Эта мысль, этот образ нужно постоянно удерживать в голове, в своих чувствах, чтобы не поддаться слабодушию, не испугаться видимого, временного торжества человеконенавистнических идей, не поддаться тяжёлым, угнетающим новостям. Я вижу, я знаю — время нацизма истекает. Нацизм — это агония капитализма, за которой неотвратимо последует революция. Мы выстоим, мы победим!"
От лица ЦК большевиков говорил Свердлов. Он отметил, что ЦК ВКП(б) согласен с планом, предложенным ревдеками, но Центральный комитет большевистской партии обращает внимание масс на то, что основные усилия республики сосредоточены на внутренних направлениях, на капитальном и транспортном строительстве. Приём большого числа беженцев может потребовать большой корректировки задач строительства, глубокого изменения всей системы планирования, а этого желательно избежать. С другой стороны ясно, что многие норвежцы предпочтут Советской Федерации страны с более привычным им укладом жизни, например Северную Америку или Канаду.
ЦК большевиков предлагал заранее развернуть программу реэмиграции в Западное полушарие. Для этого необходимо воспользоваться формальным приглашением со стороны президента САСШ Рузвельта, заявившего, что Соединённые Штаты примут всех изгнанников из Европы, вынужденных искать убежища от гитлеризма.
"Переезд на советских кораблях, под защитой советского флага и советского военного флота через Атлантику для граждан Норвегии будет несравненно более комфортным и безопасным, нежели длительное, со многими пересадками, под угрозой нападения германского подводного флота странствие на британских транспортных судах. Думаю, на такое предложение согласятся гораздо больше людей, чем на предложение уехать в советскую Федерацию. Таким путём мы убьём сразу двух зайцев: уменьшим нагрузку на экономическое планирование и вывезя из Норвегии больше людей, улучшим положение тех норвежцев, которые останутся на родине."
Теперь советское правительство могло ответить на германскую и британские ноты. Отметив, что содержащийся в нотах мотив распоряжения норвежской территорией, норвежским народом есть имперский признак, который Советская Федерация не признаёт за аргумент и отвергает, Наркомат международных отношений выражал сожаление, что практика втягивания всё новых народов Европы в военное безумие является магистральной линией обеих воюющих коалиций.
Поскольку Советская Федерация придерживается строгого нейтралитета и предпринимает усилия, только направленные к сохранению мира или восстановлению нарушенного нейтралитета, постольку правительство Федерации было готово предоставить свои вооружённые силы правительству Норвегии как разьединяющие враждующие стороны. Поскольку и германская, и британская сторона обьявили, что будут вести военные действия, невзирая на присутствие советских вооружённых сил и даже против советских вооружённых сил, постольку посылка советского военного контингента становится бессмысленной и даже прямо вредной для дела восстановления нейтралитета Норвегии.
Поэтому советское правительство заявляет, что готово отозвать свои силы из тех областей Норвегии, где они сейчас присутствуют по предварительной договорённости с местными норвежскими властями. Эвакуация советских военных контингентов будет проводиться поэтапно и завершится только после того, как будет утверждена новая местная и областная администрация, дабы исключить возникновение неурядиц и гражданских конфликтов.
Вместе с тем советское правительство уполномочило Наркомат внешних дел обратиться к населению как оккупированных иностранными военными силами, так и находящихся под контролем норвежской администрации с предложением о самой широкой и свободной эмиграции на период продолжения оккупации и военных действий в стране. Гражданам Норвегии будет предложено на выбор эмигрировать либо в советскую Федерацию, либо в Соединённые Штаты. Предварительное согласие американского правительства уже получено.
Советское правительство также заявило, что, исходя из договора между Норвежским королевством и Советской Федерацией от 1923 года о разграничении зон рыболовства и морской охоты в Баренцевом море, в частности из статьи шестой этого договора, Советское правительство занимает архипелаг Шпицберген, так как в договоре было предусмотрено такое право. А именно, в случае возникновения условий, при которых экономические права Советской Федерации на совместную с Норвегией эксплуатацию природных богатств архипелага будут подвергаться угрозе со стороны третьей стороны или на островах появятся представители иной, не включённой в договор стороны, в том числе и вооружённые — Советская Федерация имеет право на угрожаемый период направить на остров своих контролёров, в том числе и вооружённых, для воспрепятствывания захвату островов или находящихся на них промысловых или промышленных сооружений.
В настоящий момент оккупация большей части Норвегии силами враждующих коалиций прямо создают угрозу перенесения военного конфликта в район приполярного архипелага, что безусловно создаёт угрозу экономическим интересам советских предприятий, работающих на Шпицбергене. Для исключения подобных инцидентов Советское правительство размещает на архипелаге военный контингент, достаточный, чтобы предотвратить провокации в этом районе, о чём уполномочило Наркомат международных отношений (в другом варианте — Наркомат внешних дел) сделать соответствующее заявление.
