— Открывайте!
Группа немедленно вскрыла камеру, и устремилась к лежащему на полу человеку. Быстрая проверка и медик уже стоял рядом с Данзо.
— Объект без сознания. Состояние стабильное. Признаков отравления йокай не наблюдается. Признаков повреждения нет. Фон чакры повышен, но при этом стабилен. Признаки трансформации имеются.
Старейшина кивнул.
— Процесс поглощения чакры продолжается? — задал он вопрос оперативникам.
— Объем йокай в помещении снижается.
— Что скажешь, Шиг?
— Это невероятно! Он собрал рассредоточенную йокай и поглотил ее полностью без особого вреда для себя с последующим восстановлением контроля! Если установить печать, то думаю, с контролем вообще не будет никаких проблем!
Данзо позволил себе подобие усмешки.
— Нужно повторить эксперимент.
— Повторить? Увеличим объем?
— Нет. Наоборот, уменьшим. А вот пространство вокруг объекта значительно увеличим. Возникла у меня одна мысль. Реализуем ее и тогда козырь наш....
Очнулся я, по словам сиделки, примерно через полторы суток в прескверном состоянии. Не сказать, что были проблемы со здоровьем. Тело работало как часы, а один из медиков, занимавшийся моей реабилитацией, после быстрой диагностики лишь подтвердил это. Дело было в другом. После того контакта с красной чакрой и неожиданного припадка ярости, в котором я бросался на защищенные печатями стены и дверь, в голове осталась достаточно специфическое и в то же время до ужаса знакомое ощущение. Раздвоенность! Состояние до нельзя похожее на то, что у меня было после пробуждения дополнительных очагов силы Ямато-но-Орочи. Когда одна часть меня начала противиться другой. Помниться, тогда мне с большим трудом удалось восстановить равновесие между осколками своей сущности, чтобы сформировать из нее цельного нового себя. Конечно, сейчас все было не так плохо. Мое тело не начало игнорировать собственное сознание из-за конфликта ее полюсов. Моему прежде абсолютно спокойному и расслабленному после пробуждения состоянию добавилась тлеющая где-то внутри ярость, ненависть, желание разорвать кого-то на части и устроить резню. Этакая толика безумия, щедрой рукой отсыпанная в прежде ледяное сознание. Безумие, которое мне с трудом удалось обуздать в момент пробуждения, когда, только увидев сиделку, мне захотелось полоснуть по его горлу своими когтями. Потом, это состояние как бы схлынуло, но где-то внутри искры так никуда и не делись. И это пугало. Кто знает, что случиться, когда господа местные экспериментаторы решаться повысить мощность. Вновь терять над собой контроль мне совершенно не хотелось.
Пока медики оценивали мое состояние, параллельно интересуясь моим самочувствием, я мрачно отслеживал внутри себя искры ярости, стараясь не дать им упасть на плодотворную почву и не попытаться прибить кого-то из них. После того, как мне удалось разорвать ремни с печатями, в своих возможностях провернуть подобное, несмотря на небольшую ограничивающую печать на моем лбу, я не сомневался. А в поводах распалиться не было недостатка. Начиная от просто банальных звериных инстинктов, частично оставшихся от меня старого, и частично доставшиеся по наследству от девятого, которым не нравилось ограничение свободы и заканчивая такой серьезной проблемой, как не сработавший призыв. Спокойная часть меня, что было 'большинством' понимала, что возможно причиной этого были те многочисленные печати, что развешены по всей базе. Кто знает, на что они способны и каковы их основные функции. Не зря же их установили. Тем более что опыт подсказывал, что эти бумажки довольно функциональные. Я твердо оценивал свои силы после поглощения того облака. Не будь там этих печатей, та железная дверь вряд ли смогла бы выстоять после удара, равно как и последующая за ней стена в коридоре. А тут меня отшвырнуло с аналогичной силой.... Однако, как говориться, осадок остался. После этого провала, и вкупе с тем, что природная энергия также отказывалась подчиняться моей воле, мое сознание не покидала мысль, что возможно контракт разорван и Рьючидо, услышав мой призыв о помощи, сознательно отказало в поддержке.
Это одновременно и злило, и пугало меня. Если со злостью все понятно, и я рассматривал ее лишь как часть проявления дурного влияния ненависти и ярости силы лиса, то вот страх был более чем рационален. Призыв был одной из моих основных преимуществ в те времена, а сейчас он мог вполне себе стать основным средством моего побега. Учитывая то, что планировалось сделать со мной, мысль о побеге стала основной. Оставаться в Корне, а учитывая степень влияния его лидера, и в Конохе я не мог, если не хотел потерять свою свободу в полном смысле, и превратиться в очередного носителя биджу. Существо, за которым следить будут куда серьезнее, а в случае побега, начнут охотиться все, кому не лень.
Потому-то встречу с Орочимару я дождался с большим трудом. Как только меня вновь доставили в лабораторию саннина, где тот занялся изучением изменений, что со мной произошли под влиянием чакры биджу, я немедленно обратился к тому с вопросом о контракте и призывах. Иными словами, обо всем, что было связано с этой важной для меня составляющей ресурса.
