— Про капитуляцию — верно. В записях из папки — есть наглядные образцы того, как наши "братья по оружию" сдают нас на колбасу. Но кое-что наши добрые заговорщики не учли. Догадливости не хватило. Любопытно, а вы, Бойзен, заметили, чем наши германские африканские части отличаются от вермахта?
— Надо же, надменностью! Намекаете на то, что набрались нехороших блох от наших "друзей"-британцев? Всё-таки обижены, что мои люди не слишком вам доверяют? Не думаете же вы, что я предлагаю вам докладывать о невосторженном характере мыслей!
— А, всё-так обратили внимание! Нет, Вильгельм, талант настоящего газетчика — это почище любого хвалёного полицейского нюха. "Сплочённость вокруг неизвестного тайного общества, возможно антинацистского", ведь почти угадал. Или всё-таки обратили внимание на мои подсказки, Харро?
— Это ведь армия. Поэтому, гауптманн, всё проще. Но вот объяснить человеку со стороны — долго. Хотя вы в армии уже... сколько — пять лет, не выработалось у вас военного сознания. Попробуйте заменить словечко "общество" — "настроем" или "убеждённостью", или, если следовать той логике, что я вам показывал — "правильно выбранными врагами и союзниками". Африканские добровольцы — что неудивительно — эта та часть нашего офицерского корпуса, которая не любит англичан и потому решительно не согласна с выбранными нашим генералитетом приоритетами. То есть тем, кто нашему рейху враг, коего можно безбоязненно отпинать, а кто — друг, с которым можно договориться о разделе мира.
— Насколько я в этом настроении уверен? Не меньше вас, Шульце. Где ваши комментарии для прессы, посвящённые нашим отважным лётчикам пикирующих эскадрилий? Вы забавно вывернулись из положения, не сказав ничего конкретного о них, но в Бенгази вы вернулись сразу после посещения части Хофманна. Что же вы молчите? Или думаете, я не знаю, почему покровительницей "Огненных Ангелов" выбрана святая Татьяна? И что эти молокососы орут в своих пикирующих гробах, заходя в атаку, я отлично слышу. (*)
_________
* — неофициальный гимн 7-ой эскадры пикировщиков — "Песня о сгоревшем ангеле". Та самая, посвящённая Татьяне Степановой.
" ...Сгорая в смертном огне
Ты отдала нам свою любовь.
Ничего не осталось от тебя,
Всё, что могла, ты оставила
Живым людям.
...Ты жива лишь в нашей памяти
Нетающей снежинкой
Горит искра огня
В моей ладони
И пока жив хоть один из нас
Ты будешь с нами,
Ангел Татьяна..."
Не верится? Как же вас общение с Гейдрихом попортило-то! Тогда, если у вас выдастся момент поговорить о моей военной карьере, поинтересуйтесь слухами, которые обо мне ходят... в высшем свете. Доходило, но не верите? А зря, тот же многократно поминаемый нами чёрт, он же шеф СД, верит. Ну и что? Фюрер вообще считал, что лучшими борцами за национальную идею становятся бывшие коммунисты. А я никогда не переставал быть верным национальному возрождению. Так что факт моего участия в боях в Южной Тюрингии, на стороне... проигравших, особо никого не смущал. Разве что в ОКХ старались отправлять меня драться против наших "западных друзей". Но вот что не знает ни ОКХ, ни тем более, любезный наш глава безопасности — что я до сих пор думаю о своих соратниках в Ноябре. Я подбирал людей для Африканского похода сам, и хотя за мной не стоит никакой тайной службы, генералом я стал в первую очередь потому, что умею это делать. В том числе и догадываться, какие убеждения разделяют со мной мои офицеры. Тайное общество — вздор, Шульце, по сравнению с нивелирующей силой армейской муштры. Так что личный состав моего корпуса подобран в соответствии с моими представлениями на фигуры... мировых игроков.
— Конкретные же фигуры игроков определяются из анализа мировой политики. За послевоенное время мировая политика стала ареной борьбы двух принципов, и соответственно, двух держав. Принципа колониального и — нет, не антиколониального, вы, Шульце, преувеличиваете роль советского примера. Принципа свободной торговли. Всё послевоенное время — это борьба двух стран: Британской Империи... при слабой, невоодушевляющей поддержке стран Антанты против СевероАмериканского Союза. И вот в этом мировом противостоянии наши генералы стали искать себе место для успешного заговора.
— Для верхушки вермахта — вполне солидарной с партийной — основной идеей была мысль о том, что Великобритания, столкнувшись в последние годы с угрозой потерять своё первенство в мире, не способна нанести своему главному противнику — Североамериканским Штатам — военное поражение. Удержать свою роль в мире британские правящие круги способны только военным путём — экономическое соревнование американцам они уже проиграли. Напрямую воевать с Америкой британцы не осмелились — как вы, несомненно, помните, "гонка флотов" в двадцатых завершилась фактической капитуляцией Англии. Британское правительство признало паритет своего и североамериканского флота. Это означало поражение в вооружённом противостоянии с янки.
