Они обе замолчали. Райне взяла свой фужер и сделала большой глоток. Вино было крепким и кислым.
— Да — словно испугавшись своих слов, пошептала она — понимаете... это звучит...
— Когда мы забываем о Боге, живем без него — со вздохом согласилась Миц — такие темы действительно начинают казаться глупыми и нелепыми. Но вы правы. Мы привыкаем как к чудесам, так и к их отсутствию. И либо забываем о них, либо перестаем замечать. У вас было первое, а у меня, наверное, второе. Пожалуй, если бы я не уставала так сильно, если бы размышляла о прошлой ночи и о форте, я бы точно сошла с ума... Порой у меня просто нет сил задумываться о том, что случилось, что все могло бы быть совсем иначе. Да, вы правы, это воля Божия и нам бессмысленно отчаиваться.
И она слегка прикоснулась губами к краю фужера, но так и не решилась попробовать. Она подняла глаза на сидящую напротив и уперевшую голову в руки Райне. Та уже успела выпить второй фужер и теперь сидела, облокотившись о бумаги на столе, смотрела куда-то вниз, на исписанные, залитые кляксами черновики. Она была сама вот-вот готова заплакать и еще миг, и это бы точно случилось, как в коридоре бодро загрохотали огромные башмаки Элета.
— Хой, Хелен! — глядя на фужер в руках бледной Миц, весело вскрикнул он — неужели вы начали пить? Сердце мое! Ну, хотя бы вы не разочаровывайте меня в людях! Леди Райне, уже восемь. Хелен, поедете с нами, мы довезем вас домой, вы пьяны.
— Я сама — поднимаясь с кресла и выливая так и нетронутое вино в камин, коротко ответила волшебница. Накинув на плечи свою алую пелерину, она ловко завязала тесемки и достала из-под стола свой маленький черный саквояж, куда она всегда прятала письменный набор, перчатки, ленту для волос, флакончик духов синей лаванды и особо важные рукописи.
— Я тоже пойду — отняла лицо от ладоней Райне. Бросив быстрый взгляд в зеркало и, смахнув с покрасневшей щеки слезу, она встала и взяла со стола папку доктора.
— Спрячу ее у Марка — заявила она — в его бардаке точно никто не найдет.
* * *
Было уже совсем поздно. Буря все усиливалась. Оставив заснувших детей на попечение строгой полосатой кошки, Райне сидела на кухне Элетов. На крюке на стене, маленькой раскаленной луной тихо шипела газовая лампа. В печке гудело пламя. Пряный аромат смолы и дыма смешивался с запахом жженого кофе. На коленях у Райне лежала истерзанная мантия Вертуры, в руках ножницы, рядом катушки и подушечка с иглами. Где-то в дальней комнате заплакал напуганный темнотой и бурей ребенок. Райне прислушалась. Под резкими ударами дождя и ветра громко шелестели деревья. За окнами все также бушевал холодный осенний шторм.
Где-то в этом городе сейчас заснул истомленный бессонной ночью и тяжелыми мыслями детектив Марк Вертура. На койке полицейского госпиталя беспокойно ворочался в попытках уснуть лейтенант Басик и доктор с таблеткой феназепама неторопливо шагал по коридору, чтобы успокоить страдающего пациента. Где-то в холодных стенах приюта жался к углу, зябко кутаясь в полы плаща и прижимая к себе свою палку Ларге. Турмадин и Лилабет Гирке играли в шахматы. Между ними стояли маленький кубок и большая бутылка, и кто терял фигуру, выпивал вина. Турмадин фатально проигрывал. Когда на доске осталось всего четыре его фигуры, а Гирке задумалась как бы побыстрее поставить ему мат, рыцарь решил немного отдохнуть и отвалился на жесткий валик дивана. Миг, его глаза сомкнулись и он захрапел. Ему снился сон — выжженные холодным северным солнцем июльские травы Эмрит-тулла, дома в лесах между Фолькартом и Гиртой, где прошло его беззаботное счастливое детство. Холодная быстрая речка и поросшие ароматным и солнечным сосновым лесом сухие песчаные холмы. Где-то, никто точно не знал где, в своей маленькой комнате, в которой едва умещались только старый шкаф и кровать, укрывшись двумя пледами, уснула усталая Хелен Миц. А где-то как всегда допоздна, сидел в кровати, при свете керосиновой лампы читал очередную фантастическую книгу доктор Миксет.
