Турмадин вошел в темную прихожую. От пряного запаха едких бардовых свечей с толстыми угольными фитилями закружилась голова. Тусклая бело-алая лампада над дальней дверью слепила глаза.
— Давайте! — приказала невысокая неопрятная женщина с пронзительными злыми глазами, закутанная в кроваво-алый балахон.
— Вначале вексель — глухо ответил Турмадин.
— Идите — приказала она и повлекла его за собой.
Он прошел вслед за ней в комнату и сел за круглый стол. Столешница была изрезана незнакомыми рыцарю, зловещими символами. В свете бардовых свечей на темной, необъятной поверхности стола для спиритических сеансов темнели пятна вина и воска.
— Покажите письма — протянула руку женщина — идеально гладкую, тонкую белую ладонь.
Рыцарь хлопнул себя по деревянной коробочке на поясе.
— Я сообщу хозяйке — прошептала служанка и бесшумно вышла. Томительно тянулись минуты. Алые с желтым драпировки скрадывали стены, толстые деревянные панели заглушали звуки дождя. Шаги стихли, особняк затих. Из соседней комнаты доносился полусонный, зловещий шепот хищных растений с огромными мясистыми цветами и малиновыми листьями.
— Они бы непременно понравились леди Анне... — подумал Турмадин — надо сказать Вертуре...
Алые драпировки качнулись перед его глазами, со стены пристально взирал какой-то многоликий человек. В руках од держал человеческое лицо, лица валялись и меж его не по моде высоких старинных сапог. Дикая, поражающая своей реалистичностью, аллегория какого-то выжившего из ума художника. Удушливый запах бардовых сечей клонил в сон. Турмадин почувствовал что засыпает, тяжело зевнул и встал, чтобы вдохнуть полной грудью ставший неимоверно горячим и душным воздух. Но вдохнув, не почувствовал облегчения, наоборот, ему стало казаться, что он задыхается, а голова становится все тяжелее и тяжелее. Турмадин огляделся, чтобы найти окно, но окна в комнате не было, мало того, теперь он потерял и бесследно пропавшую за алыми драпировками дверь! Он шагнул к зловещему портрету на стене и ему показалось, что все многочисленные глаза внезапно завращались, заморгали и теперь смотрят прямо на него. Он отвернулся и последнее, что он почувствовал было то, что он падает на подгибающиеся от слабости колени и алая мгла зловещими клубами смыкается над ним, затмевая стремительно меркнущий и без того слабый свет бардовых свечей...
...Капли дождя со всех сторон гулко стучали о старые подгнившие бревна. Серое небо заглядывало в маленькое окошко. В комнате с черными деревянными стенами было темно. В коридоре грохотали чьи-то неумолимые и тяжелые сапоги. Удары каблуков врезались в воспаленный мозг. Даже сумрачный свет маленького серого окошка был настолько ярким, что Турмадин зажмурил глаза и так и не смог уловить тот момент, когда он уснул и увидел сон — он бьется в стены алой комнаты, задыхается и не может найти выход чтобы выбраться из нее.
— Тише, тише — шепелявила, шептала старуха. Рыцарь вскрикнул. Свет свечи, почти обжигая, горел рядом с его лицом. Ему показалось, что он связан, он попытался двинуться, но тяжелое стеганое одеяло намертво придавило его к его жесткому и холодному ложу.
— Что со мной? — мучительно простонал он и попытался поднять голову от колючей соломенной подушки. Ему стало плохо и старуха, отложив шитье, поспешила сунуть ему глубокую глиняную миску.
— Мэтр Фарет нашел вас в ящике — промямлила старуха и добавила злобно — лучше бы он оставил вас на дороге.
— Ящик, гроб... — пересохшими губами прошептал Турмадин. Он попытался перекреститься, но едва смог освободить из под одеяла и поднять ослабевшую руку. Коснувшись лба, он уронил ладонь на грудь, закрыл от усталости глаза и снова заснул. На этот раз ему снился ветер. Ветер продувал маленькую комнатушку в крошечном домике на вершине горы. У изголовья горела свеча и сидела старуха. Он лежал и не мог пошевелиться, а вокруг стояла холодная, реликтовая, никогда не заканчивающаяся, беззвездная ночь...
