Все обратились к окну и вскрикнули. С моря на набережную наваливался необычно густой, мерцающий каким-то зловещим сиянием черный туман. Казалось, он поднимался от самой воды вокруг брига и бесследно поглощал все, чего касались, его лохматые черные космы. Где-то тревожно завыла собака, ее вой подхватила другая. За ней третья.
Держа наготове фонарь и меч, Турмадин быстро спустился вниз. Следом Райне, за ней доктор. Бросив беглый взгляд на упавшего с лестницы, он коротко констатировал.
— Перелом шеи — и вышел из башенки.
— Ох! — только и воскликнул рыцарь — скорее! Что за чертовщина! Откуда столько собак?
Туман уже подступал к самым ступенькам лестницы, а вой стал просто невыносим. Беглецы уже было поднялись по лесенке на набережную, как Райне в ужасе замерла и только и смогла указать дрожащей рукой вдаль набережной. Молниеносным движением дуэлянта, доктор вскинул пистолет, но не выстрелил.
Метрах в пяти от них, у почти догоревшего, оставленного плотниками костра на котором варили смолу, стоял на четвереньках и пронзительно выл в сторону воды ободранный портовый пьяница. Его вой подхватывал такой же, припавший на четыре конечности и бесновато трясущий черной бородой рыбак. А еще дальше, у дверей табачной лавки прямо в лужу перед крыльцом плюхнулся прилично одетый джентльхом — венчавшая голову шапочка укатилась в грязь, а сам он хрипло и тоскливо завывал в сторону моря. Почуяв неладное, заржали и понесли экипаж оставленные неподалеку лошади, затихла и гармошка в кабаке — из распахнутых настежь дверей вместе с воем раздались тревожные человеческие крики.
— Полиция! — кричал кто-то — Орден! Армия! Спасите нас! ААА!!!
— Ух ты плюшки-барашки! — обернувшись на море, воскликнул Турмадин — Хо! Давайте-ка джазу!
И, толкнув обеими руками доктора и Райне, бросился прочь от набережной. И было от чего бежать — черный склизкий и зловонный туман отвратительными ядовитыми клубами уже поднимался над набережной.
Заслышав шум, в окрестных домах просыпались жильцы. Грохотали ставни окон, неподалеку у рыбацкой церкви ударил колокол.
— Наверх! — призвал всех доктор и бросился в проулок, к малой Портовой площади. Турмадин и Райне что было мочи, поспешили за ним и, пробежав несколько домов, очутились у торговых рядов. Отсюда, через спуск просматривались набережная и море. Днем тут было не протолкнуться от лотков и дрожек рыбаков, торговцев морской травой и продавцов мидий, а ночью стояли пустые повозки и телеги. Освещенный рыжим калильным светом газовых ламп арочный фасад торгового ряда спускался к набережной, откуда, спасаясь от черного тумана, уже бежали ночные сторожа и приготовившиеся к ранней рыбной ловле моряки. Отбежав от воды метров на пятьдесят и запыхавшись, они тоже останавливались, с суеверным ужасом глядели назад, как черный туман выползает на набережную и густыми, похожими на щупальца клубами расползается низко по мостовой. Кто-то развернулся и помчался дальше в город, но большинство осталось посмотреть. Достигнув своего пика, туман начал спадать. С ним пошел на убыль и стоящий над городом вой. На глазах у удивленных и испуганных следователей какой-то припавший к забору и воющий господин в офицерской мантии, внезапно прекратил свое бесчинство, вскочил на ноги и, отряхнув рукавами полы своего нарядного длиннополого одеяния, подхватил из мокрой травы свою тросточку и, манерно размахивая ей, старательно делая вид что ничего такого не случилось, со всей скоростью угарцевал в темноту.
— Гипноз.... — протирая свои круглые очки, восхищенно прошептал Турмадин — Массовый...
— Давайте вернемся — осмелев, тут же предложила Райне. Доктор молча кивнул, и они осторожно прошли через проулок обратно к пирсам.
