Прибалтика. В восточной части Балтийского моря появилось аж четыре новых страны — Эстония, Латвия, Литва и Финляндия. Очень разные страны и очень по разному появились.
Эстония — последний оплот красных сил в Прибалтике, гордость красного Балтийского флота, гавань надежды для германских революционных матросов. В портах Ревеля-Таллина укрылись последние крейсера немецкого флота, сумевшие с небольшим количеством быстроходных транспортов прорвать английскую блокаду. Эстония — единственный в мире союзник Советской Федерации.
Латвия. Краснолатышские стрелки вместе с эстонскими морскими бригадами освобождали её от германской оккупации. Но по условиям заключённого мира, в Латвии было создано коалиционное правительство "умеренных". Впрочем, оно пользовалось массовой поддержкой — не слишком зажимало рабочие и батрацкие комитеты, не давило на городские классы, а основной профит извлекало из спекуляции на реквизированных землях остзейского баронства. Все земельные угодья, принадлежащие крупным помещикам германского происхождения были после провозглашения независимости страны конфискованы, часть поступила в фонд крестьянского распределения — и уменьшила поддержку радикальных элементов в крестьянских комитетах. Остальное пошло с молотка, позволив правительству проводить относительно мягкую налоговую политику.
Литва. Её территорию сначала хотело присовокупить к остальным своим приобретениям "коалиционное" польское правительство, но Северная Америка, опасавшаяся чрезмерного усиления этой союзницы Франции, настояла на "выполнении воли народа Литвы на провозглашение своей государственности". Провозгласить-то провозгласили, только вот от независимости и территории осталось только грустное напоминание — немалую часть страны вместе со столицей оставили себе поляки, выхода к морю — в виде бывшего русского, а теперь немецкого Мемеля — почитай и нет, делить что-то чужое — так нет ничего, всё уже украли. Литовская политика отличалась в послевоенные годы редким по неприятности сочетанием посконной грубости и лизоблюдской угодливости — более приличные люди во власть в Литве не стремились, предпочитая эмигрировать.
Финляндская республика или Суоми — своеобразный реликт прежней Российской империи, с её делением на коронные — пользующиеся особым статусом — и коренные земли, бывшие под общей администацией. Всего около ста лет прошло с момента захвата этих шведских владений. Империя, откусывая по куску у своих более слабых соседей, предоставляла вновь присоединённым землям значительные привилегии. Царское правительство рассчитывало таким образом обеспечить лояльность населения новой части Российской империи.
Великое княжество Финляндское во времена, когда оно входило в состав империи Романовых, имело свой сенат, свой суд и законы, свои деньги, даже собственную армию. В части российской армии уроженцев "страны озёр" не призывали, своими были и налоги, почти целиком поступавшие в распоряжение финского Сената. Как и грузинские националисты, сенатские кавалеры, когда в России всерьёз заговорили о переходе всей власти Советам, поняли, что сладкая жизнь может внезапно кончиться, и надумали отделяться. Сделать это было не в пример сложнее, нежели грузинам — в портах Финляндии стояли красные боевые корабли, на суше — красные морские батальоны, а в городах было достаточно красных рабочих Советов. "Заграница нам поможет" — решили сенаторы и обратились к государству, с которым Россия вела военные действия.
Германское командование посылать свои части в материковую Финляндию, после того, как лейб-гвардию кайзеровского величества закопали в землю на Аландских островах, не слишком торопилось. Но зато нашло много добровольцев из русских военнопленных и перешедших на германскую сторону корниловцев. Командовавший этой сборной солянкой генерал-от-кавалерии Карл-Густав Маннергейм был не вполне финном, но достойно защищал самобытность финского народа. Самым самобытным было умение вовремя переметнуться в нужную сторону, что бывший русский генерал и сделал в январе 1919-го. Перепрыгнул в стан Антанты и совместно с английскими интервентами пытался взять столицу революции — Петроград. С походом на Питер вышел конфуз, и "чёрный барон", бросив недавних покровителей, поспешно замирился с Советами. За независимой Финляндией остались Аландский архипелаг и территория на восток вплоть до Сейменского канала. На севере граница проходила по цепочке озёр от Поросо-озера до Оулуярви. Финским националистам пришлось отложить планы создания "Великой Финляндии от Белого моря до Баренцова, от Ботнического залива до Чудского озера" и разделить власть с социал-демократами, утвердив 9-часовой рабочий день, право на профсоюзы и прочее. Финское правительство предпочитало демонстрировать умеренность, отрадно радующую сердца многих перебравшихся в этот сохранившийся чудом островок старого имперского мира российских изгнанников.
Сильные изменения произошли в Передней Азии. Они затронули и старые русские границы.
