Кстати о Втором отделе. После осенних событий, благодаря которым Мильда сохранила свой статус субъекта Конфедеративного Северного Королевства, а маршал Ян Гарфин стал новым градоправителем, когда власть, он восстановил тайную службу во всех ее обязанностях и привилегиях. Лорд Динмар снова возглавил отделение тайной полиции и у него в подчинении теперь были старший следователь Элет, и его помощник Турмадин.
Профессор Бикус Драйзер Акора — политический иммигрант из Мирны попросил защиты у маршала Гарфина. И, учитывая его участие в последних событиях, был амнистирован, а его дочь — Лилабет Акора (Гирке была всего лишь фамилия матери, которую контрабандист выбрал в качестве конспирации для подделки документов) была пересобрана в мастерской фактории Архипелага на площади Тополей, хотя одним из условий ее возрождения было то, что из нее будут удалены все экспериментальные имплантаты, а часть памяти будет купирована, Акора согласился на все, чтобы ее вернули к жизни. Турмадин женился на ней и вскоре под ее строгим влиянием он даже похудел и у них было много детей. Наставница Салет и дальше жила в особняке лорда Динмара, куда переехала еще много лет назад, с тех самых пор, когда после событий в Доме на Окраине был переформирован Второй отдел. Они жили дружно и счастливо, и леди-наставница была рада, что единственные препараты, которые ей приходится прописывать — это капли от кашля для внуков и горячие мази от остеохондроза для старого полицмейстера.
В общем, то про каждого из участников этой истории можно было бы даже написать отдельную повесть. И про Тирэта, который так удачно спрятался в шкафу-сейфе за картиной государя Арвестина, когда его пришли арестовывать и про полковника Гигельмота, который стал главным полицмейстером Мильды только за то, что с раненой ногой поехал на подмогу генералу, когда остальные дрожали дома и жали счастливого разрешения кризиса, чтобы потом чинно поздравить победителя. И про кавалера Вайриго, который будучи уже в возрасте был зачислен в команду 'Артемиса' — совместной экспедиции Архипелага, Мирны и Ордена на юг, за теплый океан, чьи зеленые воды разливаются за степями Басора и долиной реки Эсты.
Даже про Хекстона, который был настолько морально раздавлен всем случившимся с ним, что вел себя исключительно прилично и тихо. Глядя не него, лорд Динмар распорядился подарить ему Библию с картинками. Полковник листал ее вечерами, смотрел гравюры, потом начал читать. Он начал ходить в церковь, а потом переселился в монастырь, а спустя много-много лет бы пострижен в монахи. Он принял схиму и жил в лесу на ските. Трудно сказать стал ли он святым, но известно одно — что после этих перемен, до конца своей долгой жизни он был счастлив.
Генерал Алексий Гандо занял должность советника маршала и женился на канониссе Вилле. К ним на свадьбу приехали и гранд Попси со своей колдуньей-женой, герцогиня Гирты Вероника Булле, и командор Александр, и лорд Динмар, и наставница Салет, и многие другие — почти все, кого вы уже знаете.
* * *
Можно еще очень много сказать и о политике, о том что Мильду посетил сам государь Арвестин со своими советниками и министрами, в числе которых был и сменивший в совете конфедерации на посту комиссара северо-западного региона сенатора Парталле, министр Динтра, и о том, что в столице была сформирована комиссия по вопросу технологической безопасности, куда вошли многие известные ученые из разных университетов, в том числе и профессор Глюк из Гирты. Было много споров, каждый клонил в свою сторону, но все сходились в одном — что Лирская конвенция, о нераспространении и квотировании высоких технологий, принятая еще в прошлом тысячелетии, на заре союза Последних Дней — союза последних христианских монархий в мире, впоследствии объединившихся в славное и могучее Конфедеративное Северное Королевство, безвозвратно устарела и нуждается в коррективах.
