— Я уважаю твёрдость вашего выбора, — кивнула Элис.
Она начала двигаться с последним звуком фразы, и, несмотря на напряжённое ожидание, Мойлин среагировал не идеально. Но они среагировали — и он, и Эбби. Их с Элис разделяло два шага. Он преодолел половину расстояния, когда прозвучал первый выстрел. В Эбби? Позже!
Взмах. Силовой меч заискрился голубым огнём, столкнувшись с серым клинком Элис. Столкнулся — но не перерезал. Он ожидал этого и продолжил движение вторым шагом, скользя своим клинком по её, используя её меч как рычаг. Но она двинулась в ответ. Лезвия разошлись. Другая рука сжала болтер. Вновь выстрел — с изумлением осознал, что Эбби только что отбила второй выстрел, Тзинч побери, мечом! Да тут ни у кого из них не простое человеческое тело!
Взмах — со стороны противницы. Он отпрянул, удерживая дистанцию. Ошибка. Она ускользнула от клинка Эбби, но стаббер — её стаббер попал в его болтер раньше, чем Мойлин выстрелил сам! Правую руку обожгло болью. Выпад! Элис изящным движением ушла и от его, и от Эббиной атаки. Более того, грубо отбила следующий взмах силового меча в сторону, разрывая дистанцию с ним — и сближаясь с Эбби. Схватила её меч перчаткой!
Они развернулись сложным, почти синхронным движением — Эбби и Элис, сжимающая её меч. Эбби толкнула Элис мечом и свободной ладонью, но это было всё равно что стену толкать. А вот сама Эбби от ответного толчка полетела прямо в Мойлина!
Полушаг в сторону. Об Эбби он позаботится потом. Вновь его меч столкнулся с Элисовым. На сей раз он надавил, и силовое лезвие буквально вгрызлось в её клинок. Она отшатнулась, оставшись с половиной меча, но тут же шагнула вперёд, ловя его на заваливании вперёд. Он укрылся за лезвием клинка, но лишь от её рук — всплеск боли в коленке, и правая нога больше не держит. Она отвела слишком слабый ответный замах десницей, а левый кулак впечатался ровнёхонько в его лоб.
Более-менее оклемался в некогда торжественном зале, разгромленном их схваткой с защитниками Элис. Приподнялся. Элис стояла рядом, и она... её образ был таким, будто бы на них смотрит не один человек, а тысяча-другая. А колено было целым, рука тоже, да и Эбби не выглядела помятой. Мыслью потянулся к инфомагии и кристаллу Сердца — всё на месте! Встретился взглядом с пришедшей в себя Эбби. Если вернулись их силы, то...
— Да, я вылечила вас, — ответила на невысказанный вопрос всё тем же обыкновенным, ни капли не божественным голосом. Он вновь видел сквозь Поток, но взгляд на неё вызывал головокружение — возможности сплелись в пульсирующий клубок размером с Око Ужаса. — Я отправляюсь дальше. Там, на Краке, завершится всё — в мою пользу иль чужую. Оставайтесь здесь. Это не приказ, а лишь совет. Моим инженерам потребуется помощь в восстановлении судна. Вы же не собираетесь жить на Краке до конца своих дней? «Зоркий» оборудован пережить исход из Крака и вернуться в физическую реальность — без меня. На Краке есть проводник в сеанс, а на корабле — механизм, который позволит пройти по путеводной нити. Кто бы ни победил, он воспользуется «Зорким», и я предлагаю вам помочь отремонтировать корабль. И защитить его — Орион придёт сюда, если потерпит поражение на Краке. В крайнем случае положитесь на Лорен — я отдала ей вектор — и поменяйте всю Петлю.
— Зачем? — просто спросила Эбби, будто зная (или зная?), что Элис поймёт её.
