— Сломана шейка бедра — перелистывая страницы журналов, ответила Миц — это надолго, минимум на три месяца.
— Скотина, формалист, симулянт и трус — покачал головой детектив — двое уволенных полицейских, один предатель, другой получил травму при первой же возможности. не чувствуете иронии? Господь смеется над нами. Хотя... наглые, амбициозные, самодовольные профессионалы вызывают у меня еще большее омерзение, чем унылые, но искренние неудачники, такие как мы.
— Их успешность задевает ваше самолюбие? — уточнила Миц.
— Именно так — согласился детектив — так что у нас там с черным туманом?
Он взял со стола очередную записку доктора, в которой тот сообщал о том, что найденная вчера субстанция это совсем не черви, более того, она вообще не относится к органическим соединениям.
— Они используют гель с высоким содержанием чего-то там с магнитными свойствами для поляризации пространства и работы телепорта... После отключения подачи заряда и оседания, гель формирует длинные мономолекулярные цепочки, которые вибрируют в остаточном магнитном поле — прочел по диагонали вслух детектив, закусив губу и со знанием дела закачал головой — все понятно. Мне все ясно. Это были не черви. Сказано не черви, значит точно не черви.
— Это было в учебнике по теории порталов — пояснила Райне — нам рассказывали что-то такое.... Но так все равно никто не делает. Не помню почему...
— Сегодня суббота — глянул на календарь у камина Вертура — в среду вечером состоится бал в баронском замке. На этом балу барон Корсон и его вампирелла убьют всех гостей самыми страшными способами, и в городе начнется катастрофа. Предположим, что все остальные бездельничают, так что у нас четыре с половиной дня, чтобы раскрыть это дело...
— Или уехать, а потом прочесть в газете, чем все это кончилось — закивал Турмадин. Все недовольно обернулись к нему.
— Купите билеты на среду вечер, если что-то пойдет не так, полюбуетесь апокалипсисом с палубы отчаливающего судна — посоветовал Элет.
— Если бы я был Берро — поднял руки, чтобы все замолчали Вертура — чтоб я сделал первым делом? Правильно. Я бы прежде всего... нет, не выпил бы кофе. Я бы собрал все факты и проследил бы логику событий и попытался бы понять мотивы и цели заговорщиков. Как и сказал вице-консул Стулс. Надо снова пересмотреть записи.... Возможно, чего-то не хватает. И, надо бы навестить Верита. Тем более он сам приглашал нас. Хелен, мне потребуется ваша помощь.
* * *
Они взяли карету и выехали из растревоженной полицейской комендатуры. Ехали молча. Детектив глядел в одно окно, Миц в другое. Каждый думал о чем-то своем. Вертура о темных, мокрых от мелкого осеннего дождя домах и улицах. О дожде, спешащих прохожих, фасадах учреждений и дворцов, проезжающих мимо каретах и верховых. Он пытался думать о деле, но никакие связанные мысли не шли в голову, так что он откинул эти бесплодные попытки и просто думал о том, что видит за окном. Миц думала о том, что вечером надо зашить проеденную молью зимнюю пелерину, о том, что стоит попросить прибавку жалования, иначе не хватит денег на дрова, пока они совсем не подорожали к зиме... Или уже поздно покупать дрова? Она хотела спросить об этом у детектива, но вместо этого сказала.
— На людях вы всегда такой неунывающий, всегда впереди, всегда знаете что делать, а когда остаетесь один...
— Хочется биться головой об стенку — глядя в окно, согласился Вертура. Он мог бы сказать много чего еще, но осекся, подумав, что своими словами может испугать и без того немногословную волшебницу. Все-таки рассудив, что надо сказать что-то еще, он повернулся к ней и попытался ободряюще улыбнуться — ну кто-то же должен воодушевлять всех на борьбу. Даже если мы толком ничего не можем сделать. Иначе чем мы лучше этих демагогов из ратуши, замка и полиции.
— Да — с печальной улыбкой кивнула Миц и прищурилась. За полтора года кропотливой письменной работы в темном зале полицейской канцелярии, у нее ослабли глаза — у вас хорошо получается. Лучше чем у сэра Бенета. Он всегда такой суровый и строгий. Всегда только приказывает, можешь ты или нет, он всегда требует результат.
