Особо он отметил появление новых итало-германских прототипов боевых машин. "Итальянские танки и танкетки были дешёвым средством, — отмечал глава французской миссии — неудобные в использовании и ко всему прочему, в совершенно недостаточном количестве. Германская промышленность, в отличие от итальянской, вполне способна выпускать технически сложные образцы военной техники, но — далее говорилось в меморандуме — благодаря запретительным статьям Версальского договора, у молодых германских конструкторов не было опыта создания танков, поэтому первые созданные ими машины были малоудачны. Можно было бы рассчитывать, что это благоприятное для Франции положение сохранится на длительный период времени, исключая всякую угрозу положению Франции в качестве европейского сюзерена. Это обстоятельство переменила аннексия Чехии и Моравии, в результате которой германская военная мысль получила в своё распоряжение результаты работ далеко продвинувшихся чешских танкистов. Уже в мае этого (1939) года у немцев и итальянцев, при немецкой помощи, появились машины, скопированные с лучших чешских образцов, и не надо рассчитывать, что в дальнейшем наращивании военных сил этих двух опасных для Франции стран виден предел".
Де Голль был не вполне справедлив, называя новейшие итальянские М11/39 копией чехословацкого LT-38. Конструкторы "Фиата" сумели увеличить возможности этой машины, хотя, конечно, до среднего танка, вопреки своей классификации, она всё равно не дотягивала.
Ещё до окончательной оккупации Чехии Италия получила от германского правительства большую партию удачных чешских противотанковых 47-мм орудий.
(А после оккупации итальянцы приобрели и документацию на её производство).
Согласно рекомендациям германских военных экспертов, войскам "итальянских добровольцев", сражающимся в Испании, не хватало подвижной противотанковой артиллерии. Немцы предлагали свою 37-мм ПТО, но дуче ознакомился с документами, отражающими действия немецкого "Кондора", в которых упоминались случаи применения этого типа пушек в боях против советских и французских боевых машин, и счёл, что германская хвалёная пушечка слабовата. Для борьбы с достаточно толстобронными французскими танками и имеющими хорошую лобовую защиту советскими бронемашинами требовалась артсистема, способная поражать броню с толщинами более 40 миллиметров. Германское ПТО на это было неспособно. Зато приобретённые за относительно невысокую цену чехословацкие ПТО могли поражать и более защищённые цели.
Единственным, но крупным недостатком чешского орудия являлся его лафет. Чехи создавали своё орудие для долговременных оборонительных сооружений, поэтому лафет был мало предназначен для дальней транспортировки, имел деревянные колёса и предполагал конную тягу. Для наступательных целей такое орудие мало подходило (одна из основных причин, по которой руководство вермахта с такой лёгкостью рассталось с этими пушками). Итальянское руководство также понимало практическое неудобство применения орудия в том виде, в каком оно было получено, но итальянцы заранее нашли выход.
Начиная с 1937 года, сначала в полевых условиях, а затем и на заводах стали переделывать свои малопригодные для штурмовых действий танкетки и лёгкие танки в самодвижущиеся орудия поддержки, подобные советским самоходкам. На "танчики" пытались приспособить орудия различных систем и типов, от полковых трёхдюймовок до зенитных 20-миллиметровок. Из-за слабости танковой базы большие калибры установить не удавалось, а малые были малоэффективны в гористой местности. Наилучшими калибрами для установки на базу итальянских машин были 40-50-мм пушки, но в Италии орудий такого калибра, вдобавок подходящих как для поддержки пехоты, так и для борьбы с бронемашинами, не было. Получив чешские пушки, инженеры "Фиата" споро установили их на разрабатываемую на базе собственного танка самоходку, начав в декабре 1938 года выпуск "Земовенте-47/10". Однако производство этой машины продолжалось только до апреля 1939 года, уже в марте на конвейере их стали сменять более совершенные машины — танки М11/39.
(Несмотря на то что выпуск "Земовенте-47/10" продолжался неполных четыре месяца, в итальянской армии к 1940-му году было почти полтысячи таких самоходок. В основном полученных переделкой из более ранних образцов бронетанковой техники. Хотя подвижность самоходного лафета позволяла применять машины в полевых боях, слабость бронирования и ненадёжность перетяжелённой ходовой части привели к забавному парадоксу — оснащённые "крепостным" орудиям самоходки к основном и применялись для обороны долговременных опорных пунктов и крепостей, хотя переделка производилась для усиления полевых сил. "Предназначение" орудия "перевесило" роль шасси.)