— Исчез что ли? — щурился во мрак Турмадин. Фонари на набережной погасли, и в темноте было невозможно различить, остался ли на рейде зловещий белый корабль или нет. Зато, ступив на мостовую, агенты сразу почувствовали какой-то необычный, ни на что непохожий, неприятный запах. Осторожно приблизившись к набережной, они обнаружили, что тяжелый липкий туман уже осел и теперь вся мостовая, лесенки и стены башенки и, наверное, мостки, лодки и пирс внизу покрыты гадкой липкой, словно еще пульсирующей в конвульсиях, жижей. С этой пульсацией с воды накатывал волнами какой-то похожий одновременно и на животный и на технический смрад. Агенты в нерешительности остановились перед загаженной черной мерзостью лужей и принюхались.
— Это волны — радостно догадался Турмадин — он не живой, слышите? Воняет в такт плеску волн!
— Посветите — распорядился доктор. Он присел напротив лужи, и зачерпнул перчаткой черный конденсат, размял его на пальцах — снова черви — разочарованно бросил он и отер перчатку о деревянный столб.
Вокруг уже шумела возбужденная толпа стягивающихся к набережной зевак. Хрипло, срываясь на визг, ревели полицейские рожки. С грохотом разбрызгивая осенние лужи, подлетел черный дилижанс. С крыши ударил яркий электрический свет прожектора.
— Где он? — разрезая белым лучом туманную мглу, яростно потребовал у доктора кавалер Вайриго — вы его потопили? Смелое решение. Вы опередили нас. Но, возможно, это к лучшему. Что вы с ним сделали?
Все пожали плечами. В свете прожектора было отчетливо видно, что держащая корму брига кнехта вырвана, а сам пирс обрушен. Двое орденских сержантов уже осторожно спустились по мосткам к воде.
— Прощайте. Останусь тут. Буду в конторе с утра — предложил Турмадину и Райне покинуть свое общество, доктор. Вглядываясь в темноту, он пошел вдоль набережной. Оставшиеся переглянулись.
— И позвольте поинтересоваться, как вы на него забрались? — поведя бровью, поинтересовался капитан. Оставив прожектор включенным, он разглядывал пирс и море через маленькую подзорную трубу.
— Ну, взяли и забрались.... — делая вид, что он не смущен враньем монаху-рыцарю, отвечал Турмадин.
— Неправильный ответ — с треском сложил свой оптический прибор и мило улыбнулся ему кавалер — остаточное полое барьера сохраняет целостность. У вас новые кадры? Или достопочтенная леди Салет добавила новое заклинание в свой гримуар? Впрочем, сию секунду, это неважно — он осторожно слез с козел и открыл дверь дилижанса — садитесь ко мне, вы устали и замерзли. Леди Райне, рад видеть вас в полном душевном и физическом здравии.
— Сэр Вайриго... — выдохнула она, ее щеки вспыхнули, она смущенно скривила губы и отвернулась.
— Не беспокойтесь, я никому не скажу, что вы сбежали из тюрьмы — доверительно качая головой, сообщил ей пожилой кавалер с кошачьими глазами — скорее садитесь, сюда едет полиция. Один Бог знает, что может прийти в голову этим беспринципным мерзавцам.
* * *
Этот вечер Ларге проводил неподалеку от малой Портовой площади.
— Гарпунер? — с недоверием покосился на чехол в руке наемника, охранник — старый бородатый матрос все-таки пустил его в зал.
Ловко перекинув ногу в обшарпанном, носатом башмаке через скамейку, Ларге расселся за столом и, критически оглядев утоленное вечерней пирушкой общество, схватил за рукав спешащую с подносом служанку и крикнул ей.
— Юва с хлебом!
Потянулся долгий и унылый вечер, но все изменилось, когда ближе к девяти в кабак завалились какие-то вооруженные большим залихватски раскрашенным барабаном гармонисты.
— Кто денежки платит, тот и музыку заказывает! — недвусмысленно намекнули они собравшейся матросской братии.
— А ты покажи музыку, может и денежка найдется! — нахально выкрикнули из зала и гармонисты расселись перед открытым очагом. В воцарившейся под закопченными балками питейного зала скептической тишине они отсчитали доли и ударили по мехам. Не успели они сыграть и половины известной моряцкой песни, как из-за столов повыскакивали первые жаждущие танцев. Началось настоящее веселье — одни танцевали, другие, кто уже не мог танцевать, хлопали и стучали ногами и кружками в такт и не в такт музыке, а те, что были уже совсем пьяны — подвывали из задних рядов.
