Синопский морской батальон был необычным по численности и формированию подразделением. Оставленная в Синопе летом 1915 года для портовой службы морская рота разрослась к лету 1916, включив в себя военные службы порта — морскую пехоту постоянно привлекали для обеспечения всех работ, идущих в порту и постепенно вся деятельность порта легла на них. Преобразованная по сути, в военно-транспортное подразделение, эта часть в основном состояла из докеров, водителей и грузчиков. Ею командовали офицеры, распоряжающиеся значительным ремонтным парком, большим количеством грузовых автомобилей, портовой техникой — скорее предприятием, нежели военной частью. Возраставший на протяжении 1916 года поток грузов через Синоп — кроме увеличения численности русских войск в Турции, после занятия Проливов значительная часть военных грузов союзников для России направлялась через Средиземноморье в Новороссийск и Одессу — поэтому грузооборот синопского морского порта сильно вырос. Значительно выросла и численность синопского морского батальона, пополнялся он в первую очередь за счёт призываемых черноморских портовых рабочих — их особо выделяли уполномоченные от морского департамента, и если они давали согласие, без проволочек переводили в первую очередь в синопский батальон. Также специально среди инженеров-добровольцев, поступавших на военную службу, посланные из Синопа в командировки за пополнением командиры искали грамотных организаторов, желательно с опытом заводского производства — особенно было хорошо, если они могли собрать свою команду из толковых рабочих, которых тоже вытаскивали из военных частей — так удалось поставить в Синопе производство всего потребного для корабельного ремонта и эксплуатации весьма капризной автомеханики. Необходимость практически полной реконструкции основы жизни города — порта вела к постоянному вмешательству во все устоявшиеся и привычные отношения жителей Синопа. Последовательное разрешение всех возникающих вопросов — прокладка портовых коммуникаций, расширение припортовых улиц, строительство современных складских помещений и мастерских — ломало жизненный уклад множества горожан. Суета и беспорядок, без того более чем присущие восточному городу, усугублялись во много раз, угрожая сделать совершенно невозможным какой-либо упорядоченный образ действий. Хотя именно интервенты своими нововведениями стали причиной краха жизни для отчаявшихся людей, кроме них не к кому было пожаловаться — старая турецкая власть, и раньше не особо помогающая, сейчас полностью исчезла. Сотни людей бросались со своими бедами и требованиями к русскому начальству. Офицеры морского батальона — технократы, считающие технический прогресс социальной панацеей, а потому убеждённые в гуманном характере производимой перестройки всего организма порта на современный лад — согласно своим убеждениям, просто не могли позволить, чтобы реконструкция, превращающая неэффективное и архаичное в новое и безупречно действующее сопровождалась массами лишившихся крова и работы людей. Поэтому на батальон стало ложиться всё больше и больше задач по устройству всей городской жизни — начиная с пристраивания к работам в порту множества безработных, но не только — для нормального в понимании русских офицеров быта для местных работников надо было вести строительство школ для детей, установливать порядок на базарах и обеспечить безопасность горожан от грабежей и поборов. Нужно было учить турецкий язык и учитывать множество житейских нюансов быта чужого народа, чтобы не допустить озлобления и ненависти турок к русским реформаторам. Братское сотрудничество с желающими грамоты и обновления своей страны турками было единственной возможностью успеха. Перемены в жизни всей страны создали жгучую потребность в новом взгляде, даваемом знаниями и представлениями, принесёнными интервентами. В Синопе, благодаря этой массовой потребности, возникли первые в стране демократические обьединения, офицеры морской пехоты — люди преимущественно революционно-демократических взглядов — своей повседневной агитацией и помощью в том числе и с переводом социальной литературы на турецкий язык оказали решающее влияние на возникновение прогрессивных организаций Турции.
