— А ну! — развернулся к окнам рядовой Пим.
В дверь снова постучали. За бойницей слева появилась глумливая, сероволосая и зеленоглазая физиономия Вертуры.
— Чего надо? — откинувшись в кресле, набычился, как умеют набычиваться только представители власти, чтобы запугивать простой люд, капрал Жи. Уж что-что, а наводить ужас на уличных торговок, пьяниц, мелких воришек и подвыпивших гуляк он умел. Но ночной визитер, похоже, был не робкого десятка. Приметив, что ленивый капрал только и сделал, что скорчил рожу и замахал руками, но пока не потрудился оторвать свой толстый зад от кресла, он сложил губки бантиком, причмокнул и поманил полицейских средним пальцем руки.
— Ах ты! — этот по-детски игривый, но весьма оскорбительный жест совершенно вывел из себя и без того разгоряченных вином полицейских и, одержимые праведным гневом стражи порядка, нахлобучив для важности свои синие форменные шапочки на потные лбы , бросились к обидчику.
— Сюда! Давай, арестуй меня! — как только полицейские открыли двери, замахал руками с дорожки, призывно закричал детектив и бросился в сад. Постовые за ним. Они едва успели разогнаться с крыльца, как прямо перед ними из темноты возникла перегородившая мощеную осколками мрамора дорожку тяжелая садовая скамейка. Оба полицейских с разгона врезались в нее и все втроем со скамейкой с грохотом повалились в кусты.
— Моя нога! — застонал постовой Пим.
— Уберись с меня, осел! — скребя руками переломанное колено, шипел капрал Жи.
Но Вертура даже не обратил на них внимания, он быстро вернулся к крыльцу, где в дверном проеме на ступеньках его уже ждала Мариса.
Она кивнула детективу, и они рука об руку вошли в дом и заперли за собой дверь изнутри.
— Наверх! — указала рукавом писательница.
— Что вы тут делаете! — из людской выскочил слуга, но Мариса приставила к его груди револьвер и нажала курок. Одежда заглушила звук выстрела. Слуга, даже не вскрикнув, с грохотом повалился в распахнутую дверь и затих.
Детектив и писательница прислушались. Откуда-то сверху, из гостиной, вперемежку с ревущими завываниями граммофона, доносились голоса.
-Что там такое? Господин Бенц? — особенно звонко восклицал тревожный фальцет.
-Мэтр Бинга сказал же вам, что все проверит! — успокаивал его второй голос.
Детектив и писательница поднялись на второй этаж. Здесь пахло шкапом, нафталином и каким-то густым и особенно крепким табаком. Из плохо прикрытой двери гостиной вырывалась полоска яркого газового света. Доносился глухой перезвон фужеров.
— Где Бинга? — пинком раскрывая дверь, ворвался в высокую, полную света и тени от яркой, поставленной на стол газовой лампы комнату детектив. Он прищурился, чтобы получше разглядеть темно-зеленые драпировки и картину с изображением какого-то благородного господина с бакенбардами на стене.
— Что вы себе позволяете! — воскликнул от стола маленький, коротконогий и толстый господин в розовой мантии — да кто вы вообще такой?
— Где Бинга тебя спрашивают! — появилась из-за спины детектива Мариса.
— Леди Гарро! — взмолился второй господин — тонкий и сутулый, в лиловой мантии городского депутата ратуши — прикажите своему....
И он осекся, сообразив, что ему в лицо смотрит направленный с двух рук писательницы револьвер.
— Ненавижу собственную популярность — держа хозяев комнаты на прицеле, выругалась Мариса.
— Вы нас узнали. И нам придется вас убить — обнажил меч детектив.
Появившаяся из соседней комнаты развязного вида золотоволосая девица завизжала и выронила из рук поднос с чаем. Стоящий немалых денег фарфоровый сервиз с жалобным звоном рассыпался по полу, последняя целая чашечка подкатилась под ноги Вертуры, и тот в знак серьезности своих намерений с хрустом раздавил ее башмаком.
