Несмотря на все удобства занятой позиции, несмотря на строгие предписания союзного командования твёрдо удерживать Нарвик, британские высшие командиры в районе Нарвика после первоначальных успехов действовали крайне нерешительно, теряли время. Нормального взаимодействия с норвежцами вплоть до смены командования союзными силами организовать не сумели — в Нарвике возглавляемый Сундло штаб норвежских войск подготовил планы обороны города с указанием рубежей, на которые следует отходить обороняющим их подразделениям в случае вражеского прорыва. Но находившиеся на передовой взводы английских волонтёров их от своего командования не получили — норвежцы планы своевременно передали, но в штабе британского батальона "забыли" их распостранить среди своих войск. После запланированного отхода норвежцев английские солдаты остались на прежних позициях и попали в окружение — один из взводов был полностью уничтожен. Вину за эту катастрофу адмирал Уитворт возложил на полковника Сундло, якобы предательски бросившего своих союзников и не откликнувшегося на просьбу о помощи.
А вот так изображён этот эпизод в мемуарах норвежского участника обороны Нарвика:
"После утренней разведки в тумане (17 апреля) немцы, казалось, затихли. Но сторожевые посты на вершинах передавали о перемещениях во вражеском тылу. Комендант (полковник Сундло) вновь обратился к английскому командованию с просьбой усилить поддержку с моря: орудий одного дежурящего на рейде Нарвика эсминца было недостаточно для отражения подготавливаемой немцами массированной атаки. Но из штаба адмирала (Уитворта) нам ответили, что ни о каком повторном нападении немцев речи и быть не может; что немецкие части поспешно отступают к шведской границе; у немцев нет боеприпасов для повторной атаки и поэтому хватит паниковать. Такое самомнение было вызвано, несомненно, тем эффектом, который произвёл на немецкий гарнизон обстрел 13 апреля; англичане были полностью убеждены, что воля к сопротивлению у солдат Дитля сломлена и одной лишь демонстрации силы — обстрела "Коссаком" вражеской разведки — будет достаточно, чтобы исключить даже возможность повторных вылазок.
Но чуть позже полудня на позиции наших солдат и волонтёров обрушился град мин и пуль. Если на наших (норвежских) позициях были с трудом оборудованы хоть кое-какие укрытия, то англичане (сводная морская рота) заняли свои позиции позже нас, были сильно утомлены во время разгрузки снаряжения в порту и не успели подготовиться к обороне. Британские матросы не умели устраивать земляные укрытия, их офицеры жаловались нам, что им приходится заставлять своих добровольцев делать ненужную работу — ведь назавтра наши войска всё равно будут наступать. Поэтому когда нам скомандовали отойти на необстреливаемые позиции, англичане не смогли выйти со своих мест, прижатые плотным огнём.
(В действительности английские солдаты и не получили такого приказа, условные сигналы с норвежским командованием не были обговорены, линии связи не проложены, отсечные позиции не установлены. Некоторые английские волонтёры, последовавшие за отходящими норвежцами, действовали по собственной инициативе. Это окончательно расстроило управление английским подразделением.)
Английский эсминец пытался поддержать своих солдат, но после того, как нами были оставлены господствующие возвышенности, позиции немцев не просматривались — целеуказания давать было некому. Основной ущерб наносил миномётный обстрел, а миномётчиков можно было подавить только огнём по площадям, для чего огневой мощи только одного корабля было недостаточно. Поэтому английское командование направило в порт дополнительные крупные силы во главе с броненосцем. В этот момент на английские суда напали германские самолёты, заставив их маневрировать и поспешно покинуть гавань; это лишило нас огневой поддержки в самый критический момент, когда немецкие солдаты лихорадочно подготавливали себе новые позиции и мы могли бы одним ударом отбросить их назад.
(На самом деле в этот момент Уитворт запаниковал и приказал забрать десант; корабли направились к причалам для вывоза английских морских пехотинцев. Действия немецкой авиации сорвали погрузку десанта и тем невольно вновь переложили ход событий в другую сторону.)
Из-за промедления в проведении контратаки один английский взвод оказался отрезанным на дальней высоте (эту высоту обычно обозначают по её топографическому значению: высота 457).
Склоны высоты, обращённые к Нарвику и несколько пологих лощин на подступах к ней простреливались фланговым огнём укрытых немцами под скальными навесами станковых пулемётов. Попытка англичан прийти на помощь своим товарищам закончилась кровавой расправой. Я слышал, что английский адмирал потребовал от нашего командира немедленно прорвать окружение, но тот отказался. Не могу сказать, какое облегчение я испытал, узнав об этом. Атаковать немцев в таком положении было самоубийством. Нам требовалась вся поддержка, какую только мог нам оказать Королевский флот. Но британцы опасались вставать в гавань, пока светло, из-за опасений повторного налёта. Немецкие самолёты прилетали ещё один раз, но бомбёжки не было.