Над ярко освещенным столом в мастерской согнулся никогда не спящий Пемкин, а рядом, развалившись в своем кресле-качалке, в обнимку с бутылкой покачивался мастер Пуляй. Его кривые очки поблескивали в свете низкой электрической лампы в такт покачиваниям, а взгляд был далеко-далеко — в тех временах, когда все люди жили или еще будут жить счастливо, а закуска и выпивка будет бесплатна для всех.
* * *
— Никаких вестей о Варфоломее — откладывая письмо, поднял глаза на наставницу Салет, старый лорд Динмар.
— Что вы собираетесь предпринять? — перечитывая записку, спросила она.
— Мы даже не знаем, арестован он или нет. Я отправил запрос. Впрочем, вряд ли они ответят — кивнул полицмейстер и его крепкая и блестящая, как отполированное годами ореховое дерево рука сжалась на подлокотнике кресла —
Если они уже казнили его, в любом случае, мы никогда не узнаем этого. Сэр Гарфин просит меня о содействии и дал несколько поручений, о которых просил не отчитываться в Замок.
— Мы переходим в подчинение сэра Гарфина? — уточнила наставница Салет, многозначительно поправила пенсне.
— Нет. Мы остаемся в юрисдикции Короны — уточнил старый лорд — а если кто-то работает против, наше дело, как и всегда, выявить и передать преступника под суд. Сейчас первоочередная задача не допустить здесь повторения северо-востока.
— Ваше оружие и доспехи?
— Да, пожалуй — согласился лорд Динмар — надо позвать Герхарда и Акору. Пусть проверят снаряжение. Возможно, понадобится действовать силой. Распорядитесь, чтобы им подготовили мастерскую и комнаты.
Когда волшебница вышла, полицмейстер поднялся с кресла, подошел к окну — просторному окну мансарды его личного особняка, и встретился взглядом с отражением в стекле. Высокий крепкий старик смотрел на него ясными, выгоревшими на солнце далеких южных степей глазами. Словно проверяя, слушается ли его рука, старый лорд согнул ее в локте и сжал кулак — крепкий, твердый, привычный к тяжелому мечу или пике кулак рыцаря. В стекле отразилась легкая улыбка.
Где-то внизу хлопнула дверь. Наставница Салет написала записку и отправила курьера. Что-то менялось в окружающем мире. Большой темный особняк Динмаров — старый дом в глубине парка на улице Ив, который пожаловал своему вассалу и другу по Южной Кампании столетней давности Михаэлю Динмару барон Эмери Старший, отец нынешнего барона Мильды, замер в ожидании. Тревожным сном засыпали слуги в своих комнатах. Присушивались к скрипу старых деревьев и кустов во дворе ожидающие ночной атаки солдаты и телохранители в холле. В кресле у камина прикорнул с газетой в руках усатый капитан стражи. У стены тускло поблескивали отполированные до блеска, надетые на манекены доспехи, на ковре висели мечи и щиты. На стенде под стеклом ждало своего часа короткое вороненое ружье. На прикладе Зед72 тусклым серебром мерцала циркониевая бирка 'Валор и Гинк'.
* * *
Глава 11 Белый Бриг и Черный Буфет
* * *
Он проснулся поздно. В комнате было едва тепло. Два больших, почти прогоревших, полена тлели в камине в золе. На столике у кровати стоял недопитый фужер. Вертура смутно помнил, что было еще ранее утро, когда Мариса встала, оделась и, ловко поцеловав его, выбежала из комнаты.
