— Приказ генерала Барнау — разводя руками, нажаловался лейтенант Басик — нам предложили выбор — разжалование в рядовые, либо увольнение со службы. Как так можно поступать с заслуженными офицерами?
Миц подняла на него внимательный взгляд и опустила папку. Мариса сидела у стола и, оперев голову о руки, смотрела перед собой. Гирке отложила перо. Все утро она переписывала под диктовку должностные бумаги.
— Действительно беда так беда, хуже некуда — брезгливо скривил лицо детектив и прибавил, смягчившись — вы были доверенными лицами полковника Гигельмота. Это перестановка кадров, обычная служебная процедура при смене руководства.
Держа в руках трубку, Вертура протиснулся между диваном и окном и теперь смотрел на улицу.
— Да что вы такое говорите! — воскликнул лейтенант — какая глупость! Он не может просто так взять и...
— Я говорю, что генерал Барнау решил избавиться от верных людей вашего полковника — придерживая ладонью портьеру, пояснил детектив — вы проиграли. Бог дал, Бог взял. Смиритесь.
— Все ваши шуточки! — рассердился лейтенант.
— Марк — вступилась за полицейского Миц — почему вы так жестоки к окружающим?
— Потому что для того чтобы что-то изменить надо трезво оценивать ситуацию — резко развернулся от окна детектив — я размышляю...
Он снова смотрел за окно, по улице проехала полицейская карета Тирэта. Двое монахов, о чем-то беседуя, неспешно шагали по другой стороне улицы.
— Меня беспокоит... — начал было детектив — а впрочем. Опять собирается дождь.
* * *
Стемнело. Над городом сомкнулись тучи. Снова пошел дождь. По просьбе Миц, Вертура зажег газовые рожки. Поставил на стол перед ее письменным местом переносную газовую лампу. Ларге опять подрался в полицейской закусочной. В контору его принесли трое постовых. Сгрузили на диван и, бросая по сторонам недовольные взгляды, удалились. Один утащил из вазочки печенье.
Оставив коллегу не попечение строгой Миц, Вертура и Мариса покинули контору. Со всех сторон через дождь светили огни окон. К воротам театра подъезжали кареты. Нарядные афиши предлагали на выбор лучшие пьесы прошлого и современности. Назавтра должен был состояться первый концерт известного скрипача из столицы — профессора музыки Марио Ликки. Детектив и писательница стояли под зонтиком, ждали пока большой, звенящий бубенцами, экипаж освободит улицу, смотрели на белые, подсвеченные ярчайшими электрическими огнями арки и стены колокольни собора. Было еще не поздно, но из-за дождя совсем темно, холодно и сыро.
— А, это вы! — размахивая папкой, через улицу спешил знакомый мокрый студент — пойдемте к нам! У нас сегодня симпозиум, будет весело.
— Настроения нет — покачал головой детектив. Мариса угрюмо кивнула в подтверждение его слов.
— Да уже в вечерней напечатали... — поддержал студент. Он стоял, прикрывая мокрые волосы папкой. Свет фонарей отражался в очках — Дормет говорит, видел эту Вальдэ. У него младший брат ходит пажом у одного из баронских рыцарей. Появилась такая на приеме в Замке и все только и смотрели на нее. Даже полковник Харбибуль и тот махнул рукой и сказал, что сегодня он что-то усталый. И ушел в салон. Ну и кончилось все тем, что лорд-советник поехал провожать эту дамочку. А у ее особняка и всех рыцарей своих домой отпустил.
— Давно это было? — спросил Вертура.
— Шесть дней назад, в воскресенье — по очереди загнул пальцы студент.
— Как приехала, прямо с кареты с целым бароном и замутила — поделился с Марисой детектив — помнишь то письмо, где она писала, что еще едет, от какого оно было числа? Зависимость с нашим делом определенно не прослеживается. Но...
— Алисия Вальдэ захомутала ближайшего советника и друга барона Эмери — предвкушая очередной скабрезный очерк, воскликнула писательница — хм... и они уже помолвлены?
— Да — закивал студент — вы что, не читали вечернюю? Давайте хоть с дождя отойдем!
— Мы были слишком заняты для газет — объяснил детектив.
— Венчание послезавтра, в воскресенье, в храме архангела Гавриила.
