Голова мерцающего отдельно от туловища упала на пол. Опасность! Он пригнулся — над ним прошёл чёрно-красный луч, прожёгший дверь, чудом не задев аккумуляторную сеть.
«Ваддивази, — выпустил он невербальное ударное заклятье. Дверь с грохотом выбило и пронесло по коридору. Без толку — луч просквозил две двери подряд! А следом пропала связь с заимперенным мерцающим. Скрывающие чары выдохлись — нельзя в них так активно колдовать, это тебе не щиты! Вот пару щитов он сверху и поставил. — Ревелио».
Чисто. Похоже, оба мерцающих — мертвы. Он вышел наружу, бросив ещё и ещё одно «ревелио». Последний мерцающий спешил сюда, но был пока далеко. А эти двое действительно застрелили друг друга энтропийными лучами! Интуиция шептала, что слишком уж хорошо всё складывается, что-то тут не так — но факты остаются фактами. Взять под Империус последнего мерцающего, пусть вернётся с ним на Крак, прикончить — и победа!
И снова всё гладко — последний тёмный силуэт показался было из-за поворота... прежде, чем заканчил жест для конфундуса, силуэт уже разделён ровнёхонько напополам! А за половинками — за половинками стоит он. Тёмные волосы до плеч забрызганы синей кровью мерцающего. Тускло-янтарные глаза смотрят на Энтони без вызова, тускло, равнодушно. В руке — меч. На клинке светятся оранжевые знаки, смутно напоминающие древние руны. Орион-охотник перешагивает через мерцающего. Каждое его движение — спокойно и неотвратимо.
Вверх! Вверх, в ноосферу! И думать, думать, думать. Почему он вообще не додумался узнать, есть ли у мерцающих связь с Орионом? Это же он их сюда перенёс! Или не их, а маяк для Верчи, но какая разница! Не важно, важно действовать. Орион отрезал путь через Империус — сзади него другой синхронизатор. Если сможет его перенастроить, то уйдёт. Сможет? Снова конфундус... Да, должен. А потом придёт Орион, настроит обратно, и Верчь взорвёт его, Ханну, Гарри, Гермиону, Салазара... Значит, этот путь отрезан тоже. Аккумулятор должен быть уже заряжен. Орион, похоже, не может двигаться здесь быстро или не хочет почему-то — тем лучше!
Энтони разворачивается назад, бросив предварительно «экспульсо». Краем глаза заметил, как мелькнул меч Ориона, а через Поток ухватил, что чары не сработали. А присутствие Ориона становилось ближе, ближе, ближе...
Перепрыгнуть через сломанные двери, назад сдвоенный «ступефай» (чуть притормозило?). Чувство опасности плавно нарастает. Никогда раньше Энтони не колдовал трансформирующие чары так быстро! Металл коридора смыкается преградой. Заклятье укрепления — поверх. С той стороны — скрежет, точно когтями по стеклу. «Протего» поверх и всё, не отвлекаться, пока опасность приугасла!
— Гносис орамио, — на этот раз в синхронизатор. Нельзя обмануть прибор, совсем не зная, как он устроен. Сжал зубы — голову будто сдавливает стальным обручем, вот-вот расплющит... Сосредоточиться на информации, выкопать, как запускается, как вводить координаты, какой у координат формат, что значат эти цифры... Хватит. Поднять палочку (не обращать внимание на прекратившийся скрежет и удавку опасности на шее!) и произнести: — Конфундо. Кха!
Успел! Из груди высовывается кончик меча, пылающий оранжевым. Немеет тело. Ну нет, Орион, в этот раз ты проиграл!
— Адеско Файр, — кое-как выговаривает он, прежде чем всё гаснет. Последней мыслью было, почему (а учивший его капитан Слизерин не знал) всё-таки из пяти формул Адского огня лучше всего работает именно такая формула.
