Иначе было выражать свои чувства и желания, а не прятать под тысячами масок. Иначе было соединяться с молодым разумом, а не стирать его. Иначе было не просто не знать, что будет дальше, а не бояться этого незнания. И не надеяться, нет. Просто идти вперёд, без страха и надежды, с открытыми глазами и без далёкой цели. Иное — это новое ведь тоже. Будущее, к творению которого он приложил руку. Поток, в конце концов, выступивший альтернативой Бездне, стёрший прежнее иное, став иным иным. И сила инаковости этой была такова, что изменила Медузу, победительницу гонки, что та не стала Крак уничтожать, по загадочным причинам отказалась от плана Морриган, пусть Ориону не мешая.
Эта же сила столкнула его с Эбби и Эшером. Он сам выбрал этот путь — альтернативы были ведь. Иные пути. Обелиском можно было проломить ослабленную тогда ткань реальности, прыгнуть в варп, использовать одного из демонов в качестве навигатора и вернуться в демонические миры. Владыка Перемен, безусловно, будет разочарован его поражением, но за инфомагию — простит. Возможно, щедро одарит. Другая возможность — прочь, прочь из сеанса напрямую! В конце концов, Пространство Парадоксов, мультивселенная Игры — источник безграничного могущества и безумнейшей свободы. Как простой отдых, которого не видел очень, очень давно, так и понимание самих аспектов реальности — всё это Игра дарила. Он мог остаться в сеансе и вступить в бой с отродьями Морриган, а если б выжил — попытаться добыть знаний у Ученика или Модрон. Мог, наконец, с обшивки Крака спрыгнуть! Джеймс объяснил, что это пока что не смертельно, но вот куда вынесет прыжок через неопределённость, в какую вселенную или какую часть межвселенского потокового метапространства — полная случайность.
Он остался. Он остался, обсуждая с Джеймсом Игру. Оба они были чужды Пространству Парадоксов. Один — из Системы, другой — из мультивселенной, прозванной здесь «Warhammer 40000». Он не был уверен, почему остался. Из всех прежних мотиваций осталась та, которая и сформировала его прежнюю роль слуги Владыки — интерес к тому, как устроен мир. То, что прежде позволило ему достичь невероятного для других понимания ритуалов и сущности варп-колдовства. Мог ли он здесь удовлетворить свой интерес? Нет. Тогда почему он остался? Почему не в сеансе? Риск? А здесь риск разве меньше?
Он остался сейчас, потому что раньше не оставаться бы решил. Решил попробовать идти иначе. Решил идти до самого конца, а не сбегать, как делал это после выполнения очередного задания на службе у Владыки. Оставил Храм, оставил Модрон, оставил Алису и Осси, оставил все воистину глубокие источники знаний. Не предал ту, кому обещал помочь, ту, с кем план этот разрабатывал. Это была его идея — идея плана «Уловка Эллы». Уловка Мойлина, на самом деле. Она доработала детали, но на саму опасность и способ её исправить указал ведь он. Было что-то неправильное в том, чтобы указать на опасность, помочь с планом, но самому остаться в стороне. Что-то в нём от Мойлина и что-то от перерождённого Алфреда было против.
Встреча с Эбби была неожиданностью. Она напомнила ему самую первую жену — там, в Материуме, когда он был ещё молодым колдуном. Влезть в шкуру аристократа было тогда на удивленье сложно, а когда пришло время жениться, он выбрал человека не из своего круга. Забавно, но это отвело от него подозрения, когда на место прибыла инквизиция. Он бросал то место почти что с сожалением. Миссия закончилась успехом, его ждал Люос и... он не убил её. Она ведь ничего не знала. Но не нашёл сил в себе хотя бы попрощаться!
Много позже вспоминал тот случай с презрением к себе-прошлому, мол, как можно было вообще привязываться к чему-то из Материума, из проклятой Империи? А сейчас... сейчас это были грустные, но приятные воспоминания. У Эбби были такие же густые волосы, того же соломенного цвета, такие же ярко-зелёные глаза и даже лицо в чём-то напоминало Ирину, брошенную им! А вот суть была другой — в чём-то родственная его сути. Интуиция подсказывала, что из неё вышел бы идеальный агент Тзинча, и не такой, как он, а из тех, что держат сеть на полсегментума и организуют восстания, революции, в хаос падения планет, а сами остаются в тени, вовремя обрезая ниточки, ведущие к центру паутины.
