— А чего не поесть, когда дают, а чего не выпить, когда нальют, а наголодаться в дороге я ещё успею. Мне ведь потом ещё на запад ехать, потом на юг, а потом в столицу. Хотя ехать отсюда я собирался прямо в столицу. Так что мой маршрут скоро узнают многие.

— Какое вино предпочитаешь? Есть разное, даже из за степей, от варваров.

— Нет, спасибо, вино не пью и пиво тоже. Раз попробовал, зарекся. Мне б травяного отвара, или взвара из сушеных ягод.

Наконец то дележ закончился и на столы стали расставлять снедь. При виде нескольких видов мяса и птицы, я от удовольствия потер руки. К моему сожалению, за столом появилась Ярина, а значит надо будет мясо резать ножом, вилкой накалывать, в общем показывать свою воспитанность, а так хотелось по простому, развалить гуся руками, вырвать у него горячий бок с лапой и впиться зубами в ещё дымящуюся мякоть. Видимо поняв по моему виду о чем я подумал, Ягды развел руками,— мол ничего поделать не могу, не выгонять же родную дочь из за стола. Под глазами у Ярины ещё были заметны небольшие синяки, а так и не скажешь, что сидящая напротив меня гордая леди вчера была на волосок от смерти и без стеснения демонстрировала мне все свои прелести.

— Отец, как долго молодой человек погостит у нас?

— Леди Ярина, если я вам уже надоел, или вы боитесь, что я съем все ваши запасы, то я готов уехать хоть после обеда,... или ужина,... а лучше завтрака.

— Я не сказала, что вы надоели, а запасов у нас хватит, что бы вас прокормить хоть целый год.

— Понятно, а через год я помру от голодной смерти.

Ягды пришел на помощь своей дочери,— Свен ещё пару дней погостит у нас, отдохнет от дальней дороги, поможет мне управиться с делами в наших деревнях, а потом поедет дальше, к башне восточного стража.

— Отец, а что ему там делать? Башня закрыта, в крепость посторонних не пускают?

— Он белый, его пустят. — Да я вижу, что он белый, даже не белый, а седой, что довольно странно в столь молодом возрасте. Ведь вам Свен лет десять — двенадцать, и как только ваша мать одного вас отпустила в столь далекую дорогу?

Я не успел ответить.

— Ярина, он белый воин, и в крепость и в башню его пустят. А седой он от того, что разрушил ворота Нави и остановил её вторжение на севере. Там не только поседеть можно было, судя по тем рассказам, что дошли до нас.

Вот тут до дочурки дошел смысл отцовских слов о том, что я белый. Она потупила свои глаза. Интересно, а какого они у неё цвета? Сколько вчера смотрел на неё, а так и не рассмотрел. Или я не на то смотрел?

— Ягды, завтра предлагаю выехать по нашим делам с рассветом, что бы успеть как можно больше деревень объехать, пока люди не ушли работать в поля. У тебя сколько деревень? Три, четыре?

— Восемь, а скоро станет десять. Прикуплю пару приграничных деревень у Мезги, он совсем обнищал, даром что лордом себя зовет, а у самого и десятка служек не найдется.

Надо бы заглянуть к этому Мезги, может помощь моя нужна? Вдруг болен, или с Навью снюхался? Обед плавно перетек в ужин. За столом мы обсуждали перспективы урожая ячменя и ржи. Я посоветовал Ягды взять на рассаду семена с севера. Они более устойчивые к перепадам температур и к засухе, а вот скот на севере мельче, и шерсти и молока дает меньше, правда шерсть гуще и ценится у знатоков.

Суровый воин все с большим любопытством посматривал на меня, потом не выдержал и спросил:— Свен, это ты все в своих путешествиях узнал?

Я рассмеялся,— Да нет, я воспитывался в глухой и всеми позабытой деревне, пока лорд не забрал меня в замок, где я стал учиться воинскому мастерству, поэтому деревенская жизнь для меня понятна.

— А где сейчас твоя мать?— спросила Ярина. — Леди Игрен живет сейчас в поместье моего учителя,— воина Никола, она стала его женой. Я сам проводил обряд создания семьи....

