— Пока ни как, разбирательство ещё не закончено, и до его окончания ни мне, ни Цебру нельзя появляться в замке. Ты уж постарайся там со свадьбой повременить, потяни время.

— Ага, с Азорой повременишь, как же жди. А все-таки, почему ты решил, что у нас обязательно будет дочь?

— Гарольд, время все расставит на свои места, и какая разница кто у вас будет первым, дочь, или сын. Зная твою настырность, ты все равно на этом не остановишься....

Я повернул перстень вокруг своей оси и в тот же миг оказался в теперь уже своем замке. Возник я рядом с Азорой. Она мило о чем-то беседовала с молодой девушкой. Увидев меня, обе присели в полупоклоне.

— Ваше величество, объясните этой молодой особе, что если сэр Фион прочитал ей несколько своих стихов и при этом восхищался её красотой, — это не значит, что он объяснился ей в любви и готов на ней жениться.

— А это мы сейчас узнаем у самого сэра Фиона. (А то ишь ты павлин, хвост свой здесь распустил.) Сэр Фион,— громко крикнул я,— подойдите ко мне.

Пока он приближался, я спросил у Азоры, но так тихо, что бы слышать могла только она,— У нас что, здесь мужчин не хватает?

— А ты как думаешь, если рождаются одни девочки, то откуда молодым парням взяться?

— Слушай, а у меня есть десяток моих друзей, и все холостые, может быть их сюда перетащить, конечно, не силой, а по желанию? Может быть, кто и найдёт свою пару?

— И что, все такие же безбашенные, как и ты? Хотя, что я спрашиваю,— если они твои друзья, то наверняка такие же. Конечно, надо постараться их сюда переманить. Тем более, что многие девушки имеют хорошие поместья и титулы, а передать их некому.

— Азора, солнышко, а можно ещё одну просьбу?

— Мне понравилось, как ты меня назвал, ведь меня и назвали в честь утренней зари. Говори, что за просьба.

-Понимаешь, среди моих друзей, есть один из простолюдинов, нет, — он уже рыцарь, за то, что спас в свое время мне жизнь, но у него нет ни титула, ни поместья, а влюблен он тоже в простую девушку. Мы сможем найти ему немного земли в нашем королевстве? Холостяки то пусть сами свою жизнь устраивают, а вот ему будет тяжело.

— Конечно, найдём. Вот уж не думала, что у тебя есть и такие друзья, из простых.

Я лицемерно вздохнул,— Ты ещё не знаешь всех моих друзей...

— Судя по сэрам Регану и Фиону, я представляю, какие остальные...

Сэр Фион подошел к нам с легким румянцем на щеках и в тех же оплавленных доспехах. Видимо в глазах местных девушек это было нечто, иначе они бы не сопровождали его стайкой и не застыли бы в ожидании чуть-чуть в сторонке.

— Ваши королевские величества, — он непринужденно поклонился нам обоим. И когда только успел научиться?

— Сэр Фион, графиня Марго, вон она стоит в сторонке в серебристом платье, уверяет, что вы, прочитав ей несколько своих стихов и в восхищении от ей красоты, готовы предложить ей свою руку и сердце. Это правда? Или она что-то не так поняла в ваших стихотворных выражениях?

— Конечно готов, ваше королевское величество. Она единственная среди всех присутствующих дам, кто восхитилась не моей мужественной внешностью и моими достоинствами, а моими стихами, а это знаете ли, дорогого стоит. Так что я готов связать с ней свою жизнь....А она действительно графиня? А поместье у неё большое?

— Большое, большое,— прошептал я, — даже больше, чем вы можете себе представить. ( Вот ты и попался, милок, в расставленные тебе силки).

— Графиня Марго, подойдите к нам,— голос Азоры привлек всеобщее внимание.

Как только, смущаясь и краснея, молодая девушка подошла к нам, королева громко сказала:— Вы не ошиблись леди, действительно сэр Фион восхищен вашей красотой и прочитанные им стихи, не что иное, как признание вам в любви с первого взгляда, и он действительно предложил вам свою руку и сердце. Это у них так называется предложение создать совместную семью.