* * *
А что же стало с Марисой? Она долго лечилась под строгим надзором наставницы Салет и профессора Келля, а потом уехала обратно в Гирту. Дилижансом. Больше она никогда не пыталась использовать свои способности к перемещению, как и никогда больше не писала статей в газету, и единственное чем занималась до конца жизни — это воспитание детей потом внуков и так далее. Она вышла замуж за одного из рыцарей Лилового Клуба, и, хотя ее муж был младшее ее на шесть лет, он очень любил ее, и она была счастлива с ним. Они жили во дворце Булле и Мариса была самой близкой и доверенной подругой принцессы Вероники. До конца своих дней она так и не узнала, что они родные сестры с принцессой, и, поскольку она была старшей, она могла бы сама законно претендовать на герцогский престол Гирты.
Мариса всегда носила крестик, каждые выходные, даже в плохую погоду, посещала службу в церкви, оставила рукописи и никогда больше не жалела о том, что так и не написала свою книгу про детектива путешествующего между планарными пластами и демоническую машину, замедляющую время. И все-таки, спустя сто восемьдесят семь лет, сидя перед камином с трубкой и качая на руках прапраправнука, она сказала.
— Как все хорошо сложилось. Стоит написать мемуар...
Она умерла во сне в возрасте двухсот семнадцати лет, и на ее лице была мягкая и счастливая улыбка.
* * *
— Акора — как-то вызвал к себе Пуляя вице-консул Стулс. За окном уже стояла зима. Белый, пушистый снег укрыл улицы. Хлопьями висел на деревьях, разрисовывал инеем окна. Пуляй пришел как всегда, нечесаный и в своих кривых очках, накинув на плечи вместо мантии старый, выцветшего серого цвета, короткий должностной сюртук, какие носят преподаватели университета, надевая с истертыми синими парусиновыми штанами в Мирне.
— Сделайте хоть раз что-нибудь хорошее — предложил вице-консул — отправьте этих двоих домой.
— Отправить можно — согласился ученый. И через день вызвал к себе выведенных из состояния нулевого времени Джона Бенсона и Лариону Хиг.
— Вам туда — не поздоровавшись, не вставая от своего рабочего стола, продемонстрировал он наискось прислоненную к стене, словно снятую с ближайшей подворотни вместе с оправой и принесенную в кабинет, массивную деревянную дверь — открывайте и заходите.
— И все? — изумился растерянный программист.
— Давайте, валите, мне пора работать — глумливо подначил профессор.
Пришельцы из другого мира недоверчиво пожали плечами, надели специальные очки, в которых, к слову сказать, почти ничего не было видно и вошли в открытую дверь. Последний порыв ветра нездешнего мира хлопнул ей так сильно, что ничем незакрепленная деревянная рама с грохотом упала на пол и развалилась на куски. За окном выла снежная буря, и никто особо не обеспокоился, что за грохот случился в доме.
* * *
Глава 16. Алый барон и магический майонез
* * *
— Что за слащавый понос? Подсахаренное дерьмо! — выкрикивала в полете Мариса — это самый пакостный конец, какой может прийти в голову только самому бездарному бумагомараке! Никогда бы не написала такой дряни! Такие персонажи заслуживают только самой жестокой, мучительной смерти! Сначала я убью тебя, а потом вернусь и сожгу весь этот пропахший листьями, вонючими палками и кошками город! Просто ненавижу все их вечные шапочки, конфетки, фужерчики, кофе, сдобные булочки и витражи! Я убью их всех! Но в начале тебя!
— А меня-то за что? — с наигранным, издевательским недоумением, спросила Вальдэ.
— Потому что ты взбесившаяся дура! — выкрикнула неоспоримый аргумент Мариса и устремилась за ней.
