— Да что вы, сенсей! — тут же бросилась та защищаться, — Вы же знаете, я всегда всем говорю, что лучше вас сенсея нет!
— Что-то как-то неубедительно все это звучит, — продолжил наступление ирьенин, при этом его красноватые глаза угрожающие прищурились.
— Ну, может, немножко, — девочка показала пальцами насколько 'немножко', — И то чисто из академического интереса!
— Вот как, — ирьенин не выглядел убежденным.
— Конечно-конечно, сенсей! В конце концов, вы сами все делаете так, чтобы я занималась у максимально возможного количества наставников. Так что все исключительно по вашим заветам!
Несколько секунд учитель и ученица не сводили друг с друга взгляда, после чего оба молча вернулись к еде, словно забыв о существовании третьего присутствующего собеседника.
— Пожалуй, я схожу за порцией, — сказала она, глядя на то, как те увлеченно поглощают еду.
В ответ на эту фразу она поймала взгляд одновременно обоих и с удивлением для себя поняла, что глаза у этих двоих похожи. Хотя бы оттенком цвета. Речь не шла об идентичности. Но все же схожесть была. И девушка размышляла об этом весь свой путь до раздачи. Потому, при возвращении обратно она смотрела на них издали, уже ища другие схожести.
Их обнаружилось куда больше, чем казалось на первый взгляд. Издали это было видно особенно четко. Сильно похожий цвет и отчасти разрез глаз. Практически идентичный оттенок волос. Одинаково худощавое телосложение. Шизуне даже невольно сравнила их рост, хотя Карин еще не могла похвастать таковым. Но что-то говорило ученице Хокаге, что это дело временное, и подросток скоро вытянется.
Возникшие подозрения в результате этих наблюдений и размышлений лучше любых слов говорили, почему ее экзаменатор не дожидался ее в своем кабинете, а нашелся здесь, в столовой. И потому остатки недовольства внутри Шизуне испарились как-то сами собой. Она оказалась за столом в уже несколько ином расположении духа, нежели до этого.
Завтрак пролетел быстро. Карин, до этого размеренно поглощающая свою порцию, недолго сохраняла молчание. Минуты через две, может три уже доставала новую знакомую вопросами об обучении у Цунаде, после быстро перейдя к расспросам о личности самой каге. Девушка отвечала на эти вопросы, поглядывая на ирьенина, который словно потеряв интерес ко всему, снова достал свою тетрадь. А потом, словно вспомнив о чем-то (кажется, брошенный в какой-то момент выразительный взгляд наставника сыграл в этом не последнюю роль), девочка упорхнула, сославшись на неотложные дела.
— Что же, теперь я полностью к вашим услугам, — чуть улыбнулся он, приглашая ее следовать за собой, — Пойдемте в мой кабинет.
Весь путь от столовой до указанного помещения Шизуне думала о теперь уже знакомой девочке, о том безумном ворохе вопросов, заданных ею, и, в конечном счете, о взаимоотношениях между этой девочкой и ее наставником. Имеющая место быть внешняя схожесть этих двоих делала их особенно интересными, заставляя смотреть на это под особым углом. Уже подходя к двери кабинета, мысли девушки вовсе умчались куда-то в совсем другую сторону.
'То чувство, что чего-то в твоей жизни не хватает, да ведь, Шизуне?' — подумала она, когда Широ посторонился, пропуская ее вовнутрь.
— Я должна вас предупредить, Харада-сан, — сказала она, стараясь отвлечься от нахлынувших неприятных выводов о своей жизни, — Цунаде-сама очень сильно нуждается в моей помощи, и потому, мне придется некоторое время проводить в Башне Хокаге без возможности приходить в Госпиталь. Потому, я вынуждена просить вас об отсрочке.
Харада посмотрел на нее спокойным взглядом, после чего слегка пожал плечами. Мол, дело ваше.
— Ну, раз нужна отсрочка, кто я такой, чтобы отказывать Хокаге, — сказал он, доставая из ящика стола объемную папку, — Прошу, присаживайтесь.
