Попал я немного не туда. Стрела с веревкой на конце оказалась заметно дальше от того места, куда я целился. Но для второго выстрела уже не было времени. Потому я просто крикнул: 'Хватайся' и уперев ноги о мембрану, цепляясь за нее чакрой, с силой потянул. Не знаю, с чего я решил, что этот способ подействует, и почему чужак прислушается к моему голосу, но на другом конце веревки ощущалась тяжесть человеческого тела. Я тянул изо всех сил, совершенно не задумываясь о том, что поднимающаяся на веревке тень вообще-то отменная мишень, да и сама светящаяся веревка хорошо заметна. Про возможность достать кунаем и сюрикеном дальнюю цель вообще подумал лишь тогда, когда один такой заостренный кусок металла свистнул в миллиметре от моего глаза, изрядно проехавшись по лицу. Но, видимо, спасаемый был не дурак, чтобы дожидаться, когда его поднимут. Он сам яростно рвался вверх, совершая мощные прыжки. Интересно, а о чем он мог думать в это время, поднимаясь к небесам?
Человеческая фигура влетела в облако с невероятной скоростью и буквально в ту же секунду налетела на меня, держа в руках кунай. Я невольно опешил, и через мгновение у меня появилась уже вторая царапина на лице. Боль, что вспыхнула, привела меня в состояние, близкое к бешенству. Какого черта! Я его вытаскиваю из петли, а он меня резать вздумал! Хотя, да, это потом уже до меня дошло, что моя проекция выглядела также, как и я сам в экипировке АНБУ, разве что без маски, которую снял в комнате. Но тогда про это не раздумывал. Веревка в моей руке немедленно преобразовалась в сеть, которую накинул на совершившего второй бросок противника. Тот попытался разрезать ее, но в данный момент моя чакра доминировала в этом мире. Он запутался, и прежде чем вырвался, на него уже налетел я, обрушив на него несколько ничем не сдерживаемых ударов. Противник затих, чем я воспользовался, и спеленал его окончательно. Тогда же мимо меня просвистел очередной снаряд, и я поспешил восстановить целостность мембраны. Что же.... Либо все, либо ничего! Или вытащенная проекция того больного сможет вернуть контроль над своим телом в реальности и АНБУ получат источник нужной ему информации, либо же он так и останется здесь. И станет источником полезных сведений только для меня.... Хотя моим он станет в любом случае. Хочет он того или нет.
— Ну, здравствуй, парень! — сказал я, как только смог сбросить с него тканевую маску и увидеть то самое лицо, — Давай поговорим!
Сопротивление, с горем пополам было окончательно подавлено минут через пять после первого заданного вопроса. Проекция личности пациента упорно пыталась сопротивляться, делая это так, что в меня закрались сомнения в том, того ли я вытащил сюда? Впрочем, после очередных тумаков и еще более крепких пут, он окончательно угомонился, и в его глазах появилось что-то осмысленное. Былая ярость угасла, сменившись холодной ненавистью, которая, впрочем, отлично сдерживалась проснувшимся ледяным спокойствием. Я бы даже сказал, хладнокровием удава. Только допусти ошибку, и он, не задумываясь, свернет тебе шею. Если конечно, не отравит, учитывая его любовь к ядам.
— Ты меня понимаешь? — задал я вопрос, предварительно щелкнув у него перед глазами пальцами. Последнее движение снова чуть не вызвало отчаянные попытки вырваться. Однако путы держали его крепко, его потуги даже равновесия не смогли нарушить, так что бить не понадобилось. Он снова успокоился.
— Повторяю свой вопрос: ты меня понимаешь?
Глаза моего теперь уже пленника сузились, но ответ в виде кивка я все же получил.
— Отлично. Не мог бы ты представиться?
Пленник так и остался смотреть на меня сквозь те щелочки, во что превратились его глаза. Когда я повторил свой вопрос, он попытался плюнуть мне в лицо. В итоге прозрачная мембрана под его ногами окрасилась кровью — мой кулак с размаху влетел ему в рот.