— Потому что я богиня Света, а не мрака, разрушения и смерти, — спокойная улыбка. — Гармонии, а не хаоса. Развития, не деградации. Чем больше будет жить хороших людей, тем лучше. А ты и Мойлин — безусловно замечательные люди. И если там... — долгий взгляд сквозь стену. — Если там я проиграю, то вы будете сражаться за то же дело, что и я. Если выиграю, то тем более — зачем мне смерти? Я не такая, как те боги, с которыми сражалась ты. Я бьюсь ради светлого будущего, ради того, чтобы сделать вселенные чуть лучше, — перевела внимание на него (это ощущалось ярче, чем просто переведённый взгляд — будто оказался в свете множества прожекторов). — Вильгельм и Питер в порядке, очнутся, как извлечёшь. Лаад придёт в себя только и исключительно тогда, когда исчезну я, — она качнула головой. — Я хотела бы его убить, но он станет необходимым противовесом, если проиграю. Я не вижу всё, но предупреждаю вас, что Медуза опаснее него. Пожелайте мне удачи.
Её образ замер, мигнул и рассыпался сверкающими искрами, и Мойлин выдохнул, чувствуя себя лопнувшим воздушным шариком. Присутствие ушло, мир вернулся к обычному состоянию, и этот диссонанс отзывался прохладою внутри. Словно только что было тепло, а стало резко холодно — только не снаружи, не в теле, а в сознании — или в самой душе? Удачи Элис, конечно же, никто не пожелал.
— Что будем делать? — спросил, усаживаясь на полу. Сил, казалось, было много, но он не доверял этому ощущению. Лучше подождать, дать себе — в себя прийти.
— Связь? — он отрицательно мотнул головой. — Экспекто Патронум! — серебряный кролик умчался сквозь пол. — Весточку послала Элле. Подождём. Подождём немного, Мойлин, я слишком устала для адекватности решений, — настолько устала, что заклинанье вслух произнесла!
— И я, — «оглядел» свои запасы. Вроде целые. — Как насчёт кружечки рекафа?
— А давай!
— Я бы тоже не отказалась, — Лорен не подкралась, нет, просто они слишком вымотались, чтобы вовремя её заметить. — Заодно объясните мне, почему Её Величество велела капитану подчиняться вам, не мне.
Hunt the hunters: Ив
Иву не везло с учениками. Первый сошёл с ума. Вторая — просто сошла, сгинула с инореальных дебрях. Он вкладывал в них все силы, он хотел, чтобы были те, кто продолжат его дело по борьбе с Нелуной и Инфуцором. Он был тогда упорным малым и посчитал, что дело именно в таланте. В конце концов, без толку погиб ученик Прометея, менялись спутницы у Игнотуса, Моргана и вовсе умудрилась своего первого ученика по случайности убить.
Ив не собирался сдаваться изменчивому морю метавремени, стирающему всякие усилия, не укреплённые могущественными иномагами. Он просеивал тысячи тысяч линий реальности, скрупулёзно отметая в сторону мелочь и всматриваясь в драгоценности талантливых в поисках изъянов. Один такой, с изъяном смелости, был отдан на обучение Моргане — Годрик. Другая, слишком высокомерная, позже получившая имя Ровена, казалась ещё более проблемной — Прометею подошла. Наконец, повезло и ему — нашёлся идеальный самоцвет, талантливый, адекватный и спокойный. Салазар.
У Салазара не было изъянов. Его разум был ясен, а здоровый эгоизм, подкреплённый логикой, не дал бы оставить проблему Нелуны в стороне. Так он думал, медленно погружая и так осмотрительного Салазара в пучины инореальных дисциплин. И Салазар не сгинул. Выжил, выдержал, сильнее стал. А потом Ивицер осознал, что только мёртвый порядок может справиться с живым хаосом, и погрузился сам — в некромагию, в искусство, доселе считавшееся слабым.
Салазар ушёл от него. Научил осторожности на свою голову! Слишком поздно о Нелуне рассказал — ученик разве что пальцем у головы не покрутил. И заметил, мол, учитель, а вы бы своим собственным урокам следовали, а? Ив не разозлился. Холодное спокойствие некромантии сковало его естество. Он лишь кивнул Салазару и велел тому не забывать, ради чего жертвует человечностью учитель. Не забывать, ради чего был открыт ИМ-лист. Салазар хорошо запомнил этот последний урок. Слишком хорошо.