Она присела на указанное место и стала терпеливо ждать.
— Вам не о чем беспокоиться, Шизуне-сан, — между тем продолжил мужчина, открывая папку и доставая из нее первый попавшийся лист с машинописным текстом, — Так уж случилось, что ваша аттестация в любом случае потребовала бы от вас некоторого... дополнительного времени.
Шизуне приподняла бровь.
— Что это значит?
— Аттестация будет состоять из двух составных частей. Теоретического и практического. Теоретическая часть потребует от вас определенной подготовки. Это может занять немало времени. Зависит от того, как много вам удастся его уделять в процессе вашей работы у Хокаге.
— Я поняла. Что входит в теоретическую часть?
Харада пробежался глазами по записям, после чего поднял на нее взгляд.
— Теоретическая составляющая вашей аттестации будет представлять собой решение задачи. Я вам выдам исходные данные для ее разрешения. Вам будет необходимо найти решение. Времени на это, как мной и было сказано, у вас будет столько, сколько нужно.
Девушка несколько секунд размышляла над сказанным, после чего кивнула, показывая свое понимание.
— Отлично. В таком случае, позвольте начать, — Харада упер в нее свой взгляд и, дождавшись очередного кивка, вновь посмотрел на лист бумаги в своих руках, — Итак, хорошо.
Шизуне приготовилась слушать, ощущая легкое волнение.
— Скажите, Шизуне-сан, вам приходилось иметь дело с проблемами сердца? — задал вопрос мужчина, подняв взгляд.
В памяти девушки тут же всплыли целые пласты многочисленных наставлений Цунаде, касающиеся работы над внутренними органами, тем материалом, что ей приходилось когда-то изучать, с теми не сказать, что частыми случаями из собственной практики, соприкасающихся с этим пунктом.
— Какого рода проблемы вы имеете в виду? — уточнила она на всякий случай, понимая, что объем данного направления чрезвычайно большой.
— Поскольку мы с вами являемся ирьенинами, то думаю, будет логичным обратиться к механическим повреждениям. К примеру, прямое попадание заряженного куная. Нанесенная рана неприятна: полностью пробит один желудочек, клапан, а краем лезвия еще и вскрыт второй желудочек.
Шизуне быстро представила рану и невольно поежилась. Впрочем, ее мысли были связаны не с тем, насколько все страшно. Скорее с тем, сколько потребуется усилий, чтобы попытаться спасти бедолагу, получившего урон такого рода.
— В качестве дополнительного условия, отметим то, что для усиления удара было применено природное преобразование чакры. Элемент молнии.
Девушка молча кивнула, снова представляя последствия. Сердце представляло собой не просто этакий насос, перекачивающий кровь, но и важнейший, можно сказать, ключевой внутренний узел всего тела и системы циркуляции чакры. Любое сколь либо серьезное повреждение грозило стать фатальным. Элемент молнии в данном случае был гарантирующим это фактором.
— Это все? — уточнила она, тем не менее, уже прикидывая возможные пути решения задачи.
— Нет, — ответил ирьенин, не сводя с нее глаз, — Но в качестве промежуточного этапа, скажите, какой вы видите в данном случае способ лечения?
— Пока только один, — ответила ученица Цунаде, задумчиво, — полная замена сердца. Естественно, при наличии стационарных условий, можно было бы попытаться стабилизировать его. А потом восстановить сердце либо после извлечения, либо непосредственно в системе стабилизации. На ум приходит система печатей 'Печать звезды четырех лучей'.
Харада с некоторым любопытством слушал за ее умозаключениями, а потом сделал то, чего Шизуне опасалась с самого начала. Выдал дополнительное условие, практически мгновенно исключающий любую возможность успешно выполнить подобную операцию.
— Увы, но условия далеки от стационарных, Шизуне-сан. Ранение наш многострадальный шиноби получил на поле битвы где-то далеко за пределами наших стен. И доставить его относительно целым до Госпиталя, следовательно, и до готовых стационарных комплексов невозможно. Хуже того, отсутствует полевой ирьенин, который мог бы сделать хоть что-то. Даже самую малость.
