Например, вопрос о возвращении реквизированной колониальными властями земли или иной собственности — чисто имущественный вопрос. Ограничение монопольных прав на торговлю — или напротив, их приобретение — вопрос хозяйственный. Намалое место в частных требованиях занимают вопросы религиозные — по сути, маскируя собой сумму привилегий для определённой классовой группы.
Всё многообразие поводов и действительных причин, в которые облекается национальный протест, не может быть заранее предсказано — но всегда важнейшим определяющим признаком для пролетарской оценки остаётся одно — насколько широко выполнение выставляемого протестующими требования раскроет двери для народного представительства — или напротив, сузит. Позиция сторонников Коминтерна должна всецело определяться только этим вопросом. При этом следует чётко различать действительно неважные вопросы и такие, которые лишь ими кажутся..."
Из инструкции Коминтерна "В поддержку национально-освободительного движения и деколонизации".
Ярчайшим примером "первой волны антиколониальной борьбы" стала "рифская война". Выступление берберских племён в Испанском Марокко, при всей малости собственного масштаба событий, оказало огромное влияние и на последующие действия колониальных держав по всему миру, и на антиколониальное движение, где бы оно впоследствии не возникало.
Во множестве последующих событий пример "республики рифов" стал образцом, от которого отталкивались, требуя независимости или предостерегая от неё, настаивая на "жёских мерах" или предлагая компромиссы "по образу марокканского султаната".
Вместе с тем, при всей малости охваченной восстанием области в сравнении с общими колониальными владениями европейских держав, привсей слабости восстания в численном и качественном составе, Рифская война смогла серьёзно подорвать военные и экономические возможности двух колониальных империй: Испании, в первую очередь, и Франции — в меньшей степени. Тем самым продемонстрировав всему миру, в первую очередь — другим народам колоний — реальную слабость колониального режима. Вслед за англо-бурским конфликтом, Рифская война стала одним из ключевых моментов, породивших массовое антиколониальное движение в порабощённых европейцами странах и предопределила крах колониализма.
...К 1924-му году успехи Абд аль-Керима в Джебеле и атлантических областях Испанского Марокко поставили испанскую армию на грань катастрофы. Но успех риффов был непрочен: слабость экономических связей между отдельными районами горного Атласа и в ещё, большей степени, приморья, вёл к нарастанию конфликтов между разноплеменной верхушкой. Главной опорой Абд аль Керима — "младоберберами", приобщившимися к "западной цивилизации" и желавшими дать своему народу те же блага, какие были у европейских народов, но без порабощения страны иностранными правительствами. И основной массой берберов, беднейшего населения, которое выдерживало на себе всю тяжесть боёв, отдавало на прокорм войска последний скот, теряло своё жалкое имущество от действий карателей.
Каждая из этих групп имела собственные цели и после установления относительного затишья разногласия между разными группами населения стали всё более ощутимыми.
Племенная знать желала сохранить своё господство над распоряжением землёй, свои доходы от торговли на этой земле (в том числе и от пиратства и работорговли), свою независимость от любого вмешательства в их дела. Поражение испанцев для "каидов" (племенной знати берберов) было основанием для прекращения военного сотрудничества с Абд аль-Керимом, разрыва всяких подчиняющих ему отдельные племена обязательств, сепаратных переговоров вождей племён с европейцами.
Хотя верным Абд аль-Кериму отрядам удалось разгромить сильнейшего из этих бандитов-феодалов — владыку Арсилы Рэссини, но это только усилило сопротивление со стороны прочих.
Осенью Абд аль-Кериму пришлось согласиться с созданием конфедерации, в которой центральной власти отводилось достаточно скромное значение.
Сам Абд аль-Керим и его сподвижники, как и он, много усвоившие из европейского наследия были выходцами из нарождавшегося только в Марокко нового городского класса, чьё существование было обусловлено крупной международной торговлей.
(Абд аль-Керим первоначально был редактором выходившей в Тетуане на арабском газеты, его младший брат Муххамед, сыгравший заметную роль в восстании западных племён, — студент геологического факультета Мадридского университета и т.д.)
Подьём богатства своей страны, уничтожение колониальных преград на пути широкого торгового обмена, слом владычества прежней разбойничье-феодальной знати, препятствующего свободному обращению товаров и идей — вот те цели, что вдохновляли аль-Керима и его товарищей. Неудивительно, что британская помощь и североамериканское сочувствие были вождям риффов особенно дороги.
