Кстати, в первые мгновения я как-то умудрился забыть, что Хокаге бьется именно с ним. Этот факт просто затерялся. Пока восстанавливал баланс, преодолевал захлестнувшую меня с головой волну неприятных ощущений, пока восхищался поступающими сведениями скорее об организме старика, нежели чем-то другим.... Только потом, пытаясь расширить диапазон получаемых сигналов, сумел разглядеть не только применение немыслимых дзюцу, их сочетания и тактические приемы, но и то, против кого все это направлено. А когда получилось, то ничего, кроме очередного приступа любопытства, искреннего восторга со смесью потрясения испытать не смог. Ведь Орочимару, в какой-то момент явно потеряв инициативу в этой бойне, внезапно оказался в роли защищающегося. И то, что он использовал для выживания в рукотворном аду, мягко говоря, изумляло.
Я ждал всякого. В конце концов, он сам признался, что активно копал в направлении своего прошлого. Нашего общего прошлого. Пытался отыскать следы своих предков и других родственников. Но кто бы мог подумать, что он умудрится достичь почти всего того, чего достиг когда-то я.
Он сбрасывал кожу, чтобы избавиться от повреждений. Он регенерировал с невиданной скоростью, полностью восстанавливая собственное тело. А ведь незадолго до того его тело было почти уничтожено! Он восполнял свою чакру почти столь же быстро, как и его противник. Я смотрел на него, на его образ, достигавший меня через глаза Хокаге, чувствовал выбросы его силы. Анализировал. Вспоминал. Сопоставлял. И с каждым разом, когда он сбрасывал кожу, активно возвращал себе боеспособность в кратчайший срок, усиленно восполнял потери, понимал — если попавшие ему когда-то в руки образцы крови для чего-то и потребовались, так именно для этого. Орочимару, за десять прошедших лет, активно изучая взятые у меня гены, и наверняка соединяя все это со своими наработками, практически достиг того, чем когда-то стал обладать я. Вскоре после того, как в мое тело впервые попал образец видоизмененной природной энергии из плиты-ключа Ямато-но-Орочи. Не говоря о некоторых особенностях, что появились у меня после томительного плена в желудке хвостатого....
Обмен ударами продолжался не сказать что долго. Но этого оказалось достаточно, чтобы обе стороны оценили уровень друг друга. И понять, что просто так битву закончить нельзя. Требовалось пойти ва-банк. Изменить соотношение сил. С одной стороны Хокаге, который благодаря паре усиленных доз стимулятора был сильнее, чем когда-либо. И потому, чтобы его победить требовалось что-то больше, чем два воскрешенных Хокаге и не до конца успевший адаптироваться к этому саннин. С другой — человек, который умудрился сделать себя чуть ли неубиваемым. И для победы над которым требовалось явно что-то другое, нежели огонь или вода.
Именно ближе к этому моменту образовалось несколько десятков новых нитей. Я отвлекся, пытаясь восполнить прибавившийся расход своих сил, увеличив потребление природной энергии и чакры из сети, пока новые подключенные не получат нужные преобразования. Это не заняло много времени, но когда мне удалось снова сосредоточиться на нужной нити, ситуация там изменилась кардинально. Хокаге начал действовать, высвобождая неимоверные объемы собственной чакры и направляя ее в пустоту. И это в условиях, когда его глаза ничего не видели, а тело испытывало необычное воздействие, прямо влияющее на остальные органы чувств.
Повеяло холодом. Даже я, сидя в надежном убежище с множеством барьеров, почувствовал, как по моей спине пробежало стадо мурашек. И каждая капля до того не ощущавшегося пота, будто обернулась ледяной бусинкой. Сила, извергаемая могучим старым шиноби, завихрилась, сплетаясь в один толстый канат. И на обратном конце этого каната, нечто ухватилось за него. Большой, костлявой и когтистой, ледяной рукой, если не лапой и потянуло, проверяя на прочность. Хокаге дернулся, стиснув зубы. Тяжелый стон вырвался сквозь них, и он едва не рухнул на колени, когда то же самое произошло во второй раз. Ведь на этот раз потянули с куда большей силой. Нечто тянулось за канат, высвобождаясь из пустоты и переходя из нее сюда, в наш мир....