— В базе призыв невозможен, — это была, пожалуй, единственная приятная новость, услышанная от него в тот день. Она дала мне надежду на то, что не все так плохо и все это паранойя. Но последующие слова разбили эту иллюзию напрочь. Пусть и не до конца, но тем не менее.
Родич провернул небольшой эксперимент. Сначала достал откуда-то небольшой свиток, развернул его и продемонстрировал специфический и достаточно знакомый при этом рисунок. Уже мгновением позже он показал, где я мог раньше видеть его, приподняв рукав на своей левой руке и обнажив аналогичного вида татуированную печать.
— Это моя печать призыва, — пояснил он, вернув рукав в исходное положение, — А это его мобильная форма для пользования другими, не имеющими свой контракт.
Взяв одну из колбочек, в которую он минуту назад поместил пробу моей крови, капнул одну каплю в рисунок на свитке. Его руки стремительно сложили несколько печатей и хлопнули по свитку. Раздался легкий хлопок, рисунок на мгновение вспыхнул, но ничего далее не произошло. Разве что капля крови высохла и обратилась в небольшое пятнышко.
— И что это значит? — спросил я у него.
Тот хмыкнул.
— Контракт у тебя есть, — 'успокоил' он меня, чтобы затем добить следующей фразой, — но с моим призывом ничего общего у него нет.
— Но.... — я, честно говоря, потерялся. Это вообще как? Ведь, если я помню, именно змеи были основными партнерами Орочимару. Также, как и моими. Как может быть, что ничего общего между моими змеями и его змеями ничего общего быть не может? Он что, не связан с Рьючидо? Есть другие змеиные сообщества? Мой контракт устарел, и теперь змеи не откликались на призыв, из-за чего действительно ничего общего со змеями Орочимару у меня быть не может. Ведь змей у меня оказывается, и нет теперь.
— Во всяком случае, моя печать призыва с твоей кровью не работает, — пояснил саннин, свернув свиток и спрятав.
— А должна?
— Не знаю, — абсолютно спокойно признался тот, бросив на меня насмешливый взгляд.
— Тогда откуда такая уверенность? — вспылил я. Проклятая чакра биджу! Из-за нее я готов сорваться в любой момент!
— По логике вещей, разумеется. Видишь ли, многоуважаемый предок, я никогда не подписывал контракт. Можно сказать, мой случай уникален. Когда я по достоинству оценил возросшие возможности моего товарища по команде после того, как он случайно нашел свой контракт, меня это равнодушным оставить просто не могло. И я решился на аналогичный шаг. Сложил печати и надеялся уже перенестись в нужное место, но вместо этого появилась змея. В дальнейшем, я активно пользовался техникой призыва, но никогда не подписывал никакого контракта, и не испытывал никакой необходимости в нем. Однажды, одержимый жаждой знаний, поинтересовался у одного своего призыва о необходимости подобного документа между нами. Мне ответили, что в этом нет необходимости.
— Наследственный призыв.... — предположил я очевидное, на что получил ухмылку со стороны саннина.
— Именно. Когда создал эту печать, на основе собственной крови, я неоднократно давал возможность пользоваться ею некоторым товарищам на поле боя. Когда иного выбора не было, а от их выживания зависело очень многое. Увы, но несколько раз использование печати приводило к печальным для пользователей последствиям.
— Какого рода печальным?
— Они исчезали, — усмехнулся родич, — И не возвращались. Потом, когда у меня появилось свободное время, я, конечно, проанализировал все. И нашел видимую причину. Исчезали лишь те, у кого уже был собственный контракт. Неважно, с какими существами.
— Почему они вообще использовали твой призыв?
— Боевая мощь, — пожал плечами Орочимару, — Не все могут похвастать столь грозными призывами.
— Я никуда не исчез, — напомнил я ему.
— И не должен был, — хмыкнул тот,— барьер никто не снимал.
— Я так и не понял, как ты определил, что у меня контракт и т.д. и т.п....
— Кровь не исчезла. Если бы исчезла, это значило бы, что 'ключик' подошел и призыв возможен. И все дела.
Несмотря на то, что слова Орочимару не сильно меня в тот момент убедили, я решил поверить тому, кто разбирался в этом лучше. Вместо этого я крепко задумался. Ситуация нравилась все меньше.
Пока родич проводил какие-то манипуляции со мной, тщательно отслеживая все, я размышлял обо всем этом. Мне было необходимо бежать. Спасаться от участи живого оружия. А способов под рукой не было. Никакого обратного призыва не было. Тот способ, которым когда-то выбрался из Центра подчиненный мной самурай, здесь также сработать не мог. Просто потому, что призывавший любого чужака с контрактом призыв Орочимару не мог меня вытянуть назад из-за существующего барьера. А выбраться из базы я был не в состоянии. Не имея ни малейшего понятия относительно ее устройства и реальных размеров, я вряд ли способен добраться даже близко к выходу. Сомневаюсь, что многочисленная охрана позволит подопытному экспериментальному образцу разгуливать свободно. Дождаться момента закачки йокай и воспользоваться приливом сил, чтобы прорваться, устроив резню?
