В торжественной тишине они ехали под облетевшими ивами между черных бездонных прудов. Следом, до ворот, парадным эскортом, в две цепочки, при развернутом боевом знамени — бледно-зеленом гербовом кленовом листе на белом, пожелтевшем от старости фоне, их провожали облаченные в светлые нагрудники и форменные серо-зеленые плащи Динмаров стражники. По земле стелился легкая осенняя дымка. Пахло ноябрем, костром и прелой, подмороженной травой. За соседским забором, за облетевшей живой изгородью, несмотря на все творящиеся в городе потрясения, вставший с рассветом садовник сгребал граблями в кучу и жег опавшие кленовые листья.
— Ну какой я солдат... вон они герои, а я-то что? — чуть не заплакал Пуляй и пошел в дом.
— Мне тоже страшно — взяла его за руку и попыталась утешить его Райне — я бы сама никогда не поехала....
Оружейник снял очки и горестно кивнул.
— Ну что, чемпионы? — когда они уже выехали на дорогу, весело прокаркал Пемкин — грянем так, чтоб крыши посрывало?
— Всем посрываем и так и оставим — впервые за столько лет согласился с глупой шуткой лорд Динмар, вдохнул полной грудью свежий осенний воздух и улыбнулся.
* * *
Глава 15. Подвалы и башни.
* * *
В утренней стычке пал советник и друг маршала Гарфина сэр Ридон. Был ранен снайпером граф Борщ. Многие храбрые рыцари нашли свою трагическую смерть от летящих с крыш домов, из подворотен и из окон стрел и пуль, но еще больше они убили как на улицах города так и прямо под стенами замка. На Парковой и Колокольной улице, перед собором архангела Гавриила, на проспекте Лордов, проспекте Фонарей, Южном проспекте, на Серебряной улице — везде лежали растоптанные конями, исколотые пиками тела с белыми тряпками на шлемах и груди. В торжественной утренней тишине чистым и ясным звоном цокали копыта боевых коней. Мальчишки, любопытные и бедняки в трепетном ожидании выглядывали из подворотен и окон, быстро перебегали через улицу, втягивали носом такие непривычные запахи стремительно разлагающейся гибридной плоти и порохового дыма, со страхом и ужасом взирали на разгром. Шарахались в стороны, когда закованные в железо драгуны с грохотом входили в дома, по наводке приветствующих победителей жильцов поднимались на чердаки и в комнаты чтобы снять с крыши того или иного не успевшего скрыться сталкера или арестовать прячущегося по комнатам баронского агента. Пешие солдаты и рыцари занимали кварталы улицы и площади. Разоружали деморализованных растерянных, клянущихся что их обманули цеховых ополченцев. Отцепляли районы перед замковыми укреплениями у подножья горы, выводили и провожали до церквей, где в трапезных уже устраивали спальные места, а на кухнях готовили горячий обед, семьи, освобождая прилегающие к замку районы для активных боевых действий.
Во всех утренних газетах уже напечатали о происшествиях этой страшной и долгой, но наконец-то закончившейся ночи. Люди хватали, вырывали из рук разносчиков еще ломкие, пахнущие типографской краской листы, вслух читали короткие специально подготовленные Гарфинами и Орденом сводки и страшные слова о предательстве барона Эмери, о его отречении от Короля и провалившейся попытке вывести Мильду из состава конфедеративного королевства и развязать новую захватническую воину с использованиям оружия из стратегического арсенала в горе. Бессмысленно глядели между строк, растерянно смотрели на соседей и друзей, не зная, что и сказать в ответ.
По Южному проспекту бестолковыми толпами в тяжелом, апатичном ожидании, слонялись стони разоруженных, потерянных, обманутых бароном и его механической пропагандой людей. Солдаты и офицеры генерала Гандо и Гарфинов строго присматривали за порядком. Формировали новые добровольческие бригады из желающих помочь горожан.