В качестве основания для занятия архипелага в ноте советского НМО упоминался как прецендент занятие в середине мая 1940 года Грендландии североамериканским правительством. В случае возникновения каких-либо претензий поэтому рекомендовалось получить исчерпывающий ответ о правилах международных отношений, допускающих такой временный переход территории одной страны под юрисдикцию другой, у администрации САСШ.
Как ни забавно, но первой страной, обратившейся за разьяснениями по поводу "незаконной оккупации норвежского архипелага" были СевероАмериканские Обьединённые государства. Государственный департамент САСШ потребовал от Советской Федерации "немедленного прекращения агрессивных действий в арктических водах". Кроме того, североамериканский госдеп усмотрел в советских военных постах на Шпицбергене "угрозу международному судоходству и морскому промыслу в приполярном районе".
В ответной ноте советское посольство потребовало от североамериканского президента немедленно эвакуировать войска САСШ с датской территории. "Какие-либо переговоры о нейтрализации архипелага Шпицберген могут вестись только с правительством, строго придерживающимся в своих действиях международного права и только после устранения прецендента, на который ссылается советский наркомат внешних дел в своей ноте от 4 июня."
Для ответа на возникшие у североамериканской прессы вопросы советским посланником была организована пресс-конференция, на которую был приглашён и представитель госдепа.
На пресс-конференции помощник госсекретаря САСШ Стенниус заявил, что Соединённые Штаты действовали строго в рамках общепринятых международных правил и отказываются считать действия Советской Федерации аналогичными "абсолютно законным действиям правительства САСШ по обеспечению своей безопасности".
Советский посланник попросил его предьявить те международные соглашения, на основании которых Северная Америка получила право для своей безопасности захватывать территорию другой страны. "Насколько я помню, — отметил посланник НВД в САСШ Владимиров, — такие действия носят названия аннексии и осуждены во всех международных документах, включая ключевые документы Лиги Наций".
Стенниус парировал, что если линия безопасности обеспечивается с согласия и по договору со страной, на территорию которой вводятся ограниченные военные силы, аннексией такой шаг не является. Владимиров поинтересовался, есть ли у госсекретаря САСШ упомянутый датско-североамериканский договор, предусматривающий подобные действия.
"Хочу отметить, — сказал Владимиров, — что среди известных договорённостей датского королевства с СевероАмериканскими Штатами ни в одном не упоминается статус территории Гренландии. Если же помощник государственного секретаря хочет сослаться на некий тайный протокол, спешу напомнить, что в международной практике такие документы не имеют правообразующего характера."
Стенниус отверг инсинуации "о якобы тайных переговорах между представителями Дании и нашего государственного департамента". "Естественно, все переговоры велись публично и гласно и могут быть в любой момент, если президент Рузвельт сочтёт это уместным, представлены прессе".
Владимиров потребовал, раз чиновник североамериканского госдепартамента не может предоставить возможность ознакомиться с текстом "якобы существующих договорённостей", сообщить, где и с кем велись такие переговоры, поскольку до оккупации Дании "совершенно точно о такого рода переговорах не сообщалось".
Стенниус влетел в расставленную ловушку, сказав, что переговоры происходили, понятно, уже после интервенции Германии. Владимиров предложил Стенниусу уточнить, о каких ответственных лицах из датского правительства тогда может идти речь.
"Мы знаем, — напомнил своему североамериканскому коллеге советский дипломат, — что договоры такого рода без дополнительных консультаций с парламентом и правительством уполномочены подписывать вполне определённые законодательными нормами лица. В данном случае речь может идти либо о премьер-министре, либо о министре иностранных дел Дании, при наличии у последнего полномочий от кабинета. Но ни премьер-министр, ни глава дипломатического ведомства Датского королевства страну после немецкой оккупации не покидали, и следовательно, не могли поставить свои подписи под документами о передаче под надзор СевероАмериканских Штатов Гренландии. Тогда каких же "полномочных лиц" имеет в виду помощник госсекретаря Стенниус?"
Американец парировал иронию советского посланника, напомнив о существовании признанного администрацией САСШ датского правительства в изгнании. Владимиров развёл руками. И сказал, что если Стенниус полагает кучку самозванцев достаточным основанием для вторжения в чужую страну, то Советская Федерация тем более вправе занять Шпицберген, "...ведь у нас есть согласие не парочки дипломатических работников второго разряда, которых государственный департамент поспешил возвести в ранг "правительства в изгнании".