— Ну вот, я же говорила отец, что он ещё и жрец, не может простой воин, будь он хоть самым умным разумным лечить и заживлять раны молитвами, да ещё так быстро.

— Белый воин-жрец, я слышал легенды о таких, говорят их воспитывают в специальных храмах в самых дальних уголках Яви.

Я не стал развивать эту тему и перевел разговор на другое:

— А нет ли у вас в поместье специалиста, что мог бы мне волосы подровнять, а то самому кинжалом, особенно сзади, на затылке как то не удобно, да и оброс я сильно.

— Отчего же нет, вот Яринка тебя и обкорнает, она всех служек и слуг здесь стрижет. Не всегда правда удачно...

— Отец...

— Что, отец, забыла как Власа постригла, парень месяц шапку не снимал.

— Я тогда только училась...

В общем было решено, что сразу же после ужина меня и обкорнают, прямо здесь, что бы я не сбежал и не передумал. Пока Ярина ходила за инструментом, я снял с себя доспех, кольчугу и поддоспешник. Остался в одной холщовой рубашке, и с обреченным видом уселся посреди комнаты (ради такого случая даже столы сдвинули в сторону). Сам процесс подстрижки затянулся, видимо не желая ударить в грязь лицом Ярина старалась во всю. Наконец то мои седые космы стали падать на пол. Я сидел с каменным выражением лица и только вздрагивал, когда щелчок ножниц раздавался уж слишком рядом с ухом. Но слава всеблагому, обошлось. Уши остались целые, а вот насчет волос на голове я не был уверен. Уж очень большая кучка образовалась у моих ног. Зеркала мне не предложили, а могли бы.

— Если вы не возражаете, я хотел бы пойти ополоснуться, а заодно принять решение, благодарить ли вас леди Ярина за подстрижку, или надеть шапку и месяц её не снимать, разве только для того, что бы кого нибудь напугать.

Не слушая шипения рассерженной молодой леди я пошел в купальню, предварительно занеся доспехи в свою комнату. Постригли меня нормально, я остался доволен. После того, как я ополоснулся и переоделся, вернулся в комнату. Там уже горели несколько светильников и опять я почувствовал знакомый запах. Теперь я к нему принюхался. Ну точно, пахнет моей любимой полынью. Я осмотрелся по сторонам и увидел несколько пучков, что были развешены на ставнях. Наверное их здесь используют для отпугивания мух и комаров. По крайней мере у нас в деревне именно этим их и отпугивали.

Все таки как хорошо лечь в чистую постель и укрыться нормальным одеялом, а не пропитанной дымом накидкой, положить голову на чистую подушку, а не на волчью безрукавку, с этими мыслями я заснул.

Проснулся я от того, что меня обняли и стали ещё сонного целовать. В неровном свете единственного светильника я увидел леди Ярину.

— Ну наконец то проснулся, а то я уже час тут лежу рядом с ним, мерзну, а он спит.

— Ярина, ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь?

— Конечно, я просто хочу тебя отблагодарить за свое спасение, а так как у меня ничего ценного кроме своей девичьей чести нет, то я отдаю её тебе. И только попробуй отказаться, прирежу,— и с этими словами она достала из под подушки большой нож.

— Ой,— нож выпал из её рук.

— Что случилось?

— Твой волк схватил меня за руку.

— Какой волк?

— Который только что был здесь, а потом растаял.

Час от часу не легче и эта видит моего белого волка, а это значит, следуя логике северного брата, она тоже предназначена. Я попробовал слабо сопротивляться неизбежному:— У меня уже есть две жены, которые вот, вот должны мне родить сыновей. Одна спрятана так, что даже я не знаю где она, вторая находится под опекой северного стража....

— Ну вот, а я буду третьей, на востоке и если всеблагой даст мне сына, то восточный страж позаботиться обо мне.

С женщиной спорить сложно, с обнаженной и привлекательной девушкой спорить невозможно. Её тело призывно белело в темноте и я не стал сопротивляться зову, тем более, что девушка мне нравилась. Жаркие поцелую, несмелые прикосновения, дрожь тел и негромкий вскрик боли....