В качестве ответа на последующие вопросы я получал лишь презрительное молчание. Больше плеваться мой 'собеседник' не спешил, вырываться тоже как-то не пытался, да и вообще по его виду было сложно сказать, что он вообще чувствует какую-либо боль от перенесенных побоев, да и крепких пут, что буквально фиксировали на месте. Ледяной осмысленный взгляд несломленного человека, чхавшего на то, кто с ним говорит, и что пытается выведать — вот собственно и все, что было мне доступно. Это одновременно и раздражало, и в то же время вызывало во мне неподдельное уважение. Да, у меня не получалось выведать то, что меня интересовало, но и в то же время к этому человеку я не испытывал никакой злобы или ненависти. Он вообще не имел никакого отношения ни ко мне, ни к моим близким (если таковыми можно считать хоть одного жителя Конохи), врагом его назвать тоже как-то язык не поворачивался. Все, что он сделал, это перешел дорожку какому-то секретному подразделению Листа, неведомо чем занимавшимся в чужой стране. И когда понял, что дело пахнет плохо, попытался убить себя. И убил бы, если бы шиноби Конохи не имели секретных директив на запечатывание и доставку таких личностей на этот объект — в мои руки.
Передо мной встала неразрешимая задача — как развязать язык человеку, заставив того рассказать мне лишь то, откуда он достал такой сложный и чертовски опасный яд, а еще, что он забыл в руинах Узушио? Последний вопрос, к слову, меня не сильно интересовал. Просто я мог наткнуться на что-то интересное и полезное, что можно было бы попытаться прикарманить. Пытать его у меня никакого желания не было. Он уже настрадался, да и кроме меня найдутся те, кто постарается в будущем развязать ему язык. В том числе при помощи пыток....
Мысль о возможной проверке памяти заставила мою спину покрыться мурашками. Проклятье! Это ведь если в память к нему влезет какой-нибудь Яманака, то он вполне может увидеть и мою физиономию, бродящую в этих дебрях и неведомо чего добивающегося.... И это немедленно вызовет массу вопросов. Например, как это у такого красивого меня удалось залезть человеку в мозги? Меня ведь официально никто таким техникам не обучал, а я знание таких как-то умолчал.... Такими темпами могут докопаться и до связей моей способности и сыворотки на основе моей крови. Что немедленно вызовет еще больше вопросов. Это сколько секретов может быть теоретически похищено у огромного количества шиноби, включая действующих АНБУ? Тут и до тихой нейтрализации может дело дойти.
Немедленно всплыла перед глазами картина примерно такой же ситуации, в которой я оказался в прошлом. И ответ того, как следует работать с пленником. Да, подрастерял я хватку, однозначно подрастерял. Слишком углубился в другую степь, и вот так оказываюсь в глупой ситуации.
Как нельзя кстати вспомнилась фирменная улыбка одного родича-отступника. Которую попытался примерить на себе. Получилась она или нет, не мне судить. Ну а далее уже дело техники. Той самой, хорошо известной и долгое время отрабатываемой. В этот всплеск жажды убийства я вложил все, что только смог. Страх быть раскрытым, ярость от того, что из-за этого человечка все может пойти насмарку, злость на самого себя за допущенные ошибки, и то глубинное и злобное, что дремало где-то в глубине моего сознания. Не знаю, из-за моего ли подсознательного желания, или всплывшей части затаившейся внутри меня сущности одной твари, но нити, формирующие облако резко изменили свет, вспыхнув багровым огнем. Вместо привычного холодка вокруг, что остался от той тьмы, что окружало нас, все поглотил жар. Окружающий воздух раскалился, я услышал треск невидимого пламени, и как забурлила окружающая тьма.