— Нет-нет! — взмолился хозяин дома, депутат Гади — он сказал, что проверит, а сам сбежал! Нас запугали! Мы не заодно с ним! Слава сэру Гарфину и генералу Алексию! Да здравствует Орден, святая церковь и государь Арвестин!
Как любой хитроумный политик он с молниеносным профессионализмом уловил меняющиеся настроения и принял позицию побеждающей стороны.
— Слава государю! — отсалютовал обеими ладошками из своего кресла господин Бенц.
— Мэтр Бинга мужеложец, помнишь? — держа хозяев дома на прицеле, брезгливо пояснила Мариса — развлекается с политическими проститутками. Переобуваются на ходу. Одно слово — политики.
И, бросив суровый взгляд на раскрасневшуюся, сползшую от страха по стене на пол, юную служанку, начала отступать к двери.
— Да-да! Отрекаемся от преступника-барона! — поднимая к потолку дрожащие пухлые ручки, кричал городской заседатель Бенц. Но их уже не слушали.
— Он не мог уйти вниз — держа наготове меч, сосредоточенно констатировал детектив.
— Я вернусь и застрелю их... — с легкой нерешительностью проговорила Мариса.
— Оставь — одернул ее Вертура — проиграем, все равно потом оправдываться перед Богом. А оставим в живых, может он нам и поможет. Все равно без его помощи нам не справиться...
— Да, вот если бы также думали наши враги! — выругалась писательница, но все равно последовала за детективом, который уже поднимался на третий этаж вверх по лестнице.
На верхних площадках и в коридоре было темно. Казалось, кто-то специально потушил все газовые рожки, но детектив твердо знал, что бегущая жертва редко останавливается, чтобы спрятаться в шкафу или под столом в темноте. Он поднялся было в коридор, когда услышал, что кто-то громко возится наверху, на чердаке. Нацелив острие меча в черноту люка в потолке, Вертура уже было взялся за крутые перила лестницы наверх, когда внезапно снизу раздался грохот и жалобные крики, и ему было, подумалось, что это Мариса, но, обернувшись, он увидел, что писательница стоит на полпролета ниже него и, целясь обеими руками в темноту лестницы, прислушивается к происходящему на втором этаже.
— Догоним Бингу! — призвал детектив и полез на чердак. В проеме окна он увидел пытающуюся вылезти наружу, опоясавшуюся канатом фигуру и в один прыжок настиг ее.
— Йох! — воскликнул синдик и кинжал с неприятным скрипом скользнул по стальным пластинам брони. Еще один удар он попытался нанести уже себе, в сердце, но Вертура замахнулся мечем и коротким таранным ударом поразил противника в живот.
— Айайай!— только и застонал тот и повалился к окну — мамочка!
— Ты убил Хелен? — появилась за спиной детектива Мариса, ее глаза горели непререкаемой яростью — от такой раны умирают целый час. Говори все что знаешь, и, может быть, я убью тебя быстро!
Бинга зашипел и схватился за живот.
— Болевой шок — нацелив острие меча в глаз поверженного предателя, констатировал детектив. Беспощадно яркие лунные блики плясали на дрожащей окровавленной стали в его руке.
— Мне приказали сжечь все улики... Меня заставили! Они бы убили, они бы пытали меня... — закатывая глаза, простонал Бинга.
— Ну и подох бы как честный человек — грубо пнула его башмаком Мариса.
— Кто сказал тебе поджечь контору? Зачем вам нужен был Зулет? — присел на корточки напротив раненого детектив — он внимательно всматривался в глаза умирающего. Изо рта Бинги потекла кровь, тот начал захлебываться. Вертура рывком усадил его в вертикальное положение, когда Мариса резко вскрикнула и едва не упала на него. Обернувшись, детектив едва не выронил от ужаса меч — прямо перед его лицом сверкнули ряды страшных, как у пиявки под микроскопом в лаборатории доктора Миксета зубов и обратившаяся монстром юная служанка депутата Гади с визгом откинула голову от закованного в легкий пуленепробиваемый пластик плеча писательницы. Изготовленная из легкого высокопрочного композита броня Тирэта оказалась ей не по зубам, но следом в темноте тускло сверкнул короткий и изогнутый ритуальный нож из алого радиоактивного железа. Захрустела ткань, сухие ручки синдика в последнем отчаянном порыве вцепились в рукав мантии детектива и с треском оторвали его. Миг возни кончился быстро — размахнувшись, Вертура несколько раз вонзил меч в рыхлое, брызнувшее темной зловонной кровью пиявки тело и, резко разорвав дистанцию, с размаху ударил ее ногой в грудь.
