— Я бы тоже так сказал, но боюсь тут вопрос чуть более сложный, — я кивнул двойнику и тот, хмыкнув, просочился за пределы барьера. Мы с девушкой остались наедине, — Так значит, это случилось всего три года назад.
— Получается так, — кивнула она, бросив взгляд туда, где исчез клон, — Но это не было просто три года. Это было больше, чем целая жизнь.
— Если я правильно тебя понял, то назвать эту жизнь хорошей нельзя.
Меня снова наградили тяжелым взглядом. Я его проигнорировал, размышляя над полученной информацией.
— Не хочу показаться провидцем, но не удивлюсь, если этот налет был по твою душу.
Ее глаза прищурились. Ответа не последовало.
— Понятно, — сказал я, — Кем были эти люди? Подручные Орочимару?
— Такое чувство, что тебе и так все известно, — чуть ли не прошипела она.
— Скажи, а те люди, которые занимались твоим воспитанием. Они обладали такой же силой, как ты? Или же это были простые крестьяне?
Девушка тяжело задышала, а я мрачно пометил галочкой очередной пунктик воображаемого списка.
— Не смотри на меня так, — максимально спокойно сказал я, — История твоей жизни, к сожалению, далеко не уникальна. Ублюдков вокруг хватает и они вряд ли закончатся в ближайшее время. Возможно, я и задаваться бы не стал такими вопросами, но, к сожалению, нечто подобное пришлось пережить и мне самому.... Мою деревню тоже вырезали. Мой единственный родственник, который воспитывал меня, оказался мне не родным. А за мной не один год гонялись люди, которые оказались подручными моего родного брата.
Я хмыкнул, покачав головой.
— Да.... Хотелось бы мне, чтобы он меня никогда не находил....
В глазах Таюи было недоверие, но у меня не было цели ее убедить в правдивости рассказанной истории.
— Кстати, что на счет твоего имени? Оно только твое, или так называли тех людей, что тебя растили?
Девушка дернулась. Ее глаза еще сильнее прищурились, а вокруг нее поднялась легкая тень жажды убийства. М-да. Пожалуй, я слишком часто наступаю на ее мозоли.
— Давай ты все-таки будешь отвечать на мои вопросы. Понимаю, что это все неприятно, но опять же, твоя история не уникальна.
— Ага. А ты продолжай рассказывать, что пережил нечто подобное, потому меня отлично понимаешь, — ответила она. Я улыбнулся в ответ.
— Ну, если у тебя есть занятная история, связанная с настоящим и фальшивым именем, то определенно так и поступлю. Так что не стесняйся.
Молчание и очередной поединок взглядов продлились более минуты. Завершилось это тяжелым вздохом с ее стороны.
— Ладно. Пусть я тебе и не верю, но будь по-твоему. Ты ведь от меня не отстанешь до тех пор, пока не добьешься своего, верно?
Я улыбнулся, вызвав новый вздох.
— Да, это моя родная деревня. Мои родители, что жили здесь, были обычными крестьянами. У них не было никаких сил. Если бы были, то их забрали бы со мной.
— А...
— Нет, я не знаю, настоящими ли они были.... Нет, они конечно были настоящими родителями, но... не знаю, были ли мы родными по крови.... Орочимару был уверен, что нет. Он считал, что у простой крестьянки не могла быть такая сила, как у меня. 'Не в первом поколении', как он сказал.
— Вопрос с именем снимается.... — сказал я, и тут же был награжден тяжелым взглядом.
— Никому не было дела до моего имени. Всех устраивало то, что меня зовут Таюя. Таюя и Таюя, больше ничего не надо. Ни ублюдку Киммимаро, ни подонку Сакону, ни многочлену Кидомару, ни жирдяю Джиробо. Все, кого интересовало мое полное имя — Орочимару, перед тем, как он взял мою кровь. И ты.
— Хм.... А АНБУ?
— Твоего блондина куда больше интересовал Орочимару, а не то, каким именем называли мою семью.
— Интересно....