Вокруг раздались возгласы:— Ах, как это романтично, как прелестно... — Говорят, король вскоре из своих земель призовет под свои знамена несколько десятков молодых рыцарей...

Мы с Азорой неторопливо направились в сторону трона. Там уже на подушечках стояли и светились две короны.

— Ты навел порядок в дворце?

— Да, любовь моя, а как твое расследование?

— Пока о результатах говорить рано, но определенные результаты уже есть.

— Я не хочу тебе навязывать свое мнение, но Троян просил меня по возможности потянуть время со свадьбой, желательно до окончания разбирательства.

— А у нас что, будет свадьба?

— Конечно, радость моя, но только после того, как свадьбу сыграет мой старший брат. Так уж у нас принято.

— А когда у него свадьба?

— Я вообще-то просил не затягивать, но в любом случае им надо придти в себя после заточения в подземелье, поправить здоровье, навести порядок в своем королевстве. Кстати, они обряд создания семьи тоже уже провели.

— Уверена, что твой старший брат не действовал нахрапом, и не воспользовался беспомощным положением своей невесты, как ты и дал ей возможность все как следует обдумать, прежде чем были произнесены им слова: " Объявляю нас мужем и женой, по воле Всеблагого, брак заключен!"

— Ну не знаю, не знаю, в камере, сидя на цепи, и не имея возможности никуда сбежать и даже отодвинуться, наверное, это и есть возможность все хорошенько обдумать и не действовать нахрапом. Тем более, что их скоро должны были казнить.— К сожалению, мой юмор и сарказм не достиг цели, и Азора даже не обратила внимания на мой тон.

— А что с твоим отцом?

— Не знаю, это проблема Эдварда, ему и решать. В конце концов, он старший брат и именно его готовили к правлению, а у меня, слава всеблагому, есть умница жена... Слушай, а нам не пора сбежать в спальню? Предварительно только надо бы подкрепиться, а то я с утра, или обеда ничего не ел. Не помню просто.

Как только я произнес эти слова, раздался гонг и хорошо поставленный, уже знакомый мне голос произнес:— Прошу всех проследовать в зал для пира в честь свадьбы короля Гарольда и королевы Азоры. И мы рука об руку направились в обеденный зал.

— Извини, дорогой, по нашим законам, заниматься "этим" официально можно только после свадьбы. Нет, конечно, если ты хочешь спать в другой комнате, то ради бога, мы можем свадьбу отложить...

— Нет, что ты дорогая, я не готов пойти на такие жертвы. Просто тогда ещё одну свадьбу мы сыграем вместе со свадьбой Эдварда и Меринды. Я думаю, ты будешь не против, а то ведь меня могут обвинить в жадности и скупердяйстве,— дескать, свою свадьбу я зажилил.

— Ну зачем же вместе объединять две свадьбы, мы можем официально свою свадьбу сыграть и второй раз, для твоих родственников, у нас это принято.

— Какая же ты у меня умница.

— Я это знаю.

— Азора, а это правда, что последнее слово в разговоре с женщиной может произнести только эхо? И что ни в коем случае нельзя перебивать молчащую женщину? И что добиться того, что бы женщина хоть ненадолго замолчала, достаточно спросить у неё, какое платье она оденет завтра?

— Ты где это нахватался таких глупостей?

— Да так, наблюдения за природой....

В зале нас встретили торжественным гулом. Действительно преобладали молоденькие девушки, а вот мужчин было очень мало.

20.

Мда, наш свадебный пир разительно отличался от тех пиров в нижнем мире, на которых мне приходилось присутствовать. Я связывал это в первую очередь с тем, что за столами преобладали представители прекрасного пола, а мужчин можно было пересчитать по пальцам. От предложенного мне вина я сразу же отказался, заявив, что не пью его из принципиальных соображений, чем тут же заслужил одобрительный взгляд Азоры. Она вино тоже не употребляла. А вот разнообразие блюд на столе меня поразило. Или я был сильно голоден, или были голодными мои глаза. Мне хотелось попробовать все, и сразу, и побольше.

