Не сговариваясь, они чуть разошлись, благо выбор зала позволял. Первыми начали Джеймс с Игорем — их образы исказились следом за пространством вокруг них. Лорен сделала рывок с копьём в сторону Эбби. Вильгельм буквально напрыгнул на Питера. На этом Мойлин перестал следить остальными. Надо действовать. Строители, впрочем, опередили его на одно мгновенье.
Один исчезает и появляется за спиной. Другой посылает конус неизвестного заклятья, к счастью, немгновенного. И здесь, как при Лаад, Мойлин не собирается ограничиваться инфомагией. Не просто Мойлин — он и Алфред тоже! Грудь греет малый кристалл Сердца, связывая душу с измереньем варпа, и псайкерская сила бодряще-оскверняющим холодом разливается по телу. Имматериум шепчет свои секреты, но Мойлин не обращает внимания на этот фоновый шум — он контролирует поток энергии, усиливая собственное тело. В сторону!
Конус проходит мимо. Мимо и замах кинжалом, и зелёный луч Смертельных чар. Одной рукой Мойлин бросает капчалогированное некогда проклятое пламя в строителя номер один, другой стреляет из болтера в строителя номер два. Каждый из снарядов — активатор ритуала в миниатюре. Строитель-два наивно понадеялся на магический щит и ударил в ответ ярко-синим лучом. Болт взорвался о щит и обратил его содержимое в одну большую льдину. Луч, однако, прошил щит самого Мойлина, ослабнув, скользнул по груди, выбивая дух. В тот же миг Мойлин капчалогировал себя и извлёк, уворачиваясь тем самым от заклятья строителя-один и его кинжала Рока.
На жалкую секунду он и строитель-один замерли друг напротив друга. Там, в стороне, кружились в танце Эбби и Лорен, пульсировала пространственная аномалия на месте Игоря и Джеймса, скрестили клинки — у Питера духовный тоже — Принц и Наследник Ярости. Мойлин даже успел заметить имя своей противницы. Дора. Наина, значит, заморожена, до смерти иль нет — неясно.
Они встретились взглядами — Мойлин не различил ничего женского в лице, буквально изгаженном имплантами, как не у каждого техножреца-магуса встречалось. Стоит начать двигаться — она ответит. Стоит ей начать — ответит он. И любая атака может быть смертельной для противника — что Дорина для него, что его для Доры. Возможно, он успел научиться у Великого кристалла Сердца чему-то большему, чем ментальные удары, от которых строители прекрасно защищены. Время для проверки!
Выстрел. Вспышка. Перед глазами завертелось, помутнело. Боль. И тьма.
Беспроглядный мрак сменился едва брезжущим светом. Его сознание, пережившее изменение восприятия, потрясение самых основ «я», бесчисленные иллюзии Владыки Перемен, безумие открытого варпа, схватки с демонами на концептуальном поле, где на кону стояла сама душа, не говоря уж о свободе, — оно привыкло. Привыкло выбираться из ситуаций, которые оглушают, сводят с ума обывателя и шокируют самих Астартес. Его бессознательная воля буквально собрала сознание обратно по кусочкам, заставила заученными до рефлексов манипуляциями мозг восстановиться и очнуться.
Он резко открыл глаза, пошатываясь, поднялся, буквально заставляя нервную систему проводить команды мозга, а мозг — работать, как будто ничего и не произошло. Муть в глазах разошлась, открывая картину боя. Наина всё так же вморожена в голубой шар. Дора тоже замерла — вернее, замерло уродливое чёрное кристаллическое образование, напоминающее её силуэт. Эбби склонилась над Лорен, внешне целой, но явно в нокдауне. Хорошо. Джеймс? Игорь? Мойлин умел играть с пространством, но не так сильно, не так быстро, однако игровое зрение вновь помогло: медленно рассасывающаяся аномалия скрывала в себе два трупа. Жаль. В свою очередь, и Вильгельм, и Питер были живы — с совсем неглубокими ранениями, уже обработанными Эбби. Неглубокими-то неглубокими, но нанесёнными духовными клинками — тем, что режет даже душу.