— Да, интересно. Я уже сказала, что вы одинаковые. Прости, уже не помню, как тебя зовут, да, и плевать мне на него, но от своего мнения о тебе я не откажусь.
— Хм, справедливо, — я почесал затылок, после задал очередной вопрос, — То, что Орочимару решил выбрать тебя для своей проклятой печати, много о чем говорит...
— Много? Например, что мне удалось выжить в бою все против всех с такими же оборванцами, как я? Что Орочимару посчитал такой 'естественный отбор' отличным показателем того, что я годный материал?
Мое удивление оказалось слишком явным. Девушка рассмеялась мне в лицо, забавляясь моей реакцией. И от этого горького смеха было сильно не по себе.
— Ты смотришь так, словно не ожидал такого от него. О, да я вижу чуть ли не потрясение в твоих глазах. Поразительно! Поразительно и странного для того, кто способен пробраться внутрь проклятой печати, остановить там осколок сознания змееликой твари.... Постой! У тебя же тоже есть змеи. Они немного странные, но очень уж похожи на питомцев моего босса. Только не говори, что ты и с ним повязан?
Она говорила и буквально захлебывалась смехом, а я с каждым ее словом мрачнел. В какой-то момент у меня возникло даже желание плюнуть на все это дело и выпустить немного пар. Но ценой изрядных усилий, сдержал себя.
— Хм.... Ладно, ты права, — сказал я, подняв руку и таки выпустив немного своей жажды на волю, — Такого странного отношения к 'материалу' я не ожидал. Это как-то... нерационально.
Последние мои слова выдались излишне жесткими. Я бы даже сказал, жестокими. Таюя вспыхнула. Но усилив свое ки, пресек ее комментарий.
— Да, трудновато в такое поверить, хотя, если подумать, подобные наклонности у него были и раньше. Когда я занимал твое место на лабораторном столе, он особо не скрывал свое жгучее желание, как следует меня 'исследовать'. Хорошо, что тогда за ним было кому присмотреть.... Но с тех пор пролетело слишком много времени. От того и от рода моей деятельности впечатления немного сгладились....
Я снова почесал затылок и смущенно улыбнулся.
— Ты врешь! — обвинила она меня, но в ее голосе я не смог почувствовать твердую уверенность.
— В чем? — уточнил я.
— Ты говоришь.... Ты говоришь, что тебя изучал Орочимару...
— Ну, убеждать тебя в чем-то я не планирую, но можешь попытаться поверить мне на слово. Мне нет нужды рассказывать тебе байки. Хотя ладно, вот тут я тебя обманываю. Байки рассказать можно всегда, особенно для того, чтобы произвести впечатление. Но сейчас не тот случай.
Девушка тяжело вздохнула.
— Ладно-ладно. Давай продолжать. Хочу быстрее от тебя отвязаться.... Пусть и понимаю, что вряд ли это получится. Не для того ведь ты сюда пробрался.
— Продолжим, так продолжим, — кивнул я, оставив последнюю часть ее реплики без реакции, — По поводу проклятой печати.... Как так вышло, что пленница, которую заставили пройти такой отбор, получив печать, превратилась в телохранителя Орочимару? Не слишком ли это странно подпускать к себе человека, настолько к нему неравнодушного?
Девушка некоторое время изучала меня. В ее взгляде отражалась какая-то жалость, направленная на меня, такого наивного и непонимающего жестокий реальный мир, и неприкрытая оценка моих умственных способностей. Это было как-то даже обидно.
— Знаешь, а тебе сильно повезло, что ты попал в руки Орочимару в Конохе. Очень повезло. Боюсь даже представить, что бы с тобой стало за пределами этой песочницы....
От ее жалостливого сюсюкающегося тона я скривился. Вот язва! Сидишь перед ней и чувствуешь себя глупым несмышленышем рядом с этой четырнадцатилетней девчонкой!
Вдоволь насладившись моей реакцией, Таюя приобрела неожиданно серьезный вид. А после погрузилась в рассказ, приоткрывающего мне занавес в мир, известный как Деревня Скрытого Звука.
