— Это место, — неожиданно нарушил молчание твой проводник, — есть кара и награда. Оно есть квинтэссенция возможностей и их конец. Оно было всегда. Оно может дать всё. Но всё ты не выдержишь. Никто не выдержит. Что за цель тебя ведёт?
— Месть, — коротко и ёмко. Хранящая Время падёт.
— Хранящая? Ты умеешь выбирать цели, мальчик, — смеётся читающий мысли проводник, ускоряясь, будто скользя над незримым полом. Тебе приходится бежать, чтобы успеть за ним. — Что ж, это место может дать тебе искомую силу. Но сможешь ли ты войти? Вот врата, которые нельзя открыть.
И замирает перед кромешной тьмой. Всё так же в ней тонет луч фонаря, но ты чуешь, что врата, даже Врата — действительно здесь. И их действительно нельзя открыть. Вообще.
— Первое испытание, мальчик — испытание невозможности. Можешь ли ты совершить чудо?
— Могу, — без колебаний ты достаёшь Свободный Универсальный Ключ и открываешь Врата. Вот так вот просто. Потому что Ключ — это и есть воплощённое чудо, открывающее всё, что может и не может быть открыто. Врата недостаточно сильны, чтобы остановить его.
— Интересные вещи ты собрал, — этот смех раздражает с каждым разом всё сильней! — Ступай за мной.
И снова путь сквозь темноту. На этот раз она ощущается... иной. Ты очерчиваешь окружающее лучом фонаря. Действительно, теперь он тонет в далёкой дали — а вы ступаете по идеально чёрному мосту над бездной. Потом мост заканчивается. Вдвоём с проводником вы замираете перед пропастью.
— Готов ли ты к смерти? Шагай вперёд, если готов. Ты должен понимать, что простой готовности может быть недостаточно.
Ты хватаешь костлявую конечность проводника в балахоне и шагаешь вперёд. Если что — подохнете вместе. Бесконечный полёт. Не отпускать проводника! Сознание гаснет. А потом вспышкой возвращается. И первое, что ты делаешь — передёргиваешься от каркающего смеха.
— Есть много способов пройти испытание, — смеётся проводник. — Ты выбрал один из них. Ты знаешь, что это место бесконечно? Даже я не могу найти желаемое веками. Но у меня есть хотя бы шанс. А у тебя?
И исчезает. Ты зажигаешь всё ещё зажатый в руке фонарь и обводишь им окружающее. Всё тот же коридор, что и в самом начале. Куда идти? Вперёд? Назад? Сколько ты будешь блуждать по бесконечным лабиринтам Храма? А в том, что они действительно, актуально бесконечные — не сомневаешься ни капли.
...Прошла вечность. Ты встречаешься с этим существом вновь. Мгновенный шаг вперёд, меч — у его гипотетического горла. Ты напряжён, будто струна. Возможно, конечности у этой твари лишние? Ты обкорнаешь их.
— Ещё жив? — удивляется существо в балахоне. — Забавно. Я же предупредил тебя. Ступал бы назад — вышел из Храма, ступал бы вперёд — пришёл бы к цели. Всего лишь год ходьбы. Но ты поворачивал, да? — и смех. Мерзкий смех!
— Приведи меня к цели.
— Не к следующему испытанию — сразу к цели? Ты забавный.
— Веди!
— Ступай за мной, — только и готовит существо. Тебе не остаётся ничего, кроме как ступать.
Бесшумные шаги. Бесконечный мрак. Но ты уже привык. В конце концов, он — будто пустота в твоей душе.
— Ты знаешь, что испытания — это моя идея, — замечает оно. — Забавно наблюдать, как букашки прыгают по твоей команде.
— Зачем? — ты с трудом сдерживаешь желание покрошить тварь на мелкие кусочки.
— Должен же кто-то воплощать местное милосердие? — хихикает проводник. — Ставя невыполнимые испытания, я отвращаю вас, заблудших душ, от прикосновения. Я не хочу, чтобы вы дошли.
— Почему? — короче говоришь — проще сдержаться. Почему это существо возбуждает в тебе такой первобытный гнев?