Сомнительно, что выгорит. Я не смог даже слегка поцарапать ту защиту, что стояла в помещении, где устроили эксперимент. А кто знает, сколько сил потребуется, чтобы прорвать эту защиту? Хватит ли ее? Если хватит, то хватит ли возможностей пройти через весь Корень, который наверняка попытается сдержать меня. Даже если Орочимару не выйдет против меня. А ведь он по идее должен. Как подчиненный Данзо наверняка.
— Скажи, Орочимару. Если я при попытке закачать в себя йокай, решу сбежать, ты встанешь у меня на пути? — спросил я.
Саннин, до этого момента строчивший что-то в своем журнале, взглянул на меня заинтересованным взглядом. Затем рассмеялся.
— Сомневаюсь, что до этого дойдет, — отсмеявшись, ответил он.
— Почему?
— Потому что когда в тебя будут закачивать йокай, на тебе же будет ошейник. Вряд ли ты будешь способен совершить подобный прорыв. Даже если это будет твое самое заветное желание, твое тело не станет слушаться.
— Уверен?
— У меня нет причин не быть уверенным, — как-то равнодушно ответил родич.
— Хорошо, я тебе верю. Тогда у меня к тебе другой вопрос. Не мог бы ты поспособствовать тому, чтобы до попытки закачки дело не дошло?
— Хочешь, чтобы я убил тебя? — поднял бровь саннин, и от его тона мне невольно стало страшно.... И возникло острое желание попытаться вскрыть ему череп. Эта проклятая ярость, готовая вспыхнуть в любой момент.
— А менее радикальных способов нет? — поинтересовался я, преодолев внутренний порыв.
— Это самый простой, — отметил Орочимару, который говорил таким тоном, что действительно мог по первой просьбе прибить меня.
— Нет спасибо. Я не для того хрен знает сколько не давал убить себя лису, чтобы потом меня прибил собственный родич.... Я говорю о присоединении к твоему бегству из Конохи.
Орочимару не изменился в лице. Почти. Возникло стойкое ощущение, что оно обратилось в неподвижную маску, которая со всей тщательностью воспроизводила царящую на лице ранее безмятежную маску. А вот все вокруг резко преобразилось. Расслабленная поза теперь лишь казалась имитацией. Воздух вокруг него словно загустился и похолодел. Он осторожным движением отложил карандаш в сторону, тщательно прикрыв журнал, и развернулся ко мне всем телом. Ледяной взгляд его глаз впился в меня подобно ядовитому жалу.
— Мое что? — спросил он таким голосом, от которого меня непременно бросило бы в дрожь. Бросило бы, не ожидай я нечто подобного. Вопрос ведь был задан мной не просто так.
— Бегство. Побег. Уход из рядов шиноби этого селения, — ответил я, стараясь сохранить свою расслабленную позу. Получалось хреново. Я чувствовал направленное на меня холодное внимание, готовность обрушиться в случае чего и не внутренние искры так и были готовы вспыхнуть пожаром для самозащиты. Сила девятого, что была мной поглощена, никуда не делась. Уверен, что в случае чего, она будет мне доступна. Поможет ли, вопрос другой.
— А зачем мне бежать из Конохи? — прозвучал его ледяной голос.
— Это уже вопрос к тебе. Возможно, амбиции. Возможно, что-то иное. Но ведь остается фактом, не правда ли?
Воцарилась гробовая тишина. Мы сверлили друг друга одинаково холодными и напряженными взглядами.
— Меня не нужно будет потом опекать, — решил разорвать я эту тишину, — Мне будет достаточно оказаться где-то за пределами Страны Огня. Там, где ищейки Корня не достанут. И я не прошу сделать это бесплатно.
Орочимару прищурился, видимо размышляя над тем, стоит ли ему устраивать несчастный случай со мной или пока что не стоит. Однако ответ оказался довольно специфичным.
— Интересное предложение, — хмыкнул он, — Но боюсь, что время для моего, как ты выразился 'побега' еще не пришло. Рановато мне еще становиться нукенином.
— Неужели? Как я мог так ошибаться. Придется то, чем я мог бы поделиться взамен, оставить при себе.
— Хорошая попытка. Но что же можешь ты дать для меня еще, кроме того, что я получу из твоей крови и чакры?
— Многое. Я, безусловно, не спец по ниндзюцу и многого не знаю. Но у меня хватит знаний, что могут тебя заинтересовать.
— Например?
— Ты когда-либо слышал о ключе, что способен пробудить полноценного демона, способного сражаться на равных с биджу? Я вот, к примеру, однажды нашел такой. Или, к примеру, быть может, тебе интересно узнать о таинственных артефактах древней цивилизации? За свою жизнь я нашел немало занимательного.
— Что же, действительно очень жаль, что столько всего ценного останется за пределами моего внимания, — усмехнулся саннин, — Звезды не сходятся.
— Хм.... Да уж, действительно жаль. Что же, тогда я буду надеяться, что они все же сойдутся. Даже если условия потом резко изменяться.
— Посмотрим.... Но не забывай о тех договоренностях, которых мы уже достигли.
— Я помню....
