Сообщение о начале красной атаки на Феодосию вызвало у британского командующего ощущение липкого бреда: русский флот вновь появился из ниоткуда и нанёс удар в самое болезненное место. Однако Уэмисс сумел сохранить выдержку и проявил железную волю и огромные организаторские способности для столь быстрого контрудара. Хотя наиболее быстроходные корабли из соединения Уэмисса действительно могли подойти в район Феодосии через три-три с половиной часа, появление всей эскадры через такой короткий срок было результатом проведения выдающихся по размаху и скоординированности подготовительных мероприятий. Для штаба британской эскадры было очевидно, что атака красным флотом Феодосии — ловушка, целью которой являются корабли королевского флота. Основными элементами этой западни должны были стать, по мнению Уэмисса, минные заграждения, исскуство устанавливать которое в самое короткое время и в самых неожиданных и неудобных местах русские уже не раз демонстрировали, и массированные воздушные налёты тяжёлых аэропланов, для которых равнинное побережье Юго-Западного Крыма предоставляет куда более удобный район действий, нежели горные отроги Южного Крыма.
За пару часов безумного напражения в порту Новороссийска три из имевшихся войсковых транспортов были переоборудованы в корабли-матки для гидросамолётов. Были подготовлены резервные боновые заграждения для защиты от возможной (весьма возможной! по мнению штаба британской эскадры) подводной угрозы, собраны имеющиеся и изготовлены на скорую руку новые минные тралы, сконцентрирована и погружена вся пригодная к полётам с воды авиатехника, включая ранее переоборудованные по инициативе офицеров штаба в гидросамолёты шесть истребителей "Сопвич-беби". Переоборудование тральных кораблей производилось в порту и отчасти, во время перехода. С трёх часов дня основные силы британского флота в Северном Причерноморье начали штурм позиции красного Черноморского флота в Феодосийской бухте.
К ночи оба броненосца красных сели на дно — малые глубины феодосийского рейда не дали им полностью погрузиться в воду. На замершем практически на ровном киле "Вольном гражданине" за ночь усилиями оставшейся на борту команды сумели восстановить возвышенную носовую башню, дальномерный пост и организовать механическую подачу из временных снарядных погребов. Погиб также один из советских крейсеров и эсминец. Четыре эсминца и лёгкий крейсер прорвались в Керчь. Эсминец "Бдящий" загнали в Двуякорную бухту, под защиту орудий Узун-Сырта и минных банок. Красная авиация проявила себя слабо — из-за задержки в появлении кораблей Уэмисса, тяжёлые бомбардировщики, действительно готовившиеся оперировать против британского флота, израсходовали топливо в повторных налётах на упорно сопротивляющиеся позиции добровольцев. Организовав экстренный подвоз горючего, штаб авиации Керченского фронта к семи вечера провёл одну массовую воздушную атаку на британские корабли, но к тому моменту исход артиллерийского сражения был уже ясен, настоящего массирования удара достичь не удалось — в нём участвовало не более двадцати пяти экипажей четырёхмоторников, прикрытых полутора десятками разведчиков и истребителей фронта. Гидроавиация Антанты, всё это время ожидавшая красного налёта, поднялась разом и действовала решительно и азартно. Шесть тяжёлых самолётов и около десятка одномоторных было потеряно. "Муромцы", даже под яростными атаками и обстрелом, не свернули с боевого курса и сбросили свои бомбы, но вынужденные уклоняться и менять высотные эшелоны — неточно. Противнику практически не было нанесено никакого ущерба. Огнём бортовых стрелков и ударами истребителей удалось сбить или повредить десяток английских самолётов. Но эта неудавшаяся атака была скоординирована по времени с ударом-прорывом лёгких сил Черноморского флота и позволила большей их части вырваться из огненного мешка.