— Потому что это милосердней, чем исполнить ваше желание, — смешок. — Ты никогда не думал, что тьма должна остаться тьме, мальчик?
— О чём ты?
— О том, что некоторые вещи безопасней даже не разглядывать издали — некоторых вещей не надо знать. О существовании этого знания следует молчать. О его возможности — и не мечтать. Ты касаешься не тайны, мальчик. Это хуже.
Ты просто достаёшь Ключ. Долго терпел, но почему бы просто не открыть путь? Но Ключ может не только открывать, нет... Ключ может и разрушать. Убивать. Может ли Ключ убить этого проводника? Ты не знаешь. Но почему бы не попробовать, если его болтовня не прекратится?
— Потому что я единственный, кто может вывести тебя к цели, — усмехается существо. — Думаешь, один пришёл сюда с силой космических масштабов? Как считаешь, где они все? Не послушались меня. А сила их где? У меня. Ключик твой могуч, да не всесилен.
Ты молчишь. После множества поворотов, когда твоё терпение подходит к концу, проводник вновь говорит:
— Есть только одно настоящее испытание, воин.
— Его проходили? — скорее машинально, чем по осознанному желанию спрашиваешь ты.
— Проходили. Проходят. Пройдут.
— Что это значит?
— Время не имеет значения. Судьба не властна здесь.
— Прекрасно, — усмехаешься теперь уже ты. — Мне и нужно, чтобы судьба перестала быть властной.
— Сколько пафоса. Скажи проще — ты хочешь избавиться от власти Хранящей над её историей.
— Над моей историей.
— Да ну, — снова смех. — Мальчик, себя ты обманешь, но меня не проведёшь. Даже Хранящая не смогла — а у неё было Кольцо. Ты — часть её истории, а не своей. Персонаж второго плана, желающий разорвать оковы. Но знаешь, что я тебе скажу? А почему ты уверен, что если сделаешь это, то тебе будет лучше?
— Хранящая была здесь? — пропускаешь глупые сентенции, вычленяя главное. — Она тоже... искала силу?
— Была. Её интересовал я, а не то, что я храню. Силу она получила, получает или получит из иных источников.
— И что же в тебе такого интересного? — осведомляешься ты.
— А ты не знаешь? Сюда пришёл — и ничего не знаешь? — неприятно смеётся тварь. — Когда вы, глупые искатели силы и ответов, уходите, то, что с вами, остаётся здесь. Я — собиратель и хранитель этих вещей и идей. Или ты считал меня порождением этого места?
— Считал, — просто подтверждаешь ты. Значит, интуиция не лгала — эта тварь более чем опасна.
— Тогда ты был прав, — опровергает существо собственные слова. — Я уже говорил, что все вы оставляете что-то после себя? Кроме тех, кто смог. Один из вас оставил меня. Надеялся, жалкий, мной пожертвовать, чтобы вперёд пройти!
— Ясно, — принимаешь к сведению. Ты обязан не проиграть. — Что дальше?
— Дальше мрак, — в голосе твари чудится улыбка. — Просто иди вперёд. Я подожду, когда от тебя останется лишь Ключ. Любопытная... игрушка.
— Самонадеянность до добра не доводит, — только и отвечаешь ему. Убить? А зачем? Это существо в своём роде действительно хранитель Храма. Пусть остаётся испытанием, пусть собирает останки неудачников. Хватит бессмысленного гнева — всё равно что злиться на уже открывшуюся дверь.
Впереди — полоска света. Чем дальше ты идёшь, тем ярче он становится. И с каждым шагом что-то внутри тебя просит остановиться. Потому что пути назад уже не будет. Потому что то, что ты хочешь совершить... Но идёшь. Хранящая умрёт — во что бы то ни стало, чего бы это тебе ни стоило.
<инициализация>
А потом свет стал безжалостным Светом. И тебе был задан вопрос. Это было не просто испытание. Это был ад. Само прикосновение к этой Силе было мучением. Но прикосновения было мало. Ты двинулся дальше. Ты позволил Свету пройти над тобой и сквозь тебя. Окутать и пронзить душу — и выйти насквозь, оставив кровоточащую воспоминаниями и чувствами рану. Рану, что никогда не заживёт.