Где-то за стенами хлопнул ружейный выстрел, и снова стало тихо.
Резкий свет ударил в глаза. Кто-то больно тянул его за отекшие веки.
— Отравление морфином. Полулетальная доза — сообщил сухой старческий голос — сейчас сделаю укол.
Раскаленную свечу сменил нестерпимо яркий свет. На столе стояла слепящая глаза газовая лампа. Было очень людно. Доктор — высокий сутулый старик в черном, повязанным голубым шарфом, плаще. Двое каких-то сумрачных людей у дальней стены. Какой-то похожий на фермера человек в заляпанных серых перчатках и с ружьем. Он снял с головы черный войлочный колпак и, скомкав, засунул его в капюшон.
-Это долго? — спросил пожилой мужчина в переднике. Хозяин дома стоял над кроватью, недовольно уперев в бока огромные, истертые бесконечной работой в поле руки.
— Нет — ответил доктор и обратился к больному — вы слышите меня, как вас зовут?
— Максвелл... — прошептал рыцарь — Турмадин... дайте воды...
— Вас стошнит. Терпите — заверил доктор — кто вы такой?
— Эсквайр Максвелл Турмадин...
— Что люди в белом хотят от вас? Зачем они везли вас в Песчаную бухту?
— Я не помню...
— Вам надо ехать.
— Ехать, так ехать... куда ехать? — от лекарства стало легче. Турмадин поднял голову, чтобы получше рассмотреть окружающих. Он лежал в маленькой комнате какого-то деревенского дома. Какие-то темные размытые силуэты похожие на фермеров толпились в коридоре. Когда к рыцарю начали возвращаться его обычные чувства, он понял, что весь дом пропитан сладковатым запахом браги и сидра. Здесь растили яблоки и гнали спирт.
— В Имору — ответил доктор — садитесь. Попробуйте встать.
— Мои очки — похлопал по столу рукой Турмадин.
— Не было никаких очков. Вот вам плащ.
Вместо его красивого серо-голубого плаща, ему вручили какой-то потрепанный серо-черный. Но рыцарь не спорил. Когда они спускались по лестнице, он слышал, как мэтр Фарет рычащим баритоном допытывался у доктора, не лучше ли ехать утром. На что доктор сказал, что в такую погоду в темноте, их не смогут выследить и что он должен отвезти пациента в город, так как больше всего он боится за ферму.
— Вы отважный человек, мэтр Бисет.
— Я доктор — ответил старик. Под пристальными взглядами женщин, Турмадин вышел под дождь и, обернувшись, последний раз глянул на бревенчатый фасад большого двухэтажного дома. Над воротами раскачивался фонарь. Провождать доктора вышел человек в колпаке и с ружьем. Он был мрачен и только махнул на прощание рукой. Он же и закрыл за ними ворота и вернулся в дом.
Они ехали через темные яблочные сады. Ветер нестерпимыми порывами с шумом терзал ветви и оставшиеся на них листья. Вокруг стояла непроглядная мгла. Дорога была вязкой и неровной. Казалось, эта ночная поездка в открытой коляске под проливным дождем никогда не кончится.
В поисках собственных часов, Турмадин обнаружил, что помимо очков, исчезли и его поясные сумки, кошелек, оружие и табличка полицейского. Как и коробочка с письмами. Но, понимая отчаянность своего положения, он воздержался от лишних расспросов.
Спустя час они были в Иморе. В комнате местного полицейского дома от потрескавшихся дымящих печей было нечем дышать. Дежурный полицейский сказал, что в Мильду сейчас никто не поедет. Разве что может посадить на утренний почтовый экспресс.
— Какой сегодня день? — щурясь на календарь на стене, хрипло прошептал рыцарь.
— Среда, половина третьего — вяло ответил тот — отдохните в клетке на лежанке. До экспресса еще далеко.