В Мурманске находится значительное число полномочных лиц из норвежского парламента и кабинета министров, а вдобавок — и представитель династии, кстати, поддержавший усилия Федерации по нейтрализации архипелага.
Так что легитимность действий Федерации в любом случае несопоставима с сомнительными правами Союза."
Стенниус смог ответить лишь голословными протестами.
Среди приглашённых журналистов большинство представляли издания, близкие к республиканским кругам. Несмотря на традиционный антисоветизм этих печатных органов, предоставленный повод для критики внешней политики администрации Рузвельта выглядел слишком заманчивым, чтобы республиканцы смогли пренебречь столь удачной возможностью уличить добивающегося переизбрания на третий срок "демократического диктатора" в двуличии. Множество карикатур, появившихся в вышедших на следующий день газетах, обыгрывали сюжет с "лицемерием Рузвельта". Например, в "Чикаго трибюн" на первой полосе "дядя Сэм" с лицом президента отчитывает мальчугана в песочнице, одетого в кричаще "русском" стиле и держащего в руке чужое ведерко с надписью "Шпицберген". Сам же "дядя Сэм" незаметно вытаскивает у избитого, связанного мужчины с подписью "Дания" кошелёк, на котором написано "Гренландия".
Пресс-конференция получила широкое освещение кроме североамериканской, и в мировой печати и стала причиной, по которой некоторые правительства, готовившие демарши в поддержку позиции госдепа САСШ, отказались от этой затеи, чтобы не подать повода для собственной прессы поупражняться в остроумии за их счёт. Получив определённую свободу рук в Северной Норвегии, правительство Федерации подготовило масштабную эвакуацию гражданского населения. Появившаяся уверенность в дальнейшем положении своих близких однозначно повлияла на настроение норвежских военных, увеличив их готовность противостоять германскому продвижению.
Несмотря на то, что английский флот был почти весь занят в обеспечении эвакуаций британских экспедиционных сил из Северной Норвегии, и одновременно, в ещё более крупных масштабах — из Северной Франции, немецкая армия потратила почти два месяца на занятие северных норвежских портов. В Нарвике дело дошло до блокирования высадившихся немецких сил. Норвежский гарнизон не атаковал немцев только потому, что при открытии боевых действий немецкие парламентёры обещали "сравнять Нарвик с землёй" и "сделать из него вторую Варшаву". После четырёхдневных весьма напряжённых переговоров защитники Нарвика покинули свои позиции. Оставив Нарвик, солдаты гарнизона разделились: те, кто считал дальнейшее сопротивление бесполезным, уехали в Швецию. Небольшой отряд, желавший продолжить борьбу против интервентов, двинулся на север.
10 июня германские газеты опубликовали праздничные реляции: флаг нацистской Германии вновь был поднят над Нарвиком. "Победа" в Северной Норвегии даже потеснила с передовых страниц радостные вести из Франции, где германские войска приближались к Парижу.
Ещё через две недели немцы высадили две роты солдат в последнем неоккупированном крупном городе Норвегии — Тромсё. Норвежские войска не стали сражаться за город и двинулись на соединение с отрядом полковника Сундло, намеревавшегося действовать возле советско-норвежской границы в низинных районах у озера Каро. Организовать преследование этой колонны немцы смогли только через ещё десять дней; к тому моменту в районе селения Кароейок собралось почти полторы сотни норвежских волонтёров, готовых держаться, сколько хватит сил.
В начале августа норвежцы даже сумели окружить и разгромить одну из рот егерей. Успех был во многом обеспечен продажей Советской Федерацией норвежцам дюжины По-4. Норвежские волонтёры сумели использовать их не только как транспортные, но и для разведки, а в случае с подразделением обер-лейтенанта Пфальштофа — для штурмовки немецких позиций.
Эта "победа" получила широкое освещение в мировой прессе. Союзная пропаганда восхищалась стойкостью норвежских солдат, а немецкая — вопила о предательской позиции Петрограда, "вооружающего бандитов". После этого вытеснение остатков норвежской армии с территории Норвегии стало делом политическим: были спешно изысканы воздушные силы и укреплены батальоны горных стрелков, ведущих боевые действия в норвежской тундре. Преследуемые германской авиацией, отряды Конрада Сундло перешли на советскую сторону.
Опыт норвежских волонтёров в применении малой авиации для снабжения своих разбросанных по плохопроходимой местности сил был учтён советскими штабистами. Было предусмотрено в случае угрозы конфликта создание крупных соединений ночных транспортных самолётов, тем паче что военная стратегия советских вооружённых сил базировалась во многом на операциях во вражеском тылу.