...безграничные высоты разворачиваются перед его взором. Это и есть смерть — но не обычная. Он взлетает выше и выше, пронзает ноосферу, устремляется в точку равновесия, и точка эта — в не-пространствах высших размерностей, где дрожащие возможности Потока соединяются в нечто, напоминающее идеи. Субидеи и сверхреальности — он оказывается в месте, которое нельзя ни описать, ни ощутить. Но он мёртв — не ограничен способностями мозга. В какой-то мере ухватывает невероятное окружение, познаёт. Нельзя забрать это знание отсюда до тех пор, пока не будет чем-то большим, чем человек, причём не просто большим, а большим в бесконечность раз!
Он не хочет таким становиться — по крайней мере, сейчас. Вместо этого обращает внимание на низкоразмерные сущности, такие, как он сам и нити. Нити эфемерны, но не имеют отношения к свойству «прочность». Они не могут распасться, ведь на этом уровне и не сказать, чем они являются: вещью или субидеей связи? А кто такой он сам, Энтони Даффи: существо, субидея, а может быть, сверхреальность?
Нити было легко идентифицировать. Целый пучок ведёт метареальность, где он оставил Хогвартс и битву защитников Творения, — в сеанс. Несколько нитей ведут на Крак. Но на этом всё не заканчивается. Отдельные нити и целые пучки ведут в другие места. О чём-то он может предположить — это места, где помнят и ценят чуть другого Энтони Даффи. Может, даже метапрошлое?
А вот толстая нить, почти канат, ведущая даже не в одно место, а уже в этом, высокоразмерностном не-пространстве обращающаяся в непрерывную поверхность, соединяющую множество реальностей и даже то, что над, — это вообще чьё? И почему с той стороны нити он чувствует — внимание? Здесь ведь время почти что не идёт! Как это возможно? Что за существо настолько его ценит и может чувствовать внимание к себе — отсюда? Он отбрасывает глупую мысль, что это он-будущий, уже переставший быть «просто человеком». И вообще старательно не смотрит на нить-поверхность, чтобы не провоцировать то, что по ту сторону.
Хватается за одну нитку, которая особенно ценна. Кажется, что она соединяет не просто два существа, но два сердца. Посылает себя по нити, соскальзывая вниз. С каждой минувшей милей он теряет что-то, будь то знания о субидеях, понимание многомерности своего «я» или элементы стоящей за всем этим метаматематики, казавшиеся такими естественными наверху. Но в обмен приобретает кое-что другое. Реальность. Чем ниже, тем настоящей и плотнее ощущает он себя до тех, пока не...
— Кха-кха-кха! — едва не выкашливает лёгкие, пытаясь избавиться от фантомных ощущений. Перед глазами пляшут цвета, звуки сливаются в жужжаще-дребезжащую реку, всё вокруг кружится, ноги то оказываются на голове, то растущими из рук, захлёстывают тепло и холод одновременно, а давление и целый океан запахов сливаются в жуткую круговерть.
Спустя минуту — или годы? — ощущения разделились, разбились по категориям, упорядочились, и он наконец-то нашёл в себе силы открыть глаза.
— ...сенсорный шок, — слова различил, а голос — голос постоянно распадался на несколько незнакомых. — Открой рот, Энтони. Давай, я вижу, ты пришёл в себя.
Зелье, которое в него влили, по вкусу напоминало дорогое вино. Качающийся, шатающийся и распадающийся на много отражений мир постепенно соединился воедино. Или это он сам соединился? Осознал себя лежащим на кровати, а Салазара Слизерина — озабоченно водящим палочкой над его телом.
— Со мной всё в порядке, — по крайней мере, по ощущениям.
— Сейчас — уже да, — нахмурился Слизерин. — Не думал я, что придётся после уничтожения иного вспоминать, как лечить иномагов отражений, зашедших слишком далеко, да ещё и одной классикой.
— Сработало! — он улыбнулся было, но потом вспомнил, насколько сложным было возвращение. — Ханна?
— Я здесь, — она подала ему руку, помогла подняться — голова почти что не кружилась, ещё немного и будет готов хоть снова в бой. — Ты меня напугал.
— Как это выглядело с твоей стороны? — он огляделся. Они были всё в том же месте, но теперь в самом центре двигателя искажения плавал Ханнин хрономер! У них и вправду есть время поговорить. Гарри и Гермиона контролировали каждый свой конец тоннеля, выглядящего намного более красным — известный эффект временного ускорения.
