Германский генеральный штаб в преддверии решающих сражений на Западном фронте уделял мало внимания планированию операций в восточном направлении. Но неудовлетворённые амбиции ряда представителей военной и промышленной верхушки рейха побуждали их вновь и вновь рассматривать возможность "более решительной восточной политики". Начавшаяся в ноябре интервенция Антанты оживила замыслы расширения зоны германского влияния в России. Германский представитель при Совете Федерации 26 ноября в ультимативном порядке потребовал немедленного выполнения пунктов Минского договора о выводе советских сил из Прибалтики. При этом категорически отказался в какой-либо форме обсуждать статус прибалтийских стран. Высший Совет Федерации был поставлен перед выбором — признание фактической аннексии Прибалтики или возобновление боевых действий на северо-западном направлении, в то время как всё напряжение сил приковано к югу. Большевики были готовы согласиться с ультиматумом — железная партийная дисциплина во многом уподобляла логику политической борьбы для коммунистов военному мышлению с его вынужденными отступлениями и ложными маневрами — но вожди "родопов" решительно не могли пойти на поводу требований интервентов. Для руководителей партии, делавшей в своей пропаганде главный упор на личную ответственность и честь фактическое предательство людей, доверивших свою жизнь защите возглавляемых ими Советов, было за гранью допустимого. Архипов, почерневший после трёх телеграфных строчек, хрипло сказал с трибуны: "...Нам проще умереть..."
Противостояние двух оправданно жёстких позиций грозило расколом советской платформы. Но вождь революционного пролетариата Николай Ленин сумел вновь найти тактику, безошибочно отвечающую моменту и соответствующую общему настрою. Не рисковать всем достигнутым тяжёлым напряжением сил Федерации, но и не упаднически смириться с вражеской волей. Часть Федерации, которой угрожает вторжение, должна принять удар на себя, при всей возможной помощи со стороны Совета. При этом у врага не будет формальной возможности напасть на всю страну. Несмотря на очевидную тяжесть такого вынужденного решения, план был принят молча и единогласно. Почти не понадобилось уточнять последующие действия. Созданная Балтийская республика включала Южную Финляндию и Эстонию, Карельский край с Карельским перешейком и северным побережьем Ботнического залива с портом Оулу остался в составе Федерации. Во главе отражения вражеского натиска встали лидеры РДП и поддержавшие их моряки Балтики. Пролезший в щели дверей шепоток о раздрае в Советах сник под горьким, тяжким ритмом слов передовой статьи центрального органа коммунистов — "Правды" "... Бессмысленны всякие домыслы о причинах спора или разногласии в Высшем Совете... Как бы ни стремиться к лучшему, к неизменно справедливому во всей линии революции, пока существует враждебное давление, будут возникать особые, особо тяжёлые, труднейшие обстоятельства, справиться с которыми можно лишь послав против них особых, беззаветно честных, самых лучших людей. Людей, готовых ради нашей революции на самую тяжкую работу, на самую безнадёжную участь. Нам, большевикам, стоит лишь молча взяться за всю работу, которую оставили нам уходящие на подвиг, ни на минуту о них не забывая, всегда, при любой малейшей возможности ища способ поддержать их дело.."
Маневр Совета Федерации лишил германское правительство удобного рычага давления на Россию и вызвал разочарование в дальнейших действиях в восточном направлении.
Операции против Балтийской республики были предоставлены "местным силам" — войскам Остзейского герцогства и Республики Суоми. Продолжение нажима на Федерацию могло, по мнению генштаба, привести к успеху интервенции Антанты в России. Выгоднее для Германии было бы продолжение сопротивления Советов, отвлекающее внимание союзников от решающего направления мировой войны. Офицеры германского генштаба ускорили формирование сил прибалтийских сателлитов, намереваясь за зиму 1917-1918 года закончить захват Прибалтики и использовать эти силы в намечающемся на весну 1918 года "сражении за мир" — взятии Парижа. Из числа русских военнопленных и перешедших к германцам корниловских частей составили костяк прогерманских соединений. Офицеры русской армии с немецкими корнями в основном выбирали службу в войсках Остзейского герцогства. Остальные "белые" офицеры массово оказались сторонниками финской независимости под командованием "шведа" Маннергейма. В декабре 1917 года в Северной Латвии и Западной Финляндии вновь загремели пушки.