Орочимару привык делить весь доступный рабочий 'материал' на две неравные категории — ценные образцы и все остальное. С первой категорией (в число которых относился некий Киммимаро из клана Кагуя) он предпочитал возиться, уделяя много времени, внимания и сил. А ко второй применял несколько иной подход, который и заключался в пресловутом 'естественном отборе'. Бойцы проходили ожесточенную битву на выживание друг против друга. Поскольку задача эта была нетривиальной, то тот, кому это удалось, получал то самое заветное внимание саннина. А вместе с ним и проклятую печать, и силу, и надлежащие тренировки. Что не менее важно, все это давало и особый статус, возвышавший их над простыми шиноби Звука. Они превращались в представителей привилегированной касты, возвышавшихся над простыми шиноби Звука.
— Когда ты попадаешь в эту систему, и вокруг тебя нет ничего другого, единственное, чего ты можешь желать — это сила и власть, которую тебе эта сила дает, — сказала Таюя, — Проклятая печать — это ключ к ней, к силе. И если Орочимару дарует тебе ее, это значит лишь одно — он разглядел твой потенциал. И собирается использовать ее в своих целях. Ну а ты используешь этот факт для себя. Получаешь власть, знания, немного роскоши.... Самое главное, перестаешь быть пленником, который ждет своей очереди на опыты, и обретаешь иллюзию свободы.
Она усмехнулась.
— Но проклятая печать — хитрый инструмент. В тот самый момент, когда ты получаешь ее, Орочимару натягивает на твоей шее удавку. Ее нельзя почувствовать, большую часть времени ты просто не замечаешь ее присутствия. Но стоит воспользоваться печатью, до тебя сразу снисходит понимание, что она есть, и что твой хозяин внимательно наблюдает за тобой. И от этой удавки нельзя избавиться, потому что Орочимару всегда с тобой. Он все видит, все слышит и все чувствует. Ты можешь думать о заговоре против него. Можешь даже обсудить его с кем-то из других таких же, как ты людей. Но ты всегда будешь знать, что это не станет для него сюрпризом....
Я кивнул, вспоминая то, что встретил внутри печати Таюи. Сама девушка снова кривовато усмехнулась.
— Сама мысль о предательстве Орочимару — это уже несусветная глупость. Попытка его убийства... Хах! Это даже не смешно. Он слишком силен. Я бы даже сказала, запредельно.... Да тут и слов не хватит, чтобы передать, что он за монстр. Я была там, в тот день, когда он сражался против вашего старика. Я видела то, что он творил там.... То, что старику удалось его одолеть — это какая-то мистика, не иначе. А теперь подумай, что против такой твари смогу сделать я. Или подонок Сакон со своим злобным братом. Да нами четырьмя один ублюдок Киммимаро вытирал пол не входя во вторую форму печати, а он ничто по сравнению со змеей....
Таюя ненадолго умолкла, а после продолжила.
— Но дело не в этом. Дело не в том, что Орочимару узнает или в том, что он что-то с тобой сделает в ответ на попытку его предать. Даже если бы его вдруг кто-то убил.... Ты сказал, он создавал новое тело внутри печати? Знаешь, это мерзко, но зная его, это даже как-то не удивительно. А представь, будь я жива, а его настоящее тело мертво.... Боюсь, я стала бы им до того, как успела бы осознать себя.
Последние ее слова были несколько сумбурными, но суть, кажется, я уловил. Если все было верно понято, то печать создавала осознание того, что даже в случае удачного расклада в виде смерти саннина, он возродится в теле носителя. В результате условный носитель, будь он трижды ненавистником своего господина, будет служить верой и правдой.
Задумавшись над этим фактом, я не сразу заметил, что молчание длится уже не одну минуту. И что моя собеседница, посчитав завершенным свой рассказ, молча смотрела на меня. Пришлось устранять эту оплошность.
— Теперь у тебя нет печати, — заметил я. Таюя в ответ на это лишь равнодушно кивнула.