— Ты позвал меня мысленно, — тихо ответила она. — Я сразу поняла, что случилось. Мне надо было «потянуть» тебя к себе, а потом ты взял и появился здесь — голый! — и покраснела. А потом обняла его. И он её — в ответ.
— У меня не было другого выбора, — так себе оправдание, но правда же! — Палочку жалко, у меня всего три запасных осталось.
— Алхимизация, — просто сказала Гермиона.
— Точно, — он вздохнул и прервал объятье. — Я расскажу всё по порядку.
Его выслушали молча и внимательно. Несколько раз порывалась что-то спросить Гермиона, но останавливалась. А Ханна — Ханна то одобряла, то осуждала его решения одним выражением лица. Сейчас Энтони было немного стыдно, что он до столького не додумался там, на Верчи. Если повторится что-то подобное, он будет осмотрительней, тем более с таким козырем, как трюк мыслеускорения. Первым делом после завершения рассказа Гермиона сообщила об этом трюке в чат. И, оказывается, Джулия о нём уже знала, просто считала своим личным!
— У кого-нибудь есть вопросы, — задумчиво сказал Гарри, — зачем Ориону сбивать мерцанье Верчи? Что? — похоже, взгляд Энтони был слишком выразительным. — Ты думаешь, что он не угнался за тобой после того, как на равных сражался одновременно с Годриком и Джинни?
— Это могло быть частичное воплощение, — заметил Салазар. — Скорей всего, это было частичное воплощение, но вопрос ты задаёшь справедливый. Полагаю, что мерцающие — союзники, но не слуги Ориона. Он не мог заставить их вывести Верчь в реальный мир вне Крака. И тут на сцену выходит Энтони с конфундусом.
— Я задал случайные координаты, — вставил Энтони.
— Если ему был важна сама лазейка наружу... — покачал головой Слизерин. — Оставить минимальное воплощение на случай неудачи здесь — логичный ход.
— Нерабочий ход, — отрезала Гермиона. — Орион мог не знать. Надо обладать предельностью, чтобы удерживать одну связь с Краком. Предельным бытием, волей или божественной чистотой. Попытается — воплощенье оторвёт.
— Похоже, я недооценил экзотичность «расположения» станции, — тонко улыбнулся Салазар. — У кого-нибудь есть другие идеи? Нет? Тогда я предлагаю вам четверым полчаса отдохнуть, пока я подежурю, и продолжим путь. Остался последний рывок, и кто знает, что нас ждёт.
Так и поступили. Энтони окончательно пришёл в себя и снова был готов сражаться, а ещё потренировал со всеми вместе то самое рекомендованное Слизерином «дестракто» — оранжевая молния разрушения оказалась на удивление послушна и сильна. Вооружённые новым заклятьем, на сей раз без металлической плиты перед собой, они «попрыгали» вперёд. Быстрей, чем при мерцающих, но не разгоняясь, как до них. Несколько раз миновали патруль вортигонтов, которым не было до них дела. И без всяких приключений добрались до центра Крака.
Тихо было и на платформе. А ещё — в чате. Элла исчезла. Они знали, как добраться до цели, но без удалённой поддержки Эллы, которая не просто столкнулась с Орионом, но и пропала из сети, было не по себе. С удивлением Энтони осознал, что действительно полагался на «игрового» лидера. Ни сверхпонимание Гермионы, ни знания Салазара не могли заменить подспудного чувства уверенности, которое давала Элла, Маг Пространства, как разъяснял когда-то Кристо, — та, кто находит путь. Они должны был найти путь сами, что бы с Эллой ни случилось. Даже если она мертва. Деление на четыре команды для этого и нужно. Ну а если погибнут и они (после Верчи Энтони не исключал и собственную окончательную смерть), то останется команда Джинни при поддержке Годрика и команда Грэма с усилившейся Миртл (так странно думать о бывшем туалетном призраке как о сильной союзнице!) и Хельгой Хаффлпафф.