— Бенет должен знать об этом. Пусть пристрелит ее прямо на ступенях.
— Представляю скандальчик, как в дешевой бульварной книжонке — оскалилась Мариса — веселенький некролог. Но тогда сэру Бенету точно грозит отставка.
— Или суд и казнь. Но это минимальное, что мы могли бы сделать — кусая губу, отозвался детектив — если бы дали ружье мне, мог бы я... — его глаза печально блеснули в темноте. Детектив глянул вдоль многолюдной улицы — но я никогда не стрелял...
— Ты дурак? — дернула его за локоть Мариса.
— Да что происходит? О чем вы? — изумился студент — стрелять невесту сэра Корсона? Что за ерунда? Зачем?
— Ну да — печально ответил детектив — вы не в курсе. И если бы мы сами тоже хоть что-то понимали в этом деле...
* * *
В прихожей квартиры на Кленовом бульваре раздался звонок. Пожилой дворецкий открыл дверь. Впустил вошедшую. Маятник на часах над камином заглушал легкие, едва слышные шаги в коридоре.
— А, это вы, мой друг — кивнул кавалер Вайриго — он сидел перед письменным столом, писал начисто в большой бухгалтерской книге.
В отделанном панелями красного дерева кабинете жарко горел камин. У дальней стены в стеклянных дверцах серванта и старинных пузатых бокалах мерцали огоньки отражающегося пламени. Огромный черный кот возлежал на аккуратной зеленой подушечке перед решеткой очага. Положив серьезную, усатую, морду на черные мохнатые, когтистые лапы, смотрел в огонь. В его темных, по-человечески скорбных глазах отражались рыжие сполохи.
Несмотря на жару, пожилой кавалер кутался в толстую и старую черную, мантию. Его шея была укрыта бардовым шарфом, заколотым металлической гербовой брошью. Зеленые, кошачьи, глаза как всегда внимательны и настороженны, но лицо рыцаря было спокойно, на губах играла едва-едва заметная спокойная улыбка человека увлеченного приятным и полезным действом.
— Я так и понял, что не было сигнала — кивнул кавалер. Вошедшая, среднего роста в темном, скрадывающим фигуру, плаще с низким, с прорезями для глаз, надвинутом на лицо капюшоне, кивнула. Лицо прикрывала темная маска. Дождь и треск пламени в очаге заглушали звуки дыхания. Огонь не отражался в глазах, как будто под капюшоном были надеты темные матовые линзы.
— Чтобы точно знать, что там произошло, нужны данные с геостата — дописывая фразу и ставя точку, продолжал кавалер — запросите Центр, чтоб дали команду на сброс капсулы. Полную запись последних семи дней. И точка приземления. Нет, не на полигон.
Кавалер встал и, провожаемый взглядом кота подошел к старой карте на стене. В раздумье коснулся ладонью подбородка. Его длинный тонкий палец с аккуратным острым ногтем провел по перекресткам улиц и проспектов, и, уйдя далеко вниз, восточнее Грушевого предместья, указал в болото.
— Сбросьте сюда. Именно сюда. Подальше от дороги. Например... вот на этот холмик. Координаты.... Сейчас напишу. Ах, все забываю, что теперь у вас идеальная память... И не сию минуту, а часам к четырем утра. Дадим им время собраться с мыслями.
И он вернулся к столу.
— Жаль, что мы с вами не можем попить чаю. Мне недавно привезли из Камиры, очень приятен на вкус — улыбнулся он и снова перешел к делу — я буду рассчитывать на четыре утра. Передадим им ход и посмотрим на их действия.
Фигура в плаще кивнула и безмолвно вышла. Легкие шаги затихли в коридоре. Дворецкий закрыл дверь. На кухне за стенами весело переговаривались домработницы. Они еще не ушли домой. В просторной квартире кавалера было тепло и чисто. Служанки засиживались допоздна с хозяйкой дома, дочерью старого кавалера. Пили чай на просторной кухне, протирали полки, подметали и без того чистый пол, глазели на бульвар в окно.
Кавалер Вайриго вернулся к рабочему столу. В свете электрической лампы его лицо казалось высеченным из камня. Бросив взгляд на подсвеченные лампадой иконы, капитан снова приступил к работе, но теперь уже не с гроссбухом. Он достал чистый лист, окунул перо в чернильницу и начал новое письмо. Аккуратным почерком с длинными нижними хвостами букв набросал несколько строк. И подписал конверт.