— Всегда ходит один, всегда запирается в кабинете — согласился Вертура — говорили, раньше он был другим. Это все старая бригада, ну сэр Динмар, леди Салет, Верит, сэр Адам Роместальдус, учитель Юкс и другие. Когда они только начинали полвека назад. Столько всего важного было сделано. Просто не могу представить себе их всех молодыми.
— Наверное, они были как мы — слегка улыбнулась Миц. На ее бледных щеках проступил легкий румянец — тоже чего-то искали, тоже пытались сделать мир лучше.
— И тоже многие из них погибли.... — кивнул детектив — сэр Лайнет, Дигет. Я слыша о каком-то брате Микусе, об Альберте Корке. Иногда мне кажется, что сэр Бенет такой, потому, что живет этим прошлым. Многие люди говорят, что нельзя жить прошлым и что это очень плохо, надо всегда идти вперед и все такое.... А куда идти, к чему стремиться, если все хорошее осталось в этом самом прошлом? Что делать если ты уже упустил все возможности стать богатым и важным? Ничего не скопил, не достиг в жизни, не завел семьи? Молодиться в кабаке за кружкой юва, кричать о том, что ты самый лучший? Самоутверждаться на молодых строя из себя нечто стоящее? Это легко сказать в двадцать лет, или в тридцать. Возможно, в сорок. А сколько сэру Бенету? Семьдесят, восемьдесят? Сто двадцать? Я даже не знаю, сколько ему лет. Все бумаги всегда были у леди Салет под замком. Может у него даже какое-то другое имя. Как-то кто-то сказал, что он был оруженосцем сэра Динмара. Когда? Во время похода на юг? Сто лет назад? Знаете, Хелен.... Мне кажется, что он такой, потому что мы для него — его прошлое. Он пытается исправить свои ошибки. Пытается отстраниться, чтобы не повторить их. Поэтому с нами он такой непреклонный и злой. Ну как больше дерево, под которым путники прячутся от палящего солнца. По крайней мере, я так понимаю...
И Вертура смущенно опустил глаза. Миц пожала плечами и отвернулась.
— Наверное, вам виднее — только и ответила она и задумалась о чем-то своем.
Замолчал и детектив. Он всегда любил поговорить на подобные темы. Размышлять о таких вещах в одиночестве просто мука. Но и от разговоров, как после не в меру выпитого, когда проходит первая эйфория от того, что наконец-то высказал наболевшее, на душе становится еще более мрачно и дурно.
* * *
Наставница Салет открыла глаза. В гостиной Динмар-тулла было как всегда тепло, но не душно. В камине потрескивали ароматные ольховые дрова. За окнами стояло серое осеннее небо. Светильник дневного света у письменного стола придавал мебели и обшитым аккуратными березовыми досками, стенам уютные теплые оттенки. От низкого столика над курительницей поднимался легкий сизый дым. Сандал, смола пихты и белый опиум. Тут же остался и недопитый кубок легкого черничного вина. В тишине неспешно цокали клавиши пишущей машинки лорда Динмара. Наверное, именно ее редкие, вкрадчивые, нестройные щелчки и навеяли на нее сон.
— Мой лорд, простите меня — оторвала от спинки кресла голову наставница Салет. Наверное в первый раз за много десятков лет она заснула на рабочем месте.
— Рин, ничего страшного — откинулся в кресле старый лорд — меня эта машина тоже сводит с ума. Полстраницы текста с ошибками и два часа жизни на ветер. Я сам чуть не уснул со скуки. И какой тут технический прогресс?
— Существуют методики обучения печати под гипнозом — поднялась с кресла и оправила подол мантии наставница — я поберу ту, которая вам больше всего подойдет...
— Нет, нет — с улыбкой отмахнулся старый лорд — поверьте, мои мемуары не стоят подобных мучений. Лучше запишем их под диктовку, а потом наймем машинистку, чтобы набрать рукописи.
