Около железнодорожной станции Силдвик их догнали посыльные из Нарвика от полковника Сундло. В переданном приказе было распоряжение повернуть обратно. Спьенднаес порвал приказ, сказав, что капитулировавший перед врагом человек не может отдавать приказы норвежским солдатам; остальные офицеры поддержали майора.Тогда один из посыльных передал устный приказ полковника: необходимо было раньше немцев прибыть в приграничный с Швецией Бьёрнфьелль и не допустить, чтобы немецкое командование получило усиление по железной дороге.
Этому распоряжению майор, как ни странно, подчинился. Рота реквизировала на железнодорожной станции посёлка Хундален несколько вагонов и маневровый паровозик и командование роты начало отправлять взводы поочерёдно в Бьёрнфьелль. Одновременно с помощью добровольцев на станции выводили из строя пути и ломали оборудование. Когда горные стрелки генерала Дитля догнали "неуловимых" норвежцев, в Хундалене уже всё было готово к отправке последнего эшелона. Пять-шесть минут бестолковой стрельбы — и немецкие солдаты беспомощно смотрят вслед уходящему составу, а вокруг ярко горят подожжёные станционные строения.
К вечеру 9 апреля германские силы полностью контролировали Нарвик и его окрестности. Единственным неприятным моментом оставались непрошибаемый майор Спьенднаес и его "железные солдаты", оседлавшие железнодорожную ветку в шведскую Кируну — но серьёзных затруднений эта группа упрямых норвежцев намного превосходящим численно и гораздо лучше вооружённым немцам доставить не могла. После выматывающего морского перехода, когда каждую минуту приходится ждать крика: "Британцы!", после изнуряющей качки, шторма и напряжения первых часов высадки наступило затишье. И германские солдаты и моряки расслабились. Но война не прощает даже минуты слабости. Ранним утром 10 апреля, когда и команды эсминцев, и егеря Дитля ещё продолжали крепко спать после тяжёлых испытаний предыдущих дней, в Вест-фьорде тихо появилась флотилия капитана первого ранга британского Королевского флота Уорбертона-Ли.
У Уорбертона-Ли было пять эсминцев. У командора Бонте — десять. На английских эсминцах — по четыре 120-мм орудия. На "зестроерах" немцев — пять намного более мощных 127-мм. Соотношение сил — абсолютный перевес в пользу немцев. Но немцы были беспечны, и атакующие английские корабли полностью овладели инициативой. Итог боя — разгром "Первой" флотилии германских эсминцев, потеря двух кораблей и значительные повреждения ещё четырёх. Британцы потеряли два корабля и своего отважного командира. Но главное — после такого удара немцы утратили уверенность в себе, в их действиях стала заметна нерешительность. А вот на союзников результаты морского сражения в Офот-фьорде оказали прямо противоположное действие. С этого момента маховик военной удачи начал раскручиваться в обратную сторону.
Когда в Париже и Лондоне днём 9 апреля стало известно о захвате немцами Нарвика, правящие круги этих стран никам не могли поверить в такой удар по столь долго лелеемым замыслам. Показателем того, насколько не хотели верить в происшедшее, служит заявление британского премьер-министра Чемберлена в палате общин: "Мне кажется, — сказал он, — что захвачен не Нарвик. Это решительно невозможно. Наверно, речь идёт о небольшом порте у входа в Осло-фьорд — Ларвике." Французский премьер-министр Поль Рейно был совершенно убеждён, что норвежский Нарвик и город, где высадились немецкие войска — две большие разницы. Но пришлось признать — немцы захватили тот самый, вожделенный, единственный и неповторимый порт Нарвик. Это вызвало глубокое разочарование в возможностях союзных военных выполнять блестящие замыслы политиков.