А рядовые кочевники-берберы не доверяли ни новым правителям, ни старым вождям, и уж тем более — не доверяли колонизаторам. Они сражались ради того, чтобы их поля, их скот, их мелкую торговлю оставили в покое жадные испанские чиновники и их прислужники из числа местных каидов, они ожидали, что после того, как испанцы покинут горные районы, для них наступит мирная жизнь, в которой уже не будет места сборщикам налогов, а вожди племён, памятуя о оставшемся у простых бени оружии, вернутся к "обычаям отцов", когда племенной знати предоставлялась лишь еда и кров.
Аль-Керим осознавал, что удержаться во главе расползающейся на глазах коалиции берберских племён нельзя, основываясь лишь на противостоянии испанцам. Необходимо было найти новую точку опоры, такое основание для центральной власти, которого было бы достаточно для закрепления созданных в борьбе с испанцами связей.
Аль-Керим мог пойти по пути глубоких общественных реформ, предоставляя низшим слоям общества защиту от произвола местных вождей — и взамен пользуясь их поддержкой в противостоянии как внешней угрозе, так и сепаратистским тенденциям. Именно к такому решению подталкивали аль-Керима "левые" во главе с его братом. Их поддерживали волонтёры-интернационалисты из Европы и Советской Федерации. Особенно ощутимым было влияние главного военного советника при штабе риффов, крупного военноначальника Советской Федерации, одного из известнейших работников Коминтерна — Фрунзе.
"Левые", опираясь на расчёты Фрунзе, доказывали — стоит продержаться ещё год-два, и испанская корона сама будет вынуждена отказаться от своих марокканских владений. Продержаться достаточный срок, не ввязываясь в конфликт с другими европейскими державами, было возможно — само существование Испанского Марокко было результатом компромисса между колониальными аппетитами Третьей республики и желанием Великобритании удержать в своих руках стратегический Гибралтарский пролив. Продолжая лавировать между державами, риффы могли рассчитывать на статус независимой страны, аналогично тому "международному" статусу, который державы уже договорились присвоить Танжеру.
(И подобно положению независимой ещё на тот момент Эфиопии, суверинитет которой балансировал между британскими, французскими и итальянскими захватническими устремлениями.)
С установления независимости Испанского Марокко могло начаться освобождение всего Магриба, а значит — основной целью правительства всех кабилов должно быть удовлетворение земельной и водной потребности простых общинников. Утверждение законности и защиты большинства послужит как международному признанию конфедерации, так и устойчивости её изнутри — утверждали "левые".
Но сам Абд аль-Керим и его главная опора — военная верхушка армии риффов считала, что без крупных военных успехов ни подчинение племенной знати, ни реформы в землепользовании невозможны.
В 1925 году Абд-аль-Керим, до того проводивший в отношении султанской власти взвешенную политику (в международной дипломатической практике было закреплено, что Марокко — и испанская его часть, и французская, и порт Танжер — единый султанат, а европейцы лишь "ответственно помогают".) решительно разорвал отношения с султаном, провозгласил себя "султаном Марокко" и начал подготовку ко вторжению в южные районы, удерживаемые французскими колониальными частями.
На эту авантюру Абд-аль-Керим решился, убедившись, что султан не собирается поддерживать освободительное движение, а предпочитает "покровительство" французов. Абд-аль-Керим ожидал, что вожди арабских племён французской части Марокко также недовольны ограничением их власти французами, как были недовольны каиды берберов. Присоединение к восстанию арабов Марокко должно было разделить и расчленить силы французской оккупационной армии, а ударные отряды берберов должны были, пользуясь расстройством колониальных войск, овладеть крупнейшими городами султаната. Война на юге должна была укрепить, как расчитывал аль-Керим и его ближайшее окружение, влияние аль-Керима на берберские племена, за счёт военной добычи он рассчитывал договориться с каидами арабских племён и обьединить всё Марокко под своим знаменем, начав национальные реформы, как вождь всего марокканского народа. В целом, аль-Керим следовал примеру Ататюрка, рассчитывая повторить "турецкий опыт" секулярного реформизма.
(В "конечном счёте" великий турецкий реформатор в качестве основы для своих преобразований использовал авторитет армии, разгромившей войска интервентов. Победоносная армия, вынудившая европейские державы считаться с турецким суверенитетом, выделилась в турецком обществе в отдельную корпорацию, заинтересованую в скорейшей "модернизации" страны, что и позволило Ататюрку успешно отбросить весь устаревший хлам Оттоманской империи.)
Абд-аль-Керим писал: "...для всех народов Востока их славное прошлое ныне превратилось из предмета гордости в причину национального позора, из-за чего их исконные свободы попраны, а былая гордость унижена."
Преодоление барьеров прошлого путём военной перестройки общества — вот как "младоберберы" интерпретировали турецкий опыт и намеревались его повторить.
В начале 1925 года берберам удалось совершить ряд набегов на районы, формально находившиеся под французским протекторатом, но основную задачу — перерезать транссахарскую железную дорогу, связывавшую порты Алжира с атлантическим побережьем Марокко и овладеть ключевым городом Фес силам риффов выполнить не удалось.