— Почему счастливый человек и вообще разговоры о нем всегда кажутся такими отвратительно-слащаво-приторными? — внезапно подумал детектив. Он лежал на спине, заложив руку за голову, и смотрел в потолок. Прислушиваясь к звукам дома, он внезапно понял, что дождь за окном кончился и теперь вместо его мерного, успокаивающего шелеста со двора доносятся звонкие удары раскалывающего чурбаки топора.
— Топористы, как... артиллеристы, только без пушки! — крикнул какой-то остряк с крыльца.
— Давай гуляй солдат, еще последнее не пропил! — бросил ему истопник, старый, разбитый радикулитом, отставной допельзольдер.
— Ага! — с напористым самодовольством выдохнул пьяница и с грохотом ввалился обратно в дом.
* * *
— Леди Рикет — продемонстрировала запись в журнале Миц — ищет мужа. Говорит, что в полиции ей отказали, и она пошла к нам.
— Откуда она вообще о нас знает? — глядя на совершенно незнакомее имя, поинтересовался Вертура.
— Сэр Турмадин задал тот же вопрос, она ответила, что когда-то мыла полы в конторе на набережной у таможенных пирсов. Сказала, что знает леди-наставницу Салет и ее помощницу Лайнет. Вы в курсе?
— А, ясно — догадался детектив — когда мы были полноценным отделом тайной полиции, и консультировали таможню, у нас была каморка с картотекой на складе в порту. Еще там была комната с котами. Коты разнюхивали запретные ингредиенты, и леди Лайнет никак не могла заставить их гадить в песочницу. Мы постоянно выгребали и таскали свежий песок, а они все равно ходили по углам.
— Богатая на воспоминание молодость — с легким сожалением заметила волшебница.
Вертура кивнул.
— А потом нас переселили сюда, а котов сослали в монастырь — подвинул стул и присел к столу детектив — теперь вместо казенного мяса молодых бычков им положены только хлеб, овсянка на воде и два крысаула вина в день... Так что, сэр Турмадин опять уехал?
— Да — кивнула Миц — и вот ваш отчет о мертвецах и генерале Барнау.
Она взяла со стола бурую папку и протянула детективу. Сверху, над кипой исписанных корявым почерком Гирке страниц, лежал аккуратный, расчириканный скорописью доктора Миксета листок с аннотацией. Из него следовало, что мертвецы восстали в следствии выделения энзима Морке, корнем Мо в период повышения уровня обскурации пространства и времени, охватившего город в районе десяти часов вечера в понедельник. Указанный корень Мо был найден в позвоночнике и мозге всех вскрытых доктором людей-собак, что намекало на коллективное мышление этих чудовищ и наличие поблизости материнского ствола этого разумного растения...
С генералом полиции было все гораздо яснее — несчастный автомат-шпион в тот же самый вечер попал в зону обскурации пространства-времени, что вывело из строя и исказило часть его цубернетических функций, превратив сложную машину в бесполезною, разлаженную механическую куклу, которая, в свою очередь, и учинила все случившийся в генеральском доме разгром. Как уже успел выяснить детектив из отчетов полицейских курьеров — генерал стал не единственной механической жертвой понедельничного происшествия. Множество автоматов по городу вышло из строя. Какие-то, как тот же слуга почтенного доктора филологии Густава Грапса, Дак успели набезобразничать, какие-то просто выключились или вышли из строя.
Неясным оставалось только одно — кто и когда подсунул эту машину на место генерала, и что случилось с настоящим генералом полиции Артуром Барнау. Все остальное в подробностях разъяснял отчет.
— Одним словом, надо выпить кофе — недоверчиво проморгав на толстую кипу исписанных неразборчивыми каракулями Гирке листов, заключил детектив.