— Думала, что не очнёшься сам, — слабо улыбнулась ему Эбби. — Не зря проклятие Агонии называли «круциатусом разума». — Она поднялась. Вздохнула. — Забери их всех. В обычный капчалог — нам не нужны случайности, — подразумевая, что будет, если он умрёт.
Лаад должен был жить — по крайней мере, пока им нужен был союзник против Элис, — а вот все остальные... Ни Вильгельма, ни Питера вылечить они вдвоём не могли, более того, неизвестно, не ухудшится ли их состояние, и остановка времени внутри капчалога будет как нельзя кстати. То же самое касалось Наины — она была ещё жива, но надолго ли? Он не совсем понимал, как именно сработал замораживающий ритуал в метафизике Потока. После истощения вложенной в снаряд варп-энергии от ледышки не тянуло Хаосом, но это всё, что он мог сказать без детально обследования. Ни он-Альфред, ни он-Мойлин не любили убивать без весомой причины, и после смерти Элис Питер или даже Наина могли стать ситуационными союзниками, как стал Лаад, или просто нейтралами — не тот у них типаж для мстителей. Но последняя?
— А, Лорен, — перехватила Эбби его сомневающийся взгляд. — Лорен думала, что десятилетья тренировок и превосходящее оружие — это весомый довод. Думала, что правда Элис единственна, что это лучшее решение. Я училась говорить клинками дольше, чем она жила на свете. Заронила в ней зерно сомненья. Если мы победим, это сомнение разрастётся буйным цветом. Если проиграем... — пожала плечами.
Пауза. Наконец, он кивнул, приняв её аргументы, и забрал всех четверых. Спросил:
— Что будем делать с Элис?
— Убить бога... — протянула Эбби. — Будь у меня иномагия — я бы сыграла с ней не хуже Лаад; а то и лучше — я, знаешь ли, убивала чистых богов, пусть не таких абстрактных. А сейчас лучшее, что можем сделать — в пространстве запечатать и выбросить из Крака. Хватит болтать — Элис сама на себя стазис не наложит.
— Пошли, — вновь кивнул.
Вдвоём поднялись они по широким ступеням в конце зала на возвышение с пустым троном. За троном — ещё одна лестница, коридор, заканчивающийся необычной дверью. Они ударили по ней одновременно, Мойлин — инфомагией, Эбби — классическим волшебством. Дверь выстояла. Ударили в стену рядом. Стена не шелохнулась. Здесь бы пригодился духовный меч, но он работает только в руках своего хозяина. Смешно! Победив войска строителей, победив особую стражу богини-императрицы (ах как названия напоминают ему об Анафеме!), они застряли перед просто дверью!
Не «просто». Мутно-зеркальной — и из чего бы она ни была сделана, но заклятья лишь стекали с её поверхности, будто несомые ими искривленья физики — струи воды, силящиеся пробить два метра керамита! Инфозаклятья проявляли себя не лучше — будто ветер, пытающийся сдвинуть многотонную глыбу. И ни Вила, который мог бы дверь разрушить, ни Джеймса с потоковой магией, ни Лаад с его безумными знаньями и провидением — только они вдвоём да неработающие чары. И загадочная тёмно-зелёная надпись точно издевалась им в лицо:
Shelter 53 — ID 548752938-CK — Complex Kappa
Конечно, они не сдавались. Трансфигурация, включая хаотическую, не работала на материал двери. Никаких пультов управления, никаких коммуникаций не нашли — просто куб из неведомого материала с ребром в три метра и дверью с одной стороны да вибрация элемента Света, исходящая из его центра, — больше ничего. Мойлин попробовал силовой меч и с десяток видов оружия, включая даже вихревую гранату, которой Эбби осталась весьма впечатлена. В свою очередь, Эбби попробовала все известные ей виды порталов и телепортации. Мойлин протестировал усиление инфомагии варп-энергией — без толку. Эбби протестировала алхимию — ни одно из разрушительных веществ в её запасниках не оставило ни следа на загадочной поверхности, будто бы издевающейся над ними!
— Есть у меня предположение, — сказала она устало. — Слышала, что кто-то пытался поляризовать якорит на антимагию. Не спрашивай, что за «античудеса» и как это работает, это глубины, в которых и Мерлин с Ивицером тонут! А Элис, значит, что-то такое отыскала, паршивка, мало я прочёсывала лист от всякой первобытной хтони, мало! Здесь не духовный клинок — здесь подошёл бы осколок Тверди или предельно сущее чего. Что думаешь? Ты со стороны, свежий взгляд бы мне не помешал.