Уныло оперев голову о ладонь, Ларге со скукой взирал на разыгравшееся в центре зала веселье. Он выпил юва, но ему так и не стало легче. Он взял еще и теперь давился перед почти что полной кружкой. Не помог даже жареный хлеб с чесноком. Он не знал, сколько времени и уже было хотел подняться и дойти до хозяина таверны чтобы запросить постель, как какое-то, свойственное людям его профессии — охотникам, наемникам и авантюристом, чутье подсказало ему, что происходит что-то не то. Оглядевшись, он заметил, что сидящий напротив него старик внезапно заиграл лицом и, вытянув шею, подался вперед.
— Хой! Не сюда! — резко схватил свою кружку и отстранился Ларге, прежде чем неудавшийся пьяница с утробным 'Баааа', упал на стол. Потоки вонючей жижи полились во все стороны, кто-то вскрикнул и тоже отшатнулся, но было поздно. Только ловкий наемник успел не попасть под зловонные брызги.
— Да я щас тебя! — схватил пьяницу за плечо сосед. Жилистый и худой мужчина с руками и лицом плотника одной рукой пытался отряхнуть свою забрызганную серую мантию, второй теребил распластавшегося по столу в луже собственных отходов старика.
— Ыыыы! — проревел тот и, откинув голову, схватился обеими руками за стол и, запрокинув к потолку шею, дико выпучил глаза и громогласно завыл в потолок.
— Ты чего творишь??? — в ужасе отшатнулся от него плотник, он хотел сказать что-то еще, но его слова потонули в диком, перекрывшим и музыку, и веселые крики вое. Не меньше половины собравшихся в зале гуляк обернувшись к стене, выли на все лады. А когда закончилась первая волна крика, они, словно повинуясь какой-то единой, только им ведомой воле, повскакивали со своих мест и с пола и бросились к дверям. Озадаченные первым впечатлением гуляки уже успели испугаться и с жалобными, полными ужаса криками тоже поспешили покинуть распивочную. Началась давка. Дико вращая глазами, сумасшедшие выли, били и кусали окружающих. Разрывая в клочья одежду, мужчины и женщины с диким воем метались по залу. С искаженными чудовищными, исполненными нечеловеческой дикости, гримасами лицами, они, словно загнанные в ловушку животные в поисках выхода бросались на остальных посетителей и друг на друга. Один — тот самый старик, который завыл первым, перевалился через стол и попытался вцепиться в бедро Ларге, но тот с кошачьей грацией увернулся от нападавшего, подхватил от стены свою палку и без размаха стукнул нападавшего древком промеж глаз. Старик взвыл еще громче и бросился к уже разбитому кем-то окну. Миг и он выскочил наружу. Ларге подпрыгнул следом и, оттолкнувшись ногами от скамейки, очутился во дворе. Дал пинка какому-то вставшему на четвереньки и воющему на забор моряку. Охваченные массовой истерией люди бежали к углу — к малой Портовой улице. Другие же — кому посчастливилось вырваться из охваченного паникой зала, размахивая руками с дикими, полными ужаса призывами о помощи, бежали в противоположную сторону — к торговой площади. Приметив опытным взглядом, что сумасшедшие не кидаются на людей если те не стоят у них на пути, Ларге бросился следом за скачущими на четвереньках к пирсам.
— Хо! — выскочив на набережную, только и воскликнул он и едва успел увернуться от проскочившего мимо и плюхнувшегося на четыре конечности толстяка-барабанщика из компании гармонистов. С моря надвигался тяжелый, слишком тяжелый, чтобы подняться много выше набережной, серо-черный маслянистый туман и вообразившие себя стаей собак граждане — матросы, торговцы, солдаты, бродяги и грузчики с диким остервенением выли на это уродливое клубящееся облако. Приглядываясь к этой апокалипсической картине, Ларге аккуратно лавировал между упавшими на колени и воющими на пирсы сомнамбулами. Туман впереди поднимался все выше и выше, пока не начал переливаться через набережную и не пополз по мостовой. Когда он поглощал вставших на четвереньки людей-собак, те пронзительно взвизгивали и выбегали прочь. Но это длилось недолго. Ларге даже не успел подойти достаточно близко, чтобы разглядеть, что же является источником тумана, как тот пошел на убыль. С туманом начал стихать и вой. Сомнамбулы растерянно замолкали и в бессилии валились в грязь. Повсюду слышались жалобные, плачущие стоны. Осторожно потыкав палкой какого-то печально всхлипывающего господина, Ларге присел рядом на корточки и протянул руку.
