— Свеча погасла! — заорал в рукав Турмадин и со всей силы пнул табурет, изображая, что натыкается на предметы в темноте. Второй стражник уже спускался вниз по лестнице. По стенам плясали блики раскачивающегося в его руках фонаря.
— Прости братишка — выскочил навстречу солдату Турмадин, со всей силы толкнул его прикладом своего ружья ниже кирасы и рыком опрокинул с лестницы вниз.
— Дайте мне — рядом уже стояла Миц. Она Быстро наклонилась и взяла часового за шею, тот задергался, захрипел, закатил глаза и затих. Турмадин в мрачно приложил пальцы к шее поверженного.
— Хелен, вы опасный человек, я с вами целоваться не полезу! — только и выдохнул он — это электричество?
Она не ответила ничего. По ее бледным щекам катились слезы.
— Ее только что увели — приставив ключи к замку, услышал голос из-за спины детектив. Из соседней камеры ему в спину глядели истомленные глаза арестанта — сказали какой-то советник Дузмор, приказ коменданта Рильо.
— Знакомое имя — на всякий случай все-таки заглядывая в пустую камеру, покачал головой детектив и подошел к двери напротив.
— Все палачи на одно лицо — вздохнул арестант — хой! Вы же...
— Да это я. И в некоторых ситуациях слава играет с нами злую шутку — с тоской перебил, не дав ему произнести свое имя вслух, детектив и, вставив ключ в примитивную замочную скважину, на всякий случай спросил — безобразничать не будете? Надеюсь, вы не каннибал и не трехголовый вампир?
— Граф Пике — горделиво представился арестант — лишен дворянского чина за дуэли...
— Презираю дуэли — достал обратно из замка ключ детектив.
— Я вас выдам.
— Вы дешевый шантажист.
— Ну же, выпустите меня, я освобожу остальных.
— Клянитесь, что не расскажите.
— Ну, клянусь же, быстрее, черт вас дери!
Детектив открыл замок и бросил экс графу ключ. Тот с благодарностью откланялся и, ткнув детектива пальцем в грудь со словами — за дешевку еще ответите, танцующей фехтовальной походочкой направился к другим камерам, где почуявшие ветер свободы арестанты уже нетерпеливо прильнули к решетчатым окошкам дверей.
— Что теперь? — снимая перевязи стражников, поинтересовался Турмадин.
— Думаю, сейчас начнется настоящий концерт — передавая какому-то подозрительному типу ножны и меч, охранника, передернул плечами детектив — постараемся воспользоваться. Пройдем подвалом, я знаю как тут ориентировать. Ну, господа, у вас свои дела у нас свои.
— Это правильно, что мы выпустили на свободу столько злодеев? — опасливо глядя на косящегося в ее сторону гигантского лысого бородача, спросила Миц.
Они снова спустились на этаж вниз.
— Такая инструкция. И если это честные граждане, они спокойно вернутся домой к своим семьям — прикрывая дверь, рассуждал детектив — а если это преступники — рецидивисты, рано или поздно Тирэт выловит их всех и еще получит отличительный значок с премией. А у нас государственный заговор и никаких рассуждений.
Пригибая головы чтобы не удариться о низкие своды, они прошли лабиринтом подвальных коридоров и уже почти миновали двор и зловонные, пахнущие конской мочой и сортиром стоки, когда сверху раздался первый мушкетный выстрел. Ему ответили предостерегающие крики.
— Доооо... — недовольно затянул Турмадин — операция-конспирация. Шпионские игрища в лицах.
— Ну что ж теперь сделаешь? — развел руками детектив — артисты прибыли.
занимайте места, держитесь за свои кресла. Эта пьеса пойдет с аншлагом.