Я старался соблюдать правила хорошего тона, но на вилки большие куски почему-то не цеплялись, а мелкие я быстро проглатывал.

— Азора, я так не наемся. Блюда меняют слишком быстро, а порции кладут слишком маленькие.

— Потерпи немного, сейчас подадут дичь, а её можно есть руками и с помощью ножа. И действительно через некоторое время на больших подносах слуги стали разносить небольших кабанчиков, уток и гусей, и даже каких то миниатюрных оленей.

Вот тут-то я оторвался пополной. Наевшись, я стал более внимательно смотреть по сторонам, и обратил на одну, странную, на мой взгляд, особенность. За столом не было пожилых. В моем понятии,— пожилые это те, кому за тридцать — тридцать пять.

— Азора, а что у вас не принято взрослеть, стареть? Куда не посмотрю, везде молодые.

— Видишь ли, дорогой, достигнув определённого возраста люди верхнего мира, перестают стареть, но это не значит, что они не взрослеют. Просто их внешность со временем не меняется. Например, вон та девица, в нежно голубом платье, что сидит рядом с молодым человеком, счастлива с ним в браке уже больше семисот лет. Их дочери сейчас стоят глазки и вовсю кокетничают с сэром Реганом. Хотя, честно говоря, у нас считается верхом неприличия спрашивать о возрасте.

— А сколько тогда у вас живут?

— Как живут, — не поняла вопрос Азора.

— Ну продолжительность жизни какая?

— А, ты вот о чем. Точно не знаю, но несколько тысячелетий однозначно.

— И что, никто не умирает, не болеет? Извини, вопрос задан не подумавши.

— Ничего, все в порядке, я уже смирилась со смертью матери. А от болезней у нас действительно не умирают, да и у вас в чертоге, куда уходят все короли, люди живут значительно дольше, чем на земле....

— Ты наелся?

— Да.

— Тогда мы можем потихоньку сбежать в спальню, а наша "молодежь" будет веселиться и пировать без перерыва несколько дней. Мои, вернее наши подданные устали изображать из себя неподвижные статуи, и теперь будут танцевать до упада. Обожди, как только мы уйдем, здесь такое начнется.... При нас приличия не позволяют.

— Ну а мы потом можем встать и придти сюда на танцы?

— Нет, не надо портить людям праздник, да и у тебя сегодня был не очень простой день, так что сегодня мы отдыхаем, да и поговорить нам надо в спокойной обстановке, без помех.

Сидящие рядом придворные сделали вид, что не заметили, как мы поднялись и, стараясь не привлекать к себе внимания, направились в сторону дверей, что вели в королевскую опочивальню. Хотя я чувствовал, что в спину нам смотрят сотни глаз, и сотни улыбок провожают нас.

— Гарольд, а мне что совсем раздеваться?

— Конечно. Я же должен посмотреть, а то вдруг ты какая кривобокая?

— Тогда я погашу светильники, я стесняюсь.

— А как же я тогда что увижу?

— А это твои проблемы...

— А давай мы будем считать, что это у нас в первый раз, а тот не считается.

— Как это не считается? Я вновь девицей стать не смогу.

— А и не надо, понимаешь, мне очень хочется не просто увидеть твое обнаженное тело, но и как следует его рассмотреть, а то, подглядывая за молоденькими фрейлинами, когда они купались, я так толком ничего и не разглядел.

— Ах ты развратник.... Прекрати щекотать меня... Нет, грудь целуй ещё, мне нравится...

— Не знаю, и что вы, мужчины, находите в "этом" хорошего?

— Азора, а может быть я что-то делаю неправильно? Ты бы спросила у этой, своей семисотлетней девицы.

— Спрошу, только ей не семьсот, это она столько в браке со своим мужем живет...

