Я продолжал обеспечивать ее чакрой с изрядной долей природной энергии. Несмотря на ограничители, это продвигалось бодро. При этом я пристально следил за тем, как растет ее собственная сила. Как усиливается резонанс между нами. Как колебания энергии в ней нарастают и доносятся до меня все более и более отчетливо.
'Иногда я поражаюсь тому, насколько глупым бываю', — мысленно вздохнул я, чувствуя, как наша взаимосвязь продолжает укрепляться. И как я уже без всяких лишних усилий могу улавливать отправляемые ее организмом сигналы, — 'Стоило довести концентрацию природной энергии до максимального уровня, как ответы начали проявляться сами собой. Это даже как-то слишком легко'.
О том, что вообще-то не безопасно накачивать пленную прислужницу заклятого врага силой я как-то не сразу подумал. Нет, я не боялся того, что она могла освободиться. В конце концов, ограничители на ней были не просто так. Да и если бы она смогла их снять. Я был накачен той же природной энергией. Иными словами, был на пике своих сил и возможностей. Какими бы силами девушка не обладала, уверен, мне не составило бы большого труда ее усмирить. Но вот с точки зрения конспирации это был просчет. И чудо, что в этот день никому не взбрело в голову заглянуть ко мне на огонек!
Об всем этом я подумал уже потом. Потом, когда открыл глаза и увидел изменения, что произошли с девушкой под влиянием влитой в нее силы. И долго потом чертыхался, пытаясь исправить свое вмешательство. Но сейчас я был поглощен исследованием. Продолжая наращивать концентрацию природной энергии, наблюдал за реакцией ее организма. За тем, как тот буквально купается в даруемой энергии. Как наполняются каналы чакры в ее теле. И что еще важнее, как нарастал резонанс.
Колебания ее чакры, передаваемые через нити в какой-то момент перестали быть малопонятной тарабарщиной на смутно знакомом языке. Вместо этого они начали обретать свою логику, и я даже сказал бы, красоту.
Сигналы доносились до меня через нити, и мой организм реагировал на них серией своих сигналов. На каждое ее колебание с моей стороны шло ответное, которое с одной стороны вроде бы повторяло принятый сигнал, а с другой стороны, имело некоторые отличия. Своеобразный диалог. Ритмичный, плавный, отчетливый. Но не только этими сигналами единым!
Как уже было сказано, колебания отдавались во всей паутине. Но эта отдача происходила через меня. Я получал ее сигналы, перенаправлял по всем остальным нитям. И при этом дополнял их своими колебаниями. В итоге, в сторону великого множества разнообразных людей, связанных мной каналами, уходило сложносоставное послание. В промежутках между передаваемыми сигналами, приходили ответные колебания, которые, как я заметил, частично передавались обратно девушке, а частично поглощались мной. Буквально вся колоссальная паутина, таким образом, представляла собой сложнейшую систему, по которому происходил взаимный обмен. А ключевыми элементами были я и она. Я — ядро и сердце. Она — инициатор. Источник половины составляющей всех сигналов.
В этом сложном, запутанном процессе с таким огромным количеством сторон просто обязан был быть какой-то смысл. Это раньше я мог отмечать только отток собственной энергии в сторону каждого подключенного. Сейчас же искренне считать, что образованные нити — это лишь атавизм, оставшийся от попытки моего организма помочь восстановить чужой, было глупой наивностью. Здесь затаился секрет, который учитывая все мои открытия последних дней, казался не таким уж непостижимым.
'Восемь парных компонентов', — подумал я, вспоминая все свои умозаключения и оглядываясь на всю паутину.
В мои глаза бросилась группа нитей. Самые прочные из всех. Давно знакомые, даже частично изученные. Те каналы, что тянулись к юноше, павшему от руки Хатаке Какаши и возвращенного к жизни в лаборатории Морского корня. Я прикоснулся к этим нитям. Полностью сосредоточился на них. Обратил все свое естество в слух. Для пущей сосредоточенности увеличил концентрацию природной энергии в собственном теле.