— Даю вам три часа — выслушав план лорда Динмара, коротко и ясно ответил ему генерал Гандо — если вы не справляетесь, орденский флот перегружает силовые барьеры. Часть города пострадает, но мы уже выводим людей.
— Сэр Динмар — улыбнулся подъехавший к ним капитан Вайриго — как в старые добрые времена придумали очередной самоубийственный план, чтобы спасти мир?
— В старые добрые времена ты был фееричным болваном, брат Петр! — нагло ткнул ему пальцем, выкрикнул из седла Пемкин, на что кавалер улыбнулся в ответ, и в знак согласия поклонился, приложив руку к груди.
— Господь да поможет вам — помахал на прощание рукой капитан.
— Ха! Михаэль! — приветствовал старого лорда гранд Попси — вот была славная битва! Нас чуть не одолели, но мы отважно спустили штаны и надрали им морды!
Как всегда он был великолепен. На завитых волосах высокая шапка, на щечках ямочки, на губах улыбка, а в зеленых игривых глазах огонек. Рядом с ним на черном, настоящем, не гибридном коне, ехала красивая высокая и тонкая дама в длиннополом темно-сером одеянии и чуть более светлом, сером плаще. Длинные черные волосы струились до пояса. Зеленые глаза улыбались. Узкое лицо и зеленые глаза говорили, что она дочь народа далекого-далекого запада. Жарких песчаных дюн на берегу моря пальм и выжженной палящим южным солнцем зелени Мориксы.
— Мой любимый маг! Сожгла фрегат одним мановением руки! Мой стиль! — представил даму эксцентричный гранд — Михаэль, у меня помолвка, по нашей победе предлагаю банкет!
Все устало заулыбались ломанному говору иноземного атташе.
— Достойное предложение! — согласился старый лорд — обязательно по нашему возвращению!
И они поехали дальше. Впереди лорд Динмар, учитель Юкс и повар Спонсоне. Позади наставница Салет и Мариса. Женщины тихо переговаривались. Мариса сосредоточенно кивала в ответ.
Они остановились в заросшем ивняком, заброшенном парке при каком-то невообразимо древнем, с темными пустыми окнами особняке. Лорд Динмар спешился.
— Что будем делать, если ничего не выйдет? — закуривая, с пафосом поинтересовался учитель Юкс — вернемся и скажем фа?
Где-то наверху, на горе раскатисто запел рог. Осажденные вышли на прорыв. Их встретили густым ружейным огнем и отбросили к укреплениям.
— Все получится — приободрил всех старый лорд. Он прошел по дорожке и нашел нужнее место. Скрытую в буйно разросшихся алых и бурых кустах ивняка, опутанную увядшими листьями плюща беседку. Пожелтевшие от времени ребристые колонны венчало частично обрушившиеся кольцо. Посреди, в окружении загнутой по периметру каменной скамейки, возвышалась заполненная опавшими листьями, потресканная гипсовая чаша для сбора воды.
— Что-то вроде — достав выцветшую фотокарточку с изображением беседки на горе в баронском парке, примерялся к сооружению полицмейстер. Наставница Салет согласно кивнула. Старый лорд снял свой плащ, перекинул его через седло.
— Я, пожалуй, останусь — нагло вскинув хохолок, внезапно заявил Верит — я пока ехал, все обдумал. Простите мой лорд, я верой и правдой служил вам девяносто лет, но сегодня... это не для меня. Рубите мне голову, если хотите, но не пойду и все. Я сохранил архив. Уж сколько мы с Аркиным за него воевали, чтоб он его не вышвырнул... И я свободный человек, вы сами дали мне свободу, благодарю. Но теперь все. Отвоевался.
Произнеся всю эту речь, он уселся в позу в седле лошади и нахально скрестил руки на груди.
— А тебе не... — сжал огромный красный кулачище Спонсоне.
— Карло — строго остановил его лорд Динмар — пусть идет. Дезертиры нам не нужны.
— Катись! — грубым баритоном бросил архивариусу повар — воняет от тебя. Беги, штаны простирни.