Английским лордам пришлось искать иной способ укрепить своё шатающееся владычество над миром, и они, естественно, его нашли. В ход было пущено самое могучее оружие Британской империи — интриги и лицемерие. Раз воевать с американцами невозможно, то остаётся только ограбить кого-нибудь достаточно богатого, например, колониями, чтобы за счёт чужого имущества выровнять положение в этой гонке. Второй крупнейшей колониальной империей в мире после британской являются колониальные владения Франции — а если добавить к ним африканские колонии союзницы французов — Бельгии — то земельные богатства будут не уступать британскому домену. Но ведь напрямую забрать у галлов их колонии — значит, позволить американскому орлу сунуть свой клюв в чужие дела. Поэтому, прямой грабёж со стороны лордов был исключён. Но если вы помните начало моей лекции, главное в выборе союзника — возможность выгодно его предать.
— Вижу по блеску глаз, что начинаете ухватывать суть подлости, именуемой политикой. Продолжать не надо? Ну что ж, если вам понравилось.
— Британским лордам был необходим разгром Франции, причём такой, при котором у них был бы пристойный повод захватить оставшееся безхозным имущество Девы Марианны. То есть война должна была лишить французскую империю головы-метрополии, не тронув остального. Следовательно, европейская война. Причём в ней Англия не может быть противницей Франции, ибо иначе мгновенно найдутся другие спасители "поруганной чести". Лучше всего быть другом, благородно защищающим остатки "несдавшейся" союзницы от, например, не слишком благодарных негров или сиамцев. Нужна полная оккупация материковой части Франции, нужен полный коллапс французской армии, полная потеря ею способностью к сопротивлению. Да, у Франции был флот, но как наши "друзья"-англичане решили этот вопрос — все помнят прекрасно. Но — это в будущем, а пока мы на месте высших лиц Британской империи решаем, как нам разбить союзницу-Францию, не пострадав при этом и полностью сохранив военный потенциал для последующего захвата и удержания за собой французской колониальной системы.
— То есть, нам-британским лордам нужен враг. Враг ужасный, с которым нельзя договориться. Который настолько могущественнен, что может быстро разгромить военную машину страны-победительницы Мировой войны. Помните, Франция — наша союзница, и длительная поддержка союзника лишит Британскую империю сил, необходимых для удержания новоприобретённого имущества. Но вот проблема! Французские политики после своей победы постарались исключить появление угрожающей для военного превосходства Франции силы на европейском континенте. И что же остаётся бедным лордам, чтобы их замысел удался? Естественно, если нужного врага нет — его необходимо создать. Как создавался Третий Рейх — вы хорошо, очень хорошо помните. Эту цепочку предательств, в которых Британия сделала всё, чтобы слово "британская политика" и "откровенная подлость" стали синонимами. Сдача "оплотом мировой демократии" германских демократов людоедам Гитлера — помните? Ну да, вы же после этого и разуверились в Британии — настолько, что прервали все контакты с английской разведкой! Молчите, я ещё не всё сказал! Продажа чехов — и вкупе с ними предательство испанских республиканцев. Да, я и Тома были в легионе "Кондор" — но мы не топили испанские суда "подводными судами неустановленной принадлежности"! Да, это были британцы — в папке фон Тома доказательства, материалы из штаба Редера и итальянских ВМС! Не знали? Ничего, разве это действительно размах... А что вы скажете о захвате Франции? Или вы и впрямь думаете, что наш генералитет не имел никаких причин ожидать, что после Дюнкерка Британия согласится на мир? Откуда у нашего командования были точные планы французского генштаба по мобилизации и развёртыванию, все данные по оборонительным сооружениям "линии Мажино", без которых прорыв французской обороны был невозможен? Конечно, можно верить во всёпроникающий абвер, но вот в этой же папке — полный перечень германской агентуры во Франции перед войной — довольно тощий список, и в нём нет ни одного лица, доступного к секретам такого уровня? Откуда взялись таинственные "французские списки"? Знаете, ещё во время компании во Франции меня заинтересовало их происхождение — особенно интриговала одна их особенность. Эти данные постоянно обновлялись в ходе сражения, как будто кто-то вёл наши войска за руку! Знаете, очень необычное и неприятное ощущение — как у марионетки, и даже тех, кто за ниточки дёргают, не видно! Утерпеть было совершенно невозможно! Да, Харро, я ещё во Франции успел схватить кое-кого за руку! Такого не представляли? Да-да, вы всё правильно поняли!
— А теперь покинем на время наших "друзей"-британских лордов и посмотрим, как вся эта история выглядит в глазах германского главнокомандования. ...
Этому разговору предшествовала долгая цепь событий, первым звеном в которой стало фактическое поражение фашистского режима Италии в результате гражданской войны в Испании.
В происходивших в Испании событиях значительную роль сыграла своевременная помощь, оказанная Советской Федерацией Испанской Республике. Советские суда в ноябре 1936 года доставили в порт Хихон значительный военный груз, включая артиллерию разных калибров, боевые самолёты и бронемашины. На кораблях прибыли также военные специалисты-волонтёры, которые должны были обучить испанцев использованию передаваемых средств, но в ситуации, когда франкистская "колонна Мола" подошла к самому порту, советские волонтёры, сформировав несколько интернациональных рот, на прибывшей технике пошли в бой и переломили ход сражения в пользу республиканцев.
