— Лилит... — протянула Элла. — Не думаю. Кольцо — источник энергии Пустоты и концептуальный манипулятор, но Лилит всё это умеет делать и сама. Не Лилит, не Ханна. Ученик? Я свяжусь с ним, погоди минуту, — замерла, уставившись глазами в неведомые инфомагические дебри.
Энтони откинулся на кресле, любезно созданном Эллой в не-пространстве самокапчалога. Серое окружение слегка раздражало, но ещё больше раздражало, что проклятое Кольцо посмело вмешаться в его память! Не так, совсем не так он представлял себе этот разговор! А ведь Хранящая, Моргана побери, предупреждала, предупреждала в начале всех начал! А он расслабился, привык, что Кольцо — послушный талисман, продолженье его воли! Ну и кто он после этого? Не слизеринец, а болван!
— Ученик видел больше, — задумчиво сказала Элла. — Кольцо перестало быть материальным и проскользнуло сквозь весь Храм. Ученик не успел его поймать, да и другие проблемы у нас были. Пустотная флуктуация... Значит, Кольцо утеряно, — кивнула сама себе. — Вероятно, так и должно было произойти. Кольцо выполнило своё назначение и отправилось дальше: оно — легенда Пространства Парадоксов, и его путь не заканчивается в наших руках. Возможно, оно — другая сторона обратного Кольца, Кольца Жизни, которое возвращает игроков-призраков к жизни. Слышала эти теории, когда общалась с игроками дома, — качнула головой. — Не важно. Кольца нет. Адаптируемся под новые условия. Прав Мойлин — планы никогда не выдерживают столкновения с реальностью. Вернёмся к тебе. Есть какие-нибудь вопросы?
— Вопросы? — он поймал её взгляд — или она его? — Я устал от игр. Ты зачем-то хочешь поговорить с каждым перед... — как это вообще назвать? — Зачем?
— Перед творением, — её серые глаза будто бы светились изнутри. Не инореальное, вернее, не совсем — просто (просто?) отголосок чего-то не то потенциального, не то просто будущего (но ведь нет никакого определённого «будущего»?). Её глаза — по-прежнему стена для легилименции, для иномагии разума, а его разум — за полупрозрачной вуалью для её псионики: присмотрится — неясно, но прочтёт. Её взгляд будто бы взвесил его на каких-то внутренних весах. Неприятно, но он привык и не к такому. Не собственная прозрачность, не её взгляд — скорее отблеск света его тревожил. Что сделает — может сделать? — в одном из будущих она? Что так блестит сквозь время?
— Творением, — повторил он без выражения. Это слово никак не откликалось внутри, но, может, оно и есть то, что блестит в её глазах? То, что они точно сделают — и даже неудачная попытка будет чем-то величайшим? — Так зачем?
— Никаких игр, — она не отвела взгляд, а расфокусировала, уставилась куда-то в свои мысли. Тон остался таким же, сухим, нейтральным. Странный она человек — Элла Мэйдж. С другой стороны, кого ещё могла выбрать на роль лидера Хранящая? Если уж — усмехнулся про себя — его на роль наблюдателя избрала? Если избрала. Кольцо... Возможно, это была ложь. Или возможно, его статуса наблюдателя хватило, чтобы изменить будущее так, чтобы никто не «нарушил равновесие»? Тогда это не ложь, но и не правда, а — что? Проклятые временные заморочки! — Вы все будете в команде творцов. Мне надо знать, кто на какую роль подходит лучше.
— Что я умею делать лучше? — не скрыл он удивления. — А ты не...
— Нет, — остановила резким взмахом руки. — В эту Песню будут вплетены наши личности, Энтони. Частицы наших душ, — он вздрогнул. — Не так, как ты подумал, а иначе. — Разговор становился откровенно неуютным. — Чтобы знать роль, мне мало знать способности. Мы все будем пробовать новое? Надо понять то, что двигает человеком, то, что делает тебя, Энтони, тобой, а не кем-то ещё. Если ты не хочешь задавать вопросы, то я не буду подводить и, как ты выразился, «играть». Скажи, чего ты хочешь? Я говорила с Джу. Я знаю немного о твоих мечтах — этого мало. В тебе есть что-то ещё? Именно это я должна узнать.