'В полицейский дом Южного Района, перекресток Южного и проспекта Лордов. Второй отдел полиции. Сэру Варфоломею Бенету'. Позвонил в колокольчик на столе. По сигналу явился курьер.
— Предпочтительно доставить лично в руки — передал письмо капитан, и курьер без лишних расспросов сделал вольт и поспешил выполнять поручение. В прихожей снова громыхнула дверь. Кавалер Вайриго остался один. Он встал из-за стола и пересел к камину. Рядом с креслом на столике стояла шахматная доска с нерешенным этюдом из книжки. Но капитан взялся за Евангелие и опустил глаза. Он сидел, смотрел в огонь и, не раскрывая, просто держал его в ладонях. На лице была улыбка человека увлеченного приятным и полезным действием. За окном шел дождь. На часах — гербовом щите-тарче с маятником и циферблатом, стрелки указывали на половину восьмого вечера. Со столика, где до этого лежала книга, с маленького портрета взирала красивая сероглазая женщина в черной орденской мантии с украшенными зелеными крестами рукавами-крыльями. Длинные светлые волосы рассыпались по плечам, обрамляя правильное овальное, с россыпями веснушек на щеках, лицо. Глаза скромно опущены, а на губах мечтательная и немного застенчивая улыбка. Она тоже держала в руках библию.
* * *
Вертура и Мариса нашли Турмадина дома. Дверь была незаперта. Рыцарь лежал на диване, закинув ногу на подлокотник, и глядел в потолок. На столе были зажжены все свечи. Тяжелый сальный запах поднимался над коптящими фитилями. На потолке колыхались тени от язычков пламени.
— А я думал вы переехали насовсем — разочарованно махнул рукой Турмадин. Он качнул сапогом и зацепил приставленные к кровати ножны. Тяжелый двуручный меч с грохотом опрокинулся на пол. Откуда-то снизу пьяно зарычал разбуженный ударом сосед.
— Удивляюсь, как вы не уронили его до сих пор... — прокомментировал Вертура.
— Да который раз поднимаю — похвастался рыцарь.
— Понимаю вас — кивнул детектив, поднял оружие с пола и поставил на место. В темной квартире, где он ночевал, когда либо ему, либо Марисе, требовалось отдохнуть друг от друга и провести какое-то небольшое время порознь, или когда он пил и не хотел показываться ей на глаза в столь омерзительном виде, в каком окружающим представляются все пьяные люди, все было печально, непривычно и чуждо. Затертый ковер на стене. Так и не заклеенные к осенним холодам окна. Старый, полный пустых бутылок и засохших, каменных пряников буфет. Толстый плед Вертуры, из которого Турмадин соорудил себе на диване гнездо. Желтая, пропахшая одеколоном подушка детектива под коленом рыцаря. В углу ведро для воды и опрокинутый нечищеный от копоти чайник. На полке черные, вытертые корешки книг. Вертура стоял посреди этой комнаты, держал Марису за руку, и отчего-то все больше и больше осознавал, насколько ему отвратительно его собственное жилище.
— Отдайте подушку — потребовал у рыцаря он — ей не место под вашим задом.
— Да забирайте — выдернул постельную принадлежность из-под себя Турмадин и принял сидячее положение — и прикройте дверь. Наливайте вина, фужеры в серванте, печенье, колите или размачивайте сами, у нас тут самообслуживание.
Усадив Марису на диван, детектив собрал со стола немытые фужеры, протер верхней полой плаща и налил всем троим. Сел, обхватив руками свою подушку, и облокотился о нее лицом.
— Вы так и не рассказали ту историю до конца — делая глоток, обратилась к рыцарю Мариса. Ее мрачные голодные глаза горели темным огнем — вы сказали, что привезли письма и на вас напали....
В руках Марисы блеснул серый грифельный стержень. Щелкнула застежка поясной сумки, зашелестели листы блокнота. Писательница взяла фужер и, решительно чокнувшись с Вертурой, приготовилась записывать историю.
— Да — яростно допивая содержимое своего фужера и требуя у Вертуры еще, на что детектив протянул ему всю бутылку, кивнул Турмадин — меня отправили на ночь глядя отвозить эти чертовы письма. И...