У Муссолини вообще стало складываться подозрение, что союзники стремятся впихнуть ему устарелое вооружение. Оно, хоть и было лучше итальянских образцов, но также уже не могло соревноваться с более современными видами оружия ведущих стран. По этой же причине он отказался от лицензии на производство германской "двоечки" — Pz.II, машины лучшей, чем итальянские " новейшие средние" М10/38, но несопоставимой ни с французским "Рено-35", ни с советскими 60-мм артсамоходками. При первой же возможности он постарался ознакомиться с другими образцами чехословацкой военной промышленности, которые, по его мнению, не уступали лучшим германским.
Вдобавок, на производство чехословацких образцов военпрома можно было рассчитывать получить всю необходимую документацию и даже, возможно, привлечь часть инженерно-производственных кадров за существенно меньшие, чем у немцев деньги. Танк LT-38, производство которого германское командование оставило для вооружения собственной армии, произвёл на Муссолини огромное впечатление. " — Да эта лёгкая малютка лучше вооружена и защищена, чем ваши тяжёлые машины!" — сказал он сопровождавшему его итальянскому генералу, отвечающему за создание перспективных образцов для армии.
Муссолини добился от Гитлера согласия на производство чехословацкого танка на итальянских заводах и приложил все усилия для быстрейшего его выпуска. Пожелание дуче вооружить танк более мощным, нежели 37-мм пушка прототипа, орудием не создало больших сложностей именно потому, что у итальянских инженеров уже был практически готовый образец устанавливаемого в танк орудия, как раз того самого чешского 47-мм ПТО. Вместо 125-ти сильной "Праги" установили 135-ти сильный мотор итальянского производства, до 30 мм нарастили толщину лобовой и башенной брони. Соответственно с 9 до 11,3 тонны увеличилась масса машины, но проходимость танка всё равно была лучше, чем у германских машин "среднего" класса при более мощном орудии и равной бронезащите. К майскому наступлению в Испанию была направлена опытная партия из 20-ти машин, было запланировано перевести танковый батальон в "подвижных" дивизиях на новую бронетехнику, но производство нарастало медленными темпами, и до августа 1939 года не была перевооружена ни одна из трёх итальянских "подвижных" дивизий.
Интересно, что навострившиеся делать самоходки конструкторы немедленно попытались переделать в самоходное орудие и новый танк. Установка на танковое шасси М11/39 полковой трёхдюймовки была полностью отработанным на предыдущих конструкциях делом, и ещё в марте 1939 года, даже до запуска в крупную серию базовой машины — танка М11/39 был готов прототип полностью бронированной самоходной артустановки. Однако управление вооружений сочло, что для такого калибра орудий достаточно шасси устаревших танков и выдало задание на приспособление шасси чешско-итальянской машины под лёгкую гаубицу калибра 90-мм. Существенно более тяжёлая артсистема и выросший момент отдачи потребовал значительной переделки систем подвески и амортизации взамен имеющимся. Первые варианты "Земовенте 90/53" на полигонах увидели только к 1942 году.
Слабость итальянской промышленности, не сумевшей запустить в крупную серию уже появившиеся удачные образцы самолётов и бронемашин, низкий энтузиазм у мобилизованных итальянских "добровольцев", которых всё не торопились сменить отборные части "фашистских знаменосцев" привели к провалу первого, провозглашавшегося "окончательным" "Сражения на Западе". 10 июля 1939 года на Западном фронте наступила оперативная пауза.
Поражение Восточных провинций Республики не сломило готовности к борьбе Западных: в отличие от восточных областей страны, в которых были сильны анархистские и леволиберальные организации, в Бискайе и Астурии тон задавали коммунисты и левые католики. Эти силы во время гражданской войны показали себя наиболее стойкими противниками фаланги. После высылки из Франции интернировавшихся частей восточных армий Республики вновь на фронт захотело вернуться не более трети бойцов-республиканцев. Но в их решимости можно было не сомневаться. Кроме собственного военного производства Западных областей, Советская Федерация продолжала оказывать значительную материальную помощь Народному Фронту Испании.
Капитуляция Мадрида и падение Каталонии произвёло тяжелейшее впечатление на громадное большинство людей в стране Советов; чтобы не допустить окончательного краха дела Республики, массы требовали от правительства Федерации усилить поддержку сражающемуся Западу Испании. Прежде чем завершилась подготовка к наступлению испано-итальянских фашистов, в портах Западных провинций разгрузилось два небывало крупных морских конвоя — для перевозки всех подготовленных в кратчайшие сроки усилием всей Федерации запасов для испанских республиканцев понадобилось фрахтовать суда третьих стран. После установления надёжного обеспечения конвоя и роста международных симпатий к делу Республики скандинавские страны охотно предоставили часть своего значительного флота сухогрузов.