— Спрашивать слизеринца о его подноготной, — усмехнулся ситуации. — Значит, чего я хочу?
— Да, — её взгляд вновь сфокусировался, и это был не только обычный взгляд, но и мысленный, псионный. — Ты хочешь свободы. Ты хочешь быть рядом с Ханной. Но ты хочешь чего-то ещё? Чего-то ближе и проще? Что же это?
Пауза. Молчание.
— Сила, — наконец, ответил он, сжав правую ладонь в кулак. — До сеанса я думал, что достаточно сильный. Только сильный может быть по-настоящему свободным, — она кивнула, не одобряя, а скорее соглашаясь. Она была согласна с ним в этом? Да нет, наверно, показалось. — Даже самый лучший лидер, самый великий тиран вынужден считаться с людьми. Кольцо... — он вздохнул. — Оно было моей силой. Не самой лучшей, но оно делало меня свободным. Теперь... Я хочу другую силу. Такую, которая защитила бы меня в любом путешествии. Чтобы я мог стоять над обществом, а не подчиняться его правилам. Без власти, — смешок вышел пожалуй что болезненным. — Наелся этого с Гильдией. Это увлекательно, но я хочу другого. Наверное, я всегда немного завидовал Тёмному Лорду и Дамблдору. Волдеморту — тому, что в моём мире, — было достаточно просто быть сильным, чтобы за ним пошли. А захотел бы — бросил бы всё, ушёл в тень, ничего бы ему не было. Дамблдор просто был, даже не министр, просто директор школы и судья! Он был влиятельным не потому, что плёл интриги. Потому, что все видели его силу. Великий волшебник — а уже потом директор и Визенгамота глава. Политика, деньги, авторитет — всё неважно. Есть только сила, и свободу можно достичь только с ней.
— Во многом я с тобой согласна? — неожиданный ответ. Из всех игроков меньше его можно было бы ожидать разве что от Луны да Джу! — Если тебе нужна такая свобода, чтобы вознестись над обществами и цивилизациями, то без силы здесь не обойтись, — и тут он понял, что она подразумевала не просто силу, а Силу или даже Силу. Не то чтобы он не желал её — отнюдь! Но Элла — Элла поняла его даже слишком хорошо. И дело было отнюдь не в том, что она видела. В этот момент она не смотрела. Вернее смотрела — но не вглубь него, но вглубь себя.
— Ты тоже хочешь силы, — озвучил он догадку. — Но зачем? Ведь ты...
— Я — что? — улыбнулась одними губами. — Да, Энтони, я хочу могущества. Видишь ли, чтобы создавать так, как я мечтаю, мало быть просто инженером, магом или мастером эссенции. Меня бы устроили возможности Зел-Нага — для начала. А ты думал, что только слизеринцы могут быть жадными до могущества и власти?
— Ты не перестаёшь удивлять, — покачал головой, вновь перестраивая представление о ней. А ещё — ещё он вдруг осознал, что доверяет ей более, чем раньше. Похожа на него больше, чем он ожидал. Не предсказуемей, нет. И нет, он не стал бы доверять любому властолюбцу или одержимому могуществом! Скорее дело в том, что она действительно могла понять и учесть его желания — именно потому, что разделяла их. Они действительно могли быть одной командой, командой, объединённой общей целью! — У тебя теперь есть путь? Ты знаешь, как Зел-Нага стать?
— Я сказала, что возможности Зел-Нага стали бы хорошим стартом? — чуть нахмурилась она. — Нет, я собираюсь найти свой путь. Я могу, но не хочу становиться именно Зел-Нага; я хочу свой, новый способ. Знаешь, я ведь уже собираюсь дать тебе то, к чему стремишься. Песня даст каждому потенциал, раскроет двери, возможности, тысячи возможностей, тысячи путей! — впервые он видел Эллу настолько эмоциональной. — Понадобится время и усилия? Но поверь, тебя это устроит. Сила покоряется достойным.