Ночь пронеслась как одно мгновение. С рассветом Ярина ушла от меня. Утром на раннем завтраке я сказал Ягды, что его дочь ночью провела со мной.

— Это её выбор, я её не принуждал, хотя честно говоря и очень хочу, что бы она родила мне внука, белого воина.

— Но ведь ей будет грозить опасность.

— Не больше чем остальным. О её безопасности я сам позабочусь...

После завтрака в сопровождении небольшой группы мы выехали. Ближайшие две деревни были чистыми. В третьей навью оказался сельский пастушок, который чуть было не зарезал одного из служек, когда тот сунулся к нему, что бы скрутить. Пришлось заживлять ему рану на руке. Уже после обеда мы добрались до четвертой деревни. Я ничего не чувствовал до тех пор, пока мы не подъехали к реке. Там плескалась ребятня. Я остановил коня и засмотрелся на них, вспоминая свое босоногое и беззаботное детство. В отличии от нашей деревни, дети здесь купались одетыми, может взрослеют раньше, а может здесь не принято купаться голышом. Не сразу я и почувствовал, что моя щека болит. Боль то появляется, то исчезает. Скрытая Навь, среди детей.

Я пригляделся. Из общей компании выделялась девчушка подросток, что была чуть повыше всех и с уже развитой грудью. Увидев, что я наблюдаю за ней, она ещё больше выпятила свою грудь и вызывающе уставилась на меня, и при этом как бы невзначай стала поднимать подол своего платья. Я был уверен, что под платьем ничего нет.

— Приведите мне её сюда, я указал на неё служкам. Ягды недоуменно посмотрел на меня,

— Она же ещё почти ребенок, тебе, что моей дочери не хватает? Хотя это не мое дело.

Я тяжело вздохнул:— Это Навь, скрытая Навь.

Девчушка безбоязненно подошла ко мне.

— Сними платье.

— А монету, за так раздеваться не буду и делать ничего не дам, а вот за монету,— пожалуйста.

Я кинул ей серебряную монету. Она обрадовалась, и ни чуть не стесняясь быстро скинула с себя платье. Подними руки в верх. Она подняла. Под левой рукой было чисто,

Ягды сердито сплюнул под ноги своего коня. А я выхватил свой меч и одним ударом отсек девчушке голову. Ноги у неё подломились, из шеи фонтаном брызнула кровь и она упала.

— Подними ей левую руку,— приказал я служке.

Он послушно поднял, там подмышкой светился знак Нави — солнце рассеченное на полам. Ничего не говоря, я тронул шпорами свою лошадь. Скоро меня догнал Ягды. Через некоторое время он произнес:— Вот, наверное, ты и по этому весь седой. Это ж какую силу воли надо иметь, что бы убить ребенка.

— Это не ребенок, это Навь. — Мой голос стал тусклым и серым. Я говорил через силу,— И она одна может вырезать всю деревню. Я уже встречался с такой пятилетней. Двадцать семь человек, включая родителей, братьев и сестер. Она вырезала их после того, как я её пожалел и не зарубил....

Дальше мы ехали молча. Оставшиеся деревни решили навестить завтра. Солнце клонилось к закату и мы торопились, что бы до сумерек вернуться в усадьбу. Там нас ждал сытный обед и ужин, а меня ещё приятная ночь с Яриной. Опять наверное не высплюсь. Интересно, а она сможет за те три ночи, что мы проведем вместе, понести от меня ребенка?

Утром Ярина даже не пошла в свою опочивальню, а осталась досыпать у меня. Меня в очередной раз поразила ненасытность девушки. Тоже самое происходило и с Лорой и Лораг, словно что то заставляло их быть такими,— безрассудными, горячими, нетерпеливыми, — словно завтра наступит конец света и надо брать от жизни всё и сейчас. И жить торопимся и чувствовать спешим...