С другой стороны, обьявив себя султаном Марокко, Абд-аль-Керим фактически начал войну против рабатского султаната, поэтому в военных действиях против риффов начали принимать активное участие войска марионеточного султанского правительства. Кроме того, по призыву султана против риффов начали стекаться ополчения арабских племён, оказавшихся надёжным средством против партизанской тактики повстанцев.
Дополнительное широкое привлечение к боевым действиям интервентов авиации окончательно передало инициативу в руки противника — с лета 1925 года берберы вынуждены были отступать вглубь своей территории, преследуемые летучими отрядами марокканских арабов, вынужденные избегать прямых столкновений с крупными силами французской колониальной армии, применяющей в бою артиллерию и самолёты.
Благодаря помощи интернационалистов, в Шешауэне удалось организовать патронные заводики, что на какое-то время отсрочило крах сопротивления. Вместе с несколькими доставленными в Марокко контрабандой самолётами, подвижные силы риффов смогли вытеснить банды арабов со своей территории и сковать силы неприятеля севернее Уэд-Уэрги. Французское командование было вынуждено перейти к оборонительной тактике, установив линию блок-постов, т.е. инициатива в конце 1925 года снова оказалась в руках рифов. Но ненадолго.
Французское командование, опасаясь втягивания в длительный колониальный конфликт и имея перед глазами пример Испании, в которой эта колониальная война уже привела к одному правительственному перевороту и угрожала полным крахом всей испанской государственности, решило нанести удар по контролируемому риффами побережью. Успехи риффов во второй половине 1925 года не без оснований связывали с контрабандой оружия из Европы и Северной Америки, поэтому, овладев побережьем, в первую очередь, заливом Алусемас, французские колониалисты рассчитывали подорвать военный потенциал риффов и вынудить их капитулировать.
Высадка франко-испанского десанта в марте 1926 года в заливе Алусемас и взятие города Адждир привела к расколу в рядах сражающихся повстанцев — риффские племена, чьи земли оказались под угрозой, начали массово дезертировать, направляясь сражаться против колонизаторов под Адждир. Падение дисциплины и сплочённости сказалось на успешности боевых действий риффов — на юге пал Бибаль, на востоке французские войска при поддержке испанцев взяли Ануаль.
Численность совместных франко-испано-марокканских сил к апрелю 1926 достигла примерно 400 000 человек, берберы могли противопоставить этим силам уже не более 40 000 бойцов. Военные советники Абд-аль-Керима в сложившихся обстоятельствах предлагали сделать ставку на мобильные силы, способные затянуть военные действия и вынудить европейских участников антиберберской коалиции к переговорам.
Дополнительную убедительность их предложениям придавали принятые под давлением Вашингтона резолюции Лиги Наций, в которых "риффская война" признавалась "внутримарокканским конфликтом", а войска Испании и Франции, таким образом, оказывались интервентами. Что означало аннулирование их мандатов на "опёку". В подобном решении оказалась заинтересовано и правительство Англии, только недавно договорившееся с СевероАмериканскими Штатами о лимите ВМФ и теперь озабоченное укреплением своего присутствия в ключевых районах земного шара. Представитель Великобритании выступил с заявлением, в котором отмечались многократные нарушения со стороны "марокканской коалиции" международного статуса порта Танжер, и заявил, что Роял Нави будет обеспечивать свободу мореплавания в водах Танжера. Используя нарушения как повод, английское правительство намеревалось базировать в Танжере военно-морскую группировку, тем самым де-факто сделав Танжер своей военно-морской базой.
Но для риффов самым важным в дипломатических и военных мерах англо-саксов моментом было то, что через Танжер, при посредничестве североамериканских фирм, можно было получать необходимые материалы и заказывать боеприпасы и вооружение — вплоть до тяжёлого. Именно через танжерский порт с ноября 1925-го войска Абд-аль-Керима начали получать различные варианты "крепостных ружей", с успехом применённых ими сначала на востоке, а затем и в остальных районах страны. "Крепостные ружья" берберов стали постоянной головной болью для экипажей основного танка "марокканской коалиции" — FT-18.
("Крепостное ружьё — вид "малой артиллерии", существовавший в конце XIX — начале XX века. Одна из разновидностей оружия, созданного под "теоретические умствования".
Появление относительно небольших и маневренных полевых орудий среднего калибра создало непропорциональную угрозу силам обороны крепостей. Ранее уничтожение крепостей полагалось доступным лишь артиллерии особо крупного калибра — и крепостные сооружения, а также меры их обороны рассчитывались, исходя из противодействия именно такой тактике.