(Это были транспортные Ю-52, сбросившие парашютные контейнеры для войск Дитля. Самолёты были не вооружены; они специально пролетели над Нарвиком, в первую очередь чтобы оказать моральное давление на англичан. Это удалось в высшей степени: до наступления темноты Уитворт не решался продолжить загрузку десантников. А ночью Адмиралтейство потребовало от британского соединения во что бы то ни стало удержать нарвикский плацдарм и подчинило все высаженные уже части спешно назначенному командующему союзных сил в Северной Норвегии, генералу Окинлеку. Тот немедленно направился в Нарвик на лёгком крейсере "Саутгемптон".
Нерешительные действия Уитворта не стоит обьяснять, исходя из его личных качеств. Вне сомнения, причиной его резких колебаний и желания отступить был не страх за личную безопасность, а неготовность принять на себя ответственность за те политические последствия, которые оказались связаны с высадкой в Нарвике. Огромное внимание, уделяемое обществом событиям в Северной Норвегии, заставляло его опасаться совершить политический промах, который мог бы самым неудобным образом повлиять на положение Британии и её флота.)
Когда поздней ночью наши роты поддержала канонада с артиллерийских кораблей, мы вновь попробовали пробиться к окружённой высоте. К великому сожалению, защитники высоты не смогли оборонять её до нашего подхода. Как стало известно позже, остатки 2-го взвода 3-ей отдельной роты капитулировали после повторного налёта немецкой авиации, который сопровождался штурмом склонов немецкими пехотинцами. Если бы не решительные действия двух лейтенантов: норвежца Йоргенсена и лейтенанта британской морской пехоты, наши солдаты могли бы повторить их участь. Но командиры вовремя разобрались в ситуации и вывели союзные силы из ловушки. Удалось захватить два немецких станковых пулемёта и пленных.
Наш удар сорвал подготовку немцев к утреннему наступлению. К окраинам городских зданий немцы смогли приблизиться только к вечеру 18-го апреля. К тому моменту норвежские роты представляли из себя измученных 48-часовым сражением людей. В строю оставалось менее половины бойцов, к счастью с боеприпасами проблем не было: немецкие склады были забиты патронами, но многие не ели горячую пищу уже два дня. Столько же и не спали.
Немецкие егеря продолжали атаковать с неослабевающей силой; мы давали им отпор, но с каждым часом всё слабее и слабее. Последней надеждой оставалась рота морских пехотинцев, занимавшая порт; это было совершенно свежее подразделение, вдоволь снабжённое тяжёлым оружием. Мы думали, что английское командование рассчитывает бросить её в бой, когда немцы зайдут достаточно далеко. Мы представляли себе, как под нашим натиском егеря побегут — и попадут под огневой шквал с британских кораблей. Эти соображения подпитывали нас и давали нам силы сражаться, хотя казалось, ничто не может подвигнуть нас на продолжение борьбы.
(В действительности, командир "Уорспайта" запретил морским пехотинцам выгружать всё их вооружение. Первоначально потому, что для несения гарнизонной службы, для которой первоначально предполагали использовать морскую пехоту, тяжёлое вооружение избыточно. Когда возникла угроза захвата города, вновь встал вопрос о выгрузке тяжёлого вооружения. Но к этому времени командующий британским соединением уже решил эвакуировать Нарвик; выгрузка дополнительного снаряжения становилась бессмысленной, могла только задержать эвакуацию. Морские пехотинцы оставались без своих миномётов и половины тяжёлых пулемётов ещё два трудных и кровавых дня.)
Но помощь всё не шла и не шла и потихоньку стал распостраняться шёпот, что адмирал собирается эвакуировать Нарвик. Такие шепотки мы встречали угрюмым молчанием. Мы слишком много отдали, защищая Нарвик и не представляли себе, что нам делать, если город вновь сдадут немцам. К счастью, вечером прибыл генерал Окинлек. Он немедленно направил нам на помощь морскую роту и начал выгружать в порту подкрепления, не обращая внимания на отдельные немецкие самолёты, показывающиеся над Нарвиком. Город был спасён."
С началом высадки в порту Нарвика британских, а позже и французских (польских) подкреплений части Дитля были обречены. Благодаря бесперебойной поддержке с воздуха и перевозке грузов по железной дороге из Швеции, немцы смогли продержаться ещё три недели. Но после того, как майор Омсдаль смог восточнее Бьёрнфьелля перерезать железнодорожный путь, а первая бригада французского Иностранного легиона заняла Эльвергордсмоен и воспретила посадку транспортных самолётов люфтваффе на озере Хартвиг, единственную помощь, которую могли получать солдаты Дитля — это парашютные контейнеры, сбрасываемые в их расположении. Большая их часть падала в недоступных местах или разбивалась — это был крайне ненадёжный в горных условиях способ снабжения. 12-го мая остатки немецких войск под Нарвиком перешли шведскую границу и были направлены в лагеря для интернированных. После падения Парижа шведское правительство выпустило солдат Дитля и даже выплатило им небольшую компенсацию.