— Тут не думать — экспериментировать надо, — нахмурился он. — Пробовать всё, что у нас есть, отслеживая реакцию заклятьями, а не глазами. Найти то, что воздействует хоть немного, а затем усилить воздей... есть идея!
— Слушаю? — иронично приподнятая бровь.
— Как насчёт ускорения времени? Протестируем воздействия под ним. Вода камень точит.
— Не со всем сработает, но идея... — теперь нахмурилась она, прикидывая в уме. — Лишь бы времени хватило!
— Установим временное ускорение и для себя, — предложил, пожав плечами.
— Как у тебя всё просто-то, а! А два вложенных времяускорения кто считать будет — Эбби Катастрофа, да? С хрономером эти штуки несовместны, разве что... Эх, Эбби-Эбби, говорил же старина Ивицер — однажды настанет время, когда одним разбитым хроноворотом ты не обойдёшься! Прав был старый чёрт, ох не зря училась темпоральной коллинеаризации! — перевела на него неожиданно серьёзный взгляд. — Рискованное дело, Мойлин. С внутренним временным полем я быстро разберусь, — достала из-за пазухи хроноворот, бросила прямо в дверь и взмахнула палочкой. Звон стекла. Невидимое нечто повисло перед дверью. Даже несмотря на тут же брошенные поверх чары, их обдало волной жара. Нарушенное термодинамическое равновесие?
— Ловко ты, — игры со временем — такое и в легендарную Тёмную эпоху технологий родной Алфреду мультивселенной считалось чем-то особенным, а уж сейчас — одни некроны, должно быть, и умеют. Если не считать сам Имматериум — одну большую пространственно-временную аномалию — и связанное с ним варп-колдовство. Что такое эти хроновороты — хотел бы он понять! А Эбби лишь усмехнулась:
— Теперь будет фокус-покус — темпоральная коллинеаризация изнутри хаотического потока, — достала ещё один хроноворот. Наложила ещё одни чары, как он понял, некую форму демона Максвелла. Если не наложить заранее, то их ждёт смерть от... переохлаждения? Ударной волны? Или от асфиксии, если игровые условности уже не действуют. — Если фокус не удастся, умру оригинальной смертью. А ты умрёшь со мной — или не поучаствуешь во взломе, если не утратила сноровки. Решай.
— С тобой, — просто улыбнулся и поймал ответную улыбку. А улыбается она красивей Ирины! Нет, не красивей. Иначе. Ирину улыбка будто озаряла изнутри. Эбби скорее озаряет окружающих задорным, тёплым пламенем. Ещё немного, и поэтом станет, Принц Удовольствий побери! Осталось только добавить одно: «с тобою навсегда»!
— Ты выбрал, — ухмылка. Это же не легилименция была? Ведь правда? — Посмотрим, прогадал ли! — и сделала сразу несколько вещей.
Подбросила хроноворот. Дёрнула палочкой, буквально толкнув к себе вплотную. Ещё один взмах. Звон разбитого стекла. Её рука цепко притянула, буквально вжимая — на удивление сильная для невысокой девушки, выглядящей скорее ловким, чем мощным бойцом, — танцовщицей и волшебницей, а не...
Ещё один взмах. Серебристая пыльца закружилась вокруг, и они вместе с ней. Они — или пыльца? — всё кружилось, и пси-чувства путались наравне с обычными. Сверкающие, однако невидимые пряди следовали за танцем, в котором невольно участвовал и Мойлин — пусть только в роли груза, который держат поближе к «центру масс», около которого вращаются, «распрямляются» потоки времени. В этот миг Эбби выглядела действительно прекрасно — её глаза блестели чистым вдохновением, а лицо было расслабленным, почти что безмятежным.
