Офицер несколько мгновений думал, не сводя с меня своего пристального взгляда.
— Уровень допуска Дайчи-сана позволяет ему поучаствовать в работе, — сказал он после паузы, — Хотя мы и хотели бы, чтобы количество осведомленных конкретно этим случаем было минимальным.
— Я вполне могу разобраться и сам. Но пока мне удастся это сделать, уйдет много времени. А вы говорили о срочности. Привлечение Дайчи-сана многократно ускорит процесс.
Мой собеседник все еще демонстрировал сомнение.
— Что конкретно вызывает у вас вопросы, Широ-сан? — спросил он.
— На теле объекта есть такая штука, как проклятая печать. Если быть точнее, то действующая и серьезно мешающая исследованиям проклятая печать. Я один буду долго с ней возиться.
Снова образовалась пауза. Командир принимал решение.
— Хорошо, — прозвучал его ответ, — Я рассчитываю, что получу интересующий объект как можно скорее.
Оказавшись на улицах Конохи, которые заливало предзакатное солнце, я завернул в Госпиталь. С десяток минут быстрой ходьбы, плавно перешедшей в бег, и вскоре меня уже проверял дежурный на посту в Корпусе АНБУ.
— Проходите, Широ-сан, — кивнул мне оперативник, когда с проверкой было закончено, — Дайчи-сан должен быть у себя.
Поблагодарив, я вскоре оказался у до боли знакомой двери в кабинет своего наставника.
— Интересная история, ничего не скажешь, — сказал Дайчи, выслушав мою просьбу и короткое пояснение к ней, — Было сразу ясно, что все эти поделки Орочимару — штука непростая. Но то, что она сохраняет свои свойства и после смерти носителя — весьма занимательно.... Просто не терпится на такое посмотреть.
— Очень рад, что вы заинтересованы, Дайчи-сан.
На мои слова исследователь лишь усмехнулся.
— Ты меня немного неправильно понял, — сказал он, увидев мое недоумение, — Проклятая печать и в самом деле штука интересная, но куда больше меня интересует не она, а то, как ты будешь с ней справляться.
— Это что, какой-то очередной тест? — поморщился я, видя широкую улыбку наставника, — А я-то уже думал, что мне уже нечего доказывать.
Ответом мне стал смех. Благо недолгий, он не успел меня сильно раздражить.
— Тут дело не в доказательстве чего-то, а желании учителя посмотреть на очередной бенефис своего ученика. Считай, что я подписался на все твои операции с той четверкой АНБУ и бедолагой Хаято только по той причине, что мне хотелось посмотреть на нечто равнозначную твоему первому прорыву. Я имею в виду того паренька, именем которого названа программа. Этот случай как нельзя кстати соотносится с ним.
Глядя на довольное лицо Дайчи, я только покачал головой. Мало ли какие у этого человека тараканы в голове, не так ли? Особенно если он согласился уже помочь, что играло куда большую роль, нежели его специфическое чувство юмора.
— Ладно, а если отбросить шуточки, то что собираешься делать, Широ? Чисто теоретически, тебе нет никакой необходимости возиться с этой печатью. Будет достаточно нескольких образцов клеток объекта и одной вместительной емкости, если ты понимаешь о чем я.
Глаза Дайчи уже смотрели со всей возможной серьезностью. Я вновь покачал головой.
— Если говорить о теории, то чисто теоретически можно было бы просто попытаться вытащить мозг и его реанимировать. А уже потом копошиться внутри него, чтобы извлечь информацию, если она там сохранилась, — ответил я.
— Но ведь тебе такой подход не нравиться, не так ли?
Я задумался. А через несколько секунд кивнул.
— Наверное, потому, что чисто теоретически, у меня есть просьба выполнить полное восстановление.
Мои слова вызвали усмешку, не ответить на которую точно такой же было нельзя.
— Если же говорить о попытке воссоздания человека из его генетического материала, то велик риск того, что мы просто получим точную копию, которая будет лишена каких-либо знаний и навыков, — сказал я.
— Такой риск присутствует во всех случаях, даже самых простых, — отмахнулся от моих слов Дайчи. Его довод я принял и согласно кивнул.
— Да, это так.... Но если предположить, что проклятая печать действительно предохраняет тело от серьезных разрушений, то обойдя ее недостатки, удастся применить уже давно опробованные решения. Конечный результат в таком случае, будет максимальным, если мои знания меня не подводят. Вроде бы никто из возвращенных к жизни АНБУ, прошедших такую практику, не стал овощем.
— Логично, — кивнул наставник, не сводя с меня глаз, — Значит, ты ставишь на то, что удастся каким-то образом разобраться с печатью и тем самым получить относительно целый труп, с которым уже можно работать.... Насколько говоришь, печать предохраняет тело от разложения?
— Трудно сказать наверняка, но почему-то есть у меня какая-то уверенность, что пока внутри печати есть чакра, ничего с телом не случится непоправимого. А чакры внутри достаточно, чтобы долго отгонять мух и личинок. Ну и всякую живность.