Она была не только вот такой. Она была старой. Это не отражалось в её глазах, в её живой мимике, Мойлин просто это знал. Она была старше его, и оба они эту старость «заработали», живя в местах вне реальности. В междуреальности листа — она, в варпе — он. Они похожи были, и он ловил себя на ответных улыбках и искреннем интересе. И спутник её, Эшер, чем-то напоминал нерождённых из числа тех демонов, что не желают принимать постоянную форму даже в глазах смотрящего. Другой же спутник, несмотря на кажущуюся глупость, был из тех людей, которым культисты часто проигрывали, — такие вот, как Вил, упорные, смешные на первый взгляд, вели свои расследования непрерывно, методично и неуклонно, а на взятки и предложенья что культистов, что проплаченных людей отшучивались... Позже взяточники с хаоситами заканчивали свои дни на каторге или вовсе на помойке, с продырявленной башкой.
Когда появился флагман Элис «Зоркий», стало не до разглядывания друг друга — они торопливо готовились к бою не на жизнь, а на смерть. Эшер отбыл к появившейся, наконец, Элле, а к ним пришёл... Инфуцор. Тень Инфуцора в теле лучерождённой, тень, прозвавшая себя Ангелом, вестником. Мойлин сразу понял, что это значит. Пусть он имел не так много дел с временными парадоксами, но здесь всё было элементарно. Если Лаад переживёт встречу с Элис, если уцелеет после всего, что Крак на него бросит, то он вернётся во времени назад.
Вернётся и пошлёт весть. Даст Инфуцору всю возможную информацию и даже больше — всё, чему Инфуцор научился после. И тогда раньше/сейчас/потом (как вообще определить, где настоящее, где прошлое, где будущее, находясь на Краке?) Инфуцор, столкнувшись с Архитектором и Арбитром, — победит. Система будет обращена Нелуной, а Исказитель отправится в прошлобудущее, в Лес, переписывать и его. Или не перепишет, а оставит в точности, как было, стабилизирует Великую Петлю в новой форме — в той, в которой Поток станет переносчиком опасного заболевания — Нелуны.
Пока же вернулся Эшер. Он нашёл Эллу и связался с ней. А Элла, в свою очередь, сможет через него связаться со всеми, кто внутри. Мойлину стало немного спокойней, осталось только какое-то подспудное чувство, что с Эшером что-то не так. В смысле, с ним всегда было что-то не так! Постоянно менять свою форму в реальности — так никакой нормальный человек делать не будет, даже получи он силу от Потока! Но здесь... здесь было что-то ещё. Он не видел, никакие чувства, будь то телепатия псайкера, страшно сбоившая в присутствии Эбби, или вовсе неразвитая искра псионики, не различали разницу. Сенсорную инфомагию же ни он-Алфред, ни он-Мойлин особо не развивали. Нет, это была... интуиция? И интуиция подсказала ему не говорить. Молчать об этом.
— ...стратегию, — тем временем, закончила Эбби перечисление длинного списка планов, иллюстрируемого прям в воздухе взмахами руки — похоже, для такой «мелкой» магии палочка столь опытной волшебнице не требовалась.
— А теперь убери это, — неожиданно влез Лаад, одним взглядом стерев иллюзию, причём Мойлин не ощутил дрожи Потока. Как Ангел это сделал? — Планы не имеют смысла.
— Знаешь что-то, чего не знаем мы, сосудик? — скептически прищурилась Эбби. — Я сражалась с богами и побеждала.
— Не с чистым богом Света, — Лаад встретил её тяжёлый взгляд своим твёрдым, безразличным. — И она, и мы способны, будем манипулировать концепциями. Это не «планируется». Сущности высшего порядка взаимно уязвимы — в особенности тогда, когда твоё Свойство затмит всякое провидение, что моё, что Элис. Бой решит первый удачный удар, и здесь важна твоя Функция — аура координации. Элис будет управлять своими ресурсами идеально, мы — тоже. Мы сделаем ставки, и кто-то проиграет, кто-то победит. Ты не можешь рассчитать, что сделает со Светом Элис, она не может рассчитать, что сделаем со своими Свойствами и Функциями мы.