— Оставьте меня! — заплакал несчастный. Наемник поднялся на ноги и огляделся. Вверх по улице, в толпе уже подавшихся на место происшествия любопытных он заметил две знакомые фигуры. Высокого, плечистого, сутулого и вооруженного револьвером доктора и размахивающего фонарем, исполненного евангелической серьезности Турмадина. Осторожно, чтобы не попасться на глаза бывшим коллегам, наемник покрепче сжал свое оружие и, пятясь, отступил в темноту.
* * *
Глава 12. Предатель.
* * *
Утром зашла наставница Салет. Вошла в комнату и поставила на стол свой кожаный докторский саквояж. Словно почувствовав ее приближение, проснулась и Мариса. Открыла глаза и, заложив руки за голову, уставилась в потолок.
— Холек — обратилась наставница — сходите к мяснику. Купите холодного мяса, масла, зелени, белого хлеба и сыра. И обязательно не забудьте вот этот чай.
И она ловко начертила на клочке бумаги какую-то совершенно неведомую детективу закорючку. Вертура сонно кивнул, намотал на ноги портянки, надел сапоги, накинул плащ, взял корзинку для еды и вышел в коридор. На улице было холодно и мокро. Туман прошел и его снова сменил ледяной осенний дождик. Когда детектив вернулся, дверь была незаперта. Жарко горел камин. От его ровного пламени в комнате было одновременно жарко и свежо. Едва различимый запах какого-то диковинного магического эликсира разливался по комнате. За раздвинутыми и подвязанными шторами белело утреннее осеннее небо.
— Марк — радостно позвала с кровати Мариса. Вместо вчерашней верхней одежды на ней была ее твердая крахмальная ночная рубаха, волосы причесаны, а сама кровать аккуратно перестелена.
— Как ты? — доставая из корзинки еду, спросил детектив.
— Отлично! Лучше чем когда бы то ни было — весело закивала писательница — правда леди Салет исколола мне все руки. Немного болит.
И она продемонстрировала прижатые к локтям тампончики.
— Ну же, что ты там копаешься! Давай сюда — Мариса резко уселась на кровати и потянулась к корзинке — так хочется есть... Бррр, что так холодно!
И она стремительно навертела себе бутерброд. Вертура налил воды в кофейник с длинной ручкой и поставил его в огонь. Подогнув ногу, он уселся на пол спиной к кровати и откинул на перину голову. Он пожил руку на колено, прикрыл глаза, сидел и слушал, как в камине потрескивает огонь, и как Мариса энергично хрустит переложенными мясом и сыром листьями капусты.
— Спасибо тебе — прожевав половину огромного бутерброда, внезапно сообщила она. Отложив еду, отерла руки о полотенце и запустила пальцы ему в длинные волосы.
— Мне? — изумился тот — мы чуть не погибли, и это все моя очередная дурацкая идея.... Райне еще припомнит мне этот поход...
— Нет — лаская его шею, заверила писательница — все в порядке. Мы сделали все, что от нас требовалось. Такое у нас служение. Леди Салет сказала, что, возможно теперь удастся разгадать загадку этого корабля, а если он еще раз появится в наших водах, его потопят лазером или ракетой и никакие баронские запреты уже не помогут ему. Если бы не мы, погибли бы люди сэра Вайриго, а мы бы так ничего и не узнали. Они бы не смогли вернуться и остались бы там навсегда. Так что мы герои. И знаешь... еще я теперь гораздо лучше понимаю и тебя и всех остальных. Раньше я думала, как Райне — ну играются большие дядечки в детективов, в полицию, ну как я со своими книжками, или она со своими домашними хозяйствами. Это у вас такая опасная игра, как с мечем на кабана, или рыцари на турнире. Нет, чтобы жить как нормальные люди. А вчера вы с Ленаем знали на что идете, боялись, не хотели, но шли. Это я даже не думала, что может случиться что-то такое. Потому что первый раз ничего не знаешь и не так страшно. А вы были просто настоящими героями.