И вот — победа! Победа под Нарвиком, тем самым Нарвиком. Вражеские эсминцы уничтожены, враг деморализован. Британский кабинет воспрянул духом и стал требовать от командования Ройял Нави эскалации усилий. Британское Адмиралтейство и само рвалось проучить "гуннов". Наскоро сколоченное соединение вице-адмирала Уитворда должно было полностью уничтожить оставшиеся в северных фьордах немецкие эсминцы и открыть дорогу десантным кораблям. 13 апреля началось второе и последнее морское сражение в водах, омывающих Нарвик.
В этот раз внезапности не было. Но немцам от этого было не легче...
Против девяти английских эсминцев у них было только четыре боеготовых. Но британский флот решил не ограничиваться посылкой только лёгких сил. Три группы по три эсминца составили конвой старого, но сильно бронированного и вооружённого 11-дюймовыми пушками броненосца "Warspite". Английские эсминцы в завязавшемся сражении выполняли роль загонщиков, не позволяя вражеским эсминцам воспользоваться единственным их шансом против тяжёлого корабля — торпедами. Британские корабли, пользуясь численным перевесом, зажимали немецкие эсминцы и вынуждали их отходить к высоким берегам фьорда, на фоне которых они представляли прекрасную цель для комендоров "Уорспайта".
В Нарвике была хорошо слышна канонада. Высыпавшие на улицы норвежцы с злорадством наблюдали, как по мере приближения звуков морского боя немецкие солдаты начинают метаться с явно заметной растерянностью. Среди вышедших на улицы города людей оказались и несколько захваченных немцами 9 апреля норвежских офицеров. Когда канонада стала отчётливо слышна, прибежавший из порта офицер снял караул, охранявший здание школы, в котором находились командиры норвежского гарнизона. Первым покинул место ареста капитан Ланглё, за ним гурьбой вышли остальные. Полковник Сундло в этот день был вместе со всеми пленными. Бывший начальник нарвикского гарнизона часто привлекался немецким командованием — его присутствие рядом с немецкими офицерами должно было демонстрировать норвежцам, что Третий рейх "только защищает норвежский нейтралитет". Конечно, это компрометировало Сундло в глазах жителей города, но он сумел извлечь пользу из этого положения — находясь рядом с немецким командованием, он слышал, где и как размещены немецкие части, где находятся пленные норвежские солдаты, что немцы намерены делать в ближайшие дни и смог подготовить собственный замысел действий при неизбежном, как он считал, вторжении англичан. Как только стало понятно, что никого из немецких сторожей нет и никто не сообщит немецкому командованию о их побеге, Сундло развил активную деятельность, отправив оказавшихся под рукой офицеров в разные места города с поручениями. Сам полковник с двумя молодыми лейтенантами отправился к гарнизонной гауптвахте — там находились под стражей несколько норвежских солдат, оказавших решительное сопротивление немцам. Но вдобавок именно на гауптвахте немцы складировали большое количество трофейного вооружения, видимо, полагая, что лучше его держать в помещении с крепкими запорами. Такие нелепицы — оружие находилось в одном помещении с опасными заключёнными — нередки в момент начальной неразберихи оккупации. Обычно от таких неурядиц не бывает большого вреда. Но в этот день немцам предстояло глубоко раскаяться в своём головотяпстве.
Часовые от гауптвахты не были сняты — про них просто забыли, и когда Конрад Сундло со своими спутниками подошёл к зданию, немцкие солдаты, привыкшие видеть его вместе со своими командирами, не обратили на норвежцев особого внимания, напряжённо прислушиваясь к раскатам артиллерийских выстрелов. Полковник небрежно сказал, что его направили к начальнику гауптвахты, и свободно прошёл в помещение. Зайдя в комнатку начальника караула, трое норвежцев быстро обезоружили не ожидавшего нападения немецкого командира, а затем, взяв его пистолет и находившийся в комнате пистолет-пулемёт, арестовали и обезоружили остальную охрану. Один из лейтенантов бросился выпускать из камер задержанных норвежских солдат, а полковник со вторым помощником пошли арестовывать часовых у входа. Здесь не всё сошло гладко. Один попробовал выстрелить в Сундло, и лейтенант его застрелил. Второй часовой бросился бежать и остановился только после предупредительного выстрела. К удаче норвежцев, никого из немецких солдат поблизости не оказалось, но происходившее заметили горожане и скоро у гауптвахты стали собираться наиболее решительно настроенные мужчины.