Наступило время обеда. Мариса так и не появилась. Спустившись к доктору, Вертура попросил у него книгу о корнях Мо, вегетативном магнетизме и энзимах Морке. Вернувшись в канцелярию, он налил себе фужер кофе и уселся в кресло Марисы перед камином. Книга оказалась на редкость непонятной. Длинный курс введения в растительный магнетизм и историю его изучения, начиная от циклов жизни растений, тургорных пульсаций, до их зависимости от изменений окружающей, в частности солнечной и лунной энергетики и заканчивая частичной сопротивляемостью сложных биологических организмов к искажению пространства и времени. Некий профессор Жак Морке был преподавателем столичного королевского университета. Он занимался фундаментальными исследованиями обладающих сложными энергетическими полями органических и неорганических растений, а также группы сильнодействующих, изменяющих метаболизм, функции мозга и энергетику человека ферментов, выделяемых этими растениями — паразитами, одним из самых патогенных и неприхотливых из которых и являлся корень Мо.... Впоследствии капитул церкви и ученый совет признали эти исследования опасными для государства и общества. Профессор был вынужден ограничиться лишь краткой монографией, статьей в большой медицинской энциклопедии, а также тем, что корень Мо был назван в честь его фамилии. За все это профессор был удостоен звания академика, почетного королевского ордена и места в совете научного общества. Пролистав страницу и прочтя краткую биографию ученого до конца, Вертура выяснил, что всю свою оставшуюся жизнь профессор занимался изучением инновационных проектов по биологии, медицине и химии одобрял или отклонял их и больше никогда не занимался исследованиями вегетативного магнетизма. И что никому из последователей так и не удалось повторить его эксперименты. Профессор Морке умер естественной смертью в своем особняке в возрасте двухсот с чем-то лет в тысяча сто каком-то там году.
— Вот начитаешься, наслушиваешься, и кажется, что все ученые поголовно необузданные психи. Хелен, ну вы же знаете этих ученых... — вяло листая страницу за страницей, поделился мыслями детектив — но вот нашелся же один нормальный. Только уже пятьсот лет как умер.
Миц только кивнула в ответ.
Бестолково прошел день. Заходили курьеры от должностных лиц, беспокоили грубые полицейские приставы. Все хотели какие-то бумаги, все требовали для своего начальства каких-то подробных отчетов. К вечеру вернулся Турмадин. Сказал, что так ничего и не выяснил о матросе Рикете. Зато узнал, что из портовых трущоб пропало еще неопределенное, но довольно большое число людей. А на расспросы рыцаря старый информатор сэра Бенета, с которым Турмадин встретился в условленной каморке над закопченным кабаком, пожал плечами и пространно рассказал о том, что в бараках и местных распивочных уже почти как вторую неделю ходят слухи о мертвом корабле, стоявшем не рейде Иморы в Песчаной бухте и теперь подошедшим к скалам под самым баронским замком. На резонный вопрос детектива, есть ли какие-нибудь более веские доказательства, рыцарь только развел руками и ответил, что это всего лишь домыслы, но любой домысел имеет под собой те или иные веские основания...
— Что, подводные цивилизации монстров и круги на воде? — вошла в канцелярию Мариса — светящиеся люди-слизни копаются по ночам в помойках прибрежного города?
— Ладно бы слизни — возмутился Турмадин — тут ко мне подошел мэтр Тирэт и сказал, что им пришел приказ от коменданта Лериона усилить патрули в городе, и кто-то очень умный подсказал ему привлечь нас в качестве консультантов...
— Пусть наймут охотников и авантюристов — отмахнулся детектив — скажите Кае, чтобы написала большую петицию в пяти экземплярах на тему того, что наша задача следствие, а не инструктаж по охоте на чудовищ. Пока они будут вникать, что к чему, может, оставят нас в покое, и мы сможем раскрыть это дело.
— Сэр Вертура — напомнила Миц — нас отстранили от этого дела.
— Хелен, сердце мое — допив свое вино, внезапно воскликнул Элет — а что будет, если вы сунете руку в море и ударите молнией?
— Много работать вредно — дочитывая последнее письмо из центральной полицейской комендатуры и выводя ответ 'Принято к сведению', запечатал конверт детектив — день прошел, а так ничего и не случилось. Я разочарован.