Следующий — не совсем ученик, а полуученик-полуслуга — Морулис. Морулис обернулся против него. Это было закономерно. Морулис ничего не знал ни о Нелуне, ни об истоках некромагии, будучи не её практиком, но — порождением, пусть порождением могущественным. Тем не менее, именно он стал тем, кто принял на хранение изначальную эссенцию. Единственный, кому Ивицер мог доверять в те дни. Доверять не потому, что Морулис был союзником — отнюдь. Потому, что знал Морулиса лучше, чем любое другое существо. Был уверен, что Нелуне изначальная эссенция не достанется, даже если на сторону Нелуны перейдёт он сам.
Он перешёл. Изначальная эссенция была сокрыта от него. И снова отстранился Салазар. Не захотел иметь дело с тем, от чего учитель так рьяно отвращал. Но была у Ива и последняя... не ученица, нет, хотя и ученица тоже. Просто в её случае роль ученицы была лишь частью большей роли. Сестра. У него была младшая сестра, названная, но ближе всех на свете. Сирень, сестрица Сирень, которую он вырастил и воспитал, огранил её воистину безграничный потенциал без всяких обязательств. Сирень была ему ближе всех. Ближе Эжака, ближе Салазара, ближе Морулиса... ближе Инфуцора. Даже Пророк не занял то место, что Сирень.
Он не звал сестрёнку в некромаги. Не потому, что она бы не пошла. Ищущая могущества, она могла б рискнуть. Потому, что это требовало измененья сущности, требовало пустить внутрь предначальную тьму и постконечный хлад. А сестра всегда была горячей, была ярчайшим огоньком его жизни. Гасить его? Тысячу раз нет! Тем более что сестрёнка нашла альтернативный путь. Много позже он расскажет родному брату, Марку, об опасности иномагии убийств и жертвоприношений. Расскажет, как это, мол, грязно, скучно, опасно, ведёт к безумию, что это оружие последнего шанса... для всех, кроме единственной одной. Для всех, кроме самого талантливого иномага Древа, для всех, кроме самого милого существа в мироздании, для всех, кроме дикого африканского цветка, стремительно ворвавшегося в его жизнь.
Сирень. Её не так звали. Её первое имя было стёрто во время их столкновения. Ему ведь не везёт с учениками! Сирени он никогда не рассказывал о Нелуне, но подталкивал к могуществу — к могуществу, чуждому Нелуне. Он не останавливал её, погружающуюся в безумие, когда вырезала целые пучки линий реальности, оставляя раны на самом листе. Он прибирал за ней, направив на это возможности некромагической империи. И иногда, когда сестрёнка заходила слишком далеко, вставал на её пути. Вставал и ничего не делал.
Он хорошо помнил, как гасли хищные жёлтые огоньки её глаз, когда они встречались взглядами. Как опускала она руки, поднятые, чтобы разрушать. Они просто смотрели друг на друга. Подолгу, целые дни порою. Потом она разворачивалась и уходила, и с болью провожал её он взглядом. С болью, но надеждой вместе с тем — болью и надеждой, пробивающимися сквозь холод некромантии.
Сестрёнка справилась. Она всегда была самой сильной, самой лучшей. Она ушла — и вернулась, потому что захотела. Вернулась, когда он принял уж Нелуну, когда с Инфуцором поговорил. Вернулась в невыразимом ореоле Силы, рядом с которой предыдущий вторженец с какими-то там «временными мерцаниями» смотрелся блекло. Подлинная королева ночи, сестрёнка пожелала стереть своё прошлое, метапрошлое и метабудущее, избавиться от иномагии радикально.
Забвение в её руках было столь эффективно, что Иву пришлось использовать всё: грязные трюки, недавние задумки, сырые идеи, опыт, подаренный Инфуцором, — лишь бы отбиться, лишь бы уцелел сам лист. О своём выживании он тогда не беспокоился. О том, чтобы убить сестрёнку? Тоже нет. Это же сестрёнка, единственный светлый огонёк в его тёмной жизни! Неважно, принимает она Нелуну или нет, не важно, кем его считает, он повредит ей разве что в воспитательных целях!