Я не удержался, и вздрогнул в тот же миг, когда тело каге окатила леденящая волна жуткой ауры вырывающейся твари. Еще казалось бы мгновение, растянувшееся в долгие мучительные секунды, и ужас сумел освободиться. И пользуясь канатом как путеводной нитью, рванул к старику.
В тот миг во мне проснулись инстинкты. Под их воздействием моя суть едва не разорвала контакт и не бросилась прочь, как можно дальше от твари, что вырвалась наружу. Я уже чувствовал нечто подобное. Несколько раз за всю мою жизнь мне приходилось ощущать на загривке то леденящее дыхание, что сейчас летело к Хокаге. Смерть.... Та самая, единственная и неизбежная, неважно кто ты — человек, демон или божество. И то было не просто ее дыхание, призрак, который навещал нас в каждый опасный момент нашей жизни. Сейчас смерть явилась сюда во плоти, если к ней применимы такие понятия. Пришла, будучи призванной в таком виде человеком, к которому всеми силами стремилась.
Мне стоило титанических усилий в тот момент не слететь со своего транса, не разорвать все соединения, не попытаться перебить остальных гвардейцев и вырваться из убежища. Ведь когда смерть остановилась за спиной старого Хокаге и ее ледяные пальцы коснулись его, я почувствовал на себе пристальное внимание жутких глаз. Долгим, слишком долгим, растянувшимся на часы мне показался прямой взгляд той сущности, заглянувшей внутрь всего моего естества. Она, эта ужасная сущность, смотрела на меня, и не было потайного уголка моей души, в который ее взгляд не смог бы пробиться. В глазах чувствовалось и равнодушие, и одновременно с этим интерес, направленный на что-то, что в этот момент я сам углядеть внутри себя не мог.
Когда взгляд холодных глаз обратился на что-то другое, я ощутил внутри себя всепоглощающую пустоту, от которой захотелось выть. Словно из меня вырвали нечто крайне ценное. Важное. Часть целого. И оставили на ее месте ничего, кроме кровоточившей когда-то, а сейчас лишь покрывшуюся ужасными рубцами, но не годную к исцелению рану. Захотелось взвыть подобно волкам, воющим на луну.
Было немыслимо тяжело дышать. В тот миг мое тело и сознание представляло собой лишь работающий механизм — устройство, перекачивающее силу из одного элемента сети в другую. Я не мог овладеть собой, взять себя в руки. Заставить либо разорвать ту нить, через которую до меня до сих пор доносились леденящие кровь отголоски сути самой смерти, либо хотя бы следить за событиями. Просто находился в трансе, чувствуя пульсацию бесчисленных каналов, пропуская через себя передаваемые через них сигналы, энергию и не имея возможность унять душевную боль, что терзала меня.
В себя я приходил, как казалось, долго. Не столь долго, каким мне показался опустошающий взгляд смерти. Но все равно этого хватило для того, чтобы почти полностью пропустить то, что происходило на поле битвы между Хокаге и его непутевым учеником. И я наверняка пропустил бы ее до конца, если бы не взвыли мои инстинкты, пробиваясь через тупую, физически неощутимую боль. Схватка, превратившаяся в бойню с участием высших потусторонних сил, подошла к своей кульминации. Близилась кровавая развязка, которая никому не сулила ничего хорошего. Никому, включая меня.