Но чудовище и не думало умирать — истекая выпитой из несчастного депутата Гади и толстого господина Бенца кровью, оно с шипением извивалось на полу и плотоядно вытягивало шею, грозя схватить отшатнувшихся прочь детектива и писательницу за ноги. Миг и, собрав последние силы, страшная женщина попыталась прыгнуть на пытающегося отползти подальше синдика, но детектив настиг ее и несколько раз с размаху ударил ее мечом в спину. Мариса зажмурилась от громкого неприятного хруста, а когда открыла глаза, все уже было кончено. Налитые свежевыпитой кровью ноги еще подергивались в конвульсиях, тело сворачивалось в кольцо, как скручиваются прижженные головешкой или спичкой черви, а округлый, с миллионами крошечных окровавленных зубов рот еще искал присосаться к теплой плоти, но Вертура уже навис над ней. Двумя глухими влажными и тяжелыми ударами перебил шею и оттащил за волосы от тела, отрубленную, истекающую двумя кровями — алой и чистой человеческой и серой и зловонной червиной голову.
— Ты был не в партии, как и твои дружки, которых ты тоже предал — покачивая перед умирающим свой зловещий трофей, присел на корточки напротив синдика детектив — тебе надо было либо сразу повеситься, либо быть принципиальным до конца. Как мы. Потому что если мы проиграем, мы проиграем как герои. А ты как был, так и помрешь как дерьмо. Вы все слишком умные чтобы верить в Бога, вы везде ищите выгоду, логику, где поспокойнее и потеплее, а вокруг хоть трава не расти. Подумай сейчас, что будет с тобой через несколько минут. Стоило ли вся та дрянь, которую ты наделал, твоей бессмертной души?
— Читаешь мне морали! — презрительно прошипел Бинга и попытался плюнуть кровью — щенок! Мальчишка!
Мариса из-за спины детектива подняла револьвер.
— Нет — отстранил ее руку Вертура и холодно обратился к синдику — это был твой выбор.
И он достал из поясной сумки спички.
— Что вы собираетесь делать? — глазки умирающего тревожно забегали из стороны в сторону в бесполодных поисках спасения.
— То же, что ты сделал с Хелен — уловила идею Мариса. Она отошла к лестнице и вернулась с фонарем. Потрясла его, чтоб проверить, есть ли в баке горючее. Вертура уже обыскал раненого и, несмотря на вялые попытки оттолкнуть его от себя, сорвал с тощей шеи синдика ключ, подвешенный на цепочке вместо нательного крестика.
Мариса принялась разливать по полу топливо.
— Хой! — взмолился Бинга — вы же христиане!
— Зато ты, нет! — с мстительной и одновременно по-детски радостной улыбкой ответила писательница и полила ноги лежащего, пол и мебель вокруг смешанным с маслом керосином.
— Как запахнет костром, все вы плачетесь что Бог это любовь и прощение — отступая к лестнице, упрекнул его детектив. Он хотел сказать что-то еще, но Мариса уже поймала его за руку и повлекла его вниз. Достала из лампы фитиль, покрутила им перед тяжело вздыхающим синдиком и чиркнула спичкой. Бросила горящую веревку к ногам умирающего предателя. Медленно-медленно разгорающееся пламя озарило балки потолка, постепенно затмевая льющийся в окно серебряный лунный свет.