— Алиса, — парировал Эшер одним словом.
— Не наш случай, — отмахнулся Лаад. — Силы Алисы и Элис — плюс и минус, при желании любой из сторон они взаимно нейтрализуют друг друга на общем поле игры. В нашем случае общего поля нет, плюс-бытие и минус-воля — разные аспекты реальности. Нам нужна ровно одна, стартовая комбинация, в которую мы вложимся полностью... соратники, — если бы Мойлин не встречал в жизни себя-Алфреда стольких идеальных лжецов, то даже поверил бы его искренности. Соратники, ха! Как искренне, как убедительно! — Дальше действуем по обстановке. Я буду защищать и парировать, но главное — провидеть её следующие ходы, Поток читая.
— Провидеть, да? — хмыкнула Эбби, не постучав по своему «Свойству» только потому, что его нельзя было физически коснуться.
— Вычислять, — поправился Лаад. — Будущее и прошлое закрыто, но твоё Свойство не действует на настоящее. Я буду читать действия Элис через Поток и предугадывать, а ты будешь командовать и направлять нас.
— Ну пойдёт, — легко согласилась Эбби. — Поштурмуем мозгом начальную атаку?
— Кому кофе? — влез Эшер, доставая чашки с горячим ароматным напитком прямо из воздуха. Мойлин подхватил, инфомагически создав стулья и столик:
— Ставь сюда.
— Но почему не чай? — возмутилась Эбби.
— Моя дорогая подруга, мы вступаем в новую жизнь — значит, вооружаемся новым напитком! Знала бы ты, как устал от бесконечных чаепитий! — воскликнул Эшер. — Следующую неделю — никакого чая. Или не веришь, что я готовлю божественный напиток из кофейных зёрен?
— Вера — удел слабых! — Лаад поморщился, а Джеймс одобрительно кивнул. — Наш путь — экспериментальный метод! — и первая за стол уселась.
Если Мойлин переживёт события на Краке, то наверняка будет вспоминать это кофепитие как самое странное в своей жизни. Они сидели за одним столом с величайшим врагом и планировали, как победить врага чуть меньшего потому, что враг чуть меньше угрожал вещам, одинаково ценимым что ими, что Исказителем — Потоку и Петле. Даже Инфуцор желал лишь модифицировать Петлю в свою пользу. Чего хотела Элис? То была загадка, но явно ничего хорошего. Могла ли она повлиять на Поток, а то и разрушить его? Ещё одна загадка, и посланник-тень Фес-Иса затруднялся дать ответ. Они сходились в том, что и она, и её армия были здесь лишними, как лишними были Орион и Медуза. Мойлин не был уверен, что будет после победы (о том, что будет после поражения, думать смысла нет) — немедленный бой с Лаад или совместная охота на Ориона? На Медузу? Столько неопределённостей!
— Элис — не человек, — объясняла Эбби больше для Вильгельма, но и для Мойлина это было... освежающе. Одно дело — абстрактное знание, другое — конкретное, возможно, проверенное и на практике? С кем сталкивалась Эбби за свою... эпоху жизни? — Чистое божество нельзя убить так же, как человека. Её тело и разум воплощаются и ревоплощаются природой её элемента...
— Она и есть Свет, — прервал Лаад. — Я видел это. Элис не «ревоплощается». Она — Свет. Мы можем убить аватару, но её нельзя «изгнать». Пока есть Свет, вокруг, внутри нас, пока есть определённость, точность, гармония и смысл — Элис продолжит быть и ревоплощаться. Нельзя уничтожить Свет.
— Но? — Мойлин почувствовал незавершённость, предложение уточнить в утвержденье Лаад. — Чистых богов убивали же и раньше.
