Справедливость в разделённом обществе никогда не оказывается всеобщим моментом. Всегда нечто, справедливое для одних, будет несправедливо для других и в обеих случаях оценка будет искренней и честной. Тогда как же возможна борьба за социальную справедливость, за лучшее для всех людей, если напротив, такая борьба всегда будет лишь умножать несправедливость?
Наивысшая ступень разделения общества создаёт наивысшую способность человека выделять в своём сознании себя как часть мира. С этого момента человеческое сознание обретает свою цельность, подобную нерасчленённости первобытного бытия. Но в отличии от полного растворения первобытного человека в мире новое сознание человека — это сознание равнозначности существования собственного сознания всему сущему, взаимоопределённости личного образа и образа мира. Достигая этого уровня самоосознания человек становится способен применить в действительности, в данной ему жизни в обществе возможность избавиться от разделённости общественного бытия.
Появление философии, обеспечивающей возникновение такого уровня отражения мира каждым человеком есть потому необходимое условие окончательного изменения мира, в котором живёт каждый человек. Именно это имелось в виду революционными демократами прошлого века — Энгельсом и Марксом, когда они говорили: "Прежде философия обьясняла мир. Задача же философии состоит в том, чтобы его изменить." Именно это считали своей главной задачей революционные демократы царской России, создавая свою "гуманистическую этику", из которой выросла позже социологическая сторона наиболее совершенного на настоящий момент философского учения, наследника европейского гуманизма и его высшего развития — коммунизма.
Выделив себя из общества как исключительное, развивающееся, зависящее от окружающих состояние человек ищет и находит меру, которой определяет допустимые для себя границы зависимости от внешнего мира, от постороннего мнения. Такой мерой становится доверие. Доверие оценивает самого человека — насколько я сам себе доверяю? Доверие оценивает поведение окружающих — действительно ли я доверяю их суждениям? Их действиям, и, что самое важное теперь, когда внутренняя сущность человека, его внутренний мир стал несопоставимо важнее его внешности, сиюмитнутности — насколько я доверяю мотивам действий других людей? Теперь справедливым решением всегда становится такое решение, которому ты доверяешь.
Становление доверия как наивысшей меры отношений создаёт новое, действенное, а не абстрактное разграничение Добра и Зла, новый полюс человеческой морали. Справедливость теперь в действительности преодолевает границу индивидуального различия, барьер уникальности оценок и становится всеобщей, социальной. Действие, порождающее доверие, укрепляющее доверие между людьми — оценивается как действительное добро. Действие, ведущее к нарушению доверия, к разрушению основанных на доверии отношений — есть безусловное зло. Обретя под ногами строгое определение морали как результата научного, внешнего представления о закономерностях развития общества и человеческой мысли, человек обретает непоколебимое основание для своих суждений и поступков, для оценки своего развития, для своей души. Коммунизм даёт наивысшую в череде созданных человечеством образов идеалов картину бесконечного роста человеческого духа и самой безграничностью её открывает дорогу к ещё малопредставимым состояниям разума, когда биологическая природа социума будет окончательно преодолена. Впереди у людей бесконечность познания беспредельного мира и бессмертие познающего мир индивидуума — бесконечно разнообразного и неограниченно могущественного. Человек станет вровень со звёздами!"
* * *
Одним из примеров "перекрёстного освоения" всего комплекса знаний, накопленных человечеством, была деятельность Института новых биологических материалов. Сотрудничество технических и биологических наук сделало возможным появление невероятных в своей эффективности лекарств и необычайных по своим свойствам конструкционных материалов. Группа энтузиастов, вдохновлённая этими примерами, попыталась продолжить поиск на стыке биологических и технических наук. Исследования велись в двух направлениях. С одной стороны, специалисты технических наук описывали имеющиеся у них трудности в конструировании, а эксперты-биологи пытались подобрать эквивалент искомого технического решения в животном мире. Одновременно сами биологи вели опыты по изучению глубинных свойств живых организмов, но с применением широкого набора технических средств измерения и фиксации, которые создавали под потребности биологов технические специалисты. Именно изучение малоизвестных свойств живых организмов привело в начале 30-х исследователей института к крупному и неожиданному успеху.