Прочие сигналы со всей паутины вскоре померкли, дав возможность мне воспринимать лишь три источника — меня самого, девушки и парня по другую сторону связующих нитей. И тут же я утонул в этой сложнейшей симфонии колебаний, составляющих невероятно запутанный код. Но на этот раз у меня не было цели просто слушать этот взаимный обмен сигналами. Я потянулся вдаль, к другому концу линии.
Это оказалось нелегко. Объект моего интереса оказался внезапно очень и очень далеко. Потребовались изрядные усилия, чтобы просто дотянуться до него. Не говоря о возможности читать, воспринимать информацию с его организма. И вот, когда моя концентрация достигла чуть ли не максимума, а времени на это было затрачено целая прорва, я смог всмотреться в него. Увидеть то, как передаваемые с моего конца сигналы достигают его и волнами проносятся по его системе циркуляции чакры. Как они влияют на частоту колебаний его энергии. Как эти уже эти колебания отражаются на органах, тканях, клетках. И как уже отраженная и видоизменная сигнатура отправлялась по нитям обратно.
Я смотрел на это довольно долго. И чем больше делал это, тем сильнее во мне крепла уверенность, что нужное найдено. Осталось его лишь осмыслить....
Передо мной снова виднелась бесконечно сложная паутина. И пропитанный природной энергией сгусток чужой чакры. Благодаря этому теперь максимально отчетливо видел, как он колеблется. И как эти колебания разносятся по всей паутине. А также понял, насколько эти сигналы неполноценны без моего участия. Насколько бессмысленны. Не будь меня, даже при условии подключения бывшего телохранителя Орочимару к паутине самостоятельно, ее сигналы не обладали бы никаким влиянием на остальных. Но такое чувство, что это работало и в обратном направлении. Те колебания, что разносились от меня, были бессмысленны, или почти бессмысленны без нее. Удивительно.
'Вероятность того, что вся эта система взаимного обмена сигналами — это предтеча процесса будущего возрождения Ямато-но-Орочи чрезвычайно высока', — думал я, размышляя над всем увиденным. Обведя взглядом всю паутину со всеми ее переплетениями бесчисленных нитей, с различиями в прочности этих каналов, их толщинах, продолжил раскручивать маховик теорий.
'Ты сделал все возможное, чтобы уничтожить Ямато во мне, брат', — подумал я, зачем-то обращаясь к Хикару, когда очередная масса мыслей пронеслась передо мной, — 'Девятихвостый постарался выжечь из меня его суть, вытравить малейший шанс на его перерождение. И боги, он смог это сделать! Он даже перекрасил меня в свой цвет. Но всегда и везде есть это самое злополучное 'но''.
Перед моими глазами протекли многочисленные воспоминания. Того, как я очнулся в лаборатории Орочимару. Как учился заново ходить. Как начали изучать мою кровь. Как я заново учился контролировать змей. Как восстановил доступ к призыву. Как природная энергия перестала казаться ядом. Как из донора ценной крови превратился в ирьенина. И как комбинируя ценную кровь и свои новые навыки, впервые вернул человека к жизни.
'Выжигая Ямато, твой питомец наделил меня способностью восстанавливать раны лучше кого-либо. Я стал совершенным носителем силы Лиса. Моя кровь превратилась в смертоносный яд. Но когда Дайчи научился обращать этот яд в лекарство, твой план был обречен на провал'.
Я снова задумался над иронией. То, как после многолетней борьбы сила Орочи практически растворилась, смешавшись с силой Лиса и дав начало чему-то новому. А это новое, оказываясь в телах других людей, давали начало старому. В заготовки под будущего Ямато.