* * *
.... Было ветрено. Лил дождь. Именно эту тревожную ночь старший следователь Бенет выбрал для того, чтобы под прикрытием непогоды Вертура и Элет проникли в один из домов профессора Генжи Розенгардена. В обычной жизни одного из университетских профессоров, а в оккультных кругах безнравственного экспериментатора, отъявленного мужеложца и одного из высших посвященных таинственного спиритического общества 'Пирамида'. Три дня назад лорд Динмар — глава тайной полиции Мильды получил частный заказ от некой эксцентричной особы, которая хотела завладеть перепиской со своим бывшим мужем. Не уточняя деталей, она сообщила через курьера, что профессор низко шантажирует ее и ей требуется помощь людей, которые могли бы за деньги переступить закон и остаться в тени. Одним словом она обратилась в полицию. В первом, загородном, особняке отважных детективов встретили только пыль и запустение. Несмотря на внешнюю роскошь, здание было давно заброшено и не использовалось. Только в одном окошке — в комнате сторожа зловещим алым огнем светился фонарь. Пробираясь темными комнатами, детективы могли поклясться, что за воем ветра и шумом дождя слышали какие-то странные, доносящиеся из-под пола обрывки зловещих песнопений, исполняемых на неизвестном языке. Но им было сказано искать в кабинетах и в первом особняке они не нашли ничего. Второй особняк охранялся лучше. У ворот ютилась будочка привратника, высокий забор был утыкан острыми осколками стекла, а двор и конюшни сторожили дикие кривоногие псы.
Но непогода сделала свое дело. Надев углепластиковые рукавицы, детектив перебрался забор, пробрался в дом, поднялся на второй этаж в кабинет профессора Розенгардена, и забрался в секретер. Как и сообщил курьер Луизы Розенгарден, там были письма — множество писем обширной профессорской переписки. У детектива не было времени разбирать что к чему и, спрятав все конверты в сумку, он едва успел выскользнуть из кабинета, прежде чем обитатели и сторожа смогли понять что к чему.
Лишь его легкая тень мелькнула на фоне высокого окна в коридоре. И только голодные злобные буздыганы во дворе напрасно таращили свои огромные алые глаза в дождливую темноту. Детектив уже покинул ограбленный дом.
Когда агенты вернулись в контору, Бенет внимательно просмотрел принесенные Вертурой документы.
— Все на месте — держа бумаги в двух руках, кивнул старший следователь. В одной стопке письма брошенной жены, в другой остальная переписка — Турмадин — сухо обратился он к рыцарю — доставите письма леди Розенгарден. Без векселя не отдавайте.
— Понял, понял — кивнул тот и, приняв конверты, спрятал их в деревянную коробочку на поясе.
Через две минуты он уже гнал коня к указанному курьером адресу. В этот ночной дождливый час улицы были безлюдны. Он ехал через площадь Фонтана в Восточный район. В сторону от освещенного редкими желтыми фонарями проспекта за аркой начиналась сумрачная аллея. В кромешной темноте светились огни окон. Хлесткие удары дождя раскачивали ветви. Кроны тяжело перешептывались на ветру. Под копытами коня шелестели неубранные опавшие листья. Где-то позади над проспектом, над деревьями, белел подсвеченный электрическим светом шпиль колокольни. От его яркого мерцания дождливая ночь казалась еще более непроглядной и темной. Где-то в ветреной мгле аллеи притаился черный двухэтажный особняк с круглой башенкой возвышающейся над высокой кровлей. Его узкие арочные окна были едва различимы на фоне ночного неба и далеких огней. Распахнутые настежь ворота скрипели на диком ветру. Низкая изгородь отделяла от дороги запущенный сумрачный сад. На мостике через канаву лошадь захрапела, но рыцарь ударил ее в бока и подъехал к темному крыльцу. Спешился. Подкованные сапоги загрохотали по доскам. Раздался тяжелый стук. Рыцарь стучал рукояткой хлыста в массивную дубовую дверь. Что-то шевелилось в недрах дома. В прихожей не было слышно ни шага, но внезапно, как будто — бы его ждали притаившись под дверью, громыхнул засов, и тяжелая дубовая панель распахнулась перед ночным визитером.