— Что же. Раз так, то пусть будет по-твоему. Но думаю, будет разумно предусмотреть и иные варианты решения.
— Я подумаю над этим....
Следующий мой визит в лабораторию состоялся в сопровождении Дайчи. Тот, несмотря на демонстрируемое свое желание просто понаблюдать за моими действиями, устоять перед соблазном покопаться во вражеской игрушке самостоятельно, конечно же, не смог. Исследование проклятой печати, таким образом, быстро превратилось в наши совместные попытки выудить из этой метки какую-никакую, но информацию.
Привлечение моего наставника к работе положительно сказалось на деле. Хотя бы потому, что он, как только приступил к работе, немедленно начал пользоваться методиками, которые явно лежали за пределами области медицины. На мой вопрос, последовало краткое пояснение.
— Для более глубокого понимания этой штуки недостаточно изучать ее с медицинской точки зрения. Здесь требуется системный подход. Вот я и применяю то немногое, что мне известно о фуиндзюцу.
Мы с Карпом только переглянулись после такого заявления. Мой ассистент, который впервые работал вместе с Дайчи, также как и я, явно пребывал под некоторым впечатлением от применяемого подхода.
Полученные результаты скоро были отражены на страницах журнала. Действуя в традиционной для себя манере работы исследователя, мой наставник одной рукой проводил диагностику, а другой старательно записывал все, что ему становилось известно. Как-то устно комментировать свои заключения он не слишком торопился.
— До получения полных данных по этим методикам, лучше не соваться ему под руку, — сказал я Карпу, после того, как прошелся глазами по быстро записываемым иероглифам. Тот, покосившись на погруженного в работу ученого, лишь пожал плечами.
Я отошел в сторону и взялся за подготовленные образцы клеток. Готовить полноценный препарат на их основе было пока рано. Особенно до завершения исследования и выбора пути восстановления. Но мне было нужно чем-то себя занять, чтобы отвлечься от нахлынувших неприятных мыслей о недостатках собственного образования и подготовки. Дайчи получал сведения в масштабах, многократно превосходящих то, что удалось добиться мне в прошлый свой визит сюда. На фоне его работы, мои методы казались какими-то примитивными и топорными. И это удручало.
Дайчи возился с печатью почти целый день. Исписал при этом чуть ли не половину журнала. И только после того, как Карп отметил, что мы торчим в лаборатории добрых десять часов, его руки опустили карандаш, а глаза поймали мой взгляд.
— Да, занятная штука, — сказал он, протягивая мне журнал, — То, что я видел до этого жалкая пародия на это.
— Вы об образцах Учиха Саске и Митараши Анко? — поинтересовался я, беря его записи, но не торопясь их читать.
— Почти, — немного уклончиво ответил наставник, бросив взгляд на пробирки, с которыми я работал, — В общем, ты был прав, говоря, что эта штука намного мощнее прочих образцов. Судя по всему, это дальнейшее их развитие. Более совершенная модель.... Посмотри мои записи. Там все есть. А пока мне надо подумать. Слишком многое во всем этом не ясно.
Дайчи оставил нас. Запечатав тело обратно в свиток, и убрав результаты уже моего труда, я принялся изучать то, что смог обнаружить Дайчи. И объемное чтиво поглотило меня на всю ночь....
Лучший известный мне исследователь, как и ожидалось, нашел многое. Проклятая печать, которую он исследовал комплексно, по его мнению, представляла собой сложнейший энергетический конструкт, срощенный с человеческим телом. Крайне запутанная и не до конца ясная даже Дайчи внутренняя структура, пронизывала весь организм бывшего телохранителя Орочимару. Важнейшие органы, железы, артерии, каналы чакры, костный мозг — все эти компоненты оказывались, так или иначе, взаимосвязаны с печатью. В районе шеи, практически под самими метками, располагалось ядро — то, от чего ко всему организму тянулись бесчисленные корни, обеспечивающие ту самую взаимосвязь.
Пожалуй, самым впечатляющим моментом являлось то, что печать Орочимару была, как бы сказать, независима от состояния носителя. Жив ли он, или мертв, энергетическая конструкция оставалась целой и невредимой. Чакра, что была внутри нее, предохраняла конструкцию от разрушения. И любое дополнительное вливание ее добавляло прочность и долготу ее существования. Что только вызывало дополнительные вопросы. Ведь если печать — это средство контроля и усиления носителя, то зачем делать ее настолько долгоживущей, если свою основную функцию она после смерти того выполнять не сможет? А может у печати есть и какое-то иное предназначение? Если да, то какое?
На следующий день мы снова собрались втроем, чтобы обсудить полученные результаты. Дайчи, который по своим словам, провел всю ночь в размышлениях о возможности снятия печати, прямо заявил, что вряд ли получится сделать такое.
— Структура слишком сложна, многомерна и запутанна. Потребуется долгие исследования только для того, чтобы составить полную картину тех связей, которые образуют конструкцию. Для этого нужны специалисты высшего уровня. А про полноценное распутывание и говорить нечего. Результат не то, что не гарантирован. Он на грани невозможного.