— Да мой лорд — совершенно серьезно согласилась наставница и с легким кивком головы сообщила — прошлой ночью я видела сон.
Она взяла со стола кубок с лиловым вином, посмотрела на просвет камина и сделала глоток. Лорд Динмар скомкал и выбросил неоконченный листок и, кивком головы разрешил волшебнице начать рассказ.
* * *
Тюремщик — человек в длиннополом темном как мрак каменных подземелий одеянии с черным, с, казалось-бы чуть светящимися изнутри зловещим алым светом, прорезями для глаз, колпаком на голове, подошел к двери камеры номер девять и протянул к засову тонкую, облаченную в мерцающую тусклыми шестиугольниками перчатку руку. Громыхнула щеколда, и дверь со скрипом распахнулась. Печальное эхо покатилось по бесконечным каменным коридорам подземной тюрьмы. Свет фонаря в руках стражника — такого же черного и закутанного в форменный черный плащ с глухим острым капюшоном, выхватил из темноты сидящую посреди комнаты фигуру. Накинув на плечи изодранный тюремный плед, пленник сидел на коленях, слегка опустив голову, и даже не шелохнулся при появлении своих палачей.
— Хой, Бенет! — резко отстранив тюремщика, бросился к нему барон Корсон — ты что это, спишь что-ли?
Казалось, старший следователь игнорирует или не слышит его. Ни один мускул не дрогнул на впавших от голода и бессонницы щеках. Неподвижными остались и плечи агента. Покраснев от бешенства, барон Корсон подскочил к нему и как заправский игрок в мяч, с наскока ударил старшего следователя ногой так, что тот опрокинулся навзничь и с треском ударился головой о каменный пол.
— Полегче Виктор! — вперед вышел высокий, широколицый, с могучими руками и плечами человек. Его гладко выбритую голову венчала необычная, украшенная значком с белыми крыльями, треугольная шапочка, а вместо привычных шаровар на ногах были надеты необычные, тоже широкие, но из очень плотной, мешковатой ткани с карманами и застежками штаны — ты же убьешь его! Не видишь? Это транс, самогипноз, понимаешь? Не для таких солдафонов, как ты!
Он выкрикивал каждое слово с рычащим напором, словно приказывал или пытался вбить свои слова в головы окружающих. Подойдя к упавшему, он вынул из кобуры у пояса огромный белый с зазубринами нож и, присев на корточки, легко потыкал рукояткой лежащего в бок.
— Вставай, кончай притворяться — примирительно зарычал палач и положил нож на колено — ты же меня столько искал! Арестовать, в писхушку вернуть хотел! А вот он я! Начальник теперь тут! И никакие ваши доктора меня не взяли! Слышишь? Не интересно? Ну?
И не получив ответа, он смачно плюнул в лицо старшему следователю. Но тот не шелохнулся. Палач сунул руку агенту под воротник.
— Живой — теряя терпение, срываясь на визг, прорычал он — ну что притворяешься? Чего лежишь? Скажи что-нибудь а? Отвечай, ну, где все мои парни? А?
И он, вскочив, со всего размаху пнул лежащего в бок и, судорожно заглатывая слюну, принялся плевать на него.
— Хо! Ты чего это Хекстон! — с отвращением одернул его барон Корсон — ты что взбесился?
-Эй, Бенет! Чего молчишь? Отвечай! — смачно прогнувшись назад над лежащим, чуть не плача, в бессильной злобе теребил штаны, ревел мучитель — лежишь? Да? Я столько ждал этого дня! Тридцать лет! Тридцать лет выброшенной из-за тебя на помойку жизни! Все мои парни! Моя группа! Восемнадцать человек! Пытки, вскрытия, транквилизаторы, нейролептики, электрошок, смирительные рубашки и гипноз! Я выжил только ради тебя! Я прошел через ваш ад! Я выжил чтобы плюнуть тебе в глаза! Я пришел и теперь ты лежишь и молчишь! Молчишь и лежишь! Параша, животное, скотина! Я выжил, я пришел... Пришел чтобы сделать все тоже самое с тобой! Ты понимаешь это? Нет? Эй Виктор, ты что убил его?!