<чтение файла>
И ты осознал, что Свет был всего лишь вопросом. Вопросом того или той, кто ждал тебя здесь. И вопрос этот был задан максимально мягко, но даже взгляд этого — убивает. А тихий вопрос лишь чудом и пассивной поддержкой Ключа не превратил тебя в безвольный овощ.
<ошибка чтения: неизвестный формат>
Ты увидел больше. Оно не было разумным. Живым его тоже назвать было нельзя. В определённом смысле, оно было всюду. В определённом смысле — нигде. Оно было Принципом и Силой одновременно. У него не было названия. У него не было жизни, равно как и смерти. Для него не существовало времени. Для него не имело смысла пространство. Оно было лишь точкой и, в то же время, всей бесконечностью миров. Оно просто было. Всегда и никогда. Было и будет. И оно истекало Мраком. И Мрак этот имел некоторое подобие разума — словно отпечаток сгинувших в нём существ, обезличенный миллиардами смертей. Этот Мрак и заключал с тобой сделку.
<попытка исправления файла>
Неправильно. Мрак не заключал сделку. Он просто проходил сквозь тебя, вымывая всё лишнее, оставляя внутри себя — и очищая, укрепляя прочее. А если в тебе нечего укреплять, если твой дух не похож на закалённую сталь — то Мрак поглотит тебя целиком. И никакой Ключ не спасёт таких ничтожеств!
<повторное чтение файла>
<ошибка чтения: неизвестный формат>
<прекращение процесса>
<отправка отчёта об ошибках>
— Надо же, выжил, — каркающее смеётся тварь, сложенная из мириад осколков существ и сущностей, поглощённых Мраком. Теперь в ней отпечатался и кусочек тебя? Тот, что был стёрт или выброшен наружу.
Ты игнорируешь комментарий. Это не имеет значения. Ничего не имеет значения. И то, чего ты лишился, тоже. Цель оправдывает любые средства. Ты получил силу. Неожиданную, но достаточно глубокую, достаточно связную с самой твоей сущностью, чтобы...
Ты — стрела, сотканная из собственной воли. Ты живое олицетворение возмездия. Ты — смерть Хранящей. Она не представляет, кого сотворила. И первое, что ты сделаешь, пройдя через горнило Храма — это воспользуешься почерневшим Ключом.
23 Бета
Второй день пребывания в ХОД-линии был воистину ошеломляющим. Грэм увидел, как великий учёный и знаток истории и постистории, Альбус Дамблдор, вместе с его подругой и профессором Райсом буквально меняют историю! Прямо на его, Грэма, глазах! Не достать подаренную альтер-Дамблдором камеру, работающую практически в любых условиях, и не направить её на девять изображений было решительно невозможно. Замерев, сжавшись от напряжения, он наблюдал за развязкой многолетней войны.
На удивление, всё закончилось — пусть и висело на волоске! — хорошо. Вымотанную Джинни, напоив специальными зельями, Дамблдор отправил спать, отправился почивать и сам, а вот профессор Райс остался в Большом зале с учениками. Грэм не мог не удержаться и под его усмешку взял интервью на камеру. Не на всё профессор отвечал, но если подрезать и правильно скомпоновать... Может, ему лучше стать не историком магии и не археологом, а журналистом и репортёром? Не таким, как Рита Скитер, умело манипулирующим фактами, а настоящим бесстрастным наблюдателем, фиксирующим ход истории? Правда, кто заплатит такому наблюдателю... Но отец же Луны выпускает совершенно не окупающуюся газету! Может, и у него что-нибудь получится?
А ещё профессор Райс отвёл в сторону саму Луну и что-то у неё спрашивал. Грэм догадывался, что — она каким-то чудесным — иначе и не скажешь! — образом исчезала, чтобы помочь Джинни. И выглядела тогда очень грустной. Похоже, профессор ничего от Луны не добился — она лишь выслушивала его вопросы и просьбы с характерным безмятежным видом. Хм, может быть, стать репортёром — не такая хорошая идея? Ведь есть и те, кто будут ругаться, а то и бросаться заклятьями на попытку взять интервью!