На русском Дальнем Востоке после августа 1917 было скверно. Синхайская революция, вытряхнувшая с золотых простыней Китая династию Цин, сбросила остатки императорского двора под крылышко русского правительства в Мукден. Не воспользоваться этим упавшим с Небес даром было выше слабых на искушение сил крупных биржевиков и государственных деятелей Петрограда. Прямое присоединение Маньчжурии к России до этого провести не удавалось из-за сильнейшего противодействия англо-саксонской дипломатии — к британцам подключилось в обличении замыслов русских экспансионистов северо-американское правительство. Но теперь появился законный император, пусть небольшой, по сравнению с Китаем, но вполне независимой страны. Регентский Совет при малолетнем Пу-И ратифицировал ряд двусторонних соглашений с Российской Республикой. В договор о военной помощи был включен и пункт о окончательном размежевании границ. Маньчжоу-Го и Российскую Республику теперь не разделяли речные русла, а соединяла линия КВЖД. Как и должно быть между настоящими союзниками. Ненаселённые районы севернее КВЖД становились теперь российскими территориями — императорская власть избавлялась от головной боли с усмирением хунхузов, свивших там свои гнёзда. Япония признала Маньчжоу-Го вместе с Францией в обмен на режим особого благоприятствования для французских банков и японских предпринимателей. К 1915 году население Харбинской, Приамурской губернии и Уссурийского края выросло далеко не так значительно, как рассчитывали русские власти — крестьянская колонизация Дальнего Востока шла медленно.
Южная Маньчжурия сохраняла восточную физиономию с усилившимся японским — в области всяческого товара — и китайским — в образе рваной массы кули — выражением. Европейский элемент выделялся в первую очередь на главных улицах Мукдена блеском банков и коммерческих обществ — среди которых русские названия встречались не часто. Число предприятий японских промышленников быстро выросло после захвата Империей Шаньдуна — через провинцию увеличился сбыт в Китай, причём на товары, сделанные в Маньчжоу-Го, таможенные пошлины были заметно ниже. Рост прибыльности китайской торговли через посредство Маньчжурии настолько возбудил финансовых деятелей Японии, что уже они, а не военная камарилья заговорили о необходимости "защиты интересов Империи в Северном Китае". Но до 1917 года союзники России отказывались от обсуждения вопроса "о многосторонних гарантиях правительству императора Пу-И". Всё возрастающая угроза выхода России из войны поставила под вопрос военную победу Антанты над центральными державами. Возобновление военного соглашения с Японией для правительств Англии и Франции, кроме получения военной поддержки на западноевропейском театре войны, стало весьма желательным и с стороны обеспечения интересов держав Антанты на русском Дальнем Востоке — японское правительство брало на себя обязательство защиты собственности и деятельности подданных европейских союзников в контролируемых японскими военными силами районах. Без уведомления российского правительства Англия, Франция и Япония подписали предварительные договорённости о "режиме многосторонних гарантий правительству Маньчжоу-Го и обеспечении условий свободной торговли и защиты собственности иностранных подданных". В случае " невозможности исполнения правительством Российской Республики прежних гарантий императорскому дому Союзники (Англия, Франция и Япония) берут на себя как обеспечение этих гарантий, так и интересов всех иностранных граждан в Маньчжоу-Го." Японские войска получают статус "трёхсторонних сил по поддержанию порядка" с присутствием при штабах нескольких наблюдателей от Франции и Англии. Особо отмечалось, что "прекращение действия гарантий российского правительства правительству Маньчжурии означает также отмену ограничивающих статей Харбинского протокола", что значило аннулирование передачи Северной Маньчжурии России.
В Северной Маньчжурии сколь-либо заметного советского движения не было. До войны население области пользовалось различными значительными налоговыми льготами для переселенцев и предпринимателей. Это притягивало в города Северной Маньчжурии массу авантюристов. Промышленные предприятия строились, по мировым меркам, достаточно крупные — при помощи не только российских, но и иностранных дельцов, для получения дополнительных выгод из льготного налогообложения. Направленность предприятий в первую очередь на внутренний рынок Дальнего Востока определяло в основном профиль производства как текстильного и мелкой металлообработки. На заводах работал весьма смешанный состав — инженеры по большей части — европейцы или американцы, а рабочие — сборная дальневосточная солянка, общение велось на упрощённо-китаизированном варианте русского языка из двухсот-трёхсот слов. При таком ограниченном лексиконе и множестве перегородок внутри самой рабочей массы успех левой агитации был ничтожен. Русское население в малом лишь числе составляли рабочие и чуть более заметном крестьяне. Большинство — служащие многочисленных торговых кампаний и государственного аппарата. Отдельно стояли работники КВЖД, отграждённые от остальных жителей расселением в специально построенных администрацией благоустроенных городках с отдельно и за специальные талоны питающимся в станционных магазинах и получающих за выслугу лет наделы из земельного фонда железной дороги. На военную службу из новообразованных Харбинской губернии и Сунгарийского казачьего войска не призывали, спекуляция продовольствием взвинтила цены, но действительно тяжело пришлось лишь рабочим низам, для крестьянства и казачества рост цен был выгоден, служащие и приказчики также наживались на различных сделках по продаже государству продовольствия и промышленных товаров, в том числе импортируемых. Развал государственного аппарата в Российской Республике поэтому мало затронул Харбинскую губернию — здесь вся полнота власти оказалась в руках правления Китайско-Восточной железной дороги, располагавшего достаточно внушительной военной силой — как военизированной железнодорожной охраной, так и сунгарийским казачьим войском и созданной при харбинской думе местной милиции — своеобразной буржуазной гвардии. В августе 1917 года в Северной Маньчжурии было создано правительство "Заамурского края" под председательством главы директората КВЖД Хорвата, заявившее, что "... при помощи союзных сил будет добиваться возрождения порядка и законности на всей территории республики." Ворота для интервенции на Дальнем Востоке широко распахнулись.