К моменту прекращения сопротивления частей Дитля под Нарвиком немецкий генерал Фауэрбах занял Мушэён и Му — последние крупные населённые пункты в Центральной Норвегии. Но для проведения операций против Северной Норвегии немецкие войска не имели средств — сухопутного транспорта из центра страны до её северных районов не существовало, а море контролировал флот союзников. Воздушный десант против сосредоточенных сил, более чем на пятисоткилометровом отдалении от своих баз, на крошечные норвежские аэродромы — был тем более несбыточной авантюрой. Но англо-французы сами отдали Северную Норвегию немцам, под влиянием событий во Франции.
С 18-го мая генерал Окинлек по приказу союзного командования стал готовить свои силы к эвакуации. Она началась 25 мая и была проведена без каких либо помех за четверо суток.
После эвакуации англо-франко-польских войск из Северной Норвегии там остались ещё части норвежской 6-ой дивизии. Англичане предложили покинуть страну на своих кораблях норвежскому королю, его правительству и генеральному штабу, а также, разумеется, норвежскому золотому запасу. Хакон VII отправился в эмиграцию, но с королём страну покинули далеко не все его приближенные. Отказался покинуть страну старший сын короля, капитан норвежской армии Улоф. Остался командующий норвежскими войсками генерал Рюти.
Он, подобно коменданту Нарвика Конрад Сундло, до 9 апреля был полковником. Организовав оборону королевского эскорта, получил от признательного короля в награду за решительность генеральское звание, а когда остальные генералы норвежской армии отказались от продолжения борьбы — и пост главнокомандующего и руководил отступлением норвежской армии от берегов озера Мьоса до скал Нарвика. И после того, как союзники покинули Норвегию, главнокомандующий норвежскими войсками бросить свою страну отказался. Осталось большинство солдат Шестой дивизии и её командир, генерал Фляйшер. Но вот оружия у норвежцев осталось очень мало.
Англичане перевезли в Норвегию значительные военные запасы. Поспешно покидая северные воды, они сожгли или взорвали свои склады, ничего не передав норвежским войскам. К тому же англичане угнали с собой почти весь норвежский каботажный флот — остались только маленькие парусные рыболовные судёнышки. Внезапно брошенные, без оружия и без транспорта, норвежцы были очень растерянны.
29 мая англичане официально обьявили о прекращении "операций на Севере". Германское командование, готовившееся к длительной горной кампании, смогло облегчённо перевести дух и быстро сформировало несколько небольших "передовых групп", численностью около роты, которые на небольших судах должны были занять основные пункты северного побережья Норвегии.
Оккупация могла теперь произойти без затруднений. Единственными исключениями были два крупных, по меркам Севера, города — Нарвик и Тромсё. В Нарвике остался крупный норвежский гарнизон, закалённый уже в боях. Тромсё в течение месяца был временной столицей Норвегии. Там могли быть сосредоточены заметные силы. Игнорировать норвежские войска немцы больше не собирались. Но лишённые тяжёлого вооружения, связи и авиации, разрозненные норвежские отряды не могли задержать немецких оккупантов. Германия рассчитывала ещё до конца июня завершить занятие Северной Норвегии.
В Федерации с беспокойством наблюдали за распостранением военных действий в нейтральной Скандинавии. Советское правительство несколько раз направляло на кораблях помощь в особенно пострадавшие в ходе боёв районы Норвегии. Были случаи, когда экипажи советских кораблей, внезапо оказавшиеся в зоне боевых действий, действовали спонтанно. После сильной бомбардировки 20-го апреля портового городка Намсус в нём сгорела или были разрушена почти вся городская деревянная застройка. Многие из жителей остались без крова, было много раненых, 22 человека погибло. Команда стоявшего в Намсусе советского парохода, следовавшего в Мурманск, организовала группу спасателей, составленную из матросов и пассажиров корабля. В корабельном лазарете приняли наиболее постадавших горожан, помогли гражданским властям с эвакуацией детей из города. Английские корабли и британские войска, находившиеся в порту, мало участвовали в помощи гражданскому населению. Германские самолёты не производили бомбардировки Намсуса, пока в порту стоял советский сухогруз, пилоты немецких бомбардировщиков опускались низко и летали почти на уровне мачт "Старобельска", несколько раз они делали круг над его палубой.
Было ещё несколько случаев, когда советские представители пытались вмешиваться в военные действия в интересах мирного населения, и не всегда немецкие (да и британские) солдаты воздерживались от стрельбы по "красным" делегатам.
Наркомат международных отношений подготовил ноты как правительству Германии, так и правительствам стран-союзников о недопустимости перенесения конфликта в нейтральные страны. В ноте содержалось предложение о посредничестве и готовности Федерации предоставить свой военный контингент Лиге Наций для восстановления норвежского и датского нейтралитетов. После 29 мая советское правительство обратилось к норвежскому правительству напрямую. Высший Совет Республики готов был гарантировать, что советские войска не допустят немцев в ещё не занятые северные районы и брал на себя дальнейшие переговоры о полном освобождении Норвегии. Но и правительство Германии, и правительство Его Величества, узнав о советском предложении, решительно его отвергли.