На следующий день профессор с альтер-Дамблдором много говорили, оставив их наедине с библиотекой и окрестностями альтер-Хогвартса. Грэм хотел было исследовать всё подряд, но стоило увидеть интересный прибор, как появлялся вежливый домовой эльф и многословно объяснял, что это «устройство великого Альбуса Дамблдора» и «к нему опасно подходить близко!» Остальные, наверное, от таких объяснений бы отмахнулась, но Грэм из рассказа альтер-Дамблдора уже узнал, что в годы его директорства школу пришлось закрыть из-за резко возросшей смертности. Теперь понятно, откуда эта смертность взялась, и стать ещё одной жертвой Грэму совсем не хотелось.
Так что в итоге ему осталось сидеть с Луной и утешать её — оказывается, ей пришлось буквально сжечь свою версию! Как будто в этом мире все люди пошли другим путём... Зато Энтони куда-то пропал — только к вечеру, после ужина Грэм обнаружил его в библиотеке, читающего что-то с самодовольным видом. Правда, от расспросов он уклонился, причём так, что Грэм осознал это только за ужином. Нет, репортёром точно не будет — такие, как Энтони, заговорят и обведут вокруг пальца.
После ужина, наконец, вернулся профессор Райс и огорошил всех новостью: Лорду-заместителю будет совсем не до них в ближайшие... десять лет. А поэтому завтра же утром они уходят. Последнее, что увидел Грэм, входя в раскрытый Дамблдором портал, похожий на рану в пространстве, — ругающихся гоблинов, несущих знакомый по трансляции кристосорб Рока — только не грязно-зелёный, а прозрачно-белый.
— Всё плохо, — отмахнулся Райс на вопрос Джинни о кристалле. — Пойдёмте. Велира... Инкарнус.
Всё вокруг перевернулось, и Великая Река предстала в виде знакомой плоскости воды, уходящей ввысь. Теперь Грэму было несколько страшновато смотреть на неё — казалось, сейчас перевернётся, и он упадёт прямо в «воду», что бы в Велире ни текло. Тем более, его временное чутьё ощущало Велиру будто скользкую и прочную змею, которая скорее сама тебя задушит, попытайся прикоснуться.
— Ациус, — командным тоном сказал Райс, направив палочку к поверхности Реки. И там появился... кто-то. Незнакомец в тяжёлом даже на вид чёрном плаще с капюшоном, с чёрным же мечом, прекрасно знакомым по трансляции операции «Возрождение», в руке. От него исходила аура инаковости. Такой же, только... иной, становилась Луна, когда открывала тот портал. Другая бросающаяся в глаза деталь — будто бы опалённый ключ, болтающийся на серебряной цепочке поверх плаща.
— Ну привет, смертники, — шагнул к ним незнакомец.
— Кто ты? — спросил Райс.
— Враг Хранящей, — и неожиданно кусочки мозаики в голосе Грэма сложились. Ревенанты. Тихий Дом. Фэньли. Чёрный меч Рока. Хранящая.
— Это ты придумал жизнепровод? — неожиданно для самого себя озвучил Грэм догадку.
— Я не учёный, — хриплый голос этого... — человека? — немного пугал. — Кажется, идею мои доблестные соратнички взяли из будущего. Но ты догадливый, мальчик. Хочешь выступить против Хранящей плечом со мной к плечу?
— Вы союзник Строителей? — Джинни направила на него палочку, на которой тускло светились две насадки.
— А ты думала, к великой цели убийства этой суки дорога выложена ландышами и тюльпанами? — ухмыльнулся незнакомец, откидывая капюшон. Лицо и лысый череп — в жутких шрамах, а в глазах зелёные огни — как у тех строителей, с которыми сражалась Джинни. — Но не думай, девчонка, что это просто ради мести. Ради мести действую я, но не все, кто идут со мной. Хранящая желает уничтожить ваш лист. Как видишь, немало людей хотят тут ещё жить.