И Хокаге, и Орочимару стояли в самом центре своего поля битвы. Стояли близко. Вплотную, буквально сцепившись друг в друга. И если со стороны могло бы показаться, что это именно старый учитель держит своего ученика, а тот не в состоянии шевельнуться под воздействием какой-то техники, то это было неверно. Не более, чем иллюзия для тех, кто не мог взглянуть глубже. Глубже достаточно, чтобы разглядеть то, как костлявая ледяная рука смерти, пройдя сквозь тело старика, вцепилась своими когтями в нутро змеиного саннина. И упорно вытягивала оттуда что-то. Что-то, что как подсказывала мне моя память, называется душой.
Волна ужаса пронеслась по моему телу. Осознание того, на какой шаг пошел Хокаге для убийства неубиваемого ученика леденила кровь. Призвать само воплощение смерти.... В первые мгновения я сильно сомневался в том, что мой родич способен выкарабкаться из такой передряги. Насколько бы сильны не были его способности к самовосстановлению. А потом сумев кое-как абстрагироваться от висящего рядом источника смертельного страха, взглянул на ситуацию под иным углом. Картина немедленно поменялась.
Да, воплощенная смерть вытягивала душу из Орочимару. И тот, став даже бледнее, чем был раньше, был в ужасе от этого. Он обильно потел, изрыгал проклятья, отчаянно пытался цепляться за жизнь, побороть охвативший его почти полный паралич. Однако не все было столь радушно и у Хокаге. Ведь он был ранен. Из его груди торчал знакомый мне клинок, что горел пугающий белым огнем. И, несмотря на всю мощь стимулятора, повышенную регенерацию, просто так пережить без проблем удар, нанесенный этим демоническим оружием, не мог. Сарутоби теперь тратил массу сил только для того, чтобы стоять на ногах и как я догадался, поддерживать призыв смерти. Просто так закончить извлечение души он не мог.
Каждый раз, когда он напрягался, чтобы усилить свою связь со своим ужасающим призывом, Орочимару стискивал зубы и едва шевелящимся пальцем манил к себе свой меч. Новая порция боли от дьявольского оружия, и Хокаге терял выдержку. Все возвращалось в шаткое равновесие. До очередной попытки. Яростная и беспощадная схватка двух монстров с невиданной мощью переросла в схватку воли. Тот, кто выдержит этот раунд и не умрет раньше положенного, тот и победил. Если Орочимару дождется, когда раны добьют его наставника, значит он освободится. Если же тот сможет ослабить ученика в нужной степени, то закончит извлечение. И битва закончится в его пользу.... Только вместе с осознанием этого до меня дошло, что человек, что призвал смерть, был сейчас с ней неразрывно связан. И когда время закончиться, вне зависимости от результата, итог будет все равно один — он уйдет вместе со смертью в пустоту. А ведь кое-кто был с ним связан прочной нитью. И смерть уже обратила на него внимание.
В этот момент я решительно взялся за свою нить. Нужно было срочно оборвать контакт, чтобы случайно меня не утащили в пустоту с собой. Моя рука замерла в нерешительности почти коснувшись канала. А что если, оборвав его сейчас, вынесу Хокаге преждевременный приговор? Он падет, и Орочимару, освободившись от ледяных тисков самой смерти, бросит свои силы на уничтожение Конохи. Ту, которую я пассивно защищал, просто сидя в этом убежище, растрачивая на это немало своих сил. Не обреку ли тем самым деревню на смерть?
Я впервые отвлекся от этого канала связи, пусть и сделал это с трудом, и начал активно прислушиваться к другим. До меня немедленно донеслись многочисленные обрывки чужих сигналов, пытаться анализировать который в полной мере было бессмысленно. Отбросив лишние, сосредоточился на самых важных, как мне показалось. Вскоре информация была в моем доступе. Не сказать, что самая полная, ведь для того, чтобы быстро адаптироваться к новым источникам ее было не просто. Однако, тем не менее, я смог составить более или менее цельную картину.