— Это я бы ожидал услышать не от рейвенкловки, а от слизеринки, — вырвалось у него.
— Если бы я захотела изучать магию углублённо в Хогвартсе, то выбрала бы не Рейвенкло? — усмехнулась она. — Учебные программы одинаковы, а из факультетов выбрала бы Хаффлпафф.
— Эссенция? — предположил он. Других идей, почему Элла Мэйдж вообще выбрала бы Хаффлпафф у него не было. Да, Ханна была с Хаффлпаффа, и он давно не считал какой-то факультет «плохим», но Ханна была терпеливой и усердной, а потом её переломала жизнь.
— Нет, что ты, — качнула головой. — Просто я предпочитаю спокойный и размеренный труд — не как в сеансе. Надёжность, взаимопомощь и доверие. А вот куда отправила бы меня Шляпа... — тонкая улыбка. — Может быть, на Слизерин. Но о другом хотела сообщить. Если ты хочешь могущество, то Песня его даст, но взамен тебе придётся не просто приложить усилия. Тебе придётся измениться.
— О чём ты? — теперь нахмурился уже он. — Как в иномагии, да? — именно от этого он хотел бы избавиться. Хватит с него платить за могущество — душой!
— Мы как-то говорили с Учеником о Ключе? — к чему она ведёт? О Ключе-то мельком слышал! — Ключ — что-то вроде оператора универсального могущества, но управлять им предельно сложно. Нужно не просто идеально собой владеть, но и обладать разумом, соразмерным силе Ключа. Ученик назвал Ключ «костылём» — вместо униоператора Зел-Нага создавали сверхэффективные узконаправленные операторы — в этом их подход, подход Третьих, инженеров Пустоты. И Ключ, и инструменты Зел-Нага требуют знаний и умений. Это всё формы могущества, Энтони, и вне зависимости от того, будет ли могущество частью тебя или отделено от тебя, на том уровне, к которому ты стремишься, понадобится быть кем-то большим, чем просто человек. Чтобы стать наравне с обществом, надо собрать в себе знания и умения множества людей. Чтобы вознестись над обществом...
— Ты хочешь сказать... — начал он понимать.
— Чем больше степеней свободы у тебя есть, тем сложнее в них ориентироваться, тем сложнее прокладывать оптимальный путь к цели. Сила бога без разума бога будет лазерной винтовкой в руках у обезьяны. Ты можешь пытаться делать свои инструменты умными, но рано или поздно столкнёшься с тем, что для ещё большей эффективности и удобства им требуется стать разумными. А рабский труд, как известно, неэффективен — ты вернёшься в общество, над которым так хотел возвыситься. Поэтому ты должен стать сильнее не только здесь, — она извлекла и спрятала волшебную палочку, — но и здесь, — коснулась своего лба. — Песня даст нам возможность возвышения, но тебе решать, готов ли ты пожертвовать частью простоты, которая делает тебя человеком, чтобы пройти по этому пути. Нельзя получить ту силу, которую ты хочешь, и свободу, о которой мечтаешь, не став чем-то большим. Человечность или свобода? Я свой выбор сделала, — спокойная улыбка. — Человек — это нечто, что должно превзойти.
В итоге он всё-таки взял время на отдых. Время на отдых — и на подумать. Слова Эллы, её идеи, предложенный ей выбор — это отпечаталось в его душе. Свобода или человечность? Это было очень логично, очень в духе Эллы: человек — существо социальное, и для освобождения от общества нужно перестать быть «просто» человеком. Так, как это сделали многие великие иномаги. Ивицер Творцев, Хранящая Время... должно быть, основатели Хогвартса — тоже. Позже у него была возможность спросить об этом у самого Салазара Слизерина во время поездки на «космическом метро».