К середине июля 1939 года в верхушке итальянских экспедиционных сил, среди руководства испанских фалангистов и у высших чинов германских нацистов назрело недовольство сложившейся патовой ситуацией. Продолжение военных действий усиливало единоличную власть Франко, другие высокопоставленные фалангисты либо погибли, либо оказались в его тени и пока генералиссимус возглавляет "очистительный поход против большевизма" не могли надеяться на изменение своего статуса. Только прекращение войны могло позволить "отказаться от ограничений и правил сурового периода испытания сил нации" и заново перераспределить власть.
Продолжение военных действий не сулило скорых и блестящих успехов для итальянских генералов, а значит, сулило скорую и немилосердную опалу им со стороны дуче, не желающего более терпеть позора поражений своих "железных когорт".
И дальнейшее затягивание испанского конфликта не отвечало планам нацистской верхушки.
"Польский вопрос, — поучал Гитлер — является корнем всего восточного вопроса. Если польское правительство осознает все преимущества добрососедства с могущественной Германией и примет наше покровительство, Германия, реализуя свои замыслы в Прибалтике и Причерноморье, поддержит неотступные стремления поляков к московскому трону. Если же Польша выберет конфронтацию с рейхом, под влиянием враждебной нам еврейско-плутократической агитации, нам предстоит перед окончательным решением восточного вопроса испытать силу вермахта на польском материале. Возможные осложнения польской кампании не позволяют нам отвлекать свои силы на другие направления. Необходимо предпринять быстрые действия для успокоения испанской неразберихи и прекратить разбазаривать наши ресурсы, терять драгоценные жизни германских солдат в угоду амбиций дуче. Длительное прекращение огня было бы самым лучшим вариантом, потому что без нашего руководства итальянские войска неспособны даже к оборонительным боям."
Хотя недовольство проявляли все участники испанской националистической коалиции, первыми к прямым действиям по подготовке военного переворота приступили немцы. Исходя из указаний фюрера, главный германский советник при штабе Франко генерал авиации Рихтфоген договорился с командующим итальянскими экспедиционными силами маршалом Бадольо о взаимодействии с "инициативными испанскими руководителями, предлагающими скорейшее восстановление легитимного правительства и поддержку испанскому народу со стороны мирового сообщества." Германские агенты вошли в контакт с группами недовольных франкистских генералов и офицеров и организовали заговор, номинальной целью которого было восстановление в стране королевской власти, а реальным содержанием заключение перемирия с республиканцами и вывод иностранных военных формирований с территории Испании.
Предварительная договорённость о заключении перемирия была достигнута на июльских советско-германских переговорах в Берлине между министром иностранных дел Германии Риббентропом и Первым Полномочным посланником (главой советского внешнеполитического ведомства) Джугашвили-Сталиным. После трёхдневных переговоров с 26 по 28 июля 1939 года были подписаны соглашения о товарообмене и подкрепляющие их договорённости о ненападении на пятилетний срок. В течении этого времени стороны обязывались не только не применять силу против другой стороны во внешней, но и во внутренней политике.
"Высокие договаривающиеся стороны — было записано в документе, — обязуются предоставить сторонникам политических принципов иной договаривающейся стороны право обратиться к ней для получения её гражданства с целью последующего выезда из страны. В случае, если лицо, находящееся в заключении по причинам своих политических пристрастий, не пожелает изменить своё гражданство, ему должна быть предоставлена возможность пользоваться поддержкой гуманитарных организаций под консульским надзором другой договаривающейся стороны."
Мирная договорённость с фашистами была довольно прохладно принята в Советской Федерации и в мире.
На спешно созванной 29 июля сессии Верховного Совета Федерации, обьясняя смысл договора с Германией, председатель Петроградского Центрального Совета Семен Миронович Киров убеждал: "Мы не отказываемся от борьбы, от политического осуждения фашизма. Мы предлагаем договориться прекратить убийства, прекратить войну, и не навсегда, а только на пять лет. Мы полагаем, что фашистские режимы могут существовать только в режиме внутреннего террора и внешней агрессии, войны. Мы хотим прекратить внутренний террор против наших сторонников, прекратить пытки и внесудебные убийства наших товарищей, всех честных и искренних людей Германии, не приемлющих нынешний фашистский порядок.
Я согласен с товарищем Сталиным, который полагает, что за этот пятилетний срок фашистские режимы окончательно потеряют народное доверие, завоёванное демагогическими обещаниями в момент наибольшей тяжести экономического кризиса. Без массовой поддержки эти режимы террористической буржуазии падут, возможно даже, без вооружённого вмешательства...
Сейчас мы получаем не только немецкие товары, которые позволят выйти нашей промышленности подняться на высший европейский уровень. Стран на таком уровне производства в Европе две — Англия и Германия, но Англия никогда не продаст нам промышленного оборудования высшего класса. А мы теперь договорились с Германией о закупках оборудования именно такого уровня...