* * *
Сержант Отрыжка, тот самый недоверчивый дежурный, что прошлым днем принимал у Вертуры документы о посещении арестованной Райне, как всегда засиделся на своем рабочем месте. Почти все гражданские служащие уже покинули форт. Но в связи с процессом по делу смерти лорда Бастиса и последующим публичным заседанием специальной комиссии, которое был назначено на завтрашний день, ему снова пришлось задержаться на службе до позднего вечера. Следовало пересчитать запасы бумаги, стулья, свечи, сургуч и чернила, каленый песок для просушки документов, графины с вином и яблоки в сахаре, а также скамейки и угощение на обеденный перерыв. Сержант Отрыжка был стар, педантичен и лыс. Он никогда не оставлял назавтра то, что можно было сделать сегодня, а назавтра также ответственно оставался допоздна на службе так, чтобы завершить все возложенные на него поручения. Стоит ли говорить, что с таким усердием на него складывали все больше и больше обязанностей и нисколько не задумывались о переводе такого ценного конторского служащего на более высокую должность. Так что сержант Отрыжка нередко уходил со службы далеко за полночь. Ему доверяли закрывать канцелярию, с ним здоровались гвардейцы и тюремщики, а заместитель коменданта Рильо разрешал в свое отсутствие заходить за бумагами в собственный кабинет.
Но сегодня работа не клеилась. Весь вечер старик нервно писал черновики, крутил в руках перо, прислушивался к шуму непогоды за окном и ожидал чего-то, что должно было навсегда изменить его жизнь. Он слышал, как уходили другие служащие, как отпирали ворота, как гремели двери кабинетов, как прогрохотали по доскам коридора сапоги стражников. Слышал беседы гвардейцев и вялое 'опять будет сидеть до ночи'. А когда шаги и разговоры стихли, ему отчего-то стало совсем не по себе. Сержант Отрыжка оставил перо и принялся настороженно прислушиваться к тому, что происходило за стенами просторного кабинета бывшей канцелярии тайной полиции что когда-то размещалась в этом крыле старого форта. А именно в ней теперь располагался кабинет новой канцелярии специального, занимающегося государственными преступлениями и изменами, подвластного лично Барону Эмери тайного суда.
Что-то неуловимо менялось в окружающем мире. Старому полицейскому становилось страшно. Вначале все было тихо, но вдруг на лестнице раздались шаги и глухое бряцание амуниции.
— Простите леди, приказ коменданта! Подождите тут — отстраненно-безразличным басом отрапортовался стражник. Звякнул ключ комнаты в конце коридора. Старой кельи у деревянной лестницы на третий этаж.
— Быстро курьера в замок. Сообщите, что к нам приехал какой-то тайный советник Дузмор с вооруженными людьми — коротко, тихо и сдавленно приказал капитан. И в коридоре снова загремели сапоги. Что-то творилось на ночь глядя в старом форте. И сержант Отрыжка, расчесывал седые бакенбарды, усиленно прислушивался к тому, что делается за дверью в коридорах, пытаясь угадать отчего сегодня, казалось-бы обычный и простой разговор капитана с курьером вызвал в нем такое глухое тяжелое беспокойство. На стене громко тикали часы. Их ровный, казалось бы, чересчур медленный ход усиливал и без того тягостное, сосущее чувство чего-то катастрофически важного, что должно было произойти с минуты на минуту и это затишье снаружи пугало затаившего дыхание старика.
Наконец, не выдержав мучительных сомнений, сержант Отрыжка первый раз за много лет службы нарушил свой долг — не окончив работу, он встал из-за стола и дрожащей рукой промокнул брошенную на середине рукопись. Он уже было собрал свой пенал и положил бумаги в папку, встал перед зеркалом и принялся натянуто-долго расчесывать свои седые волосы — все чтобы отстранить этот страшный момент выхода в коридор, как....
* * *
— Сейчас приведут арестованную... — снял с крюка в камине горячий чайник и самолично начал наполнять чашки комендант, когда где-то снаружи громыхнул мушкетный выстрел. И ему ответили опасливые, рычащие выкрики.
— Что-то не так, граф Рильо — брезгливо помешивая ложечкой в фарфоровой чашечке, со скукой в голосе журил его советник — а ведь это свидетельствует о вашей профессиональной некомпетентности.