Одна из групп долгое время занималась вопросами защиты от инсектоидов. Кроме защиты от кровососущих и паразитов, в её поле зрения попали и вопросы защиты строений от повреждающих их насекомых. От термитов. Борьба с термитами оказалась чрезвычайно тяжёлой даже с применением химических средств. Пассивная оборона — пропитка деревянных частей конструкции — была малоэффективна. Термиты умудрялись пробуривать ядовитый слой и выгрызать внутренние части дерева, не затронутые ядом. Активные методы борьбы также были сложны. Хотя обнаружить термитник не слишком сложно — постройки термитов достаточно заметны на местности — уничтожение их трудоёмкий процесс. Всё дело в невероятной прочности их стен, не поддающихся простому инструменту. Только высокопрочные закалённые стали могут сокрушать эти невзрачные с виду глиняные купола. Намучившись с долбёжкой неподатливых термитников, учёные попытались выяснить — какое вещество в составе изготавливаемой термитами глиняной смеси даёт такую прочность? Нельзя ли подобрать какой-нибудь растворитель, который будет размягчать глину термитников? Тогда их даже не придётся дополнительно механически разрушать — под собственным весом потерявшая прочность постройка сама завалит своих обитателей. В лабораториях института попробовали сделать качественный анализ обломков термитного купола, разделив вещество на фракционирующих барабанах.
Без привлечения к исследованиям учёных, хорошо знающих вопросы биологии насекомых, понять природу сложнейших комплексов, выделяемых на барабанах, не удалось бы.
Благодаря тому, что энтомологи примерно представляли себе, что может содержаться в выделяемых термитами секретах и прдуктах метаболизма, необычные вещества смогли расшифровать. Оказалось, что "глина" термитника — своеобразный природный железобетон, в котором роль арматуры выполняют целлюлозные волокна, оставшиеся от переваренной термитами древесины. Волокна целлюлозы образовали обьёмную решётку, спаянную в местах пересечения отдельных волокон особыми катализаторами-ферментами.
Расшифровка этих катализаторов позволила существенно поднять механическую прочность изготавливаемого "смешанным" методом "стеклопласта" — основного конструкционного материала советского авиапрома. Теперь, кроме механического соединения, длинные волокна целлюлозы в "стеклопласте" соединялись между собой в единую плотную решётку прохождением барабана-вытягивателя через катализатор в определённый момент синтеза. Химические связи в массиве целлюлозы не только в два-три раза увеличили его прочность на разрыв, но и изменили другие его свойства. Например, один из вариантов синтеза позволял увеличить прозрачность "стеклопласта". До прозрачности стекла всё рано не дотягивал, но был не хуже посредственной слюды.
Такой пластик можно было уже применять для остекления в тех случаях, когда высокая прочность материала более важна, чем видимые сквозь неё предметы. Материал подошёл для теплиц и световых колодцев — он пропускал большую часть солнечного спектра, даже ультрафиолет, который задерживается обычным "оконным" стеклом. Для парникового хозяйства способность нового материала пропускать ультрафиолетовые лучи вкупе с хорошими теплоизоляционными свойствами была особо ценна, намного увеличив урожайность с квадратного метра площади. Немаловажно была и невысокая стоимость, и долгий срок жизни материала. Парники и теплицы, первоначально в Эстонии, позже в крупных городах Советской Федерации практически полностью стали обеспечивать население продуктами огородничества. Чуть позже совместные усилия селекционеров, генетиков и садоводов сделали эффективными сады-под-стеклом, сделав доступными горожанам в любой сезон года яблоки, груши и даже виноград.
Началось бурное развитие "гидропоники" — науки о промышленном растениеводстве. В перспективе виделось появление "фабрик еды" — огромных производственных комплексов, непрерывно, круглый год выращивающих всё разнообразие продуктов питания. Производство "стеклопласта" вслед за ростом его применения в народном хозяйстве росло хорошими темпами.
Но исследования физико-химических особенностей термитников не закончились с появлением химической "сшивки" целюлозных волокон. Специалистам в области изучения колониальных насекомых было хорошо известно, что прочность распостранённых в Федерации колоний туркестанского термита — невелика по сравнению с гнездовыми материалами, продуцируемыми некоторыми видами тропических насекомых. Такая прочность не могла быть получена благодаря известным по туркестанскому термиту способам переработки древесины. У тропических термитов были ещё какие-то, ещё неизвестные методы повышения прочности конструкционных материалов на основе целлюлозы.
Польза, которую удалось извлечь из исследования не самых выдающихся в семействе термитов сооружений, буквально кричала о том, что исследование более впечетляющих тропических термитных "замков" даст новые, ещё непредставимые открытия. Миллионолетия эволюции термитов позволили этим тараканьим родичам настолько глубоко проникнуть в тайны древесины, как человечеству и не снилось. Поскольку материалы из древесины для Федерации, из-за их доступности и повсеместной распостранённости были приоритетны, любой новый шаг в осноении свойств и способов переработки целлюлозы сулил выдающиеся песпективы.
Эти соображения выглядели достаточно убедительными и отталкиваясь от подобных соображений, в первой половине 30-х Институт новых биоматериалов совместно с другими биологическими организациями Федерации организовал ряд экспедиций в тропические области Африки, Австралии и Южной Америки.