В один момент я ощутил, как мои пальцы уже сдавливают шею забившегося в каком-то припадке пленника, а моя вроде бы имитируемая жажда была уже настоящей. Мои руки сжимали плоть какого-то червяка, которую так и хотелось смять, разорвать на кусочки, заставить долго и мучительно страдать.... Испугавшись своего этого безумного порыва и страшного выверта сознания, отнял руку, убрав ее для надежности за спину. Приблизив лицо, прошипел вопрос.... Хотя, нет, не шипение это было, а звериный рык, от которого сводило горло.
Представление удалось. Пленник дрожал, полубезумный взгляд его глаз метался из стороны в сторону, каждую секунду возвращаясь к моим глазам. Он что-то кричал, но мне было не по силам разобрать эти вопли. Я ослабил напор, и, повысив голос, повторил свой вопрос.
'Итами'. Это слово он повторил раз пять, прежде чем остановился. Значит, так зовут того, кто дал ему этот яд.
— Кто он? — спросил я. Вопрос был сопровожден импульсом ки, что вызвало очередную волну дрожи пленника и мгновения мучительной борьбы. Несмотря на страх и жуткое давление, он продолжал держаться. Пытался сохранить тайну. Это вызывало уважение и заставляло испытать неприятные чувства меня самого из-за моих действий.
Борьба, впрочем, длилась недолго. Встретившись с моим взглядом и как запоздало понял, дикой улыбкой, так и застывшей на моем лице, он начал говорить.
— Старший, — проговорил он быстро, — Глава клана. Тот, кто управляет всем.
— Конкретнее! — рявкнул я. Ну, почему у меня так и срываются эти рычащие приказы, вместо холодных и елейных вопросов и просьб, которые раньше действовали безотказно, — Где он, откуда у него взялся этот яд, что ты искал в Узушио? Говори быстрее! Не испытывай мое терпение. Его уже не осталось!
— Я не знаю, откуда он. Меня им вооружили и все. А в Узушио я искал то же, что и все — секреты! — довольно убедительно проговорил он скороговоркой свой ответ, впрочем, проигнорировав первую часть вопроса о местонахождении пресловутого Итами.
— Я спросил, где он! — вновь произвел импульс ки, мгновенно вызвав новую фазу отчаянного сопротивления.
— Не знаю, — прокричал он, чему я поверил. Действительно, откуда ему знать, где сейчас его старший.
— Где он может быть? Откуда вы взялись?
Сопротивление этому вопросу было куда сильнее. Проекция личности боролась с гнетом моей чакры и напором моей воли, выставляемые ею волевые щиты трещали и лопались. Сейчас я превосходил его во всем. Вся доступная чакра в его теле принадлежала только мне.
— Страна Озера, — наконец произнес он.
— Соври убедительнее, — рявкнул я, хотя и не уловил никой лжи в его словах. Просто сработал какой-то рефлекс, что ли.
Он задрожал и забился в конвульсиях от очередного импульса. Почувствовав не прекращающееся сопротивление, я продолжил давить.
— Страна Клыка, — вновь услышал ответ. На этот раз ответ показался мне менее убедительным. Потому натиск продолжился.
— Мое терпение лопнет через мгновение, — приложив все силы, я все же придал своему голосу ту холодную змеиную елейность, которой хотел добиться, — Не заставляй меня применить к тебе более серьезные методы....
Реакция на измененный голос и резкое изменение окружающей температуры была невообразимой. Когда я улыбаясь сделал шажок вперед ужас в его глазах словно выплеснулся наружу и стал реален.
— Страна Медведя, — сказал он таким голосом, что я будто бы пришел в себя после кошмарного сна и немедленно сделал шаг назад. Какого черта я делаю? Мне ведь нужно заметать следы, а не устраивать допрос с пристрастием. Неужели пробудив ярость лиса, я настолько сильно поддался ее влиянию?
Рефлексировать, впрочем, времени не было. Потому, взяв себя в руки, я решил закончить эту работу, а уже потом подумать над способами защиты от сканирования памяти.
— Какова ваша цель? Зачем брать на поиски секретов такой невероятно мощный яд? Что вы скрываете?