Из кабинета на третьем этаже, окна которого выходили в сторону моря и крыш города, было неясно, что происходит во дворе, но судя по тому, что где-то в недрах здания застучали сапоги, загремели латы и засуетились люди, сразу же стало ясно, что случилось что-то неладное.
— Мои люди выяснят, в чем дело — успокоил комендант и обернулся к выходу из кабинета — не беспокойтесь, сидите.
— Пойдемте, проверим вместе — настоял советник и поднялся с кресла. Граф Рильо снова глянул в глаза страшного ночного гостя, и ему показалось, что между его белых перчаток удавкой блеснула серебристая струна проволоки.
Заслышав шум, снялись с мест и спустились вниз сидящие в приемной кабинета лорда-коменданта гвардейцы. Их поспешные удаляющиеся шаги прогромыхали вниз по лестнице затихающими ударами сердца. Третий этаж обезлюдел.
Оставив на столе нетронутую чашку с чаем, комендант шагнул к двери, советник двинулся следом.
* * *
Сгибаясь под тяжестью ветра, Бенет спешил вверх по улице Башен. К форту. В его руках был сверток, какие носят наемники, которые продают свои ножны и заворачивают мечи в тряпку, перевязывая ее лентой или цветастой тесемкой. Потоки воды бежали по камням. На крышах темных домов отчаянно звенели флюгера. Старший следователь остановился у дома номер пять. Впереди, выше по улице темнели стены старого форта. У ворот что-то происходило. Какой-то верховой пытался вырваться из окружения. Ему перегородили путь люди в белых балахонах. Они крикливо переругивались под дождем, тыкали в морду лошади стволами мушкетов, остриями мечей копий. Наконец, устав от скандала, курьер не вытерпел, хлестнул коня и прорвавшись верх по улице дал в галоп, но один из людей в белом вскинул ружье и выстрелил. Конь взвился на дыбы, верховой вылетел из седла, стражники у ворот закричали, началась перепалка. Люли в белых плащах начали наседать.
Все с тем же невозмутимым лицом Бенет следил за тем, как две нацелившие друг на друга оружие группировки, проклиная друг друга и стараясь держаться как можно дальше от врага, скрылись в воротах. Агент вошел в вонючую темную парадную, прислушался к звукам непогоды и доносящемуся из-за дверей храпу жильцов и начал подниматься наверх. Под ногами скрипели старые деревянные ступени. В сумке лежал ключ Тирэта. Ключ от мансарды, единственной комнаты в ближайших домах из которой можно было заглянуть в окна форта, за которыми когда-то размещались апартаменты тайной полиции. Не видно было только одного кабинета — того с краю, в котором когда-то сидел он сам — старший следователь Второго, тайного, отдела полиции Варфоломей Бенет. И сейчас он стоял у окна и, машинально развязывая тесемки на чехле своего ружья, смотрел на стену здания напротив, в котором прослужил почти сорок пять лет под присмотром агента из замка, что следил все эти годы за их работой из этой комнаты через это окно.
Но медлить было некогда. Ловко размотав завязки, он оставил свой длинный меч у стены, повесил мокрую тряпку на спинку старого стула перед столом, аккуратно вложил черно-рыжую батарею в приклад своего ружья и включил его. На рукояти у предохранителя яркой точкой вспыхнул синий огонек. Где-то внизу, в парадной, хлопнула дверь. По лестнице загремели неровные пьяные шаги.
* * *
— Они сыграют нам на руку — обернувшись к коллегам, пояснил Вертура — сейчас вся стража форта сбежится к казематам — тут раньше была мастерская Пемкина, а там арсенал.
Они прошли мимо запертых дверей складов и очутились у лестницы. Наверху грохотали тяжелые казенные сапоги — солдаты бежали по галерее к воротам. Кто-то что-то крикнул, раздались яростные боевые кличи, которые перекрикивал яростный рычащий голос 'А ну прекратить! Всех перевешаю!'