Она удерживала вихрь, высвобожденный из хроноворота, удерживала и не давала коснуться его неравномерностям ни себя, ни Мойлина. Одна ошибка, один неподхваченный поток, непогашенная флуктуация — и кто-нибудь из них лишится руки, ноги, головы или сразу половины тела. Он наверняка мог помочь: например, держать их инфомагией компактней, чтобы она не отвлекалась ещё на это. Мог помочь, да не сейчас: Эбби делала, как привыкла делать, и пусть делала так нечасто, но даже эти крупицы опыта в столь опасных обстоятельствах — на вес золота. Не было времени тренироваться — и именно время дать им собиралась.
Незримые, но пылающие скорее не энергией, а «метаэнергией» какой-то пряди расправлялись и расправлялись, одна за другой проходя уже сквозь них, и вместе с этим танец Эбби — кружение в хронотоках и линиях метафизического напряжения — замедлялся. Не становился проще, о, отнюдь! Ей нужно было поддерживать ровно ту скорость, которая требовалась после каждой расправленной пряди, после каждого акта «временного распрямления». Чуть больше, чуть меньше — равновесие нарушится, и их поглотит могущество, высвобожденное разбитым артефактом. Мойлин рискнул на ровно одно вмешательство: капчалогировал капли пота, стекающие по лбу предельно напряжённой чародейки.
Последний оборот. Они замерли, и Эбби с трудом разжала руку, которой прижимала.
— Спасибо, — выдохнула. — Говаривал учитель: дурочкой родилась — дурочкою и помрёшь. Вспомнить про повязку на лоб — не систему диффуров в голове решать!
— Бывает, — пожал плечами, с любопытством оглядывая изменившееся за «временным пузырём» окружение. Так вот ты какое, красное смещение! Помимо покраснения свет ощутимо мерк в целом, оставляя их в багровой полутьме и совершенной тишине. — Сколько выиграла нам темпа?
— Девяносто три и две десятых, — поморщилась она. — Знаю, знаю, мало, но я не спец по коллинеаризации!
— Звучишь, как будто я тебя виню, — хмыкнул он.
— Не хотелось бы спустить в бездну все усилия и все жертвы, — качнула головой. — Больше не рискнула. Девяносто три и две — мой предел. Бывало и сотни две, но с другим хроноворотом и Мерлином на подстраховке. Была бы иномагия — полторы бы потянула, а так... Работать будем после передыха.
— С учётом дикого коэффициента, пара часов у тебя есть точно, — «создал» инфомагические кресла. Внешне — кресла, на самом деле — подобие плотной иллюзии. Джеймс рассказывал, что с помощью Потока, операции под названьем «оживление» можно делать нечто подобное. Джеймс... Да, Эбби тут права: нельзя допустить, чтобы жертвы были зря. Он познакомился со средним агентом Системы совсем недавно, но уже мог назвать его другом. Жаль.
— Час, — отрезала она, бухаясь на стул. Потянулась палочкой, но и в этот раз он опередил, создав столик, извлёк на него пару чашек горячего рекафа такого качества, который только сумел культивировать в своём подземном королевстве Алфред. — Попробуй.
— С твоей родины? — она с любопытством отхлебнула. — М-м-м, любопытно, что-то среднее между чаем и кофе. Из чего готовится?
— О, рецептов рекафа столько же, сколько и миров в галактике! — рассмеялся он. — Этот — мой собственный, ты попала в точку: использовал и зёрна, и листья, но растение далеко от древних чайных и кофейных кустов, и, скажем так, пришлось постараться сделать его хоть сколько-то похожим. Чем только ни займёшься, пока нельзя вмешиваться в ход событий!
Следующий час они травили друг другу байки, делились рецептами и даже семенами растений, благо он потрудился положить и это в свой тайник. Труд десятков и десятков лет, в конце концов! Наравне с исследованиями ноктилита! Удивительно сидеть в компании человека, человека-неврага, который мог понять ценность этого труда. Демоны и слуги Тзинча с «всё — прах» или не могли, или отрицали, потому что отрицать положено. Одни лишь перемены — одно лишь разрушение, а ему, ещё ему-Алфреду нравилось и создавать. Да только толку в создании там, на Люосе, в глубинах варпа? Там оно и вправду — прах. Только сейчас он сделал логический переход и осознал, в чём ценность спокойного, стабильного Материума. Здесь можно создавать, а в варпе — в варпе и демонпринцево живёт недолго.