'Каждый когда-либо возвращенный мной к жизни человек — это потенциальный компонент демона-дракона. Но для того, чтобы стать таковым полноценно, требуется пройти путь изменений до конца', — я посмотрел на сгусток чакры передо мной, являющуюся отражением девушки, — 'Она ключ к завершению этих изменений. Наверняка, в силу особенностей своего перерождения. И, кажется, без нее этот процесс невозможен. Ведь я один могу дать лишь половину...'.
После последней мысли я усмехнулся новому возникшему в голове образу.
— ...как мужчина, — сказал уже вслух, выходя из транса и глядя на золото в ее глазах, — А женщина дает вторую....
Был вечер. Рабочий день закончился, плановый визит к Дайчи состоялся, и сейчас я сидел дома, за своим излюбленным столом в кабинете. На гладкой деревянной поверхности лежал объемный журнал. Новехонький. Довольно дорогой. С просто шикарным переплетом из красной кожи, который невероятно круто смотрелся. Что на прилавке магазина, что здесь, на столе.
Нельзя было сказать, что я внезапно сделался ценителем подобного рода вещей, красивых и дорогих. Остальной мой канцелярский зверинец был одноликим, и отличался друг от друга только выведенными названиями на обложке. И я не собирался отказываться от подобного подхода при подборе вещей. Но этот раз все же был особенным.
В журнал были внесены все сведения, которые я смог найти по Ямато-но-Орочи. Факты, детали, история, некоторые предположения, схемы. Немалая доля материала перекочевала из той тетради, которую я уже успел исписать в процессе своего исследования. Остальная масса представляла собой выводы того, что мне удалось обнаружить в процессе изучения глаза Хикару и той девушки — бывшего телохранителя Орочимару.
Просматривая сейчас эти многочисленные, свежезаполненные страницы, я невольно ощущал странное, уже даже ставшее немного непривычным чувство полнейшего удовлетворения. Да, это ощущение возникло у меня еще раньше. Практически сразу же, как я смог убрать все следы воздействия природной энергии на пленнице и отправился домой. Но только сейчас, когда последние колонки иероглифов заняли свои законные места, это чувство достигло своего пика. Внутренний голос кричал: 'Я сделал это!'
На такое проявление эмоций были веские причины. Это не было нечто из разряда 'О, очередная операция выполнена, ура мне! Забирайте этого типа туда, куда надо!' или выслушивание благодарностей от родных и близких спасенного человека. То я никогда не воспринимал как-то слишком сильно. Но это.... Сидя здесь, ощущая, как от распространяющегося внутри меня удовлетворения по лицу расползается улыбка, мне так и хотелось произнести какую-нибудь пафосную речь. Или высказывание. Назвать произошедшее исследование разгадкой величайшей тайны моего прошлого, и что важно, настоящего. Пусть это не совсем так. И тайн в моем покрытом белыми пятнами прошлом более чем достаточно, и попробуй еще определиться, какая из них величайшая. Да и сама разгаданная тайна продолжает таить в себе некоторые туманности. Но моим чувствам на это в данный момент было плевать. Я праздновал. Совершено не жалея, что по такому важному случаю прикупил настолько дорогую и красивую вещь. Только для того, чтобы записать в нее эту разгадку.
На заполнение этого журнала, вместе с более или менее полноценным анализом ушло три неполных дня. Работать над этим я начал еще той ночью, как только вернулся из лаборатории, приводя свои данные в порядок. А до сегодняшнего дня продолжал это дело, с активнейшим привлечением клонов. Как итог, теперь я мог спокойно пролистать этот журнал с самого начала и до финальной точки. И тем самым смаковать достигнутую победу.
Я просматривал страницы, порой вчитываясь по нескольку раз в отдельные предложения. Перед моими глазами мелькали усердно прорисованные схемы, начерченные таблицы с разными условными цифрами. Кое-где встречались ошибки, слегка коробящие, поскольку их приходилось исправлять и тем самым нарушать идеальную, как мне казалось, рукопись. Но все равно, это не сильно отражалось на моем настроении. Я был доволен. Читая написанное, продолжал удостоверяться, что все написано верно. Что задача решена. Ошибки мелкие и не критические. Можно подправить, но и так, в принципе, сойдет.
