— Помогите! — в ужасе взмолился помощник старшего следователя. Корабль уже снова поднимался на очередной волне и кренился правым бортом так, что ставня открылась еще больше и квадратное окно портика почти отвесно повисло над бушующей синей, словно сияющий страшным светом незнакомых плотоядных звезд пучиной. Со стоном отшатнувшись прочь, рыцарь свалился на пол и, елозя задом по доскам, пополз спиной назад как можно дальше от страшного окна в мерцающую колючим жидким серебром и черной синевой кипучую бездну.
Неподалеку пытался удержаться за балку, чтобы не упасть Вертура. Он отчаянно пытался бороться с тошнотворным головокружением и сковавшем его по рукам и ногам страхом. Переваливаясь между многометровыми валами корабль, казалось, все набирал и набирал ход. Каждый новый взлет на гребень волны и захватывающее дух падение казались все дольше и ужасней. Но надо было как-то действовать и, отпустив свою опору, он попытался достичь Марисы. Навалившись после очередного полета на замершую на тюфяках писательницу, он секунду бессмысленно смотрел перед собой, потом попытался подняться на четвереньки и закрыть окно, но следующий вал едва не бросил его в распахнутый портик. Упав под ним, он что есть сил вцепился в какую-то балку и теперь, закусив губу, с отчаянной мольбой о помощи смотрел на обхватившего мокрый трап, вжавшегося в доски Элета. Когда очередная волна подхватывала корабль и кренила его, портик над головой детектива открывался наружу. Когда бриг срывался в бездну, Вертуру окатывало водой, а ставня захлопывалась над его виском с грохотом пушечного выстрела, заставляя вздрагивать от страха и вжиматься в пол. Так продолжалось минуты две. Следователи переглянулись. В глазах обоих читалось мучительное, безнадежное отчаяние, и так длилось бы до тех пор, пока один из них не отважился бы встать и закрыть зловещее окно, если бы сверкающая глазами с тюфяков Мариса не поднялась бы на ноги. Ловко стоя на полусогнутых коленях и балансируя руками, она выгадала момент, когда судно уже почти максимально просело, но еще не начало взлетать на следующий вал, прицелилась и через мгновение уже была рядом с детективом.
— Все в порядке! — хлестко шлепнув его ладонью по плечу, она схватилась за канат и резко рванула на себя. Ее тонкие руки напряглись крепкими и сильными жилами, тяжелая дощатая ставня подалась вниз и захлопнулась. Закрутив канат, Мариса упала рядом с детективом и попыталась улыбнуться ему.
— Кто из нас сын адмирала? — выкрикнула она. Ее растрепанные, выбившиеся из косы темные волосы рассыпались по плечам. Шапочка с бронзовым ромбом полиции Гирты бесследно исчезла в клокочущей, демонической бездне. Глаза пылали безумным огнем потусторонних, горящих снаружи звезд.
— Я... — только и выдохнул Вертура. Элет подполз к ним на четвереньках и распластался по мокрым доскам.
— Да что ж такое! — лежа на животе, с трудом шипел он.
— Кажется, он тоже умеет перемещаться... — попытался объяснить детектив. При запертых окнах шторм за бортом уже казался не настолько ужасным — мне тоже страшно, но мы должны идти...
И, подобрав упавшую линзу, подсвечивая ей дорогу, он, начал осторожно пробираться в сторону кормы. Остальные последовали за ним. На палубе было темно, но введенный доктором 'кошачий глаз' действовал как следует — детектив видел и ближайшие стены и свисающие с потолка гамаки и множество свернутых раскиданных качкой, матрасов. Гораздо больше чем гамаков. Но самым необычным был отвратительный мускусный, насквозь пропитавший матрасы и стены смрад застарелой немытой псины. Привалившись к укрепленному по центру между мачтами широкому матросскому столу, детектив нашарил в ящике под ним грязную миску, поковырял ее и сплюнул.