— Рах! Рах! — внезапно тоскливо и хрипло, словно вместе с криком пытаясь выплюнуть из своего тела и собственную жизнь, выдохнул им вслед отчаянные слова проклятия предатель синдик. Но его уже не слышали. Не забыв отрубленную голову, Вертура и Мариса спустились с чердака и, выглянув в окно, где пока что по-прежнему было тихо, начали по очереди проверять комнаты на третьем этаже. Детектив быстро нашел рабочий кабинет Бинги, вошел, засветил свечу, разбил зеркало между окон и вставил ключ в замочную скважину тайника. Сверху раздались стоны. Мариса поджала губы и в ужасе схватилась за занавеску. Она была бледна. Ей стало страшно от того, что она наделала.
— Просто закрой уши — доставая из сейфа бумаги и быстро перекладывая их в сумку, посоветовал детектив. Его голос и руки тоже дрожали. С первого раза у него не получилось застегнуть застежку. Не получилось и со второго. Он оставил ее так, и, обняв писательницу за плечи, повлек ее прочь из комнаты.
Они спустились на второй этаж и заглянули в гостиную, где у двери лицом вниз в луже собственной крови вперемешку с разлитым чаем распростерся мертвый депутат Гади, а в опрокинутом кресле все еще сидел задравший в потолок голову с огромным кровавым засосом на шее господин Бенц.
Переглянулись и спустились на первый этаж. Подхватили оставленную в холле на столе, за которым еще совсем недавно так беспечно играли в карты пьяные полицейские ларец с бумагами Верита. Прошли на кухню, и вышли в сад через черную дверь. Отойдя от дома и выйдя через калитку на соседнюю улицу, детектив и писательница обернулись. В чердачном окошке особняка полыхало зловещее пламя. Тревожные блики уже плясали в окнах третьего этажа. Огонь волнами разбегался по потолку, струился по тяжелым портьерам.
Холодные пальцы Марисы изо всех сил сжали руку детектива.
— В книжках не так мерзко как в жизни.... — поежилась она.
Вертура согласно кивнул и поудобнее накрутил волосы червиной женщины на руку, чтобы голова чудовища не тащилась по грязи,
— Наконец мы с ними поменялись местами и мы идем по следу — поудобнее перехватывая ларец, с глухой, фанатичной мрачностью, сообщил он. В его глазах как огонь апокалипсиса отражался свет разгорающегося пожара — у нас еще много дел. Сегодня полнолуние. Тридцать первое октября, а снега еще нет.
— Лунная Дева и Рыцарь Храма! — глядя в небо, прошептала Мариса — какое-то очередное глупое клише... где же это было...
* * *
Где-то над городом снова ударил набат. Снаружи, за высокой изгородью гильдии, в лабиринтах кварталов громыхнул выстрел. Усталый Ганс Ларге вскинул голову. Несмотря на ночной мороз, он уснул прямо на мешках с паклей на крыльце хибары кузнеца Хорнета. Весь день он ворочал железо, переставлял формы, подвозил уголь и так устал, что когда мастер сообщил, что сейчас подошло самое лучшее время, чтобы поставить крест на его ненаглядную палку, тот только и сказал что 'ага', выпил из заботливо принесенной Морой кружки юва и так и заснул на крыльце.
— Держи свое богоугодное дело — с грохотом ткнул древком в доски крыльца оружие кузнец и толкнул палку наемнику. Тот едва успел поймать ее под лезвие, чтобы она не упала ему на голову. Прямо перед его глазами на борид титановой поверхности красовался красивый и четко различимый рельефный крест. А с другой стороны, абсолютно симметрично выдавлен точно такой же. Словно не веря своим глазам, Ларге потрогал выемку. Тусклый свет висящей над входной дверью лампады отражался на светлом клинке.
— Ловко вы его — поблагодарил наемник — чем это так?
— Пальцем — сверкнул зубами в бороде и показал древний жест средним пальцем кузнец — марш в дом, или ты уже побежал? Завтра бригада мэтра Дорета пойдет к сэру Гарфину. Тебе с ними.
Ларге прищурился и почесал небритую щеку. Еще раз глянул, как на белом лезвии чернеет изящный восьмиконечный, какие носят на шарфах и манжетах латных перчаток рыцари Ордена, крест. Он еще немного полюбовался своей обновленной палкой и, поежившись, прижал оружие к себе. На открытом крыльце было слишком холодно даже для того чтобы встать и пойти в тепло.