— Слушай, может быть хватит, что ж ты такой ненасытный.... Не целуй меня в шею, мне щекотно.... Гарольд, ты можешь быть серьезным?... Нам надо с тобой поговорить... Если ты будешь продолжать ко мне приставать, я одену платье и буду спать в нем.... Да когда ж ты успокоишься?.... Ну наконец-то, теперь мы можем поговорить? Да не спи ты....

Утром я чувствовал себя бодрым и жизнерадостным, а у Азоры были синяки под глазами. На мой вопрос о самочувствии, она пожаловалась, что я её заездил....

Завтракали мы в гордом одиночестве, а из парадного зала доносилась приглушенная музыка и дробный топот ног.

— Ну, теперь то мы можем поговорить спокойно? Нет, сиди там и не приближайся ко мне, а то опять начнешь приставать. Гарольд я серьезно. Я же должна до конца во всем разобраться, это для меня дело чести, да и клятва на мече требует её выполнения.

— Хорошо, задавай свои вопросы, только договоримся сразу, как только я на все отвечу, мы пойдем в спальню....

— Что тебе известно о смерти моей матери?

— Умерла она довольно неожиданно и драконы в её смерти обвинили друг друга. Цебр сказал, что она была отравлена медленно действующим ядом, что возникает, если делать вино из некоторых ягод с косточками. Ещё он сказал, что Троян не мог простить Клариссе, что она предпочла Цебра ему, и из-за этого он может потерять власть над своим миром. Ещё он сказал, что Троян сам собирался жениться на Клариссе и вместе с ней безраздельно править. Разве такое возможно?

— Да, возможно. Моя мать была рождена из дыхания дракона, а не от его плоти и крови, так что родство по духу не препятствует их браку.

— Понятно. А Троян обвинил Цебра в смерти твоей матери, потому, что тот якобы хотел жениться на Фее, а Кларисса была препятствием для этого. Причем сам Цебр признался, что Фея его дочь и вероятнее всего то же рождена его дыханием.

— Я знаю Фею. Её мужем стал твой брат Зигфрид.

— Да. И Цебр сказал, что с заключением этого брака, доступ остальных драконов в их мир закрыт.

— Доступ без разрешения обеих супругов закрыт, а это немаловажная оговорка. Так что для Цебра их мир открыт, хотя и потерян.

— Что тебе ещё известно о смерти моей матери?

— Ещё Цебр сказал, что Троян заинтересован и в твоей смерти, как старшей в роду и опасается твоей клятвы на мече. А Троян намекнул, что Цебр лишившись своего мира, где стали править Фея и мой брат, приложит все усилия, что бы занять его место. И ещё, меня вот что смущало,— оба дракона настаивали на том, что бы я проник к тебе и поцеловал тебя, и оба говорили, что обязательным условием снятие заклятия является лишение тебя девственности. Только Троян говорил, что жениться на тебе мне не обязательно, а Цебр говорил, что я должен на тебе жениться.

— Почему же ты выбрал предложение Цебра?

— А я его не выбирал.

— Не поняла, ведь ты женился на мне?

— Да, женился, но если ты помнишь, то я сначала женился на тебе, и только потом ... все остальное. А твои родственники предлагали сначала все остальное, и только потом либо жениться, либо не жениться.

— А вот это очень важно, Гарольд, спасибо, ты здорово помог мне.

— Эти сведения так действительно важны тебе?

— Ты даже не представляешь как.

— Хотя, честно говоря, мне не понятна мотивация твоего странного поступка?

— Какого?

— Ну, что ты сначала провел обряд создания семьи, и лишь потом отнес меня в спальню. Кстати, ты был очень груб, и мне было больно.

— Ну извини, в подобных делах у меня нет никакого опыта. А поступил я так согласно традиции нашей семьи. Ведь даже сам факт моего первого поцелуя был уже признанием тебя в качестве моей жены, не говоря уже обо всем остальном. Согласно своду наших правил, которые мы зубрили с самого детства, я, или мои братья, имеют право поцеловать только свою невесту, а все остальное только после свадьбы и только с женой. Что впрочем, не мешало мне подглядывать за купающимися фрейлинами моей матери, ну да я в этом тебе уже признался....