— Многие энергии ты сумеешь поглотить, — протоссы все такие жутковатые? Усилием воли не отводила взгляд. — Представь, что за твоей спиной — кто-то важный.
— Я поняла. А вот это? — обвела руками чащу. — Зачем мы сюда пришли?
— Размяться, — ледяная улыбка. — Мы с Гиппократом Сметвиком уверены, что тебе стоит познать своё тело. Если бы плохо им владела, целитель учил бы тебя двигаться заново, как ребёнка. Но твоя пластика естественна. Тебе не повредит тренировка.
— Только осторожно! — крикнул Сметвик. — Вораис, она может быть...
— Она готова, — блеснула глазами протосс. — Верно, Элизабет Миртл? Чем быстрее ты овладеешь новыми способностями, тем быстрее придёшь на помощь Грэму Фергюссону.
— Я готова, — сжала зубы. — Что нужно делать?
— Смотри, — Вораис вытянула руку, и из протосского браслета, похожего на украшение, вытянулось зелёное лезвие, похожее на пламя! Взмах! Лезвие срезало толстую ветвь без сопротивленья! — Ты прочна, но лезвие искривления игнорирует прочность. Тебе не поглотить его энергию прежде, чем лишишься руки... или головы. Наша тренировка будет простой, Элизабет. Постарайся не умереть, — и махнула зелёным клинком прямо в её сердце!
Назад! Рефлекторно отшатывается. Лезвие доворачивается и касается её руки! Вораис растворяется в чёрном дыме. Не невидимость, а телепорт! Телепорт, а потом невидимость! Элизабет успевает различить её сбоку, но повернуться, уклониться — нет. Автоматически вжимает кнопку интерфейса, повинуясь ассоциациям Смотрителя.
Лезвие замедляется. Гудят, наливаются энергией сосуды по всему телу. Реактор распускается белым цветком в её груди, в рабочий режим переходя. Структурная сетка синхронизируется с мускулами. Она смещается, медленно, неуверенно, но с каждым мгновением всё проще. Лезвие чиркает по плечу. Структурная сеть послушно затвердевает в месте удара, и зелёное пламя бессильно соскальзывает, оставив раскалённую полосу. Ощущение боли — отдалённое, приглушённое.
Она поворачивается навстречу. Вораис медленно заносит кулак, покрытый пустотой. Ну, сейчас будет тебе тренировка! Неуклюже смещаясь, встречает кулак протосса своим. За мгновение до столкновенья Вораис уносит чёрный дым. Сзади! Пригибается, чувствуя, как структурная сеть перераспределяет... в общем, что-то, здесь ассоциация оборвалась. Проскальзывает под лезвием и успевает заехать Вораис в пах прежде, чем та телепортируется! Где она? Вон там, на дереве.
Вверх! Ощущая сопротивление даже не воздуха, а скорее тела, она старается прыгнуть аккуратно. Вспышка! Смещается, оперевшись на ветку, от красного луча, выпущенного Сметвиком. Прыгает вверх. Вораис... Да Вораис медленней неё! Эта протосс только осознала, а Элизабет уже прыгает навстречу! Только осторожно, у Вораис на обеих руках браслеты. Хотя чего это она? Браслеты и браслеты, лезвия искривления не пробивают её кожу!
Два лезвия тянутся к её лицу. Отмахивается от них ладонями и... опять она телепортировалась! Нечестно! Ещё заклятие от Сметвика. Уклоняется, едва не падая с ветки, но луч доворачивает и... просто растворяется о кожу? Она чувствует, как дрогнула в момент удара сеть структуры — совсемочки чуть-чуть! Оглушитель её даже не пощекотал.
Извлекает собственную палочку в прыжке на следующую ветвь. Вораис появляется за спиной. На обороте выпускает собственный «ступефай», тут же пряча палочку. В палочке-то никаких «компенсаторов» нет, как двинет её на всей скорости, так та и сломается. Получается, палочку придётся вытаскивать в момент каста, и лучше не бросаться чарами, у которых не научилась пропускать жест? Неудобно, но — скорость! Элизабет понятия не имела, как быстро на самом деле она двигается и думает, но... так, вверх!
