Мысли о напряжении заставили мгновенно вспомнить и о наблюдателе, и обо всем, что с ним связано. Напомнило это и о произошедшем вчера моем визите в Башню Хокаге и передачей через одного знакомого чунина записку другому знакомому старику в очках. Совет Дайчи, который и выдвинул предложение попросить некоторую поддержку в решении моего вопроса у советника Митокадо.
'Митокадо-сан очень заинтересован в бесперебойных поставках сыворотки. А ты — главный источник, от которого эти поставки зависят в первую очередь. Намекни ему, что ты недоволен текущей ситуацией. И покажи свои серьезные намерения', — сказал он, помогая составить мне послание с просьбой об аудиенции.
Встреча с советником была назначена сегодня. Уже через несколько часов я должен был играть в большую игру, договариваясь и демонстрируя себя с самой серьезной стороны. Мысли об этом предстоящем разговоре были одной из причин моей головной боли. Надо было ведь не выступать в роли простого просителя. Требовалось провернуть разговор так, чтобы у советника появилось непреодолимое желание оказать мне этакую дружескую поддержку. Любой просчет, и я из кого-то действительно серьезного в глазах этого человека, рисковал превратиться в должника.
— Как же я это все ненавижу! — прошипел я сквозь зубы, под наплывом негативных мыслей. Да, я ненавидел эту ситуацию, эту политику всеми фибрами своей души. Особенно сильно это уязвляло потому, что я оказался к ней не готов, хотя искренне мнил себя серьезным игроком в будущем.
Чувство того, что меня осторожно прощупывают сенсорной техникой добавило дегтя и в без того переполненную бочку. Я вскочил на ноги, ощущая боль, но игнорируя ее. Природная энергия, вкупе с ирьениндзюцу и регенерацией делали свое дело. Не обратил я внимание и на появившийся новый кратер, что прежнего меня мог бы впечатлить. Мне не терпелось выплеснуть все накопившееся внутри меня, чтобы начать мыслить трезво. И окончательно почувствовать, что я контролирую ситуацию, а не наоборот.
— Клоны, — ухватился я за ускользающую мысль, и пальцы сложили печати. Мгновение и рядом со мной вырос мой двойник. Следуя общей вспыхнувшей подобно падающей звезде идее, мы принялись накапливать внутри природную энергию. Перед глазами пронеслись несколько образов в виде одинаковых голубоглазых парней в красных плащах. А потом мы заняли исходную позицию.
— Начали! — сказал я, начав формирование шара. Скоро идеальная сфера расенгана прекрасным торнадо вихрилась у меня в ладонях. Миг, и природа ее чакры изменилась на воду. И шар принялся увеличиваться, наливаясь всей своей чудовищной разрушительной мощью.
Этот раз отличался от всего того, что я чувствовал до этого. Сейчас бушующую силу будущей бомбы удерживали две пары рук, укрощая ее порывы к саморазрушению. Два одинаковых разума, усиленных силой природы твердо и уверенно держали смертоносный вихрь, продолжая попутно накачивать энергией. И наконец, настал момент истины. Бомба обрела свою идеальную форму. Достигла установленного предела. Обзавелась многочисленными кольцами, ведущие вокруг нее свой веселый хоровод.
— На счет три! — с трудом проговорил я, не в силах оторвать глаз от получившегося творения.
— Раз, — сказал двойник, вместе со мной начав осторожно отводить руки назад, и дзюцу плавно последовало за ней, рискуя разорваться в любой миг.
— Два, — сказал я, когда наши руки достигли нужной позиции, а бомба осталась целой, пусть для ее удержания пришлось влить еще немало сил.
— Три! — сказали уже мы оба, когда поняли, что влитая дополнительная чакра начала приводить к резкому сжатию сферы под нашими руками, а кольца начали менять свои орбиты.