Рукава ее мантии превратились в крылья, плащ — в шлейф ледяного ночного сияния, доспех Тирэта врос в тело, черты лица заострились, а револьвер в руке обратился белым сгустком сияющего света. Она гналась за белой, лавирующей от нее между башен и стен, падающих снарядов и лучей фигурой. Белый шлейф, белый доспех, белые волосы и кровавый шарф. В руках алый поток. Белая и черная демонессы-фанги. Повергшая в ужас огромный, двухмиллионный город белая Алисия Вальдэ с далекого юга и черная писательница-самоучка из приюта с простецким именем Анна Мария Гарро, из Гирты. Они кружили вокруг башни замка на все увеличивающихся скоростях, и небо вокруг них потемнело и превратилось в одну серую непроглядную марь. Свет отставал от их стремительного полета.
— Рах! Рах! Я убью тебя! — в ярости рычала Мариса, посылая вперед сметающие все на своем пути белые лучи.
— Аво! Аво! Попробуй! — улетая от нее, весело смеялась Вальдэ и била назад потоками липкого алого пламени. И чем быстрее они мчались друг за другом, чем больше делали кругов вокруг башни, тем более замедлялось время. И они могли бы кружиться так вечно — как падающий на поверхность черной дыры метеорит обречен на вечное падение — чем быстрее он падает тем, медленнее идут часы, если бы Вальдэ вовремя не заметила как неумолимо, микрон за микроном, сокращается разрыв между ней и ее яростной черной преследовательницей.
— Рах! — воскликнула Мариса и уже навела на противницу свое оружие, снова превратившееся в длинноствольный сияющий револьвер, как демонесса резко развернулась в воздухе и, летя спиной назад, оскалилась и выкрикнула.
— Он! Он умрет, а ты останешься! — ее ослепительно белые, забрызганные крошечными капельками крови, одежды развевались в серой грозовой пустоте, торжествующий алый взгляд уставился на Марису. Писательница замерла. Остановившийся в небе черный дракон с обратной стороны луны. Могучая, неукротимая тень. Что ей за дело? Ее револьвер взлетел вверх и уставился в лоб демонессы. Еще миг и она поразит врага но....
Она почувствовала, что что-то очень хорошее и важное, стремительно и неумолимо, даже для этого, близкого к нулевому, времени, необратимо быстро уходит из ее жизни. И, через десять в минус миллиардной степени секунд она осознала своим сверхобостренным демоническим восприятием, что это та живая связь, что таинственным образом соединяет все по-настоящему любящие сердца, сейчас болезненно и томительно рвется в ее груди. У нее были только миллиардные доли наносекунды, чтобы принять решение — повергнуть демона и стать такой же мертвенной, могучей и величественной, только черной. Или..... а что будет если она сейчас отступит? Палата дома для умалишенных, где, быть может, она сейчас и лежит, и доктор делает укол транквилизатора бьющейся в припадке, затянутой в смирительную рубашку отвратительной истекающей слюной старухе? Что останется? Где грань между тем, что она чувствует сейчас, и что происходит на самом деле? А что будет, если она потратит эти последние триллионные доли секунды в пустых, бессмысленных, раздумьях и не успеет? Не отвалятся ли крылья и не обратятся ли пылающей бездной ада, когда ее тело сгорит от непомерной, пронизывающей ее силы, а душу не подхватят белые и кровавые падшие ангелы?
— Нет! — твердо и ясно произнесла Мариса.
...Все что она сейчас могла сделать настоящего и ценного...
...Хоть раз сказать 'нет', и сделать не так как проще...
...Потому что с ним лучше, чем без него, даже если ты бессмертный демон...
...Кому взбрела в голову такая вечность? Чем она лучше пылающей бездны....
...Даже последний фанатик, кавалер Вайриго, со своими церковью, котом и Богом счастливее всех демонов на свете...
...Потому что он не один....
— Гори сама! — хотела выкрикнуть Мариса, но времени катастрофически не хватало. Стрелки невидимых, отмеряющих время вне зависимости от наблюдателей и прочих систем отсчета, часов качнулись еще на одно деление.
— Еле успела! — схватила она его за руку.
— Кая.... — изумился он.
— Какая я тебе Кая? — бросила Мариса и хлопнула его крылом по плечу — какой же ты дурак!