По лицу палача катились слезы, но старший следователь Бенет не шелохнулся. Растерянный Хекстон затаил дыхание, припал на корточки, быстро заморгал, протянул руку, но так и не решился снова прикоснуться к пленнику.
— Виктор, ты что, убил его? — с рычанием обернулся и навис над невысоким рыжим лордом полковник — я...
Охранники в черных плащах посторонились назад, но барон не отступил и не схватился за меч. Он стремительно сжал кулак и коротко, без размаха ударил могучего гиганта в живот.
— Ты мне еще погавкай в таком тоне, скот! — второй и третий раз ударил своего наперсника барон — забыл, где твое место? Ты здесь никто. Понял? Что встал ослина? Марш за доктором!
И Хекстон, забыв даже поднять свою упавшую шапочку со значком, покорно развернулся и побежал по каменным плитам прочь. Барон Корсон подошел к неподвижно лежащей фигуре и озадаченно закусил рыжий ус. Яркий свет электрического фонаря выхватывал из мрака черты лежащего. Сгущал тени в складках одежды и впадинах глаз морщин на лице. Даже в оплеванной и ободранной грязной одежде, с криво обрезанными растрепанными седыми волосами, изможденными пытками лицом и желтоватым подтеком на щеке, облик этого человека показался барону Корсону настолько благородно-неприступным, что ему стало не по себе от того что все содеянные унижения оказались бесполезны чтобы сломать его волю. Чтобы подавить в себе эту неловкость, барон Корсон размахнулся и тоже с злостью ударил лежащего сапогом. Ему было неприятно, противно и стыдно и прежде всего на себя самого. Но пока никто, кроме двоих молчаливых тюремщиков, вечных узников этого темного подземелья — неизвестно, людей похожих на машин, или машин похожих на людей, не видел его, самого советника барона Эмери Младшего, можно было позволить себе слабость, и барон Корсон замахнулся чтобы нанести новый удар.
Сапог повис в воздухе. Бенет лежал с открытыми глазами и смотрел в глаза своему мучителю. Безродный человек, с необычайно спокойным благородным лицом. Барон Корсон отшатнулся и скривил натужную высокомерную гримасу. Он даже не сразу сообразил, что случилось, а когда догадался, что его пленник уже мертв, ненависть все-таки взяла верх над совестью и, обернувшись к стражникам, он бросил короткое.
— Вниз его — и, громыхая сапогами, вышел прочь.
* * *
— Беспокойное время. Страшные сны — присел рядом с поникшей наставницей старый лорд.
— Мой господин... — устало вздохнула она. Ее голос был как всегда спокойным мягким, но сейчас в нем проскальзывали сдавленные печальные нотки.
Могучая и твердая, как дерево на резных подлокотниках кресла ладонь старого лорда коснулась золотистой вышивки на ее рукаве.
— Беспокойное — глядя в огонь, согласилась наставница Салет. Казалось, что пламя словно притихло под ее непреклонным, неподвижным взглядом. Волшебница моргнула. С сухим щелчком треснуло полено. Искры черно-рыжим снопом устремились в дымоход — мой лорд, вы не должны беспокоиться обо мне. Сны, ощущения и магнетизм, сублимация мыслей и образов. Неверные картины, способные сбить с заранее намеченного пути даже самого сильного духом. В Академии этому учат на первом курсе. Но конкретно в данном случае, у нас есть возможность проверить, так ли это на самом деле, или это действительно всего-лишь дурной сон.
— Хорошо — легким кивком головы согласился с ней лорд Динмар. Его взгляд остался мягким. Взгляд человека, который прошел через многое, который не раз терял близких ему людей и знает, что его путь еще не завершен.
Наставница Салет отвела взгляд от огня. Положив ладони на колени. Она молча сидела в кресле. Ее облик был как всегда спокойным, целеустремленным и собранным. Казалось что она просто сильно устала от долгой работы с бумагами и книгами и всего лишь чуть прикрыла глаза чтобы собраться с мыслями. Огромный, заточенный в оправу перстня рубин таинственно переливался на ее руке.