* * *
Сержант Отрыжка еще минуту прислушивался к тому, что за шум происходил на улице и, наконец, решился. Он распахнул дверь, и нос к носу столкнулся с советником Дузмором.
— А, простите ваше сиятельство... — быстро пробормотал он — я тут засиделся. Нехорошо себя чувствую... Закончу отчет дома...
— Нет, закончите сейчас — приказал тот сурово — где этот кабинет?
И советник не терпящим возражений рывком продемонстрировал кольцо с ключами, и один из них с треугольной биркой. И если бы сержант Отрыжка не перепугался до смерти, он бы непременно сказал бы что это ключи и брелок коменданта Рильо, но, встретившись с огненным взглядом советника, он просто потерял дар речи, и дрожащей рукой указал в сторону кельи у лестницы.
— Идите, работайте — приказал советник и навис над стариком так, что тот сам убрался обратно в кабинет, захлопнул за собой дверь и, сорвав плащ с тощих плечей, не снимая уличного головного убора, плюхнулся на свой рабочий стул. У сержанта прихватило сердце. Вот оно! Началось.
* * *
На двери лязгнул замок. Кая Райне вздрогнула. В ожидании она прилегла на старую кровать стоящую в этой маленькой комнате, где отдыхал остающийся на ночь курьер или вестовой, еще, наверное, с тех самых времен, когда ее занимал еще никому неизвестный в те времена слуга и адъютант начальника тайной полиции, графа Михаэля Динмара Холек, а нынче детектив Марк Вертура.
Она лежала, подогнув колени, зажав в ладонях колючую рогожу шерстяного пледа. И в ожидании и тревоге прислушивалась к суете за запертыми дверями, за шумом дождя за наглухо забитым окном. Что-то происходило снаружи. В коридоре послышались тихие и мягкие, словно звериные, или крадущиеся шаги, Райне вздрогнула и открыла утомленные бессонными ночами в ледяном подземелье глаза. Словно пытаясь укрыться от неминуемой угрозы, как ребенок потянула на себя одеяло. Как она хотела, чтобы это были знакомые шаги слегка хромающей походки...
— Райне — оглядывая скромную обстановку кельи под лестницей, где заперли арестованную, бросил советник и подошел к столу. Он достал из-под полы мантии маленький плоский чемоданчик. Было затихший во дворе конфликт перешел в новую стадию, кто-то громко отдавал команды. Внезапно загремели мушкеты, зашипели пистолетные выстрелы. Не успело затихнуть эхо залпа, как грянули боевые кличи, загремели глухие удары рукопашной схватки.
— Пойдете со мной — приказал советник и захлопнул свой чемоданчик — вы не увидите стражу, но бежать вам не удастся.
Его тонкая ледяная рука крепко схватила ее за запястье и с такой силой вывернула его, что Райне вскрикнула и едва не упала от боли. Когда советник отпустил ее, на бледной коже, там, где ее схватили ледяные беспощадные пальцы, остался уродливый иссини-алый след.
Они вышли из комнаты и начали подниматься на третий этаж. За окнами яростно выла беснующаяся над крышами города буря. Узкое стрельчатое окошко на лестнице было разбито. Ветер с дождем врывались в помещение. Снаружи темнело бесконечно-черное, непроглядное ночное небо.
В бывшей приемной лорда Динмара вместо стражников в кресле ожидал тот самый горбатый бледнолицый человек в белом плаще с алыми полосами на капюшоне. Он сидел подальше от огня и с безразличным взглядом смотрел на распластавшийся посреди приемной труп задушенного графа Рильо.
Осмыслив картину, Райне вздрогнула. Советник больно, как тычут палкой скот, толкнул ее в спину. Он поставил чемоданчик на стол и бросил слуге толстый, заполненный маслянистой жидкостью флакон с иглой.
— Внизу сидит старик — распорядился он и сделал брезгливый жест рукой. Мрачный телохранитель ухмыльнулся, кивнул и, переступив тело коменданта, вышел прочь.