В этот бросок мы влили всю доступную силу. Вся та огромная мощь природной энергии, что питала наши тела, высвободила страшнейшее из созданных мной орудий и отправила в недолгий последний полет. Все остальное было как в тумане. Очередной выброс чакры, причем и меня, и клона. Мой прыжок в противоположную сторону от предстоящего взрыва. И прыжок клона для того, чтобы прикрыть меня собой.
Взрывная волна накрыла меня уже при выходе за пределы полигона. На меня обрушился шквал, что по касательной задел меня и оставил на плече несколько кровавых ран. Ствол дерева, за которым едва успел скрыться, исполосовало, содрав с него всю кору и сдув крону. Тонкое молодое деревце превратило в щепки потоком водных капель. А мгновением позже на мою голову попадали разодранные ветки и сучья, смешанные с ошметками листьев и щепками.
Когда я выбрался из-за своего укрытия, моему взгляду открылась жуткая картина чудовищного разрушения. Все ближайшие деревья, растущие за пределами вверенного мне полигона, были превращены в жалкое зрелище. Их изодрало, сорвало всю листву, многие были вовсе превращены в щепки. Твердая до недавнего времени земля под ногами, ныне представляла грязевое болото, занимающее больше трети всего полигона.
Когда я смотрел на последствия взрыва и удивлялся тому, как сильно отличается все это от виденного раньше, мне открылись воспоминания погибшего клона. И я имел возможность прокрутить в голове образы того, как наша общая техника перед своим взрывом резко ушла ввысь и разорвалась на большой высоте. Это, судя по всему, стало главной причиной того, что произошли подобные изменения в поражающих факторах.
— М-да, — только и смог я сказать, закончив любоваться последствиями взрыва и быстро анализировать первичные свои выводы о новых свойствах дзюцу. Да, моя давно вынашиваемая мысль о необходимости вливания природной энергии оказалась в целом удачной. Но этого оказывалось недостаточно. Без клона было невозможно одновременно удерживать стабильность вихря с кольцами и пытаться отправить его в последний полет к противнику.
Появилось некое внутреннее удовлетворение. Проблема, которая существовала настолько давно, что давно перестала восприниматься таковой, внезапно разрешилась. Моя недоработанная бомба внезапно обзавелась первой вменяемой тактикой ее будущего боевого применения. Это радовало. Причем настолько, что на некоторое время вовсе забылись прочие жизненные сложности, заставив сконцентрироваться на мелочах. Вроде изодранного плеча, которое пусть стремительно и заживало, но все равно выглядело неприятно. А стоит ли говорить про сохранность одежды?
— Так, срочно домой! — сказал я, собираясь ринуться в указанном направлении. Стоило подлечиться, помыться, переодеться и уже потихоньку начать выдвигаться в сторону Башни Хокаге. Не успел. Передо мной выросла фигура бойца в бронежилете и полосатой маске, а вокруг появилось отчетливое чувство чужого присутствия. Видимо, дежурная команда АНБУ.
— А предупредить заранее не судьба была, да Харада-сан? — раздраженно спросил офицер, обводя рукой несколько снесенных деревьев.
— Виноват, — покаялся я, представив, какой шорох мог навести своим взрывом. Жахнуло и в самом деле не в пример сильнее обычного.
Следующие пару минут офицер отчитывал меня за безответственное поведение, пока его подчиненные, обреченно качая головой, возвращали полигон в исходное состояние. Жаль, что деревья они лечить не умели. Те так и остались, то лежать, то стоять безобразными напоминаниями страшного взрыва.
— Обещаю, в следующий раз обязательно предупрежу вас в следующий раз, — заверил я постепенно успокаивающегося командира, который, кажется, моим словам не поверил. Будто чувствовал, что при следующем творческом порыве мне явно будет не до этой мелочи.