О том, что их ждёт, стало известно заранее. Отвратительный звук кромсаемой плоти — Энтони даже не поморщился. Не после тёмнолунности и Бездны. Узкий коридор был буквально покрыт внутренностями вортигонтов, и Салазар внимательно их осмотрел, поколдовал немного.
— Любопытно. Не знаю, как это сделано, но у них уничтожена нервная ткань до последней клетки.
Трансфигурировав трупы, они вошли в большой технический зал — в центре Крака было множество таких. Этот предназначался для чего-то компьютерного: множество терминалов, проводов, но все изрезаны, разбиты. Трупы. Не людей, не вортигонтов.
— Этого я знаю, — указал Слизерин на получеловека-полуящера. — Из команды Ориона. Должно быть, поджидал здесь нас.
— У нас появился союзник? — предположил Гарри.
— Нет, — прошептала Гермиона. — Хуже. Ханна!
— Я готова, — о чём это они?
— В крайнем случае, иначе у неё будет преимущество.
— Поняла.
— И я должна быть в сознании, — добавила она.
— Что происходит? — тоже не понял Гарри.
— Она идёт, — тихо сказала Гермиона. — Салазар, Тьма!
— Элис, — озарило его. — Элис здесь?
Глупый вопрос. Он почувствовал это — почувствовал искажение возможностей, одновременно появление новых и изменение старых, будто бы вся ноосфера и что её выше — насколько мог он разглядеть! — стало частью неспешного, но по-настоящему титанического водоворота. Но в следующий миг произошло что-то ещё! Нечто неуловимое, будто бы дымка, слабое на первый взгляд, тронуло Поток. И источник этого был перед глазами — Салазар Слизерин. Дымка стала туманом, туман — плотнейшей мглой. Вероятности перестали иметь единственное значение. Возможности вдруг стали сливаться друг с другом до неотличимости, и нельзя было определить, какая чему соответствует из них. Кое-как распознавалось только связанное лично с ним. Энтони поспешно отвернулся от Потока, пока его не затошнило от этого мглистого водоворота!
С той стороны зала появился свет, послышались шаги. Высокая женщина в сером доспехе, переливающемся в свете банального «люмоса» на кончике её волшебной палочки, неторопливо, как хозяйка положения, вошла и смерила их взглядом. Тёплое свечение её палочки погасло — остались равнодушно-белые маггловские лампы. От фигуры Элис не исходило ни грана враждебности. Она не считала их врагами, как они — её. Не были они и «лишь препятствием» на её пути. Вместо этого Элис улыбнулась, и эта улыбка была дружелюбной.
— Я рада, что вы добрались в целости, — остановила взгляд на Салазаре. — Спасибо, что сохранил их жизни.
Слизерин промолчал, напряжённый, готовый в любой момент к атаке. Они все были готовы, но Элис — Элис как будто не на бой пришла!
— Я вижу, у вас есть пара козырей, — взгляд на Ханну, а затем на Гермиону. — И твой клинок теперь непрост, — меч Годрика в левой руке Гарри действительно выглядел иначе: от его лезвия исходила тёмная дымка. Наконец, Элис посмотрела Энтони в глаза. — Мне нужна Мантия. Обещаю, что закончу то, ради чего вы здесь. Скрою Крак, разберусь с вредителями и посторонними. У тебя и Джинни есть нити-направления домой. Мой корабль подготовлен к отбытию. Я договорилась с Мойлином и Эбби, они ждут вас там — примут всех, кто пожелает. Мы отправляемся, как только закончу тут дела.
Это были простые слова, и в них не было никакой божественной силы. Просто констатация непреложных фактов. Тон Элис и её предложение будто бы смеялись над их готовностью к сражению.
— Мы отказываемся, — собравшись с силами, ответил он.
— Конечно, — и вновь никаких сомнений. Она знала, что так будет. Она читала их, точно раскрытую книгу, несмотря на Тьму, смешавшую возможности Потока. — Взаимодействие элементов, — кивок Салазару, — не позволяет гарантировать, что все вы уцелеете. Мне жаль.