— Без снятия печати произвести стандартную операцию не получится, — сказал на это я, — Она активна. Любое вливание чакры приведет лишь к одному результату — мы сделаем конструкцию сильнее. Вариант, который мы провернули с самым первым парнем, тоже не сработает. Причины, в общем-то, те же.
Мы немного помолчали, каждый думая о своем.
— Тогда.... Если у нас нет иных вариантов, то следовало бы внимательнее рассмотреть вопрос с клеточным материалом и большой емкостью, — сказал Дайчи, отвлекшись от своих мыслей.
— Вырастить тело из препарата? — встрепенулся Карп, — Мы сможем такое провернуть?
Вопрос был обращен мне, но я лишь отмахнулся от него. Несмотря на то, что уже подумывал об этом, все же браться за такой вариант не хотелось. Мои помыслы никак не хотели отходить от проклятой печати. Было в ней что-то, что никак не отпускало мое внимание.
— Я не понимаю основное предназначение печати, — решил я вернуться к старой теме, — В нее заложены функции разной степени контроля носителя, а также усиления, наделения более мощной чакрой. Это если мои выводы верны.... Но такое странное поведение уже после того, как носитель мертв, вызывает у меня полное непонимание.
Дайчи смотрел на меня несколько секунд, после чего лишь пожал плечами.
— Возможно, это лишь побочный эффект, — сказал он, явно не собираясь сейчас активно дискутировать по этому вопросу, — В любом случае, сдается мне, что для решения нашей задачи ответ на этот вопрос уже не настолько принципиален.
Карп бросил взгляд сначала на моего наставника, после уже на меня.
— Так, насколько реален вариант выращивания тела из препарата — живой культуры клеток? — поинтересовался он у меня.
— Настолько же, насколько возможно вырастить тело внутри другого тела, — ответил я, продолжая сверлить глазами Дайчи. Мысль о проклятой печати продолжала крепко сидеть в моей голове. Думать о ранее озвученном методе не хотелось.
Наши переглядывания длились некоторое время, пока исследователь не прикрыл глаза и протер лицо ладонью.
— Ты не считаешь, что мы закончили с печатью, — понял он меня, — Хочешь продолжить изучение? Учти, это только растянет время с мизерными шансами получить какой-то приемлемый результат.
— Я хочу знать об этой штуке больше. Это может быть полезным с точки зрения решения нашей задачи.
Карп был явно склонен поддержать Дайчи в этом разговоре. Его напоминание рекомендаций и предпочтений руководства АНБУ были неспроста. Но я был настроен серьезно.
— Я помню о времени. И я готов, если его станет мало, отбросить все ненужное и взяться за предлагаемый вариант. Но пока нужно изучить эту проклятую печать подробнее. Возможно, в ней можно будет отыскать ключ к успешному решению.
— Что же, руководитель проекта ты, — склонил голову Дайчи, — Тебе и решать. Но будет лучше сначала подготовить все необходимое к варианту Б, прежде чем браться за вариант А.
Я согласился. И остаток дня был нами потрачен на основательную работу над клеточным материалом, составление списка необходимых компонентов будущей операции и настройка оборудования. Только после этого я оказался готов взяться за творение Орочимару всерьез. И попытаться обеспечить максимальный контакт с его ядром для получения полной информации.
После размышлений, продлившихся почти всю ночь, у меня, наконец, появились первые наметки на план. Идея пусть и была рискованной, учитывая свойства печати, я не видел иного выхода. Потому утром был готов приступать.
— Проследите за тем, чтобы я случайно не подошел к грани истощения, — сказал я своему ассистенту. Дайчи в этот день отсутствовал, поскольку его непосредственного присутствия на данный момент не требовалось. А у него имелось немало своих не менее важных дел.
— Если что я разорву контакт, — ответил мне Карп, которому я вкратце рассказал свою идею.
Кивнув, я глубоко вздохнул и положил руку на метку, и тут же принялся интенсивно вливать в нее чакру. Требовалось сделать все возможное для того, чтобы как можно больше моей силы оказалось внутри печати, чтобы можно было протянуть нить вглубь. Рискованная затея, учитывая невероятную прожорливость самого конструкта. Объемы чакры здесь требовались внушительные.
Проделать то, что требовалось, с первой попытки не получилось. Моя сила, оказавшись внутри печати, словно проваливалась в черную дыру. И какого-либо отклика от нее ожидать не приходилось. Потратив почти половину доступного резерва, я прервался и принялся сканировать тело телохранителя своими старыми методами. Каких-либо изменений засечь не удалось, хотя и чувствовалось что-то неуловимое где-то на периферии восприятия. Но распознать это 'что-то' не удалось.
— Попробую еще раз, — сказал я Карпу, который внимательно наблюдал за моими манипуляциями, — Чего-то не хватает.
— Условия прежние? — уточнил он.
— Да.
Я вновь принялся вливать в метку свою чакру, совершенно ее не жалея. Требовалось пробиться вглубь, забросить туда крючок и выудить информацию. Не может же эта штука быть бездонной и впитывать силу без какого-либо шанса повлиять на нее потом.