— Да. Зато я снова пленница и коротаю свои дни взаперти, — сказала она.
— Возможно.... Наверняка мой вопрос прозвучит глупо, но каково это, остаться без печати?
В этот момент снаружи снова ударил сильный порыв ветра, и мне на секунду показалось, что здание все же рухнет. Однако пронесло, хотя пауза из-за этого снова немного затянулась.
— Ощущения, — оторвавшись от созерцания оконного провала отозвалась Таюя, — А какие могут быть ощущения? Сказать, что обрела свободу от постоянного гнетущего присутствия Орочимару? Может быть. Извини, но с подавляющими печатями мне трудно чувствовать свое тело. Чакры практически нет, чувства ослаблены, тело одеревенело.... А когда меня загоняют обратно в камеру, еще и зрение со слухом отрезают.
— Да, это неприятная процедура, — согласился, припоминая свое короткое заключение в таких условиях. Кажется, тогда условия были помягче. Таюя от этого скривилась.
— О, да. Я бы не нашла лучших слов! Спасибо тебе огромное! — едко бросила она, фыркнув в конце, — Если оценивать все по-твоему, то мои первые апартаменты в Ото — это приятный гостиничный номерок.
— Хм...
— Вот именно, что 'хм', — сказала моя собеседница и дернулась, словно порывалась встать. Но словно опомнилась в последний момент и остановила себя, — Не буду врать, говоря, что не хочу грубить. Мои ощущения — паршиво! Я торчу все время во тьме, не имея возможности нормально двигаться. Ничего не слышу, в нос постоянно лезет бесящий запах тряпок, которые накидывают мне на голову.... Знаешь, сделаю тебе комплимент. Для меня нет лучшего развлечения, чем ходить в твою лабораторию! И сейчас я абсолютно с тобой честна!
Она часто задышала, пытаясь успокоиться. Я же выслушав все это, сделал очередную пометку в списке и, сделав вдох поглубже, чуть подался вперед.
— А если бы тебе кто-то предложил... скажем так, вернуть статус-кво? Что бы ты ответила на такое предложение?
Ее взгляд был спокоен. Она, выслушав мой вопрос, всего несколько секунд обдумывала его, после чего также подалась вперед.
— Сомневаюсь, что под статусом-кво ты имеешь в виду возвращение к Орочимару в качестве двойного агента, — заметила она.
— Верно. Не знаю, предлагал ли тебе кто-то из нашего любимого АНБУ, но это точно не то, что я хотел спросить. Хотя, этот вопрос тоже интересен.... В некотором роде.
— Если мне кто-то задаст мне такой вопрос еще через пару месяцев, я начну умолять сделать это быстрее, — фыркнула она.
— Серьезно?
— Ты не представляешь, насколько!
— Учтем.... А если серьезно. Так что насчет возвращения статуса-кво. Не в буквально смысле, а в принципе.
— Это такой твой намек на вербовку?
— Мы сейчас витаем в области теорий и фантазий, моя дорогая. Так что можешь забыть про это слово.... Пока.
Таюя прищурилась, глядя на меня с толикой подозрения.
— Если все свести к теории.... Тогда допустим, я была бы рада выбраться из клетки и получить некую иллюзию свободы.
— Почему иллюзию?
— Потому что настоящую свободу мне не даст никто. Будь он хоть трижды таким наивным, как ты.... Так что это за предложение? Служба в ваших АНБУ? Двойной агент? Шпион? Если что, в моем резюме есть пометка о том, что я хороший специалист по барьерным техникам. За меня могут многие поручиться. В том числе те АНБУ, что бессильно пытались пробиться сквозь барьер во время того самого боя. И твой любимый блондин.
Она криво усмехнулась, а я почесал затылок.
— Проклятье! Поскольку вопрос этот был чисто теоретическим, на счет реальной вакансии я подумать не успел...
— Ты все еще пытаешься меня убедить, что все это не часть общей программы масок. Хорошо стараешься. Я почти поверила.