— Это обрекает его на смерть, Харада-сан, — мрачно заметила девушка, смотря ему прямо в глаза, — Разве что речь не идет о каких-то хитрых составах в дополнении к условиям.
Она чуть приподняла бровь, на что получила легкий смешок.
— Нет, сыворотка и прочая фармакология вне игры. В этом плане все чисто и я бы даже сказал, предельно примитивно. Смертельная ввиду первоначальных условий рана, отсутствие дополнительных средств, способных стабилизировать ситуацию и запустить процесс регенерации. Хотя, даже если бы они и были, речь все-таки идет о повреждении сердца с применением преобразования природы чакры — стихии молнии.
Он сделал короткую паузу, после чего продолжил.
— Однако, разумеется, не все так плохо, как кажется на первый взгляд. Ведь члены команды данного ирьенина решили, что могут помочь своему напарнику и запечатали его в свиток. И таким образом доставили его в Госпиталь спустя примерно неделю, где есть все, что вы упомянули до этого. Это и стационар, и системы жизнеобеспечения, и все доступные сегодня продукты фармакологии.
Шизуне некоторое время смотрела на своего экзаменатора, борясь с внутренними чувствами. Описанный случай словно был издевкой. Этаким тыканьем носом в факт неоспоримого превосходства самого экзаменатора над всеми остальными ирьенинами. Возможно, тут было замешено что-то, направленное на принижение ее, ученицы Цунаде, а через нее, и самой Пятой.
— Запечатывание приведет человека к смерти, Харада-сан, — ровно и жестко отчеканила она, — Все, что было в этом человеке, вся его чакра, обязательно вступит в реакцию во время осуществления данной процедуры. То, что мы получим на выходе — это свежий, отлично сохранившийся труп. Это известно каждому, кто знаком с теорией работы запечатывающих свитков.
Харада остался серьезен. И спокойно кивнул.
— Да, вы правы. Живое существо не ждет ничего хорошего в процессе запечатывания. И как только оно окажется подвергнуто процессу запечатыванию, оно будет обречено на смерть. И пусть дальнейшая деградация будет предотвращена действием печати, все равно это смертельно.
— Тогда в чем смысл вашей задачи, Харада-сан?
— Смысл в том, Шизуне-сан, что некоторых людей такая мелочь не остановт. Отчаяние ли тому виной, или вера в чудеса, но найдется кто-то, кто захочет рискнуть. И запечатает своего раненого друга в свиток. Помчится со всех ног в Коноху, доставит его в Госпиталь и вручит в ваши руки, умоляя вас, возможно со слезами на глазах, при этом его спасти. Вы же получите тело. Оно вроде бы мертвое, но еще теплое. В нем нет свободной чакры после полученного ранения и процесса запечатывания, но система циркуляции еще не подвергнута какой-либо деградации. Нет процессов разложения, нет процессов начавшегося окоченения. Даже мозг все еще вроде бы почти активен и не успел пройти ту грань, после которой нет возврата.
— Вы хотите...
— В этом и будет заключаться ваша задача, Шизуне-сан. Как вы осуществите распечатывание этого бедного почти что мертвеца? Что вы сделаете для того, чтобы те практически угасшие искорки жизни вновь раздулись в пламя жизни? Как вы заставите его не умереть, а стабилизироваться, и начать постепенное восстановление, возврат на эту сторону жизни? От вас требуется теоретическое обоснование подобной операции. Если угодно, серии операций, связанных друг с другом и не противоречащих себе. Используйте все доступные вам знания. Если угодно, ищите информацию там, где только сможете. Но сделайте все возможное для того, чтобы его друзья снова увидели его живым, а Коноха вернула в свои ряды человека, который возможно в будущем станет ее истинным героем.
Она несколько мгновений смотрела на него, борясь с наплывом разных чувств. И все это время на нее пристально смотрели красноватые глаза с ромбовидным зрачком.
— Это кажется... невозможным, — каким-то не своим голосом сказала она, поежившись от самой мысли, что такие случаи и в самом деле могли быть. И то, что ее собеседник сталкивался с чем-то подобным.