Огромную роль в становлении новых органов власти сыграло то, что в годы младотурецкой диктатуры Синоп, а вернее, Синопская крепость была местом заточения политических противников стамбульского "триумвирата". Только в конце 1913 года, после разгона парламента, в Синопской крепости были заключены более 300 бывших депутатов от оппозиционных партий и организаций, редакторы антиправительственных газет, многие из руководителей рабочих союзов. Позже часть из них была помещена в городе "под надзором", но казематы крепости не пустовали — к моменту занятия Синопа русским десантом в основных помещениях цитадели содержалось около тысячи узников. В Синопе оказались ссыльные столичные армяне, известные в Стамбуле адвокаты, врачи, деятели культуры, которых младотурецкое правительство собиралось позднее выслать в пустынные районы Ирака. Их помещали во "временных условиях" — разнообразных присторойках и бараках, где пребывание было ещё тяжелее "крепостного сидения" из-за отвратительного состояния убогих строений.
Политические арестанты, освобождённые от заключения русскими войсками, стали одними из первых организаторов жизни в новых условиях оккупации. Не все из них поддерживали русскую оккупацию, но из числа "левых" русская оккупационная администрация смогла получить достаточно усердных и самостоятельных помощников, вскоре полностью взявших в свои руки городское самоуправление. Вместе с переходом власти в руки "левых каторжан" в Синопе был воссоздан Учредительный комитет Турецкой социалистической партии. К весне 1918 года он обьединился с созданной благодаря помощи русских большевиков группой "За освобождение рабочих", обьединённая организация приняла название Социалистической Рабочей партии Турции. При её центральном комитете, находившемся в Синопе, был создан Военный отдел и "боевая организация" — партийная милиция, чьей задачей была охрана центральных органов партии и её печати. При оставлении Синопа советскими войсками "боевая организация" почти в полном составе ушла с ними: в составе батальона добавилась "особая интернациональная турецкая рота".
Помимо того, постоянно работающие в порту турецкие грузчики, возчики и разнорабочие вначале были организованы в постоянные бригады при батальоне, а позже, самые грамотные и тянущиеся к русским рабочим турецкие докеры были собраны в отдельную роту под командой выбранных ими и обученных морскими офицерами командиров. По мере роста авторитета морских пехотинцев среди жителей Синопа в батальон влилось, в его технические службы, а также в строевые роты, довольно большое количество демократически настроенных турок.
Сотрудничество между командованием батальона и теми из турок, что взяли на себя добросовестно тяжёлую и непрерывную работу налаживания городской жизни создало синопский энджумен — местное самоуправление, по постоянству взаимодействия неразрывно связанное с появившимися демократическими организациями, с одной стороны, и Синопским Советом — координационным центром всей деятельности русских в Синопе. Успех самостоятельной и осмысленной работы, выполняемой согласованно всем составом батальона и очевидная польза, приносимая от своих усилий для большинства горожан, давали личному составу синопцев такое необходимое чувство своей причастности к нужному и важному делу, увеличивали их веру в себя и в правоту своих убеждений.
К лету 1917 года батальон пополнился ещё и теми из солдат и офицеров русской Закавказской армии, которые сохраняли романтически-революционные взгляды, во-первых, и относились неприязненно к союзникам по "сердечному согласию", во-вторых. Среди закавказцев, в связи с особыми усилиями подбора людей для оккупационной армии таких набралось не очень много, но всё же больше полутысячи человек, и в отсутствии в Турции какой-либо иной российской или иностранной военной части, сохранявшей верность дорогим для русских демократов человеческим идеалам, они могли присоединиться только к синопцам.
В итоге, к ноябрю 1917 года, Синопский морской батальон насчитывал до трёх с половиной тысяч человек, сплочённых постоянной совместной работой, грамотных технически и в военном отношении — и при этом настроенных явно просоветски. Поддерживаемые наиболее активной частью турецкого населения и местной властью, синопцы стали практически "своими" и потому могли действовать партизанскими методами, как на собственной территории. После ноябрьской "романской авантюры" морские пехотинцы Синопа, хотя и покинули город, через многочисленных помощников и друзей по-прежнему фактически контролировали всю городскую жизнь.