Вораис блокирует «ступефай» лезвием, а другим отрезает ветку и телепортируется. Оттолкнувшись от «ещё отрезаемой» ветви, Элизабет цепляется за другую. Появившуюся Вораис попросту пинает ногой раньше, чем та успевает среагировать! Вораис растворяется в дыме. Элизабет рывком (о-о-очень медленным для неё рывком!) залезает выше и... всё? Вораис стоит снизу, удовлетворённая произошедшим.
Несколько ускоренных секунд Элизабет просто смотрит вниз, а затем берёт и прыгает вниз. Если выдержала лезвие искривления, то уж какую-то землю выдержит тем более! Да выдерживать и не понадобилось: структурная сеть «полыхнула», гася большую часть удара. Ей даже не понадобилось приседать! Так, а как «вернуться» в нормальное время? А, так это не кнопка, а что-то типа колёсика? Открутить обратно, в единицу — и готово.
— Неплохо... для первого раза, — констатировала Вораис, переведя взгляд с плеча на руки. Элизабет не надо было смотреть самой — чувствовала, что «раны» уже затянулись, щедро зачерпнув на это энергии из реактора.
— Но... но можно же было предупредить! — воскликнула она.
— Элла Мэйдж велела мне привести тебя в форму, — разве что плечами не пожала протосс. — Это была первая тренировка из многих. Мы используем хрономер, — Сметвик действительно достал артефакт из кармана. — Выйдем отсюда не раньше, чем дашь мне достойный бой на одной скорости, Элизабет Миртл. Хотела быть рядом с Грэмом Фергюссоном? Докажи, что не будешь лишней в его команде, форму изменив!
— И докажу! — выкрикнула ей. — Только... только как мне колдовать, чтобы не сломалась палочка?
— А на этот счёт, — тонко улыбнулся Сметвик, — есть парочка заклятий. Вы же не думаете, мисс Миртл, что первая, кто столкнулся с такой проблемой? Но сначала опишите мне всё, что ощутили во время тренировки и все ваши предположенья тоже!
Это будут очень долгие дни! Больше недели она, Сметвик и Вораис проведут на ускоренном полигоне. Подробно изучат её самочувствие, а она лучше ознакомится с новым телом. Вместе с Вораис будут искать, как ей правильно двигаться (оказывается, это целая наука!). Вместе со Сметвиком зачарует собственную палочку (и запасную заодно). Вораис будет учить её противостоять чужой телепортации — самой аппарировать мешает сеть структуры. Сметвик («некогда «старший аврор Сметвик», между прочим!») покажет связки заклинаний, подходящие для разных ролей — как командной, так и одиночной. Эти связки она применит и отточит в бою с Вораис — таком захватывающем бою огромных скоростей! Наловчится она и почти рефлекторно управлять своей «скоростью» — пусть ни Вораис, ни Сметвик, ни она сама не разберёт, что же находится в самом сложном органе нового тела — в мозгу. Даже ассоциации Смотрителя подведут: похоже, и он не понимал, что за «поляризация», «вырождение» и всякое такое прочее смешались в «носителе разума» и резервной копии, что в животе.
Когда хрономер прекратил своё кручение, Сметвик торопливо распрощался, а вот Вораис захотела поговорить наедине. Неразим долго смотрела ей в глаза, ей в разум, точно пытаясь что-то отыскать. Но что?
— Человек, — прервала молчание одним словом.
— Я? — если честно, Элизабет не была уверена, что «человек».
— Личностно юная и для людей, — не обращая внимания на вопрос, молвила Вораис. Жаль, что у протоссов не было зрачков. Смотрит Вораис на неё или сквозь неё? Загадка! — Ныне ты долгоживущая, Элизабет Миртл. Знаешь ли ты, что это значит? Нет, — её глубокий, полный «псионных» переливов голос — завораживал. — Твоя сознательная жизнь была потрясающе коротка по сравнению со временем существования. Ныне твоя природа подобна природе нашего вида. Твоя — как и природа игроков, и спрайтов их. Минут годы, десятилетия, века после сеанса — вы останетесь такими же телесно. Но ваше «я», ваша псионная сущность не были предназначены для долгой жизни. Задумывалась ли ты, Элизабет Миртл, каким будет твоё будущее через сотню лет? Нет, — Вораис отвела, наконец, взгляд, уставившись в обгорелые от заклятий, нашинкованные лезвием искривления заросли.