— Матросы каннибалы — констатировал он — похоже на сырое мясо.
— Лучше бы они приехали в черном дилижансе! — с размаху оседлав скамью и вцепившись в нее обеими руками, выкрикнул ему Элет.
— Да, набились бы как на картинке вдвадцатером и по лесу и на всех скоростях... — вспоминая ипсомобиль герцога Ринья, покачал головой детектив.
Они направились дальше — к переборке отделяющий кубрик от юта. Из-под двери выбивался слабый свет. Осторожно приоткрыв дверь, детектив собрался с духом и шагнул на трап.
Он никогда не был на подобных кораблях, но как-то читал в какой-то книжке про наполненный разными магическими приспособлениями безлюдный корабль-убийцу, который поглощал всех, кто пытался подняться к нему на борт. Как тонкая художественная натура, детектив не переносил столь банальные, клишированные и убогие по своей природе сюжеты. Невзирая на подачу, они всегда сводились к одному — все умерли, чем в среде дураков, конформистов и невежд всегда вызывали бурю восторженных кипучих эмоций. Как-то Мариса сказала, что люди читают такие книги только затем что им слишком хорошо и скучно живется на свете. А пишут их те бездарные бумагомараки и представители древнейшей профессии от литературы, кто ищет дешевой популярности и способа заработать денег, так как на такой, уничижающий человеческую натуру товар всегда найдется куча охотников. Легко же жить, когда вокруг все такое плохое, а я один хороший. Не то, что настоящая литература, что заставляет человека почувствовать собственное несовершенство и сподвигает трудиться, чтоб стать лучше...
Но если вернуться к Белому Бригу — агенты оказались перед распахнутой дверью. Здесь, в зале, этот зловещий, было заглушенный бурей, похожий одновременно на перезвон колокольцев и на шепот множества голосов гул слышался особенно ясно и сильно. Шесть вертикальных, обводящих изгибы бортов белых прямоугольников ярко освещали просторный, отделанный светло-красным деревом, занимающий целых два этажа под квартердеком, зал.
Через все помещение в сторону носа поднимался пологий деревянный пандус в конце которого были устроены выводящие на опердек массивные как ворота крепости двери, а напротив, параллельно кормовой переборке, перегораживала помещение от пола до потолка, выполненная из массивных отливающих матовым сиянием блоков, расписанная переливающимися магическими символами треугольная рама.
Глядя на эту конструкцию, агенты сами того не замечая начали моргать.
— Размытие — внезапно спохватился детектив — размытие света! Я читал о нем! Это на краю земли, где искажение так велико, что физические законы не действуют! Гравитационные аномалии и все такое! Но тут размытее только вокруг рамы! Это тот самый дальний портал о котором говорил Пуляй! Портал в другой мир! И он снова активен! Технологии будущего! Мы нашли ее!
И он восхищенно улыбнулся и шагнул к колышущейся завесе между балками портала. Словно пытаясь сбросить какое-то оцепенение, Мариса недоуменно передернула плечами. Подняв дрожащую руку, она схватила детектива за запястье. Он попытался обернуться и увидел ее лицо. Казалось, неощутимый и невидимый, льющийся из портала ветер обдувал ее облик, озаряя ее взгляд нездешним, необыкновенно ярким светом. Ее глаза горели ясным, пронзительным огнем, словно зимние звезды над холодной северной Гиртой, черты лица заострились, а хватка стала железной. На ее руке, все ускоряя и ускоряя ход, бежали часы Пришельца — человека много лет жившего в Мильде и следящего за ее жителями, выявленного только потому, что он производил расчеты чертежей в конторе, где он служил, совершенно иными, незнакомыми местным мастерам-строителям методами, и который бесследно исчез, когда пришли чтобы арестовать его, оставив после себя только эти часы, прибор для дальнего наблюдения — визор, и черные очки, надев которые можно было видеть потоки энергии пронизывающие окружающий мир. Очки конфисковал какой-то высокий полицейский чиновник, который впоследствии сошел с ума и так и закончил свои дни в доме для умалишенных, а сам прибор бесследно исчез, часы же и визор сейчас были здесь и они снова действовали.