...Они отошли чуть в сторону и оградились чарами приватности. У Энтони было много вопросов к Слизерину, но у Гермионы — намного больше. Несмотря на все способности и на то особое зелье, Энтони не собирался давать Салазару шанс заморочить Гермионе голову. А судя по предыдущему разговору, это было вполне реально: Слизерин с лёгкостью подхватывал любую тему, отражал эмоции и настолько фонтанировал обаянием, что пару раз и сам Энтони едва не сболтнул лишнего. А одёрнул его... Гарри. Вот уж чего Энтони не ожидал, но меньше всего шарму Слизерина поддался именно Гарри — не вроде бы отрешённая Гермиона, не Ханна, которая и до встречи с ним была себе на уме, даже не он сам! Гарри Поттер совершенно спокойно говорил с Салазаром Слизерином как равный с равным, словно он всю жизнь беседовал с легендарными основателями Хогвартса!
— А, вот о чём ты хочешь спросить, — тонко улыбнулся Салазар, когда Энтони пересказал часть разговора с Эллой. — Сила и человечность. Что ж, ты выбрал верного человека. В отличие от Эллы Мэйдж, я выбрал другой вариант. Задумывался ли ты когда-нибудь, а действительно ли нужна тебе такая свобода?
— О чём ты? — было странно обращаться к Слизерину так просто, Энтони каждый раз делал над собой усилие... в отличие от Гарри проклятого Поттера, даже, чёрт, не иномага!
— Такая сила и такая свобода делает жизнь не интересной, — развёл он руками. — Элла Мэйдж, должно быть, найдёт себе цель. А ты? Она будет создавать цивилизации или целые миры, а чем займёшься ты? Я мог зайти дальше, поверь, некогда я мог пройти по той же грани, что сама Сирень, стать вернувшимся ушедшим — но я отказался. Неинтересно обладать таким могуществом. Ни вызова, ни интриги! Ах, как же скучно мочь одним движеньем брови альфа-линии стирать! Но и слабость, друг мой, не то, на что бы согласился я. Я выбрал баланс. Ещё уязвимый, ещё человек, ещё вынужденный играть по правилам общества, но способный это общество продавить, если понадобится сильно. Считающийся с обычными людьми, пусть выше обычных магов, магглов, иномагов, но общающийся на равных с ними. Поверь, и когда тебе исполняется третий век — люди не прекращают удивлять! Наблюдать за ними, разбираться в хитросплетеньях их судеб, участвовать в тысячах человеческих историй — это лучший якорь. Мои соратники, Годрик, Ровена, Хельга — они встали на грань ухода быстрей меня, потому что отказались от слишком многого. Ровену и Хельгу переварили их проекты, их мечты. Годрик — Годрик однажды не рассчитал силы в очередном бою, зачерпнул из запретного источника, и даже я смог лишь время ему дать, чтобы присоединиться к нашей замечательной скульптурной композиции, что пережила лист.
— Баланс... равновесие, да? — он внезапно понял. Вот о каком ещё равновесии могла говорить Хранящая! Равновесие между человеком — и иномагом? Равновесие... Насколько же на самом деле глубока философия Хранящей и насколько полезна, применима? Он слушал эти бредни о равновесии Морулиса как что-то абстрактное, но если Салазар Слизерин искал баланс... — Но почему ты всё-таки...
— Почему почти что не ушёл? — на секунду Слизерин закрыл глаза, а когда открыл — Энтони увидел в них искру, поразительно напоминающую ту, что горела в глазах Эллы. Глаза у них были одинакового цвета! А вот лицо — выражение лица Салазара было почти мечтательным, больше похожим на Лунино. — Ты был откровенен со мной — пожалуй, я отвечу откровенностью на откровенность. Что-нибудь слышал о ветре перемен? — казалось, Слизерин не произносил это с заглавной буквы, но в то же время вкладывал какой-то свой, особый смысл.
— Мало, — признался он. — Другие иномаги, даже учителя, не любят о нём говорить. Он дует между линиями реальностей и между листами, и ему когда-то открыли дорогу Ключом. Однажды каждый иномаг начинает чувствовать его, и ветер мешает ему оставаться на месте. Никто не может сопротивляться зову ветра, и поэтому сильные иномаги рано или поздно уходят — ветер зовёт их делать что-нибудь иное или хотя бы путешествовать между линиями, что всегда опасно.