К моменту возвращения домой с раной уже было, в общем-то, покончено. Все та же ядреная смесь природной энергии, медицинских техник и моей регенерации сделала дело быстро и эффективно, практически не оставив шрамов. Потому я быстро принял душ, переоделся в чистое белье и после плотного завтрака (тренировка внезапно вызвала волчий аппетит), зашагал в сторону резиденции каге. Уже практически доходя до монументального сооружения вдруг сообразил, что в какой-то момент перестал ощущать слежку за собой.
Главное административное здание Листа вскоре выросло передо мной. И встретило оно, окруженное суетой большого количества народу в довольно ранний час. Туда-сюда снова многочисленные шиноби в форменных жилетах. Сюда же подтягивались и учебные команды. Редкие, по крайней мере, пока, простые горожане, на их фоне как-то особенно сильно выделялись, заставляя обращать на них большее внимание. Собственно, засмотревшись на одного такого человека без протектора Конохи, но разодетого весьма солидно, я чуть не пропустил знакомого. Мияки Юдай сидел на одном диванчике на дальнем крае зала, через который я проходил. Заметив меня, он кивнул мне в знак приветствия, на что я ответил тем же. Мелькнувшая было мысль подойти к нему и поздороваться по настоящему, увяла также быстро, как и появилась. С благодарным пациентом меня не связывало ровным счетом ничего, чтобы делать этого. Потому, я продолжил свой путь. Но его мать, Акико из клана Сенджу, всплыла в моей голове, и некоторое время я шел и размышлял как о ней, так и о тех вещах, которые она мне рассказывала. В какой-то миг, уже двигаясь вверх по лестнице, сообразил, что на одном из этажей этого сооружения обитает кое-кто, которой в рассказе той женщины была отведена очень важная часть.
Живо представив себе возможную реакцию упомянутой особы на прозвучавшее когда-то предложение, хмыкнул. Вот уж смешная мысль, жениться на Хокаге.... Потом, правда, стало как-то не до смеху. Я все приближался к нужному этажу и нужному кабинету, а озвученная когда-то мысль Акико внезапно перестала казаться такой уж забавной. Особенно в свете недавних событий. И дело вовсе не желании спрятаться под юбкой у выдающейся 'жены' с важной должностью. Тут все было куда глубже.
— Митокадо-сама ожидает вас, — произнес знакомый чуннин, стоило мне оказаться на нужном месте, — Прошу.
Дверь открылась, и вскоре я очутился в кабинете с другим невероятно важным человеком, который бросил на меня холодный оценивающий взгляд из-под стекол своих очков. Правда, уже в следующий миг его глаза выражали полнейшую доброжелательность и готовность выслушать старого доброго друга.
— Харада-сан! — сказал он, указывая на тот же диван, который я занимал в нашу прошлую встречу, — Прошу.
— Здравствуйте! Благодарю, — ответил ему, усаживаясь и при этом собираясь с мыслями. Несмотря на то, что у меня были кое-какие заготовки для того, чтобы перевести данную беседу в нужное русло, все же я сильно сомневался, что пройдет так, как надо.
Советник дождался, когда я усядусь на диване, и только после этого прервал установившееся короткое молчание.
— Должен сообщить вам, что вашу просьбу о встрече, и беспокойство с вашей стороны о вероятных срывах сроков производства новых партий сыворотки я воспринял со всей возможной тревогой. Полагаю, нет нужды распинаться о том, насколько сильно наша с вами деревня заинтересована в том, чтобы никаких проблем с этими поставками не было. Я готов выслушать любую вашу просьбу и уделить максимальное содействие для того, чтобы таковые проблемы миновали нас стороной.
Он чуть кивнул, давая возможность мне что-то сказать. Но прежде чем мне удалось с ходу подобрать хотя бы пару вежливых слов, последовала немедленная помощь с его стороны.
— Прошу вас, Харада-сан. Если вам удобно, опишите характер проблемы, в решении которой требуется мое содействие. Являются ли это проблемами бытового уровня? Или быть может финансового?
Его вежливые вопросы всячески намекали, что добрый советник искренне заботится о важном и нужном товарище, пусть и не в курсе его проблем. И что характерно, я искренне сомневался и в первом, и во втором.