— Я не дурак, мне плохо и мне тяжело думать.
Она наворачивала вокруг него круг за кругом, так что он был вынужден поворачиваться за ней. Поняв, что так неудобно разговаривать, она остановилась перед ним и протянула руки.
— Ты демон — глядя на нее, с сомнением в голосе произнес он — даже если ты ангел, с твоей силой ты просто сожжешь меня в пепел.
— Ты должен вернуться — заверила она — если ты уйдешь, мне тоже незачем жить.
— Какие детские рассуждения — пожал плечами детектив — тринадцать лет.
— Я вот живу от начала мира, и все равно мне хочется сказать тебе это. Звучит глупо, но лучше валяться рядом на кровати и смотреть в огонь печки, чем... ну ты понял, вот это вот все.
— Пожалуй. Но у меня проблема. Райне. Мне кажется, что наши пути неразделимы. Я говорю честно, потому что не могу понять сам себя. Как заноза в мозжечке, рад бы, но не вынуть. Мне кажется, что мы встретимся позже, где-нибудь еще. Ну, она и я вместе. Сидим на диване, пьем вино, и за окном идет снег....
— И что? Ты сейчас тут, и я тут, а она где?
— Демоническая логика.
— Я же теперь демон-фанги. Но мне уже надоело. Эта осень затянулась. Я хочу, чтобы пошел снег, и дома было холодно. Мы бы мерзли под всеми пледами и хлестали дешевое вино. Это реально. А все остальное — в общем, придумать и написать можно все что угодно.
— Можно попробовать еще разок. Я вот тоже подумал, раз Бог не дал быть с ней, то может и не стоит?
— Да, Бог всегда знает, что нам лучше, какую ерунду бы мы не хотели. Пойдем. Я не могу держать время вечно. Решай быстрее. Еще немного и будет совсем поздно, от меня останется один пепел.
— А ты не обманешь? Демоны всегда обманывают.
— Я демон, которому расхотелось быть демоном. Так что делаю то, что демонам делать нельзя. Специально, назло.
— Хорошо.
— Если я.... Ладно, Бог с ним, как сложится. Пойдем.
И она протянула ему свои настоящие человеческие руки и, склонив голову, улыбнулась. Она хотела крикнуть ему что-то еще, но их подхватил звездный ветер и млечный путь разделил их ладони. Прикрыв глаза, она падала спиной назад и улыбалась — что бы ни произошло, когда-нибудь, быть может, через десять в плюс бесконечной степени мировых циклов, она проснется от этого сна. И она никогда больше не будет прежней. Не будет демоном. Ну может понарошку, чуть-чуть.
* * *
Время разогнулось стремительной пружиной, и Мариса вылетела на какую-то просторную и серую площадь. У нее закружилась голова.
— Фанги! Демон! — кричали со всех сторон. Какой— то смелый кавалерист подскочил сзади и ударил ее шестопером по спине. Падая лицом вперед, на холодные и твердые камни мостовой, последнее, что увидела писательница, это желтую стену полицейской академии Моргет и серую, пробитую ударом рельсового снаряда колоннаду собора святого евангелиста Марка. Покровителя Мильды. Звездный ветер принес ее на площадь Фонтана.
Со всех сторон к ней бежали люди. Хватая за древки флаги и палки, выхватывая мечи и пики — все чтобы добить ее.
— А ну прочь! — грозно выкрикнул кто-то — это леди Гарро!
Зашипели расколотые выстрелом из плазменного пистолета камни. Дохнуло жаром. Толпа шарахнулась в стороны. К поверженной — уже не демонессе, а простой, лежащей с разбитым лицом на мостовой женщине в черном плаще, с повязанным на шее белым шерстяным шарфом, спешил Гарфункель Гарфин. Он руководил эвакуацией людей. Грозными окриками и ударами хлыстов его рыцари оттеснили толпу. Лорд Гарфин-младший спешился.