Исчезла с лица земли Османская империя. Трещавшее по швам турецкое одеяло растащили в разные стороны страны Антанты и их приспешники. Полную независимость (на словах) обрёл Египет. В междуречье Тигра и Евфрата появилось Иракское королевство. Земли Леванта — от подножия Ливанских гор до набатейских скал — передали под "патронаж" заботливой Франции. Та их ещё раз поделила — на христианское Приморье, откуда выдавили всех не-христиан, заселив опустевшие деревни беженцами-армянами — и Сирию, из которой вынужденно бежало практически всё немусульманское население, спасаясь от инспирированных британскими агентами погромов "неверных". Эта британская активность на ниве восхваления аллаха была одной из основных причин, по которой богатые армянины ни при каких обстоятельствах не переселялись во владения британской короны.
Англия не забыла себя, похлопотав о Палестине. Здесь уже французы сумели "помочь" своим дражайшим "союзникам", передавая деньги и оружие эмиссарам сионистов. Даже британская разведка оказалась не в силах раздавить или поставить под контроль шустрых еврейских террористов, изрядно портивших имидж миротворцев колониальным английским властям. Аравийский полуостров разделился на несколько полукочевых владений. Их контролировали английские резиденты.
Также под контролем англичан теперь была и большая часть Персии. Английским "добровольцам" и армии шаха не удалось взять советский Тебриз, красные дивизии азербайджанцев выбросили интервентов из Южного Азербайджана и дошли до Решта и Хамадана. Отряды федаинов проникали далеко на юг, вплоть до Исфахана. Только после признания независимости Советского Азербайджана шахское правительство сумело заглушить разгорающийся пожар гражданской войны. Вместе с советскими силами на север ушли сотни тысяч беженцев. Граница с Советской Федерацией обозначалась Красной рекой.
Неудачей закончилась и попытка вторжения английского ставленника хана Нахичеванского в прикаспийские земли. Басмачей выбили из Туркмении прочь, за Копет-Даг. Но кровавый хаос южнее и севернее горной цепи длился ещё по крайней мере десятилетие — воинственные йомуды и другие туркменские племена Иранского Хорасана, разоряемые шахскими налогами и английской торговлей, продолжали бунтовать, заниматься контрабандой и работорговлей, нападая на всех, до кого могли дотянуться — и британская агентура с удовольствием предоставляла кочевым вожакам оружие для джигитов и золото им самим. Неурядицы на востоке Ирана увеличивали влияние британского капитала на правительство Ирана и ослабляли советскую агитацию в стране. Но действие неизбежно рождает противодействие, и разжигавшие войну рано или поздно оплатят счёт кровавыми слезами.
В 1936 году советские волонтёры пришли на помощь восставшим джемшидам, и хорошие денёчки для английской агентуры закончились. Отряды джемшидов, ведомые неистовой пророчицей Джаггарет, истребляющим зло огнём прокатились от Нишапура до Шахруда, втягивая на своём пути многотысячные волны опалённых ненавистью обездоленных кочевников и дехкан. Непоколебимая стойкость сражавшихся в рядах восставших советских волонтёров спаяла отряды "очищающих" невиданной дисциплиной самопожертвования, бои за Горган, к которому шахское правительство стянуло почти всю иранскую армию, были чудовищно кровопролитны. "Очищающие" не имели никакого представления о современных средствах войны, в полный рост бросаясь на окопы шахских солдат. Йомудские всадники, теряя сотни и тысячи, прорывались к стрелявшим картечью батареям. Шахские дивизии, рассеяные неостановимым натиском воставших, сдавали одну позицию за другой.
Только после тяжёлого ранения в кровавой круговерти боёв "иранской Жанны д'Арк" — принцессы Джаггарет — напор хорасанцев ослабел. Иранский парламент с готовностью подписал договор, предоставивший Мешхеду значительную автономию. На главной площади столицы Хорасана святыней йомудов и всех хорасанцев встал обелиск Девы Огня. Вплоть до Второй мировой в остальном Иране британское могущество казалось неодолимым.
Правительство Мустафы Кемаля удержало за собой Восточную Анатолию. Турецкая республика дала права автономии курдам — в обмен на поддержку против английских и французских войск. В союзе с курдами турецкая армия разбила армянских националистов. От независимой Армении остался маленький огрызок, зажатый между озером Севан и Араксом. Развязавшее войну дашнакское руководство бежало после череды разгромов в Париж, более миллиона беженцев-армян укрылись во французском Леванте или в советском Азербайджане. Созданное военными командирами временное армянское правительство обратилось к Советам с мольбой о посредничестве. Кемаль-паша не стал настаивать на полной капитуляции, но выбор предложил один — или Армения входит в состав Турции на правах автономии, как Курдистан, или все армяне должны покинуть земли Турции. Советское правительство предложение армянских посланников о присоединении к Федерации отвергло.
"Присоединение Армении к Федерации в настоящий момент означает начало войны с Турцией за интересы армянского народа. Но Советская Федерация не видит особой разницы между национализмом одной или другой из сторон конфликта. Когда побеждали армянские националисты — они убивали и изгоняли турецкое население. Сейчас победили турецкие националисты — и проделывают то же самое. Мы, федераты Советов, всеми возможными силами противодействуем убийствам мирных жителей, но если мы вмешаемся в эту войну, где гарантия того, что, победив, армянские силы не начнут по новой избиение турецкого народа? Пока хотя бы одна из сторон не подтвердит на деле желание жить в мире с соседним народом, нам не удастся выбрать, на чью сторону предпочтительно встать.