Он гостеприимно отодвинул деревянную решетку камеры и, громыхая связкой ключей, вразвалочку направился в караулку, играть со стражниками в двадцать одно.
* * *
— ..Утром я был в Мильде, зашел домой за очками, в баню, и в контору. Дежурный не хотел пускать без таблички — пожаловался Турмадин — чтоб ее получить надо зайти лично к сэру Бенету...
— Вы знаете, что случилось с Фаретами в Иморе? — внезапно оторвав лицо от подушки, спросил Вертура — после вашего отъезда все в доме были убиты.
— Убиты?
— Да — мрачно кивнул детектив — но теперь мы знаем, что это был не просто акт вандализма. Ваша история проясняет некоторые факты и является связующим звеном между Луизой Розенгарден, Алисией Вальдэ, людьми-собаками и обществом 'Пирамида'. Он встал от стола и, налив себе треть фужера, сделал глоток. Свечи на столе почти прогорели. За окном снова поднимался ветер. Приносил с пожарного пруда во дворе сонное кряканье уток, шуршанье осоки и ивовых листьев. Детектив обернулся к другу и хотел было спросить что-то еще. Но тот уже спал.
Вертура безуспешно попытался разбудить его, но рыцарь только пьяно пробурчал, 'никуда не пойду, ложитесь там у меня', и, накрывшись с головой плащом, отвернулся на другой бок.
Мариса подхватила блокнот и, заглянула в открытую комнату Турмадина. Вертура всегда был деликатным человеком и старался не раздражать друга и не заглядывать в его жилище, но делать было нечего. Посреди маленькой коморки с окошком во двор стояла застеленная толстым мягким матрасом кровать. Всю стену занимала большая самодельная полка для всего. На тумбочке жирно оплывала воском длинная часовая свеча. Рядом — сборник гравюр обнаженной натуры известного столичного художника Кандида. С раскрытой страницы в угол листа взирала некрасивая, набросанная угловатыми, под карандашные, линиями голая девица держащая в руках щетку на длинной ручке. Вертура прикрыл вульгарный альбом и спрятал его в стол.
Мариса у размаху уселась на кровать и, подвинув свечу, прищурилась в блокнот. Она кусала грифельный стержень, листала страницы, правила ошибки и затирала помарки пальцем.
— Ни один учебник истории не укажет тот переломный момент, когда человечество проиграло войну мягким матрасам — улегся на кровать рядом Вертура — по крайней мере, теперь ясно...
— Совершенно не ясно — схлопнула блокнот и спрятала его в сумку писательница. Ее глаза горели в полутьме — почему они не убили Максвелла сразу и зачем вообще напали на него, если, раз они такие богатые, можно было просто взять и заплатить за эти письма.
— Я думаю — заложив руки за голову, рассуждал детектив — об этом нам лучше расскажет сам Генжи Розенгарден. Если он был в курсе всех дел и шантажировал их..
Детектив проснулся глубокой ночью. Ветви растущих во дворе ив стучались в стекло. Слабый сквозняк колыхал огонек свечи. Мариса сидела рядом спиной к нему. Осторожно листала книги Турмадина. Разглядывала картинки, читала статьи. Из раскрытой двери гремел беспокойный храп рыцаря. Вертура лежал и смотрел в потолок.
— Спи — шепнула Мариса, не отнимая взгляда от страниц — завтра у тебя будет еще один тяжелый день.
За окном выл осенний ветер. Стучался в стены, гнал по небу тучи. Иногда в их клочковатых просветах где-то далеко над морем проблескивал свет луны. На часах было начало пятого утра.
* * *
Глава 7. Рыцари и упавшая звезда.
* * *
— Она когда-нибудь спит? — спросил Турмадин.
— Кто?
— Леди Анна.
— Что? — Вертура с ненавистью умывался из кадки ледяной водой — не знаю. В данный момент это самый неактуальный вопрос в моей жизни. Вставайте, уже полдесятого, а вы еще пьяны.
— Дайте апельсинов.
— Апельсинов нет. Ни лимонов, ни горячей ванны, ни мыла со вкусом клубники, ни чая с ванильным сахаром.