Несмотря на несомненный успех, положение сил Антанты и белых добровольцев осталось трудным — до ночи английские транспорты не успели начать переброску подкреплений на плацдарм, поэтому штурм Феодосии пришлось отложить на утро. Кроме того, необходимо было вновь организовывать охрану транспортных конвоев и усилить патрулирование Керченского пролива — ушедшие в Керчь эсминцы определённо не собирались отстаиваться на рейде. Артогонь кораблей черноморцев не потопил ни одного британского судна. Единственная потеря за день — эсминец — результат минного подрыва. Английский адмирал полностью использовал превосходство в численности и маневре — циркулирующие корабли эскадры поочерёдно вели огонь по броненосцам Советов, ответный огонь не успевал нанести существенный вред, а советские корабли находились под непрерывным огневым воздействием. Только нежеланием Уэмисса нести потери можно обьяснить столь долгое время, понадобившееся на потопление старых броненосцев — эскадра вела огонь с наибольшего удаления, корректировка огня осуществлялась благодаря постоянно летающим гидросамолётам. Кроме того, черноморцы продемонстрировали завидную точность, добиваясь накрытия зачастую с третьего-четвёртого залпа. Вплоть до подавления главного калибра красных кораблей дредноуты Уэмисса не подходили к побережью ближе чем на десять миль.
Осторожность британцев не позволила начать подвоз подкреплений и материалов на плацдарм до начала тёмного времени. Ночью стали переправлять самые неотложные грузы и вывозить раненых, используя гребные шлюпки и корабельные катера к временным причалам. Красное командование предприняло попытки затруднить снабжение врага. С закрытых позиций принялись обстреливать районы причалов советские батареи. Их огонь, первоначально только беспокоящий, со временем усилился и стал губительным. Особую роль в нанесении ущерба белым частям и практическом срыве ночных перевозок сыграли ночные вылеты красной авиации.
Ведение огня с закрытых позиций без ориентиров было бестолковым: вражеские пристани надо было обозначить, хотя бы подсветить. Но от зажигательных снарядов на песке толку мало — а что ещё может гореть? Один из разведчиков-авиаторов, Родион Веретенников, решился слетать на разведку — площадку для посадки осветили сильными электрическими фонарями, за насыпью железной дороги, скрывающей от наблюдения с моря. На место стрелка-наблюдателя в своём "Вуазене-Анатра" Родион приспособил кассету зажигательных бомб, зашёл со стороны моря. Причалы сигнальщики белых обозначали направленным светом для своих транспортов. На эти сигналы Веретенников вывел машину и сбросил бомбы. Пристань не загорелась, занявшийся штабель зарядных ящиков потушили землёй, но красные артиллеристы успели взять ориентиры, и разгрузку баркаса пришлось прекратить, поспешно уходя от вспышек взрывов. Воодушевлённые удачей воздушного поиска, пилоты-разведчики повторили налёт. Малое расстояние до цели — три-четыре километра облегчало задачу.
Шесть одноместных и двухместных самолётов участвовали во втором вылете. Несколько сбросов были особенно удачными, загорелись бочки с бензином и патронные цинки, горели какие-то деревянные сооружения — артиллерийские батареи оживились по хорошо обозначенным целям. Почти сразу после возвращения стали готовить новый налёт — повреждений машин не было, только при посадке один из "Фарманов" подломил стойку шасси. Теперь в атаке приняли участие и тяжёлые бомбардировщики — два лучших экипажа поднялись в воздух после полутора дюжин разведчиков, и, подойдя к уже освещённым пожарами и разрывами береговой линии, сбросили свои "кассеты".
Под утро последовал последний налёт — число одномоторных самолётов участвовавших в вылете, не выросло, зато тяжёлая авиация задействовала все наличные исправные машины — пять четвёрок четырёхмоторников последовательно обработали причальные пирсы. Эта атака стала наиболее скоординированной и организованной — каждое звено "Муромцев" следовало за специально выделенными одномоторными разведчиками. Лёгкие самолёты могли лететь ближе к земле, определяясь по наземным ориентирам, вдобавок артиллеристы давали пристрелочные выстрелы зажигательными снарядами по заранее оговорённым координатам.