Но детектив не видел ни часов на которых стрелки вращались уже с такой бешенной скоростью, что превратились в единый переливающийся всеми цветами радуги смазанный купол. Не видел и лица писательницы. Ослепленный нездешним светом, он развернулся к порталу и сделал еще один шаг. Письмена на балках внезапно вспыхнули ярким бело-лилово-желтым сиянием и перед Вертурой была уже не просто зыбкая завеса, через которую, когда они вошли еще явно просматривались резные окна и перила балкона на корме, а теперь уже наполненное ярким белым и золотым, переливающееся пульсирующим гипнотическим светом марево. Где-то под полом взвыли колокольца. И теперь к ним прибавился шепот множества зовущих голосов. Корабль качнуло, и детектив подался вперед так, что Мариса едва не упала и повисла на его руке.
— Нет! — пронзительно закричала она и прикрыла глаза, но было видно, что оглушенная бесконечным шепотом и перезвоном, она не может сконцентрироваться. И только замерший в оцепенении у трапа Элет, пытался понять, что происходит вокруг. Он внезапно осознал, что видит и чувствует сквозь стены. Осязал перед собой страшные, разрушающие сознание, символы запретных, тайно переданных людям падшими ангелами, языков, коими записывал расчеты по перестройке мира в своих чудовищных книгах пошедший против Бога, падший архитектор Люцифер. Видел соотношение чисел, всех размеров корабля, которое сводилось к единому значению — константе подобной числам 'пи' и 'е', только не в математике, а в неофизике, цифре, обозначающей коэффициент соотношения пространства и времени. Чувствовал его и понимал, что это число и есть самая глубокая и важная мировая истина — камень преткновения миллионов ученых прошлого настоящего и будущего, единица Бога, создавшего из ничего нечто. Отправная точка, где заканчивается мысль и душа, и начинаются материя и энергия. Он чувствовал, и видел через стены как бьется круглое и движущееся бесконечным количеством сложных деталей, исполненное из какого-то живого мягкого материала, наполненное густым черно-серым туманом и звоном колокольчиков нечестивое, демоническое сердце корабля, и видел пронизывающие всю конструкцию его пульсирующие дымные щупальца. Он видел бескрайнее море за прозрачными бортами, видел как, перекатываясь с вала на вал, корабль то взлетает к звездам, то проваливается в черную, непроглядную, кишащую уродливыми нечестивыми гадами пучину. Видел, как сияние иного мира за резной треугольной рамой, просвечивает сквозь ставшую полупрозрачной фигуру непреклонно шагающего в портал детектива и сквозь истаивающую, обращающуюся черной тенью, повисшей на его руке, рыдающей в отчаянии и безысходности Марису. Он знал, что еще чуть-чуть, и она сгорит в этом сиянии, истлеет прахом, будучи не способной пройти через этот портал, и все что от нее остается, так это острый, яркий, переливающийся как и портал всеми цветами радуги осколок черного звездного камня, на ее груди.
Все это было настолько ярким и резким, что Элет как завороженный глядел как гибнет его друг, и он был настолько увлечен своим новым всепроницающим зрением, что даже забыл, что нужно прийти на помощь, как внезапно — не прошло и доли секунды, он осознал, что его новый демонический взгляд не может прозреть лишь сквозь одну вещь. На груди у детектива в этом калейдоскопе всего-всего, мерцал и переливался черным агатовым блеском его крошечный нательный крестик. Глянув себе на грудь, Элет с изумлением обнаружил, что видит сквозь свою броню и одежду и собственный крест. Такой же черный и, словно более яркий и четкий чем весь окружающий его, словно бы ставший иллюзорным как во сне мир.
— Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй меня грешника! — повинуясь какому-то внутреннему стремлению, воскликнул Элет и, распахнув руки, бросился к Марисе. На миг его голова прояснилась и ему представился какой-то совершенно неуместный в этой фантасмагории силы и света обшарпанный черный шкаф в пропахшей куревом сумрачной халупе с портретом старика-кривляки на стене.
— Черный Буфет! — вцепившись обеими руками, прижавшись лицом к плечам Марисы, что есть силы, закричал он ей прямо в ухо — Черный Буфеееееет!
Слова, которые сказала ему напутствием наставница Салет, когда они покидали дом лорда Динмара.
Что-то переменилось. Совершенно внезапно стало абсолютно темно и тихо. И вдруг все вокруг огласилось гулкими раскатами ударов по дереву. Разбуженные криками соседи стучали в пол и стены.
— Вы что там взбесились что ли? — запоздало восклицали в темноту жильцы растревоженного громовым кличем рыцаря спящего дома — а ну захлопните рты!
— Да какой еще буфет? — застонал Вертура — оу....
Падая, он ударился о край стола.
— Портал! — спохватившись, только и успел выдохнуть он — Мариса!
— Быстро, положите ее на кровать! — коротко распорядилась наставница Салет — Холек, Ленай, глаза!
Припав на колени перед агентами, она щелкнула кнопкой, и в зрачки следователям ударил яркий, но обычный электрический, а не искаженный, свет. Оттянув обоим веки, она достала свой докторский саквояж и бросила им — внешние изменения незначительны, подставляйте руки, засучите рукава. Сделаю внутривенную.
Зазвенело стекло. Хлопнул резиновый жгут, звякнула полая медицинская игла.
— Я дома? — услышал изможденный голос Марисы детектив — сэр Динмар.... Как я устала!
— Ах голова моя голова, чертова качка... — застонал Элет — горшок, дайте ночной горшок....
И он попытался подняться на ноги....
* * *
Как только погас свет, и Турмадин, запрыгал по комнате, пытаясь вытряхнуть из сумки раскаленный закипевший от перегрузки аккумулятор, Райне очень испугалась и схватилась было за плечо доктора, как тот резко вскинул руку и необычно грубо оторвал от себя взволнованную девушку.
— Мэтр Ми... — попыталась возмутиться она, как в соседней комнате поднялось угрожающее рычание, и дверь с грохотом распахнулась.
Один за другим грянули три выстрела. Комната наполнилась едким пороховым дымом и короткими глухими стонами. Кто-то завизжал и бросился вниз по лестнице, но доктор хладнокровно навел на него револьвер и выстрелил еще дважды — в ноги беглецу. Тот споткнулся и загремел по лестнице вниз. Щелкнул барабан. На стол со звоном посыпались раскаленные стреляные гильзы. Доктор стремительно перезаряжал пистолет.
— Хо! Что там у вас там? А? Что? — пьяным голосом закричали с улицы. Кто-то поднимался по лестнице с пирсов.
Расстегнув ремень и, наконец, сбросив прогоревшую сумку, Турмадин схватился за спички и, обнаружив фонарь, засветил его. На полу лежали двое мертвых полицейских. Их лица были обезображены уродливыми, похотливо-голодными гримасами. Еще один хрипел внизу на лестнице.
— Вы убили их! — прижав ладони к подбородку, воскликнула Райне — Марк же сказал стрелять усыпляющими! Я должна была загипнотизировать их, а потом....
— Не уверен, что стоило стрелять транквилизатором — присаживаясь на корточки перед распростертым телом дежурного полицейского сержанта, повернул голову убитого стволом револьвера доктор и продемонстрировал под искривленными губами желтые собачьи клыки — знакомая клиническая картина.
— Хой! Давайте-ка двигать! — глядя в окно, тревожно замахал руками, Турмадин — не нравится мне этот туман!