Коноха яростно сражалась с врагом. Многочисленные ее защитники дрались с вражескими шиноби на улицах, в самых разных важных объектах, в клановых кварталах. Везде, где мог встретиться противник, бойцы Листа набрасывались на них, готовые рвать и метать, уничтожить, вытеснить. Особенно жарко кипела битва в одном из районов деревни, недалеко от ее границы. Крупный вражеский отряд при поддержке огромных змей пытался прорваться через чуть менее крупный, но не менее сильный отряд обороняющихся. У которых был собственный гигант — огромная жаба, что сражалась большими мечами.
Ситуация не казалась какой-то безнадежной. Лист, благодаря заранее проработанному плану методично крушил врага, отбивая атаки по разным направлениям. Кое-где и вовсе их теснили, стараясь выбить за пределы деревни. Если так пойдет и дальше, то никакое появление Орочимару среди них вряд ли окажет серьезную положительную роль. Но в этом стоило убедиться.
Укорив себя, что сразу не связался с клоном, что отвечал за сеть, немедленно исправил этот недостаток. Мой приказ немедленно доложить обстановку был принят им быстро и безоговорочно. И через несколько мгновений я получил от него куда более подробный доклад, который только подтвердил мои выводы. Да, Коноха однозначно выигрывала битву. Джинчюрики Песка исчез в лесах, где у него нашлись дела поважней в виде еще одного гигантского земноводного с носителем другого демона на его голове. А наступление противника давно захлебнулось, и теперь он пятился назад, уступая квартал за кварталом. Та часть центра деревни, до которой едва-едва смогли просочиться редкие разведывательные группы противника, уже давно была очищена от них, и там работали полевые медики.
Выдохнул. Хорошо, значит, обрыв связи не нанесет серьезного ущерба. Просто уже обреченный старик умрет один, а не вместе с учеником. Хотя, не уверен, хочу ли я спасения Орочимару.... Долго думать не стал. Как бы там ни было, надо было заканчивать. Я не хотел рисковать возможным столкновением с сущностью, которую не могу победить. И взялся за дело....
Взгляд ледяных глаз приковал меня к месту, стоило мне только попытаться сделать свое дело. И несколько мучительных минут, которые вполне возможно, в реальности протекли в десятки раз быстрее этот взгляд буквально пытал меня, вновь обшаривая закоулки моего сознания. Он будто сыпал соль на оставшуюся с прошлого контакта рану, и я едва удержался от крика за пределами этого транса.
Вскоре пытка взгляда закончилась, и вновь до моего сознания донеслись слабые отголоски той упорной битвы воли. Уже успевшей перейти во что-то иное. Ослабшие могучие учитель и ученик, оба так или иначе раненые, сейчас черпали силы из своих убеждений. Эмоций, что просто не могли не кипеть внутри них. И в этот миг сила чувств была явно на стороне Хокаге. Он что-то говорил, вкладывая в свои слова всю свою волю, страсть, желание победить и свою правду. Его ученик проигрывал. Последний яростный натиск. Последнее напряжение Сарутоби, вложившего в это действо все, что у него было, игнорируя боль и страдания. И смерть за его спиной рванула к себе душу змеиного саннина, издавшего отчаянный вопль. Блеснула вторая когтистая рука, держащая, как мне показалось, нечто острое. Беззвучное лезвие блеснуло в воздухе и с шипением разрезало частично извлеченную душу врага.
'Печать!' — крикнул задыхающимся голосом старик, и когтистая рука втянула осколок чужой души в его тело.
В это мгновение все померкло, и я прочувствовал все. Смерть вновь обратила на меня свое внимание. С леденящим душу взглядом ее когтистая костлявая рука тянулась ко мне. К настоящему мне, здесь, в убежище. Ведь, несмотря на смерть, мы с Хокаге до сих пор оставались связанными.
Из меня начала утекать моя сила. Сплошной поток, словно сквозь прорвавшую трубу, она устремилась в направлении двигающегося кошмара. И воплощенный кошмар двигался ко мне, хватаясь другой рукой об этот поток, так сильно напоминавшей тот самый канат, которым его вытянули в этот мир.