Последний налёт стал наиболее тяжёлым по нанесённым потерям — совместно с артналётом, в котором приняли участие практически все без исключения орудия советского Керченского фронта. Этот удар уничтожил доставленные на баркасах и ещё не убранные в укрытия припасы. Ночная погрузка дала менее половины нужного прижатым к морю частям белых. Офицеры не получили необходимого количества снарядов к уцелевшим орудиям, пулемёты имели по две-три ленты. На стрелков приходилось и того меньше — к утру в ротах было по обойме на винтовку. Добровольцам оставалось рассчитывать только на штык. Доставленного продовольствия еле-еле хватило на раздачу сухого пайка, остро не хватало питьевой воды — её доставка по морю была слишком сложна, а имеющихся колодцев было недостаточно. Санитарный персонал сбивался с ног — раненые лежали вповалку на земле, не укрытые, ожидая очереди на эвакуацию, не было не только медикаментов — даже бинтов. Состояние белого десанта оставалось катастрофическим. Но отчаянье только добавляло решимости обороняющимся.
Всю ночь крейсера британцев пытались помешать "красным" орудиям безнаказанно убивать добровольцев — но не имея возможности из-за мелководья приблизиться к берегу и не видя врага, находящегося за сопками и склонами балок, сделать ничего не смогли. За ночное время артиллерия советских войск заняла позиции вокруг белого пятачка и закопалась — пушки британских кораблей не могли её теперь полностью подавить. Единственное место, где с рейда тяжёлые дредноуты могли успешно поддерживать десант — феодосийский порт — всё ещё был перегорожен минными заграждениями и защищён батареей мыса Ильи и Маячного, за ночь существенно усиленными.
К утру 26 марта командование белых частей на плацдарме и британское командование согласовали действия при штурме Феодосии. Невзирая на недостаток боепитания, который за ночь не удалось восполнить, отборные части белых должны были занять город под прикрытием разминировавших рейд тяжёлых кораблей. Британская гидроавиация должна была сыграть важную роль: кроме разведки и защиты кораблей от бомбардировщиков авиация должна была выявить и подавить береговые батареи.
В течение всего дня англо-белогвардейские силы пытались выполнить свой замысел, но к 9 часам вечера вынуждены были остановить штурм. Основную роль в срыве планов союзников сыграли моряки и морская пехота. Артиллеристы "Вольного гражданина" сумели, подпустив врага вплотную, внезапным огнём уничтожить один из эсминцев-тральщиков и повредить два других. Прежде чем орудия главного калибра британских линкоров положили корпус старого броненосца на бок, моряки-черноморцы повредили тяжёлый крейсер и один из дредноутов Уэмисса. Задержав выдвижение сил британской эскадры, моряки позволили синопцам без угрозы со стороны моря отбить первый, самый серьёзный натиск офицерских рот. Упорство проявили и советские авиаторы, раз за разом атакуя разведывательные и бомбардировочные гидропланы англичан. Оборона Феодосии дорого обошлась защищавшим её красным частям, но продолжительное сражение за город свело на нет угрозу Крыму. Продолжая силами морской пехоты и линейных частей Красной армии блокировать белый десант, советское командование начало готовить решительное наступление против Армии Юга на Кавказе. К началу апреля положение сил Антанты и их союзников в черноморском бассейне резко ухудшилось.