Вооружив находившихся на гауптвахте солдат, полковник оставил полтора десятка под командой одного из своих офицеров охранять оружие, оставшееся на складе. Взяв с собой другое отделение, он повёл его к большому складскому комплексу на дальней окраине порта, где он знал, находятся остальные пленные норвежские солдаты. Столкнувшись на выходе с собравшимися горожанами, полковник немедленно воспользовался появившейся возможностью — у двух или трёх из них были машины. Сундло приказал добровольцам погрузить сколько можно оружия в эти машины и взяв с собой трёх-четырёх человек охраны, по окраинным улицам подьехать к порту, к указанному им месту. Теперь не надо было ломать голову, как довести освобождённых пленных до оружия — оружие привезут к ним. План Сундло, рассчитанный на внезапное овладение портом во время неизбежно возникающей при отражении нападения сумятицы, всё более и более приобретал черты реальности.
К этому моменту уцелели только четыре немецких корабля, два из них были серьёзно повреждены в предшествующем бою. Отбиваясь последними снарядами, они отошли в узкий Ромбакс-фьорд. Эсминец "Георг Тиле" попытался задержать натиск англичан, вступив в артиллерийскую дуэль с ворвавшимся в узость вслед за немцами британским "Эскимосом". Удачный торпедный залп изуродовал "аборигена", оторвав ему нос, но вслед за успехом собратья "северного человека" — "лесник", "герой" и "бедуин" — отплатили за увечья корабля Ройял Нави, искалечив "Тиле", как бог черепаху. Пылающий остов бывшего германского красавца вынесло на отмель. Три оставшихся немецких корабля спрятались под нависающим берегом, откуда их можно было выковырять, только приблизившись вплотную. Капитаны английских эсминцев, преследовавшие остатки Кригсмарине, посовещавшись, решили не лезть на рожон, а вызвать "большого парня с дубинкой". Подошедший "Уорспайт" завершил боевые действия в водах Нарвика, последовательно достав перекидным огнём каждого из отстаивавшихся под берегом немецких "щуров". Бросив свои горящие и тонущие корабли, экипажи "Берндт фон Арнима", "Вольфганга Ценкера" и "Ганса Людемана" бежали в направлении шведской границы.
Норвежский отряд полковника Сундло прибыл в порт всего за несколько минут до того, как вернувшийся из Ромбакс-фьорда "Уорспайт" принялся обстреливать портовые сооружения и топить германские торговые корабли. Когда норвежцы вошли на территорию порта, оказалось, что кроме нескольких групп пулемётчиков, обстреливавших с возвышенности севший рядом с причалами на камни британский эсминец "Казак", присутствия интервентов не заметно. Во всяком случае, никто не помешал двум десяткам норвежцев освободить оставшихся ещё под замком своих товарищей. Подьехавшие почти одновременно автомобили с добровольцами и грузом винтовок тоже не встретили на своём пути немецких солдат. Норвежцы ещё не знали, что после первой атаки порта генерал Дитль счёл, что сейчас начнётся высадка британского десанта, дорогу которому расчищает броненосец и решил оставить Нарвик "как совершенно непригодный для обороны". В городе не осталось немецких войск.
Тем временем на мостике "Уорспайта" вице-адмирал Уитворт размышлял, что предпринять дальше. Он видел, что германское сопротивление сломлено, был велик соблазн воспользоваться полной прострацией противника и занять город. Но в распоряжении адмирала была только одна рота морской пехоты. Уитворт колебался. Никто не знает, какое решение принял бы английский флотоводец в итоге, но примерно через десять минут после возобновления атаки британских кораблей против позиций немцев в Нарвике на мостик неожиданно принесли две радиограммы.