За зиму 1917-1918 года батальон, выведя свои технические парки и запасы из города, на их основе активно участвовал в подготовке новых турецких войск. Совет Синопа, после переговоров посланцев Кемаль-паши с Симферопольским ревкомом, счёл, что новая армия Турции нацелена в первую очередь против интервентов-антантовцев. В целом администрация Анкары действительно стремилась избавиться от навязываемой правительствами стран Согласия кабалы. Турецкая же власть на местах, из числа поддерживающих Временное Военное командование, испытывая на себе постоянные унижения со стороны представителей сил Антанты, горячо союзников ненавидела. Синопский паша, один из офицеров-кемалистов, прилагал все усилия, чтобы при помощи морских пехотинцев как можно лучше подготовить и оснастить турецкий гарнизон. Многие из моряков-синопцев, и не только служившие в батальоне турки, стали командирами создаваемых частей. Гарнизон формировался из местных жителей — выдаваемое аскерам содержание было по меркам бедноты весьма значительным. Но кроме надежды получить гарантированную оплату, для туземных обитателей желание поквитаться с интервентами оставалось одной из главных причин массового притока в части гарнизона. Всё это происходило прямо на глазах у британской администрации созданной в синопском порту военной базы. Предпринятые англичанами попытки повлиять на синопского пашу окончились неудачно — в отсутствии опытных дипломатических работников прямолинейное давление бригадного генерала, командующего британской базой в Синопе, искусно парировалось многочисленными восточными уловками. Не усилили симпатии к Соединённому Королевству и запрещение английскими военными властями деятельности городских клубов, попытка поставить под прямое управление работу энджумена. Бесцеремонное вмешательство в жизнь горожан без какого-либо уважения и внимания к их нуждам, только ради собственных целей многократно усиливало эффект "красной" антиантантовской агитации.
При таком отношении турок к войскам интервентов, занимающим порт, совершенно не удивителен разгром, устроенный английскому конвою советским флотом. Хотя глава турецкой администрации заявил об интернировании оставшихся британских солдат и военных грузов, Синопский батальон смог пополнить свой арсенал из судовых грузов — да и сама транспортировка производилась на реквизированных кораблях. Большинство синопцев, временно служивших в турецких частях, погрузились на транспорты — но кроме них, с синопцами поплыло немало турок-волонтёров, желавших сражаться за Советскую власть и честный мир всех народов.
Ещё одним источником пополнения сил десанта стали команды кораблей. Командование Черноморским флотом не считало, что в предстоящем сражении с эскадрой Уэмисса тяжёлые корабли удастся сохранить, поэтому для уменьшения потерь все не задействованные в боевом расписании при ожидаемом ограниченном маневрировании эскадры матросы вошли в десантные команды. В первой и второй волне десанта за час на берег высадилось 4,5 тысячи бойцов, при пятидесяти станковых и около ста восьмидесяти ручных пулемётов, восьми батареях полковых (британских) орудий и трёх батареях миномётов (также британских). Практически одновременно с началом высадки десанта в Феодосии красные войска начали обстрелы и атаки по всему обводу оборонительных позиций, основные атакующие силы были сосредоточены вдоль дороги Джанкой-Керчь и для прорыва в поддержку десанта со стороны Коктебеля. Почти одновременно с завершением выгрузки последних частей моряков на феодосийские причалы оборонительная линия белых над Феодосией была занята и десантники соединились с основными силами Керченского фронта. Успех наступления основных сил "красных" обеспечило массированное применение резервов.
Под Феодосию с 20 марта начали переброску всех накопленных сил главного командования штаба советских войск. С декабря 1917 года создавались новые артиллерийские дивизионы и авиационные команды. К началу марта 1918 года резервы готовились для окончательного разгрома румын, после капитуляции румынских войск и высадки белых в Крыму вновь созданные части готовились прикрывать отступление красных войск за Перекоп: штаб Черноморского флота убедил Центральный штаб Красной армии задействовать все наличные силы в скоординированном ударе по плацдарму. Керченский фронт получил 16 дивизионов полевых орудий и три дивизиона железнодорожных тяжёлых артустановок. Боеприпасами удалось обеспечить из расчёта по два боекомплекта на орудие на позициях и полевых складах и пять комплектов на складах армейской группы. Для авиационной и автотехники завезли бензина по две-две с половиной заправки.