Он победил, но проиграл. Сестрёнка запечатала свою Силу своей же Силой, а вместе с тем утратила как бы ни половину иномагической власти и памяти, а взамен же получила лишь надежду. Смутную надежду. Он дал ей конверторы как намёк и отправил домой. В метабудущее. В конце концов, она вернулась оттуда со своей судьбой, с Аистом, столь на неё непохожим, но искренне влюблённым. И она его в ответ любила! Это было чудо — смотреть на влюблённую сестрицу! Пусть и знал он, что любовь есть слабость, догадывался, что она послужит не только якорем, но и причиной её смерти.
Почти что угадал. Сирень пожертвовала собой — не ради Аиста, нет. Ради дочки. Ради Фло! Когда узнал об этом, то Фло почти возненавидел. Но он ценил сестрёнку больше всего на свете — с Нелуной наравне. Он не преследовал Фло специально. Когда она напала на него в сеансе — то ответил. Не показал ни частицы того, что по-настоящему к ней чувствует... того, что чувствует к её матери, лучшей из людей. Фло не была достойна его чувств — жалкое подобие её матери, всего-то лишь «грандмастер». Хах! Сирень такое вытворяла ещё при первой встрече, что у «племянницы» разум лопнет в попытке осознать!
Ему не везло с учениками, слугами, последователями. В конце концов, Ивицер остался один. Даже Моргана — та старая Моргана распалась на три части, каждая из которых была лишь тенью её-прежней, и он ловил себя на мысли, что каждая из частей чужда ему. Последний из первых иномагов, как никогда ясно чувствовал он свою старость. Но не усталость. Тепло и бодрость охватывали его тело, пронизывали его дух. Торжество Нелуны было как так близко!
Запихнув в Варсиэра назойливую Фло (не нашёл в себе сил убить дочку Сирени), Ивицер не дал Элис пробраться на Крак заранее. Проберётся позже? Что ж, удачи, Элис, там тебя будет ждать не один сюрприз. И замечательно, что Элис ушла — чем меньше сильных игроков в сеансе, тем меньше тех, кто может ему помешать. Он замкнёт великую петлю, а затем её изменит. Главным отвлекающим фактором выступит Крис. Ив позаботится, чтобы дать Крису масштаб, но сначала... о, сначала он закончит охоту на того, кто возомнил себя охотником.
Он просто завис, строя из себя удовлетворённого исполненным планом. Как будто всё закончилось! Остальные так и посчитали. Но не Морулис, нет. Бывший слуга, он слишком хорошо знал склонность Ивицера контролировать всё до самого конца. Здесь Морулис был прав. Ивицер не собирался останавливаться. Последний из первых, он позаботится, чтобы никто не помешал ему в сеансе. Если для этого понадобится тут всех убить — прекрасно. Отвлечь сражением? Неплохо. В общем-то, неважно, с собою или с Крисом.
Морулис... Он даже не знал, считать ли его ошибкой. Ивицер сам выковал из него слугу. Сам создал совершенное продолжение воли из гордого, сильного человека. Сам обратил его отчаяние и его надежду в безразличное, эффективное послушание. Великий алхимик, Ивицер переплёл душу некогда всего лишь человека, вдохновляясь безграничным потенциалом изначальной эссенции, пытаясь повторить его с обратной, мёртвой, некромагической стороны. Гворис был первой, неудачною попыткой. И потенциал Гвориса был достаточен, чтобы стать первым над всеми ревенантами. Предсказуемо, но всё же жаль, что махинация с подкинутыми технологиями и идеями не позволила Гворису раскрыться с нелунной стороны.
Потенциал же Морулиса был воистину безграничен. Глупые должности вроде командиров или даже верховных некромагов, с которыми власть делил над Тихим Домом и империей его — нет, Морулис всё это превосходил. Ивицер сделал Морулиса своим слугой, сделал ближе, чем кого-либо в те времена, когда Салазар и Сирень оставили его, а Инфуцор найден не был. Не учил — лишь направлял, созерцая, как раскрывается Морулис.