Не имевшие авиационного прикрытия и зенитных средств соединения франкистов лишились под ударами советских штурмовиков основного количества транспорта и большинства обозного имущества. Это лишило силы "фаланги" подвижности и огневой мощи. Последовавший удар нескольких бронеединиц, поддержанный артобстрелом и штыковой атакой, возглавленной советскими интернационалистами, обратил войска Мола в бегство, а сам "чёрный генерал" был убит.
После соединения в начале 1937 года Астурийского фронта с позициями басков, возникшая на западе Испании республиканская зона стала практически неуязвимой с военно-экономической стороны: уголь шахт Астурии и железная руда Бильбао, поддержанная развитым сельским хозяйством Страны Басков исключала военное поражение в борьбе на истощение. После потерь портов на побережье Бискайского залива, флот мятежников не мог никак воспрепятствовать получению военной помощи по морю, направляемой Испанской Республике демократическими организациями Европы. Единственным шансом на победу была ставка на грубое количественное превосходство, но если бы Западные Провинции успели бы оказать поддержку Мадриду и Валенсии, то и количественный перевес оказался бы на стороне Республики. Поэтому в ответ на взятие республиканцами Сантандера франкисты весной 1937 года нанесли удар на север через Наварру, отсекая запад Республики от восточного побережья.
К лету 1937 года возможности националистов к дальнейшим наступательным действиям были практически утрачены: наиболее боеспособные части понесли тяжелейшие потери под Овьедо, в боях за Мадрид и в результате неудачного наступления через Хараму. Массовая мобилизация во франкистскую армию, несмотря на активную помощь котолической церкви, шла не слишком хорошо: мобилизованные крестьяне не проявляли никакого желания воевать за идеалы фаланги. Впрочем, как и за идеалы Коммуны.
Осенью 1937 года, пользуясь снижением боевого потенциала мятежников, на многих фронтах республиканцы перехватили инициативу боевых действий. Несколько частных наступательных операций усложнили положение армии Франко. И хотя у Республики ещё не хватало средств и опыта для перехода в общее наступление, для любого, кто внимательно следил за ходом военных действий, было ясно, что это лишь вопрос времени.
Дуче Италии Муссолини был крайне обеспокоен оборотом событий на Пиренеях. Сильная духовная связь между двумя западно-средиземноморскими полуостровными народами приводила к тому, что происходящее в одной из этих стран оказывало сильное влияние на другую. На протяжении всего XIX— начала ХХ века революция или контрреволюция в Испании всегда приводила к подобному же смущению умов и в Италии. Победа Народного Фронта на выборах в Испании в 1936 году и провозглашение Испанской Республики уже нанесло заметный удар по авторитету Муссолини. Лидер итальянских фашистов резонно опасался усиления подрывных действий против своего режима. Поддержка усилий испанской фаланги со стороны итальянского правительства во многом способствовала как самому вооружённому выступлению фалангистов, так и обеспечивала их первоначальный успех поставками вооружения, продовольствия и боеприпасов. Но потеря фалангистами инициативы и угроза их военного поражения привела бы к ещё более тяжёлым последствиям для политики итальянского фашизма, чем предшествующая мирная победа демократов в Испании на парламентских выборах. Она несомненно повлекла бы за собой реальную угрозу гражданской войны в Италии. Поэтому дуче посчитал необходимым расширить своё вмешательство в испанские события. Чтобы придать новый импульс наступлению войск Франко, Муссолини решил перебросить в Испанию свои элитные части — моторизированные штурмовые дивизии, сведённые в Итальянский добровольческий корпус, используя как обоснование присутствия итальянских войск действия на стороне Республики интербригад.
Для обеспечения интервенции Италии в Испанию итальянский дуче с июля 1937 года провёл ряд встреч с европейскими лидерами. Наибольшую поддержку, как в дипломатическом плане, так и в соучастии в испанской интервенции Муссолини получил от нацистов. Но и некоторые правительства Европы, в основном из числа стран Малой Антанты, с антикоммунистической идеологией как основой национальной политики, не могли не поддержать усилий по удушению испанской свободы. Весьма неприглядную позицию занял Даунинг-стрит — британские дипломаты, ссылаясь на результаты внешнеполитических усилий дуче как на "волю европейских народов к миру", упорно проводили линию "на нейтралитет внешних держав ко внутрииспанскому конфликту". На практике это означало перекрытие английским флотом балтийских проливов и досмотр всех кораблей Советской Федерации и Эстонской Республики в поиске военных грузов для Республики Испанской. Однако перекрыть Северное море британские корабли, без обьявления войны не могли, к тому же с советскими транспортными кораблями с "целью проведения тренировочных походов" в Атлантику шли военные корабли Советов. Поэтому высадка итальянской армии в портах юго-восточной Испании не привела к достижению абсолютного перевеса националистами.