Архивариус никуда не покатился, а остался в седле.
— Отведу лошадей до дому — глядя старому лорду в глаза, твердо заявил он.
— Предатель-уклонист! — подразнил его Пемкин — а еще такой, воевать хотел!
Мариса презрительно хмыкнула.
Наставница Салет и Гирке промолчали.
Их осталось семеро. Все было готово. Отряхнув грязь и старые листья, они расселись кругом на холодной каменной скамейке внутри беседки и многозначительно переглянулись. Верит с выжидающим, подозрительным, вниманием молча смотрел на них поверх своих узких бифокальных очков со спины своей лошади сверху вниз. Отчего-то от глупости ситуации всем стало весело.
— Надо закрыть... — попыталась наставница Салет и тут же не выдержала и, хихикнула. Словно испугавшись своего звонкого и чистого, как у юной воспитанницы, смеха, она попыталась схватиться рукой за лицо, но от этого ей стало еще смешней.
— Взяться за руки и открыть рот! — в голос засмеялся пожилой учитель фехтования Юкс.
— Планарная полиция самая полицейская полиция в истории полиции! — растопырил локти, скорчил задорную беззубую гримасу и вытянул тощую шею Пемкин.
— Да поехали уже наконец! — призывно приказал повар.
Уставшая ждать и злая то того что все эти жалкие пожилые людишки еще две минуты назад строили архисерьезные кислые мины, а теперь хорохорятся и смеются, Мариса без спроса схватила оставленную в листьях фотографию, встала в круг, бросила на нее стремительный взгляд, положила руки на чашу и прикрыла глаза.
— Рах! — пронзительно и раскатисто выкрикнула она слово неизвестно откуда проснувшегося в ее сознании древнего как мир, заклятия. Слова иного языка, что было подслушано падшими ангелами и нашептано на ухо убившему брата, проклятому Богом Каину. Слова разрывающего пространство и время, потому что оно и есть слово обозначающее искажение — вечное увядание мира в его грехопадении в ад. И, произнеся это слово, писательница наяву почувствовала тот самый полет, который она так ясно ощущала в совсем недавнем сне. Мир вокруг посерел, раскололся и вспыхнул новыми красками, как будто бросили камень в желтое, помутневшее от грязи и времени стекло. Напуганные внезапным криком лошади заржали и недовольно замотали головами, а так и не успевший ничего понять Верит, пытаясь успокоить их, сорвал с головы свою затертую синюю полицейскую шапочку и захлопал их по крупам и гривам. Беседка бесследно исчезла. Исчезли и все сидящие в ней.
— Господи, спаси их души — выдохнул архивариус и, перекрестившись, поехал через ивняк прочь. Следом поплелись и кони — пусть говорят что хотят. Я поступил правильно.
* * *
— Прилетели — открыл глаза, проморгал, лорд Динмар.
Они все сидели все в той же беседке. Вокруг синело ясное осеннее небо, но вместо старого разлапистого ивняка их окружали аккуратные вечнозеленые пинии. Пахло хвоей и какими-то необычно ароматными поздними цветами. В перспективу убегала аккуратная, обрамленная тонко подстриженными кустами дорожка, посыпанная мелкими осколками красно-бурого кирпича. Наверху, над головами агентов, возвышалась серая стена главного здания баронского замка и невообразимо бесконечная и толстая, стоящая на и без того высокой скале, упирающаяся в самое небо главная замковая Башня. Все были на месте. Не было только Марисы.
— Хой, милейший! — перегибаясь локтем через выщербленный парапет старой беседки, бросил оторопевшему от внезапного появления гостей солдату учитель Юкс — огонька не найдется?
Причем у самого в зубах дымилась трубка.
— Он не курит — отирая от крови брошенный в горло стражнику нож, ответил Спонсоне — надеюсь, майонез от перемещения не испортился?
С собой у него была целая сумка заготовленных с ночи горячих бутербродов с мясом, капустой, сыром и майонезом приготовленных как раз на случай такого похода.