— Ну, выглядит отлично, — сказал я вслух, когда оставалось пролистать последние страницы, но желания делать этого уже как-то не было. Тянуло спать. Много дней, проведенные без сна, трудоемкая и нервная деятельность, активное применение и отмена клонов начинали сказываться.
— Ладно, хватит на сегодня, — подал я голос снова, вставая из-за стола, — Все выгорело....
Мысль о кровати как-то само собой заставило меня зевнуть. А потом мне показалось этого мало, и я зевнул повторно.
— Надеюсь, в свете хороших новостей мне присниться отличный сон! Хотя бы раз....
Со сном, к сожалению, получилось не очень. Не знаю что это, закон подлости или просто судьба у меня такая, но вместо нормального забытья меня всю ночь мучали кошмары. Хотя, пожалуй, кошмары это слишком громко сказаны. Как-никак, ничего ужасного или просто страшного в тех образах, что всю ночь являлись мне, не было. Но приятными сновидениями их тоже было не назвать.
Мне снилась паутина. С нее все началось, ее контуры все время просматривались во время всех видений. И последнее, что я видел перед тем, как проснуться были все те же бесчисленные переплетения нитей. Но не паутиной единым. Ведь немалую долю моего внимания на этот раз занимал тот сгусток, который я изучал в прошлый раз. Возвращенная мной к жизни и до сих пор связанная со мной девушка. Бывший телохранитель Орочимару. Та самая, о внутреннем мире и устройстве организма которой мне было, казалось бы, известно больше любого человека в этом мире. И в то же время, неизвестно ничего. Ни имени. Ни происхождения. Ни причин, по которой, она в свое время присоединилась к моему родичу. Не знал я и того, какая судьба ожидает ее после завершения моего исследования.
Я видел этот сгусток, это переплетение каналов системы циркуляции чакры. Смотрел на то, как бьется ее сердце, слышал этот стук, чувствовал, как потоки ее чакры двигаются в такт этому действию. Потом все это как-то удивительно быстро преобразилось. Вместо непонятного переплетения энергетических каналов я увидел живого человека, скованного сильными ограничителями, печатями, креплениями. То, как она холодно воспринимает свое заключение. То, как действия оперативников АНБУ, их бесцеремонные прикосновения вызывают у нее желание шипеть и кусаться. И то, как порой в ожесточившихся ее чертах я различал что-то совсем другое. Отчаяние. Одиночество. Обреченность. И гордость.
Все мои кошмары были бесконечным чередованием этих образов. Ее взглядов, бросаемых то на меня перед началом исследования. Те же взгляды тогда, когда я касался ее лба, намереваясь активировать собственные аналитические техники. И те, что я разглядел в налитых золотом от природной энергии глазах. Непрерывная компиляция разнообразных гримас, изменений мимики, тех кратких мгновений, когда ее щит давал слабину, а наружу прорывались отголоски истинных чувств. И все это время я ощущал то, как на фоне выглядит паутина, и та ее часть, что отражает внутреннюю суть пленницы.
Пробуждение выдалось немного странным. Несмотря на эти кошмары (а иначе их все равно назвать язык не поворачивался), я чувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Несколько мгновений, конечно, мне было немного не по себе. Но после моего похода в ванную комнату и ополаскивание лица холодной водой, я воспринимал мир на удивление четко и ясно. Словно ничего и не было. И сны никак на меня не повлияли. Но это было не так. Изменения имелись. Того чувства полнейшего удовлетворения от факта совершенного большого открытия более не было. Было лишь осознание того факта, что мое исследование не завершено. Предстояло раскрыть одно из белых пятен, часть затуманенной области моего настоящего. И эта область напрямую касалась девушки, что явилась ко мне во сне.