От звучания своего голоса я сам начал испытывать страх. Нет, раньше я так никогда не разговаривал. Что-то меня бросает из крайности в крайности...
— Нельзя допустить захвата.
На пленника было больно смотреть. Мертвенно бледный, сжавшийся в комок, словно уменьшившийся раза в два, человек сейчас сдавал свои секреты. И думает, что предает своих. Я думал бы точно также, если бы не знал, что мне эти сведения по сути и не нужны. Не интересен мне этот Итами, ни его цели и мотивы. Мне бы просто выяснить, как он додумался создать такой мощный яд, чтобы понимать, с кем может в будущем свести меня судьба. Предавать он будет потом, когда им займутся другие люди. И то, если только я не смогу создать защиту.
— В чем причина? Кто вы такие?
Мой второй вопрос внезапно вызвал у пленника прилив сил. Страх отступил, на первый план всплыла внутренняя сила. Гордость. Только так я смог расшифровать этот взгляд.
— Мы те, кто остаемся собой!
Странная малопонятная реплика, что бы она не значила, меня зацепила.
— То есть сохраняете независимость, — вставил я свое предположение. Любопытство взяло верх, и во мне снова проснулась та змеиная елейность, — Поддерживаете свои старые традиции. Не боитесь того, что о вас подумают всякие чужаки.
Человек снова вздрогнул. А я решил продолжить свое наступление. Пока словесное.
— А для такого маленького селения, секреты, спрятанные в руинах, могут быть в этом весьма полезны, не так ли?
Говоря про все это, я просто вспоминал все, что мне было известно о практически неизвестном широким кругам селении Скрытой Звезды, что располагалась в Стране Медведя. Об этой небольшой военной организации я прочитал когда-то в какой-то книжечке. Кажется, в учебнике для студентов Академии, заинтересовавшись о прочих странах и селениях. Информации о ней было немного. Селение, несмотря на свое довольно гордое название, звезд с неба не хватало (хотя, в свое время конечно, выхватила одну, от которой свое название и получила), и пусть ее руководитель носил гордое имя каге, его никто не признавал, да и по своей силе селение не было в состоянии конкурировать ни с кем. Кстати, оно и логично, почему шиноби Звезды попытался убить себя, дабы не допустить раскрытия себя. Ведь если та же Коноха узнает, что маленький сосед решил влезть туда, куда не просят, да еще и потравила ее шиноби, то с этим самым соседом может пройти серьезная воспитательная беседа, которую он может и не пережить. И не таким устраивали упокой. А Звезда, насколько мне известно — это действительно жалкая кучка шиноби.... Правда, тогда пара тройка таких самоубийственных миссий, и Звезда лишиться немалой доли своего потенциала. Быть может, на самом деле дела там обстоят лучше? Кто там знает, что у них в глухомани творится?
Следует отдать должное пленнику. Он не стал меня переспрашивать, демонстрировать, что я его как-то задел. Мгновенно сделал вид, что это мой голос вызвал у него дрожь, а не смысл моих слов. Это профессионал. Вот уж не думал, что такие бойцы водятся в таких мелких селениях.... Хотя, возможно я ошибаюсь. А те, кто остается собой, это вообще-то те люди, кто сохраняет в глухомани совсем иные традиции. Те, кого вытеснили носители другого порядка. Те, кто когда-то называли себя призраками....
Моя рука снова сомкнулась на горле человека, мое ки переполнило все вокруг. И снова улыбаясь, я приблизил свое лицо к нему.
— Давай, говори. Не терпится услышать что-то о старом добром клане призраке.... Моих старых друзьях!
Пленник попытался отпрянуть. Проявивший себя снова страх выдал в нем что-то, что до этого умело им скрывалось. Но он все еще держался. И мне следовало додавить его. Что-то мне подсказывало, что сейчас наиболее действенна куда более спокойная улыбка и голос, которому надо добавить немного 'яда'.