В остальных областях русского Дальневосточья положение отличалось, но сильное советское движение было лишь в Уссурийском крае. Здесь, в главной военной гавани России, Находке, стоял Тихоокеанский флот — победитель японцев. Здесь были большие судоверфи Владивостока и фабрики металлопроката и паровозостроения Хабаровска с преимущественно однородным составом рабочих. Здесь были угольные шахты Сучана, дающие топливо всему Дальнему Востоку России. Даже уссурийское казачество, существенно уменьшившееся в числе после переселения наиболее зажиточной его части в междуречье Уссури и Сунгари, во время войны заметно полевело — от похоронок, приходящих на призванных в армию казаков и растущих как на дрожжах налогов и цен. Во Владивостоке антивоенные забастовки приняли массовый характер уже в середине 1915 года, организованное советское движение сложилось через полгода, а к весне 1917 года Советы были почти в каждой деревне, да и большинстве уссурийских станиц. Гарнизонные части Владивостока, Благовещенска, Николаева-на-Амуре и остальных крупных городов имели свои Советы, обеспечившие нормальное снабжение рядового состава продовольствием и отстранившие проворовавшихся старших офицеров от командования. Батальоны морской пехоты и моряки Тихоокеанского флота — вместе с большей частью командного состава — поддерживали Советы. Но единого военного штаба советских сил в Приамурье до декабря 1917 года создано не было.
Тем временем в Дайрене японское командование сосредотачивало силы для занятия русского Дальнего Востока. Согласно плану, первоначально надлежало совместно с силами "Заамурского правительства" занять линию КВЖД, отсечь Приамурье от Забайкальского края, затем продвижение по железнодорожным линиям на Владивосток и Хабаровск. Поддержка десантом с моря изначально не планировалась — силы Императорского флота были сочтены не вполне адекватными возможному противодействию русских морских сил. В планирование вмешались делегаты САСШ, опасавшиеся, что в результате односторонних операций японских войск позиции североамериканцев на Дальнем Востоке могут быть подорваны. Для блокады русского Тихоокеанского флота было сформировано соединение из североамериканских, английских и японских кораблей в составе восьми линкоров и полутора десятка тяжёлых крейсеров. Эти силы должны были обеспечить успех морского десанта в порты Приамурья.
В начале декабря 1917 года японские части заняли Северную Маньчжурию. Консул Японии в Петрограде в письменной ноте заявил о восстановлении суверинитета Маньчжоу-Го над "северными областями" и потребовал "гарантий для японского и союзного капитала" в остальных районах Дальнего Востока. Совет Федерации не мог руководить отражением союзной интервенции на таком удалении от центральных областей России, но повторить "балтийский приём" также не было возможно — обьявить Дальний Восток суверенным государством означало позволить союзникам беспрепятственно его захватить. Приняли решение послать большую группу военных специалистов и сформировать отдельный Дальневосточный фронт, опирающийся на сьезд Советов Дальнего Востока, Забайкалья и Восточной Сибири. Мобилизация всех сил на востоке страны должна была сорвать или хотя бы уменьшить масштаб интервенции и дать время на создание крупных подкреплений на Урале и в центральной России.
К этому моменту Центральный Совет Уссурийского края уже ввёл в области военное положение, начал создание рабочей милиции и казачьих дружин из "красных" казаков Уссурийского войска, воинские части и морская пехота при поддержке железнодорожных артсистем заняли оборону по Уссури. Тихоокеанский флот развернул широкие минные поставки на фарватерах Владивостока и Находки, минными банками перекрыли выходы из Амура и Татарский пролив. В штабе флота обсуждался план нарушения японского судоходства — главное средство нажима на японское правительство, с целью принудить Японию отказаться от интервенции. Появление союзной армады на рейде Владивостока и ультиматум, вручённый русским с требованием капитуляции не был полной неожиданностью — морская разведка сообщала о появлении в портах Кореи и Японии английских и американских эскадр. Неожиданностью были лишь наглость и пренебрежение к силам Тихоокеанского флота — командование русского флота ожидало, что уроки Цусимы внушат достаточное уважение к морякам России. Несмотря на подавляющее преимущество противника, такое отношение к себе заставляло русских адмиралов действовать решительно — сила флота, которую не признают, влияния на действия противника оказать не может, особенно если отстаиваться в защищённых гаванях!