Этого было недостаточно для длительной оборонительной операции, но могло хватить для мощного кратковременного удара; в случае неуспеха наступления основная часть Керченского фронта должна была отойти на позиции Керченского полуострова и оборонять Керчь, остальные силы дожны были постепенным отходом обеспечить эвакуацию Крыма. Черноморский флот мог лишь на короткое время обеспечить изоляцию "белого" десанта от морских сил Британии, и если за это время не удалось бы нанести решительное поражение силам Армии Юга, дальнейшее удержание феодосийских позиций могло вылиться в стратегическое поражение. Артиллерийский и авиационный удар советских резервов утром 25 марта оказал решающее воздействие на оборону белых частей на направлениях прорыва — такой плотности огня, при эффективной его корректировке воздушными наблюдателями при весьма высокой точности офицерские батальоны не выдерживали. В разрушаемых артогнём траншеях и блиндажах просто не оставалось никого в живых. Контбатарейную борьбу артиллерия белых вести не смогла — полевые батареи оказались под чередующимися авианалётами, тяжёлая артиллерия, сосредоточенная возле порта и на побережье, захвачена или приведена к молчанию огнём красных кораблей. Примерно в то же время, когда советские части соединились с десантом в Феодосии, наступающие с востока и запада вдоль железной дороги ударные группировки красных сошлись, отрезав северную часть плацдарма белых. Железнодорожные блиндированные установки и подвижные автолетучки дали достаточно высокую скорость продвижения ударных кулаков, однако занявшая оборону по насыпи красная пехота не смогла создать достаточно плотное кольцо окружения, и это сорвало планы по дальнейшему рассечению белой группировки. Соединения красного Конного корпуса, начавшие выдвигаться к побережью Феодосийского залива от коридора прорыва, были остановлены ударом в спину. Командующий одним из отрезанных офицерских полков генерал-майор Дроздов успел сконцентрировать окружённые части и под прикрытием гибнущих от огня красой артиллерии арьегардов прорвал позиции советских механизированных сил по линии железной дороги. Намеченное рассечение оставшихся белых сил на западную, прижатую к предгорьям, и восточную, уничтожаемую на побережье группировки не удалось. Напротив, через два часа белые войска оставили и район Старого Крыма, сконцентрировавшись на небольшом пятачке побережья восточнее Феодосии и отражая удары с севера и востока, предпринимали яростные попытки вернуть контроль над портом и городом. К трём часам дня суммарные силы белых на плацдарме составляли не более двадцати пяти тысяч боеспособных, при примерно пяти тысячах раненых, была потеряна большая часть артиллерии, у оставшейся практически не было снарядов — основные склады были на захваченной территории или в порту, размещённые вдоль берега резервные хранилища подвергались обстрелу с кораблей, полевой артиллерией и авиацией, потеряна большая часть конского состава, в вязкой весенней грязи оставлено во время отхода основное число пулемётов. Оборона держалась лишь на железной стойкости офицерских цепей, штыковыми ударами останавливающих волны красных атак. Потери в людях составляли более 15 тысяч человек — погибшими или попавшими в плен. За пять часов боя феодосийская группировка белых истратила все запасы — людские и материальные — и была на грани краха. Особое отчаяние вызывало бездействие могущественного союзника, не спешившего на помощь. Радио белых не пробивалось сквозь ворожбу помех мощных красных броненосцев, и о планах спасения белым оставалось только гадать. Но через семь часов после начала красного нападения в море южнее железной стены Черноморского флота появился густой дым. Эскадра Уэмисса наконец была готова вступить в сражение.