Одним из важных моментов плана полковника Сундло было установление связи с силами, действующими против германских интервентов. Для обеспечения этой связи он заранее выяснил, где находится радиостанция немецкой группы, а для подстраховки выяснил, на каком из торговых судов нейтральных стран есть достаточно мощная радиоустановка. В самый первый момент после освобождения из плена Сундло поручил капитану Гундерсену собрать добровольцев и занять немецкую радиостанцию. Или, если захватить радиоцентр не удастся, обязательно его уничтожить. Ещё одному капралу он поручил проникнуть на борт аргентинского рудовоза и выйти на связь с английскими кораблями посредством его рации.
Группе капитана Гундерсена не удалось захватить немецкий радиоцентр — в ходе беспорядочной эвакуации немецкие радисты сами вывели из строя оставляемое оборудование. Но гражданский радиоузел Нарвика немцы взорвать позабыли, и Гундерсен через мощные передатчики этой радиостанции начал вызывать британское командование. Вторая радиограмма была от капрала, она была доставлена позднее сообщения норвежской станции и была плохо различима. Любопытно, что в своих записках, посвящённых рейду в Северную Атлантику, адмирал Уитворт приводит именно вторую радиограмму, как сыгравшую решающую роль в начале его эскадрой десантной операции. Между тем в корабельный журнал была внесена только первая радиограмма.
Причиной такой странной путаницы в радиограммах является скорей всего то обстоятельство, что "полковник Сундло обманул героического Уитворта". Так английские газетчики расценили последствия поспешного занятия Нарвика. Чтобы понять суть обмана, обратимся к текстам этих двух радиограмм. Он весьма разнится между собой. В сообщении капитана Гундерсена указывается, что германские войска покинули Нарвик, порт и основные пункты города находятся в руках у освободившихся норвежских солдат и британское командование может спокойно начинать высадку прямо в порту. Послав такое сообщение, Гундерсен вряд ли кривил душой — с его места положение в Нарвике выглядело именно так.
Вторая радиограмма была короткой и не вполне внятной. Из неё следовало, что посылающий её находится под воздействием (огня?) противника и нуждается в срочной помощи, без которой продержаться сможет очень недолгое время. Вполне понятное заявление, если учесть, что в тот момент, когда капрал лихорадочно набивал точки-тире на рации, в дверь радиорубки ломились весьма сердитые и очень громкие латинос... Поскольку высадка в Нарвике привела к тому, что английские войска оказались втянутыми в довольно тяжёлые, хотя и не слишком продолжительные бои, Уитворту конечно приятнее утверждать, что он с самого начала ожидал нечто подобное. Иначе его положение действительно оказывается положением "обманувшегося в лучших ожиданиях мужчины".
Около шести часов вечера вернувшийся с берега английский офицер доложил Уитворту, что порт действительно занят норвежцами, из города свободно подходят подкрепления и это, скорее всего, не ловушка. Успокоенный этим сообщением Уитворт распорядился выгружать морских пехотинцев на берег. В Адмиралтейство ушло знаменитое: "Враг — утоплен. Город — занят".Это короткое сообщение наделало много шума.
Для Нарвика самым важным из последствий "максимы Уитворта" стало перенаправление десантных судов британцев с первым эшелоном высадки — из портов средней и южной Норвегии их направили на север, в Нарвик. В Адмиралтействе рассудили, что создав на севере надёжный пункт базирования в защищённом порту, можно будет последовательно занимать находящиеся южнее районы Норвегии. На следующий день к острову Хенней, находящемуся у входа в ведущий к Нарвику Вест-фьорд вышел британский конвой "NP-1" из пяти транспортов с частями 24-ой гвардейской и 146-ой пехотной бригады. Командовал пехотными частями генерал Макэзи. Совершенно непонятно, почему вместо того, чтобы следовать в Нарвик по приказу Адмиралтейства, генерал Макэзи оставил конвой в гавани острова Хенней — Харстаде. После визита самого генерала в город он распорядился выгрузить на берег две пехотные роты и батальон шотландской гвардии.