— Ох — простонал с дивана Турмадин.
— Не отчаивайтесь. Я скажу сэру Бенету, что вам требуется выходной — махнул рукой детектив и, накинув на плечи плащ, вышел из комнаты.
Через пять минут он сидел в кресле цирюльника. Старательный ремесленник в очках и переднике тщательно вымыл руки и, накинув на плечи детектива пеньюар, принялся размешивать в ванночке ароматную пену для бритья. За окнами стояло великолепное осеннее утро. Легкий дождик, понурые березы и клены, серое небо. Опавшие листья. Над жаровней для дезинфекции инструментов разливался и заполнял помещение терпкий аромат смолы. В тазике плескался, дышал паром, свежий, только что из чайника, кипяток. В пузырьках на полке ожидали своего часа одеколоны. В соседнем кресле второй цирюльник мыл волосы и подстригал какого-то важного господина в форменной мантии городского служащего.
— Слышали? — слегка поворачивая голову к детективу, самодовольно пробасил тот — сегодня на город упали метеоры! Целых два! Держу пари, что это дело рук Ордена. Они мастера таких штучек. И в небе и на земле и под водой. Уж я-то знаю, это не случайно. А? Что на это скажите?
— Мне бы с земными делами разобраться, куда ж до того, что творится в небе... — покачал головой Вертура.
— Какая сумасшедшая неделя, вчера полиция грабит особняк будущей леди Корсон, сегодня метеоритные дожди...
— ...искажение гравитационной константы, бозоны, и картошка подорожала — согласился детектив — вы правы, да, мир стал гораздо опаснее.
— Но мы же не боимся опасностей?! — гордо делая вид, что именно он боится меньше всех, заявил сосед — вот я ничего не боюсь.
— Да, пожалуй — согласился детектив. Цирюльник закончил подравнивать его длинные волосы, расчесал и собрал их в хвост. Завязал широкой бархатной лентой и принялся за бритье. Тут стало не до разговоров.
Так и не попрощавшись со случайным собеседником, детектив вышел на улицу. Уже подходя к полицейскому дому, у запасных ворот, он услышал беседу двух полицейских о том, что ночью приезжал орденский экипаж.
* * *
— Как ваша рука, Хелен? — вошел в канцелярию Вертура.
— Благодарю, лучше — отвела в сторону свои синие глаза Миц. Детективу показалось, что ее щеки слегка покраснели. Отчего-то ему тоже стало неловко.
+ Ничего страшного — поспешила оправдаться Миц — сэр Бенет сказал, что согласует этот вопрос с сэром Динмаром, пришлет кого-нибудь в помощь.
— Без вас мы не справимся — кивнул детектив и уселся на диван.
— Вертура — в комнату вошел Бенет. С ним были Элет и лейтенант Басик — где Турмадин?
— Болен — пряча глаза, ответил детектив — лихорадка. Весь горит. Пришлось встать в четыре утра, звать доктора...
— Пьянство никому не идет на пользу. С вами поедет мэтр Басик. Собирайтесь.
Вертура кивнул, встал и, вынув из сумки ключ от своего кабинета, вышел в коридор.
— Я же все выяснила — яростный голос Марисы из кабинета старшего следователя звонко разносился по коридору — свадьба завтра в два часа дня. Свадебный поезд пройдет по Дуговому Бульвару, Парковой и Колокольной улицам. Вот здесь...
Стоя перед его столом и тыча грифельным стержнем в блокнот, она демонстрировала свои записи Бенету.
— И вы предлагаете мне застрелить невесту барона Корсона? — своим сухим конторским голосом спрашивал тот.
— Разумеется! — яростно кивнула Мариса — вот например, с колокольни собора святой Екатерины рядом...
— Благодарю — также безразлично-сухо перебил старший следователь — оставьте бумаги мне, я обязательно их посмотрю.
— Конечно.
И громко хлопнув дверью, Мариса вылетела в коридор.
— Я все утро.... — начала она жаловаться Вертуре, но детектив оборвал ее.
— Скорее всего, там будет барьер. Как в прошлый раз. Все не так просто.