— Перекусить-то и забыли — развел руками лорд Динмар — ну да ладно, подождем до дому. Так, пики в руки и полетели.
* * *
Над их головами раздался громкий шипящий хлопок. Залп рельсовой артиллерии раскололся о барьер. Лорд Динмар открыл маленькую дверцу в стене живой изгороди.
— Это наверх, на галереи — пояснил он.
— Мы не сможем пройти — внезапно остановилась, и с какой-то тоской заведя за спину копье, сообщила Гирке — рядом с эмиттерами высокая интенсивность активного излучения.
Сверившись со своим маятником, наставница Салет кивнула в знак подтверждения с ней.
— Ваш шанс леди-монстр — с издевкой заявил Пемкин.
Гирке показала за спину и покачала головой.
— Я тем более не смогу...
— Придется через 'не могу' — строго перебил лорд Динмар — разделимся на две группы. Первая положит щиты, вторая идет за Варфоломеем. Кто готов на башню? Скорее всего, это в один конец.
— Валяйте все вниз. Сделаю все в лучшем виде — хлопнул себя по сумке с бутербродами повар — только вы обязаны это все съесть. Я готовил всю ночь.
И он раздал всем по бутерброду.
— С личной печатью на память в желудок? — схватил и спрятал свой в сумку Пемкин.
— С магическим витамином Хэ — доверительно сообщил ему, принимая свой бутерброд, лорд Динмар.
— Благодарю — кивнула Гирке и сразу надкусила свой — это ваш рецепт?
— Одна капля майонеза разрывает хомяка на куски? — с улыбкой поинтересовался учитель Юкс.
— Мы еще покушаем ваши походные бутерброды, мэтр Спонсоне — улыбнулась наставница Салет.
И повар вошел в дверь в живой изгороди, за которой начиналась лесенка наверх, на просторные прогулочные галереи с прекрасным видом на море и город. Захватывающая панорама открылась его взору по правую руку с высоты — рыжие лучи солнца и ясное серо-голубое небо, холодное свинцовое море и бесконечные, до самой серебристой ленты реки крыши домов огромного города на севере. Все такие необычные с высоты, такие разные, двускатные и плоские, покрытые черепицей, жестью, соломой или битумом. Между них торжественным серебром и желтым золотом выделялись купола храмов, шпили колоколен зеленели обветренной медью. Возвышались белые, покрытые известкой, высокие и торжественные стены церквей. Разделяя кварталы, широкими аллеями убегали вдаль проспекты. Ущельями темнели переулки и улочки.
Поднимаясь все выше и выше, Спонсоне думал о том, что как жаль, что отсюда не видно их старого так неудачно сгоревшего форта. Он остался где-то совсем внизу, под стенами террас. Под приютившимся на уступе садиком на скале, где в окружении декоративных пиний осталось их необычное, переправившее группу в самое сердце баронского парка транспортное средство — растрескавшееся садовое газебо, что еще десять минут назад стояло в каком-то заросшем диком парке, в красном, облетевшем по осени ивняке. Под почти отвесными, поросшими черными вековым елями, непроходимыми склонами горы. И узкими улочками, где город подступает с юга почти вплотную к скальной стене, а крутые подъемы то и дело чередуются со старыми, выщербленными временем и непогодой каменными лестницами.
Он поднимался все выше и выше. Осторожно минуя редкие патрули — как охотник прячась в тенях от заспанных после долгой бессонной ночи, не ожидающих нападения с этого направления, лениво глядящих в море солдат. Он знал, что если его заметят, никакая звериная хитрость деревенского паренька, железным ножом перебившего семью понаехавших в городок чтобы устроить в нем свой кровавый пир оборотней, не поможет ему справиться с той армией, которая прибежит его ловить.
За третьей галереей была дверь в башню. У нее стояли и вульгарно почесывались во всех местах двое людей-собак в грязно-белых плащах и масках. Один с щитом и мечем, второй с пикой.