— Я никогда... — она замерла, осознавая сказанное. — Получается, и Грэм? — беззвучный кивок. — А Гарри с Гермионой? Они же...
— Их природа осталась прежней, — молвила Вораис. — Но их эссенция демонстрирует тенденцию к изменению. Элла Мэйдж согласна с предположением, что все, кто переживёт конец игрового сеанса, старения лишатся. Она назвала это малой наградой. Она считает, что это мелочь по сравнению с тем, ради чего сеанс задуман. Тем не менее, это имеет значение для каждого из вас. Никто из твоей команды, Элизабет Миртл, не поделится своей вечностью. Люди будут стареть и умирать, а вы будете жить дальше. Мы, неразимы, рано или поздно заканчиваем свою жизнь в бою. Единицы из нас доживают до тысячи лет, и к тому сроку старость затронула бы и нас, но то, что подарила Теромосу Элла... Ныне мы будем жить вечно. Как хранитель этого секрета, один из двух, я не буду участвовать в битве. Ты будешь. Мне неведомо, как будет выглядеть твой бой, но ты достаточно... прочна. Ты никогда не убивала... — неожиданно Вораис прервала речь.
— Я и не... — осеклась. — Я буду должна, да? — раньше Элизабет с трудом представляла из себя воина и убийцу, но после тренировок... Холодное, точное искусство, которому учила Вораис, не было «дуэлью» или «спортом». Протосс учила её не только начинать и вести сражение, но и завершать его. Убивать. Убивать быстро и безжалостно, без колебаний наносить смертельные удары. И ей нравилось! Ей нравилось прикладывать новую силу, раскрывать способности живого металла, ей нравился азарт, чувство превосходства и победы! — Если понадобится...
— Я надеюсь, ты не забудешь мои уроки. У тебя есть преимущество, — если бы её тело умело, она бы поёжилась ото льда в мыслях этой... этого неразима! — Ты можешь остановиться и подумать. Не превращай преимущество в уязвимость: бей наверняка, — пауза. — Скажи мне, Элизабет Миртл, вечная жизнь — то благо или зло?
— Благо, — не задумываясь, ответила она.
— Я оценивала тебя, — медленно произнесла Вораис. — В отличие от Теромоса, я не собираюсь складывать все яйца в одну корзину. Он будет участвовать в битве. Я скроюсь в тенях. Ты получишь всю поддержку своих друзей, включая тех, кого с Зел-Нага сравнить могу лишь. Ты прочна телом, и дух твой закалится, а не треснет, — протосс сунула руку под одеяние и протянула ей... кристалл?
Аккуратно приняла насыщенно-фиолетовый камень, переливающийся энергией в нескольких спектрах восприятия. Но Элизабет догадывалась, что не энергия была в нём главной, а — информация.
— Здесь секрет бессмертия протоссов? — тихо спросила.
— Это техника, изобретённая Эллой Мэйдж, — впервые за долгое время мыслеголос Вораис был далёк от холода. Потеплели даже её глаза! — Чистые формой, мы всегда считали, что наш псионный потенциал пусть и велик, но ограничен. Единственным путём выйти за эти границы было слияние в архонов. Но техника Эллы позволяет достичь чистоты эссенции, силы менять и настраивать форму, при этом сохраняя её чистой, что свойственно Зел-Нага. Это дорога от протосса до Зел-Нага, открытая каждому из нас. Дорога от перворождённого до живого бога.
— И я должна буду сохранить её и вручить тем из вас, кто выживет? — поняла она.
— Верно. Если же не выживет никто... Если ты покинешь сеанс непредсказуемыми путями Игры... Я не имею права брать с тебя слово, но прошу: когда путь твой вновь пересечётся с моим родом, то вручи эту технику достойным. Сделаешь ли ты это для меня, Элизабет Миртл?
— Сделаю, — встретилась с ней взглядом.