Поводом для кризиса британских сил в Чёрном море стал демарш британского контр-адмирала. Интернирование в Синопе турецкими властями британских кораблей с подкреплениями и необходимыми средствами для высадки бросало тень на его репутацию. Убедившись, что без существенных подкреплений исправить положение под Феодосией не удастся, Уэмисс счёл необходимым в кратчайший срок получить подготовленные силы, причём без помощи английской пехоты переломить ход боёв полагал невозможным, "так как воля к победе мужественных русских союзников была сломлена огромными потерями в длительных сражениях". Восстановить покачнувшийся авторитет британской мощи, добиться должной почтительности со стороны слишком многого себе позволивших месных царьков и вызволить попавшие в нелепое положение английские войска, которые смогут в кратчайший срок одержать победу в затянувшемся противостоянии на Керченском полуострове — вот те соображения, которыми руководствовался английский адмирал, ранним утром 27 марта подходя к синопскому рейду на борту своего линкора.
Уэмисс вновь был вынужден разбить свою эскадру на три выполнявших разные задания части: поставив во главе каждой по линейному кораблю, одну из частей он оставил поддерживать белых десантников под Феодосией, другая блокировала Керченский пролив и боролась с лёгкими силами черноморцев, флагман флота и поддерживающая его эскадра направлялась в Синоп за задержанными кораблями. В ультиматуме, переданном паше Синопа, британский парламентёр заявил, что требует немедленной и безоговорочной выдачи всех захваченных незаконно британских кораблей и британских подданных, открытия рейда и полного сотрудничества с союзной администрацией "по праву единственного флота в Чёрном море, способного подтвердить свои требования силой оружия". После гибели основных кораблей русского Чёрного флота Уэмисс был уверен, что флота, способного оказать сколь либо значимое противодействие английским кораблям, в Чёрном море больше нет. Он ошибался. Такой флот был. И это был подводный флот.
Второстепенность событий на Востоке по сравнению с вызванным смертельной угрозой единством на Западном фронте развалила на черноморском театре военных действий непрочное Согласие. Французское командование, действуя сепаратно, вывело к концу марта из Чёрного моря и Проливов все подчиняющиеся ему части, включая румыские войска и сербские батальоны, перебросив их либо под Париж, или в Левант. Английское командование действовало на свой страх и риск и могло полагаться лишь на собственные ресурсы. Стягивание британских сил для удара по Крыму оголило позиции Антанты на галлипольском полуострове. Забрав оттуда почти все английские подразделения, Уэмисс оставил оборону Дарданелл на малочисленный греческий контингент, практически лишив его авиационной поддержки и полевой артиллерии. Между тем, кроме главного противника английского господства над Чёрным морем — Советской Федерации — британским интересам противостояли и другие державы. Штаб Уэмисса, слишком занятый текущим боевым столкновением, пропустил мимо своего внимания активизацию морских сил Центральных стран и передвижение войск турецкого правительства в направлении Проливов.
Болгарский военно-морской флот до начала Великой войны действительно имел незначительную боевую ценность и предназначался лишь для обороны болгарских портов на Черном море. Корабли береговой охраны и флотилия миноносок не представляли никакой угрозы для русского Черноморского флота, поэтому русский морской штаб не предпринял активных действий по уничтожению военно-морских баз болгар, ограничившись небольшими минными постановками. Полная сохранность портовых сооружений Варны сыграла важнейшую роль в замысле германского морского штаба, стремившегося воспользоваться недооценкой русским командованием противника. Планируя подводную войну против Англии, Германия хотела максимально расширить её масштабы, по возможности перенести действия подлодок в другие моря. После поражения Османской империи и занятия Проливов силами Антанты последним средством, способным перерезать важнейшие коммуникации союзников в Чёрном море оставался болгарский флот — и единственным способом, позволявшим выполнить такую задачу для флота слабой балканской страны было широкое использование подводных лодок. Очевидно, что постоить сколь либо существенные подводные силы в обозримый срок Болгария сама не в состоянии — но ещё в ходе русско-японской войны на Дальний Восток с Балтики перевозили малые подлодки. В своё время этот факт был отмечен германскими военными наблюдателями, скурпулёзно проанализирован — и был использован в программе создания подводного флота для Болгарии.