Экспедиции носили широкий характер биологических полевых исследований, в маршрутах изучался животный и растительный мир тропиков в максимальном разнообразии, особое внимание уделялось исследованию малоизвестного микробного мира тропиков, путям передачи инфекционных организмов, общей эпидемиологии тропиков. Недавно закончившаяся эпидемия в Германии имела предположительно "африканское" происхождения, наука Федерации ставила себе задачей выявить природный источник инфекции и окружающую его среду.
Согласно учению о взаимодействии микро— и макроформ живого мира, именно в окружающей патогенные организмы среде скорее всего существуют факторы биологической природы, препятствующие их бесконтрольному распостранению. Обнаружив очаг инфекции, можно было таким образом твёрдо расчитывать на обнаружение и средства борьбы с ней.
Вместе с общирными коллекциями живых и препарированных представителей живого мира тропиков в Федерацию было привезено несколько тонн образцов материалов термитных колоний различных видов этих насекомых. Теперь можно было надеяться, что сравнивая несколько отличающиеся по составу материалы, можно будет выделить тот общий для всех них фактор, который и придаёт постройкам тропических термитов их непревзойдённую прочность. Исследования оказались неожиданно долгими, несмотря на относительное изобилие результатов лабораторных исследований, долгое время они не поддавались истолкованию.
Только в 1936 году одному из молодых учёных удалось выделить ту составляющую, которая обьединяла все необычные особенности термитных гнёзд и так долго ускользала от внимания исследователей.
До Криницкого считалось, что выделяемые из термитного материала частички углерода играют роль красителя, придающего чёрный цвет материалу и необходимому лишь для терморегуляции колонии. Криницкий установил: частички угля — это вовсе не сажа, которую, как до того полагалось, термиты специально собирают в местах довольно частых в тропиках палов. Более высокая энергетика тропических видов термитов позволяет им, оказывается, окислять большую часть целлюлозы до углерода. При этом сами волокна целлюлозы не распадаются на отдельные атомы, как полагалось ранее. Нет, длинные нити углерода сохранялись, и именно эти углеродные нити оказались той сверхпрочной "добавкой", что искали всё это время.
Хорошо известно, что молекулярная связь между двумя атомами углерода обладает очень высокой энергией, что означает — она очень прочна. Самый прочный из минералов — алмаз — представляет собой равнопространственную изотропную решётку только из атомов углерода. До открытия Криницкого чисто углеродным материалам уделялось мало внимания: считалось, что воспроизвести условия кристаллизации алмаза в ближайшем будущем нереально, а непрочность других известных углеродных материалов — угля и графита стала аксиомой, из которой следовало, что кроме алмаза, других особо прочных макроскопических форм углерода не существует.
Но термиты не знали этой аксиомы и миллионы лет армировали свои "домики" углеродными нитями. У некоторых видов, как выяснилось, практически весь материал конструкций представлял из себя углеродную субстанцию. Такой материал даже мог гореть, что обьясняло, кстати, ограниченность распостранения видов термитов с таким типом колоний исключительно дождевыми лесами, в которых лесной пожар весьма редок.
Криницкий, делая доклад о своих исследованиях, отметил этот факт. "Удивительно, что самые изобильные на уголь конструкции нам известны именно из тех областей Африки, где пожары — исключительное событие, впротивовес довольно светлым постройкам зоны саванн. Уже из этого наблюдения можно было предположить, что содержание угольных частиц в постройках термитов не связано с пожарами, если, конечно, не думать, что термиты дождевых лесов совершают сотне-километровые походы в саванну за строительным материалом."
Открытие Криницкого давало новое направление в совершествовании конструкционных материалов на основе целлюлозы. Если до этого полагалось, что прочность целлюлозных полимеров зависит от добавок и присадок к целлюлозе и исследования велись в направлении поиска всё более эффективных добавок, то теперь стало ясным ещё один путь улучшения целлюлозных полимеров — добавления к целлюлозе длинных чисто-углеродных нитей или переработки самой целлюлозы в такие углеродные комплексы. Первые результаты нового направления появились в 1938 году, когда были получены образцы "сталепласта".
"Сталепласт" было невозможно произвести иначе, как методом "намотки" на абсорбционные барабаны. Исследователи "лаборатории Тесла" в Дерпте попробовали добавлять в исходный раствор, из которого вытягивали листы "стеклопласта", тончайшую дисперсную сажу. Эксперимент не был связан с исследованиями Института биологических материалов, но когда небольшая присадка инертной с химической точки зрения сажи дала внезапно двух-трехкратное увеличение прочности в направлении, перпендикулярном поверхности, именно данные Криницкого позволили понять природу эффекта.