Далее, именно турецкое руководство сейчас проявляет хотя бы малую долю человеколюбия. Турки обещают не трогать армянские деревни, если армянское правительство готово признать своё поражение. Мало того, наши посланники и наблюдатели подтверждают, что это обещание — далеко, конечно, не первое в череде обещаний турецких властей — на этот раз поддерживается жестокими дисциплинарными мерами к тем турецким солдатам, которые пытаются продолжать насилие по отношению к армянскому населению. Для народов Анатолии появилась надежда остановить кровавое безумие.
Но зато армянское правительство, напротив, готово продолжать войну, готово пожертвовать землёй своего народа и жизнями своего народа, лишь бы не признать окончательного своего поражения. Это — выбор армянского правительства и мы не можем настаивать на изменении его. Но помогать выбравшему продолжение войны правительство не будем. Со своей стороны, советское правительство даёт обещание сделать всё, чтобы уменьшить число жертв среди мирного населения."
Советское правительство сдержало обещание. На трёхсторонних переговорах были определены послевоенные границы независимой Армении и составлен примерный план депортации армянского населения из Западной Анатолии. Война и массовое бегство существенно уже сократили его, но советские представители добились весьма умереннего графика переселения, позволяющего покидающим родину армянам собраться не второпях, с обязательным получением заранее виз на жительство в выбранной стране, с возможностью перевезти с собой всё необходимое. План был рассчитан на десять лет с момента подписания договора в мае 1920 года, но фактически последние армяне покинули Турцию только в 1933 году.
Основная диаспора осела в Леванте и, через французский Левант, перебиралась во Францию. В другие страны Европы и Америку уезжали редко. В независимую Армению переселилось менее пятой части всех беженцев. На карте мира появилась самостоятельное армянское государство, но увы — оно не привлекало к себе внимания даже армян.
На Дальнем Востоке продолжалась агония великой страны. Её рвали на части внутренние негодяи и внешние хищники. Вели между собой военные действия генералы, перебегая из стана кантонского правительства в стан правительства пекинского, а то и вообще — обьявляли свой уезд особым независимым государством. Отпадали национальные окраины Китая.
Давно отделился Северо-Запад, теперь армия Маньжчоу-Го стала вторгаться на китайскую землю, отторгать всё новые районы. При активной поддержке японцев маньчжуры заняли Внутреннюю Монголию и Чохар. Целых два года мужественно обороняли свою землю монгольские воины под водительством своего народного вождя Сухе, но отстоять Внешнюю Монголию от маньчжур не удалось. Только под Ургой остановили натиск маньчжуро-японских полчищ отряды царандоя и красноармейцы конно-ударного корпуса Будённого, пришедшие на помощь народным силам. Не преодолев сопротивления буденновских войск, маньчжуры заключили перемирие. По Онону, через верховья Селенги и краю озёр протянулась новая граница Республики — по просьбе монгольских кочевьев, их представители вошли в состав Совета Федерации.
С 1913 года независимым стал считать себя Тибет. Феодальная ламская верхушка больше всего боялась проникновения в страну новых веяний и изо всех сил закупоривала страну, мешая даже привычным караванным перевозкам. Усердие ламских чиновников бывало, даже создавало неудобства для английской агентуры. В остальном полновластно распоряжаясь за спиной лам, британские агенты так и не смогли до 1926 года добиться разрешения на стоительство автомобильной трассы из Непала в Лхассу.
Также отпала на юге обширная горная провинция Юннань. Один из местных князей провозгласил себя новым императором "царства Ю", но повиноваться ему никто не стал. Горные князьки продолжали грызться между собой, занимающая долины китайская администация провинции никуда не делась и регулярно собрав очередной вооружённый сброд "на усмирение бунтовщиков", посылала карательные отряды в горы, грабить.
Дольше всех оставалась верна империи Синьцзян-Уйгурия. Отдалённая от центральных областей, отделённая горными цепями Кунь-Луня и пустынями, провинция была почти ничем не связана с Китаем, но многовековая история завоевания удерживала народы межгорной страны в привычном рабстве сильнее, чем военная сила. Военной силы как раз у местной китайской администрации не было, потому они держались за призрак имперской мощи, пугая местные народы повторением прежних кровавых расправ китайских войск над бунтовщиками. Также многократно испытанным приёмом китайских правителей было стравливание разных племён между собой, и чиновники старательно разжигали все раздоры между киргизами и калмыками, пестовали ненависть среднеазиатских народов к выходцам из Китая — дунганам. На этой розни и выезжали — до поры до времени. Пламя народного бунта копилось и ждало только искры. Подчас поводом для возмущения может стать любая чепуха, на которую вчера никто бы не обратил внимания. Но когда народное терпенье на исходе, его может прорвать любая мелочь.