Трясясь в седле я отвечал на вопросы Ягды о быте и нравах в северных деревнях и замках. Особыми знаниями я похвастаться не мог, по этому отвечал уклончиво и не всегда правдиво. Нам предстояло объехать оставшиеся четыре деревни, что были на другой стороне его владений и граничили с землями уже известного мне лорда Мезги. Планировали мы до обеда управиться, а после обеда я собирался совершить небольшое путешествие, в места не столь отдаленные, но уединенные, и где по словам Нави находилось главное гнездо и их руководитель. Но нашим планам не суждено было сбыться. Когда мы уже заканчивали объезд последнего села, с околицы донесся крик. Вскоре прибежал мальчишка и захлебываясь закричал, что лорда Мезги убили, а его замок захватили пришлые и сейчас грабят. Не сговариваясь мы стеганули коней и понеслись во весь опор в направление замка лорда. Нас было шесть служек и я с Ягды, итого 8 человек умеющих воевать.

Над 'замком' Мезги стояли черные клубы дыма. Замок был деревянным и сейчас догорал, а по дороге от замка клубилась плотным столбом пыль и было видно несколько повозок, что торопливо скрывались за ближайшим леском. Вот тебе и пришлые. Чуток огляделись, напали, разграбили и исчезли. Скоро пойдут искать другого 'хозяина', под чью руку попросятся. Не заворачивая к замку мы поскакали в погоню. Естественно, что мы их нагнали. 12 телег, три десятка только мужиков с топорами, а ещё бабы. Как оказалось, это только часть пришлых, те, кто задержались на грабеже, а вторая часть ушла уже вперед. Нави среди них не было, по этому кхора я придержал. Избиение разбойников продолжалось не долго. Даже то, что их было три десятка, не спасло их от полного уничтожения. Досталось и бабам, что встали рядом со своими мужиками. Мы потеряли одного коня, которому перерубили ногу. Дурак служка кинулся рубить разбойников, а их надо было стрелами, с расстояния. Теперь он и ещё два служки сопровождали обоз к погорельцу, а мы возобновили преследование. Жалко, что у служек стрел почти не осталось. Вскоре мы нагнали и второй обоз. Восемь телег, с десяток конных,— видимо и конюшню разграбили, а также с десяток пеших, что бежали около телег.

Чувствовалось, что у пришлых все было отработано до мелочей. Ни какого скота, больших тюков, что мешали бы движению.... Увидев, что их догоняют, повозки прибавили ходу, а конные наоборот отстали и выстроились в линию, перегораживая нам дорогу. Щас, как же, будем мы с вами связываться. Я приготовил лук, оттянул тетиву почти до уха и выстрелил под ноги почти в центр группе разбойников. Моя то лошадка к подобным фокусам давно уже привыкла и раскаты грома её не пугали, так же как и фонтан земли, что взметнулся в шагах пятидесяти от нас. А вот кони служек и Ягды к подобному были непривычны и им пришлось потратить толику времени, чтобы их успокоить. Я уже подскакал к тому, что осталось от конных разбойников. Лошадей было жалко, людей нет. Только один сидел на земле и зажав уши руками качался из стороны в сторону, да пара лошадей без седоков неслась в сторону от дороги. И все. Остальные лежали бесформенной кучей возле большой ямы. Я махнул мечом...

К этому времени обоз остановился и телеги стали выстраиваться в круг. Видимо разбойники думали, что мы попытаемся их атаковать с ходу, и перебить пять человек внутри круга, куда мы без сомнения должны будем попасть, им представлялось легким делом. Не угадали. Хватило двух стрел, что бы пара, тройка телег перевернулась, а потом началось избиение. Ягды не щадил ни кого, кто попадался ему под руку. Даже детей. Не отставали от него и его служки. Скоро все было кончено. Ни одного взрослого в живых не осталось,— ни мужиков, ни баб. Только два карапуза вошкались под телегами. Вот и конец разбойничьей ватаге. Служки спешились, добили раненых и стали перегружать вывалившееся добро в целые телеги. Получилось четыре полных возка и один не полный, на который погрузили оставшиеся вещи и двух малышей. Освободившихся коней привязали к телегам и неторопливо двинулись в обратный путь.