— Внутри кристалла — не одна техника, — тёплая надежда вновь скрылась за ледяным щитом. — Если ты отдашь кристалл ребёнку-протоссу, он сможет возвыситься, обучившись базовым методам как светлых, так и тёмных тамплиеров, — пауза, будто бы она не решалась, продолжать или остановиться здесь. — Ты псионик, Элизабет. Твой псионный потенциал невелик, но развиваем. Достаточно универсален, чтобы ты могла покорить Пустоту и пройти по пути, свойственному нам. Ты не станешь Зел-Нага, твоя душа, твоя псионная сущность устроена иначе, чем у нас. Однако чистоты эссенции достичь ты можешь.
— Но за... погоди, чистота эссенции — это же способность менять форму? Я смогу...
— Ты сможешь вернуть человеческий облик, не утрачивая сути, не отбрасывая дары индустриалов, — кивнула Вораис. — Этот кайдариновый кристалл по праву твой. Нашему роду ты оставишь копии или, если столкнёшься с теми, кто технологически отстал, то поделишься знаниями, как кайдариновые кристаллы создавать. Техника их создания — одна из базовых.
— А как я...
— Позволишь? — протянула руку.
Ей не требовалось отвечать вслух. Их руки соприкоснулись, и она подавила рефлекторное сопротивление структурной сети. Нервная сеть соединилась с псионной сущностью Вораис, и она зацепилась за этот контакт как иномаг, не очень-то понимая, что делает. Ледяной кристалл чужого разума раскрылся навстречу, вытолкнув ледышку меньше. Зацепив её не то иномагией, не то загадочной псионикой, Элизабет втащила дар в сознание, бросила в интерфейс операционной системы, и та послушно подхватила, сохраняя наполовину знание, наполовину умение в память. И только затем — осознала. Осознала разом, в полной мере — будто информационным душем окатило!
— Я могу...
— Можешь, — кивнула Вораис, и Элизабет, вплотную познакомившаяся с ледяным кристаллом её разума, различила своего рода... блики. Блики, соответствующие лёгкой улыбке у человека!
Спрятала кристалл в капчалог. Вораис развернулась, кажется, прощаться не собираясь. Это было в её духе — в духе практика и, при том, философа. Все неразимы такие? Или все протоссы? Блики стали ярче. Довершившись интуиции, Элизабет крикнула вслед:
— Доброй охоты, учитель!
— Доброй охоты, маленькая ученица, — донёсся до неё псионный шёпот.
— Теперь я тоже немножечко учитель, — сказала самой себе Миртл, разглядывая кристалл в капчалоге. — И немножечко охотник. Немножечко псионик и индустриал немножко. Осталось «множко» ими стать, — с силой сжала серебряный кулак. — Интересно, ждёт ли Бойл?
Роберт Бойл, её учитель иномагии, не ждал. Он был занят, занят чем-то «чудовищно важным, без преувеличения, Элизабет, и это вещь, от которой следует держаться дальше!» Вместо Бойла её обследовал его подчинённый-невыразимец. Раньше было бы неуютно видеть пугающую пустоту на месте лица — чары конфиденциальности — но теперь различала контуры лица, а ещё — ощущала мягкий, прохладный (тёплый по сравнению с ледышкою Вораис!) разум.
Обследование во многом формальное. Её уже обследовали и даже изменяли — там, в Городе, полном аномалий! Невыразимец, представившийся Августом, невозмутимо оглядывал её, периодически проводя загадочные иномагические манипуляции. Элизабет вообще-то не должна была их почуять, она всего-то месяц иномагии училась! Но то, что пережила в Городе, когда бросилась за Фоуксом, заглянула за предел — это и бытие призраком ещё дало ей чувствительность, которую хвалил Денис.
Эта чувствительность никуда не пропадала — она... не замечала её? Не замечала за всеми чудесами-странностями нового обличья! Эта... та сторона была по-прежнему пугающей. Полууловимое нечто, образы, ускользающие из восприятия, не то дрожь, не то кружение, клубение, мерцание, пробивающееся из-за завесы — но что такое эта завеса и что за ней... Нет! Она не будет туда смотреть, не будет думать! Кажущееся надёжным пламя псионики внутри, которое чувствовать Вораис научила, было не огоньком — мимолётной искоркой пред тем, что в Бездне притаилось.