— Благодарю за ваше участие, Митокадо-сан, — вежливо ответил я на его слова, окончательно собравшись с мыслями, — Безумно жаль отвлекать вас от неотложных дел, но боюсь, возникло серьезное недоразумение. Оно, тем не менее, вызвало у меня тяжелые чувства и едва не подорвало мою веру в дух братства и товарищества в нашей деревне. И оттого все слова, повторяющие о Воле Огня, о Великой Конохе начинают отдавать некоторым... я не побоюсь этого слова, лицемерием.
Бровь советника чуть поднялась ввысь, демонстрируя удивление.
— Что это за недоразумение, если дошло до подобных тягостных впечатлений, Харада-сан? Столь странно слышать такие слова от столь уважаемого человека, как вы, пожертвовавшего для нашей деревни очень многим.
Я сделал глубокий вдох, подбирая слова. Действуй осторожно, но в то же время четко! Как там говорил Дайчи, обозначь свою позицию, озвучь свое пожелание и упомяни о цене. Не я должен деревне, а она мне. Эту мою мысль собеседник должен освоить совершенно ясно.
— Не так давно случилась весьма неприятная ситуация, Митокадо-сан. Я бы назвал это детской глупостью и упрямством. Обычная ссора между детьми, которая не редкость и которая была бы совершенно понятна. Дети ссорятся, обзывают и оскорбляют друг друга, из-за чего невольно вызывают тяжкую обиду у кого-то. Если стороны не осознают, не понимают того, к чему привел конфликт, то здесь время вмешаться взрослым, которые могли бы объяснить детям, что произошло. И как следует поступить. Я уверен, все так поступают, ведь это правильно. Взрослый шиноби Конохи должен уважать такого же другого шиноби своей деревни и членов его семьи. Однако неприятно, когда одной из сторон оказывается член влиятельного клана, и на справедливую просьбу повлиять на своего ребенка он воспринимает как вызов. Он не только не станет поступать правильно. Он еще и начнет присматриваться к просителю с подозрением и намерением продемонстрировать тому, где его место.
— Хотите сказать, что имело место быть подобное? — спросил Митокадо, смотря на меня внимательным взглядом. В этот миг он не счел нужным держать какую-либо маску. Оттого мне показалось, что услышанное для него было совершенно естественным. Хех, а ведь если пораскинуть мозгами, что в этом удивительного. Я — простой выскочка сейчас рассказывал о нанесенной 'обиде' со стороны представителя клана другому клановому. Причем, птице куда более высокого полета. Уверен, не будь на моем месте источник ценной сыворотки, сам этот разговор был бы из области фантастики.
— Совершенно верно, — кивнул я, старательно отыгрывая оскорбленную невинность. Да-да, я такой важный и нужный всем. И я чувствую себя достаточно оскорбленным, чтобы находить дальнейшее жертвование кровью безумием. С какой это радости мне отвечать на чужое высокомерие милостью? — Мне совершенно ясно, что кланы — это очень важная часть нашей деревни. Они внесли когда-то решающий вклад в ее основание и строительство. Но это вовсе не означает, что не клановый шиноби обязан пресмыкаться перед клановым и не иметь возможность попросить с того по справедливости.
Митокадо смотрел на меня задумчивым взглядом. В его лице было трудно прочитать что-то конкретное. Этакая искусная маска, когда ни вашим, ни нашим. Проклятье, нужно что-то более тяжелое и сильное, чтобы его проняло. Или хотя бы заставило начать соображать активнее.
— Поэтому, я и пришел к вам, Митокадо-сан. Пришел как к человеку, от которого когда-то услышал немало хороших слов о нашей деревне. О великих потрясениях, которые ее ожидают. О важности и необходимости вклада всех, кто обязан ее защищать. Такой человек, как вы, думаю, прекрасный пример достойного шиноби, кто осознает последствия подобных... разногласий.