— Да, — ровно кивнул ее собеседник, — Но вам повезло с экзаменатором, Шизуне-сан. Ему-то уж точно известно, что эта теорема реальна. И вам всего-то и потребуется ее доказать!
Дверь за Шизуне закрылась, и я остался в кабинете один. Еще несколько мгновений мои мысли крутились вокруг только что состоявшегося разговора. Я думал о том, правильно ли выстроил беседу, не сделал ли ничего из того, что могло заставить девушку подумать о том, что задание ей дали не по рангу. Часть меня искренне хотела надеяться на то, что она не бросился сразу к своей наставнице, дабы показать, чем ее обрадовали в Госпитале. Другая же часть мечтала о том, чтобы обладательница высокого титула сама не начала интересоваться подробностями предстоящего экзамена. Малейшая неудача могла привести к ее визиту в наши стены (или же наоборот, наш вызов перед ее грозные очи в Башню). Однако по мере того, как часы плавно отсчитывали секунду за секундой, это все меньше и меньше меня заботило. Я ведь видел его, этот скрытый от глаз, почти не заметный, но все же интерес к поставленной задаче во взгляде Шизуне. Я чувствовал, как она хотела взяться за работу, несмотря на весь имеющийся скепсис, некоторый страх перед сложностью решения. Не это ли было главным гарантом того, что она будет стараться всеми силами добиться нужного результата? И что главное, будет делать это самостоятельно, без помощи наставника. Так что за это можно было быть спокойным.
Потом мои мысли уже полностью перетекли в совсем другое русло. В то самое, по которому они двигались вот уже полные два дня. С того самого момента, как в Рьючидо передо мной открылась очередная удивительная дверь ведущая к новым загадкам.
Мои руки сами собой извлекли тетрадь из подсумка. Несколько мгновений, и нужные страницы были открыты. Мои глаза пробежались по строчкам, в которых я пытался изложить все свои догадки, гипотезы и теории, касающиеся нового удивительного феномена. Феномена в виде сохраненной памяти внутри могущественного додзюцу.
За те прошедшие дни я так и не смог заставить себя влезть в риннеган. Пусть у меня и была такая возможность. Каждый вечер я непременно оказывался в Рьючидо. Обязательно садился за стол, на котором стояла склянка с плавающим в растворе глазом. Смотрел на этот глаз, время от времени анализируя то, как идет процесс насыщения его моей чакрой по связующим каналам. И не решался предпринять какие-либо новые шаги. Да, я старательно обдумал все, что случилось. Выдвинул несколько теорий, которые, на мой взгляд, могли как-то объяснить случившееся. Исписал почти целую тетрадь, возясь с ними. Но опять же, ничего более.
Из-за этого страдала программа исследований лаборатории АНБУ. За изучение додзюцу брата я брался исключительно в ее рамках. А теперь, столкнувшись с новой неожиданной загвоздкой, будто бы оказался в тупике. Для того чтобы в полной мере заниматься какой-либо работой с подручной Орочимару, было важно разобраться с загадкой, сокрытой внутри глаза. Ну, по крайней мере, мне так казалось.
За тетрадью я просидел еще где-то с час. Смотрел на написанные мной предложения, зачеркнутые слова, порой целые абзацы, когда мысль показалась глупостью. Чесал голову, пытаясь понять некоторые моменты, написанные другим мной, сейчас дежурившим в лаборатории АНБУ (выпросив для себя материал для исследований, было бы абсурдно не демонстрировать к нему повышенный интерес). А потом опять и опять кусал себе губы, пытаясь убедить себя вновь сделать нужные шаги. И заглянуть-таки внутрь таинственного глаза. Пусть та картина из прошлого, проявившаяся с невероятной ясностью была подобна удару под дых. Пусть она растормошила мои подзабытые чувства и воспоминания. Пусть я будто бы снова ощутил себя в том самом дне, когда моя жизнь изменилась навсегда. Но это в любом случае оставалось прошлым. А прошлое прошло!