— Убивали, — Лаад был... красив. Не как демоны Слаанеш — чарующей, но чуждой красотой. Не как эльдар, чьи движения и тела порой что завораживали. Не той брутальной, грубой силой, которую признавал в Империуме даже Тзинч. В красоте, в блеске глаз Лаад было что-то от искренне верующих в Императора... нет, тоже не оно. Потому что Лаад и был тем, в кого верил. Он верил в собственную правоту так же, как верил в неё сам Император. Красота могущества, сплетённого с верой и правом! Такой мог бы стать не хозяином очередным рабам, а первым среди равных, великим лидером, ведущим к свету. Свету Нелуны. — Слабое место, — усмешка, мол, «если это можно назвать слабым местом», — душа. Любое существо прекращает существование, если уничтожить его душу. Элис — не исключение.
— Я слышу ещё одно «но», — хмыкнул Мойлин.
— Подскажу, какое, — криво улыбнулась Эбби, отпив кофе. — Никто и никогда не сражался с чистыми богом Света или Тьмы в полной их силе. Никто и никогда их не побеждал. Твой, — взгляд на Лаад, — оригинал проиграл тот бой.
— Верно, — похоже, Лаад это нисколько не задело. — Мой оригинал не имел никаких ресурсов и был дезориентирован, в то время как божества и фейри имели возможности целого Древа. Мы в ином положении. Ресурсы Элис ограничены. У нас есть первый удар. Права ты и в том, что никто, даже мой оригинал, не сражался по-настоящему с чистым богом Света. Но мой оригинал сталкивался с Архитектором, — неожиданно Мойлин почувствовал тень... след... что-то веское за этим именем. Нет, он знал, кто такой Архитектор, но именно здесь и именно сейчас будто бы что-то... откликнулось. Срезонировало сквозь кристалл Сердца у него на шее? Или зашевелилось нечто огромное, откликаясь на толику внимания, в самом Потоке? — Сила Архитектора выше силы Элис, какова она сейчас, — кивнул несогласию Эбби. — Да, их силы имеют разную природу, но похожую направленность. И Архитектор, и Элис — это смысл, точность и гармония. Понимая одну из сущностей, поймёшь, как думает другая.
— Она хочет занять это место! — Эбби даже кофе расплескала от своей догадки! А когда Мойлин осознал, что имеется в виду...
— Да, — веско подтвердил Лаад. — Это её цель — пройти через Крак, через Поток, уничтожить всякого, кто мог бы сообщить о ней, и стать Архитектором самой. Изменить Петлю, не изменяя. Я её понимаю, — широкая улыбка. — Нет ничего желаннее Системы. Если она победит здесь, то повергнет меня и там — повергнет более полно, чем мой... «оригинал», как ты выразилась, может себе представить. Мы с Хранящей победили её по ту сторону Петли — и она придёт на другую, обесценив прежнюю победу.
— Но ты не собираешься так же поступать, — предположил Мойлин.
— Я мог бы попробовать, — протянул Лаад с мечтательной улыбкой. — Но не буду. Моя сила Ангела Нелуны, потенциал мой души, души лучерождённой Принцессы Вечной Осени, слишком мал. Здесь понадобилась бы душа, подобная той, с которой рождаются Драконы Судеб. И именно поэтому я должен устранить Медузу — в самом конце, в провидении последнем, мой творец узрел её источник. Дочь величайшей из лучерождённых, она способна место Архитектора занять. Но всё это, — поднял он руку, словно пытаясь остановить поток предположений в голове Мойлина и переглянувшейся с ним Эбби, — лишь гипотеза. Никому не известно происхождение Архитектора и то, как он попал в Систему. Был ли он рождён внутри, как эксперимент Когнизора и Арбитра? Был ли сам Когнизор рождён от Арбитра, известного как старейший из архонтов? Это спрятано, скрыто ото всех, и лишь сам Арбитр, Когнизор, которого творец мой не спросил, да высшая Система знают окончательный ответ. Быть может, попытка Элис столь же бессмысленна, как попытка Фес-Иса из ревенантов создать ядро формирования Системы? Однако в мотивации Элис я уверен, и разум её сравним с разумом моего оригинала, а значит, мы должны убить её и убить Медузу, чтобы обезопасить Великую петлю.
