Неожиданное появление больших масс танков и артиллерии ошеломило бельгийцев, собрать свои силы в противотанковый кулак они не сумели и были разбиты по частям, пытаясь разрозненно атаковать продвигающиеся немецкие панцирные колонны.
Впрочем, первоначально главнокомандующий вооружёнными силами Франции Гамелен испытывал определённые сомнения в неуязвимости "горных преград Арденн". Но его сомнения исходили скорее из представлений "старой" военной школы об обеспечении флангов. Укреплённая позиция французской армии на германо-французской границе — знаменитая "линия Мажино" — упиралась в пологие отроги арденского плато, и Гамелен боялся, что немецкие "лёгкие" силы смогут продвинуться во фланг обороняющим укрепления французским армиям. Это поставило бы под удар концепцию "жёсткой обороны", а к управлению маневренными действиями престарелый главнокомандующий чувствовал себя совершенно неготовым. Поэтому до ноября 1939 года французский генштаб предусматривал размещение за левым флангом "линии Мажино", напротив арденнских скал, крупного мобильного резерва.
Получив сведения о готовящемся прорыве в Нижней Фландрии, Гамелен пересмотрел свои предположения о возможной угрозе Эльзасу со стороны Арденн и предпочёл усилить северную группировку.
Возражения сторонников "классической войны" в германском генштабе были вполне резонными — пропихнуть все немецкие бронемеханизированные войска через арденнское сито за короткое время было невозможно. В случае, если военное командование союзников успевало определить направление главного удара, немецкая группировка, зажатая в узостях горного рельефа, была обречена на уничтожение.
Верховное командование французской армией оказалось настолько неповоротливо, что даже на третий день германского наступления не смогло оценить поступающие непрерывно сообщения от войсковой и воздушной разведки о движении больших масс немецких войск через реки Ур и Сюр на люксембургской границе. Продвижение немецких механизированных колонн по узостям в Арденнах было далеко не "молниеностным" — 100 километров от люксембургской границы до бродов через Маас были преодолены передовыми частями только к 13-му мая. Но французское командование не смогло использовать свой шанс. Противодействие немецким подвижным соединениям начали оказывать только на пятый день. К 15 мая немецкие танковые части уже преодолели теснины Арденн и вырвались на оперативный простор — за спиной у крупнейших группировок французов и британцев.
Далее германским моторизированным колоннам был свободен путь на юг — блокируя и окружая основные силы 2-ой и 3-ей французских армий на "линии Мажино", открывая дорогу на Париж. Военная кампания во Франции могла быть выиграна одним ударом.
Германское командование, однако, выбрало "воробья в руке" — удар на север, к Ла-Маншу, предпочтя его "журавлю в небе" — развороту на юг, на французскую столицу. Теоретики "блицкрига" утверждали, что война выигрывается только победой над маневренными соединениями противника, а все механизированные силы союзников концентрировались на северном фланге Западного фронта.
В очередной раз логика немецкого военного планирования оказалась недоступной для косно мыслящих французских генералов, начавших лихорадочно стягивать силы на рубеж Соммы и Уазы — для предотвращения германского прорыва к Парижу. На пути немецких танков к побережью Северного моря не оказалось, по сути, никаких заметных преград. Французское командование не предприняло никаких усилий, чтобы обеспечить тылы своей Северной группы — что позволило немецким "роликам" катиться к морю совершенно свободно.
Когда французское командование опомнилось, сильнейшая, 1-ая французская армия вкупе с британскими силами на континенте оказались отрезанными. 7-ая французская армия, наиболее оснащённая подвижными средствами, а потому по первоначальному плану выдвигавшаяся для оперирования на территорию Голландии, тоже была заперта в "северной мышеловке". Немецкие армии, окружив все подвижные и механизированные силы Союзников, получили возможность во всех последующих операциях первзойти противника в темпе. 20 мая части 2-ой танковой дивизии вермахта заняли Абвиль в устье Соммы, и германские механизированные войска, оставив рубеж охранения по Сомме до Амьена, развернулись фронтом на запад, тесня тыловые части французских и британских войск к бельгийской границе.
В критической ситуации особенно ярко проявилась несогласованность военных усилий союзников. Британские войска начали поспешно отходить на северо-запад, к Ла-Маншу, опасаясь утратить связь с метрополией. Французские дивизии, напротив, начали концентрироваться в южном направлении, к Лиллю и Аррасу, рассчитывая прорвать немецкое окружение и соединиться с остальными французскими силами. Бельгийская армия, ещё достаточно значительная по количеству и сохранившая боеспособность, оказалась брошенной союзниками на произвол судьбы. Командование бельгийской армией принял на себя король Бельгии Леопольд II. Не имея представления о планах союзников, он решил отвести сохранившиеся бельгийские части в треугольник Остенде-Брюгге-Зеебрюгге, отсечённый каналами и расположенный на побережье. Бельгийский главнокомандующий рассчитывал, что сможет продержаться на этом плацдарме достаточно, пока союзники не восстановят положение на континенте и не придут к бельгийцам на помощь.
В итоге группировка союзников, превосходившая по численности немецкие войска, действовавшие против неё, оказалась раздёрганной по "национальному признаку" и действовала разновременно и разнонаправленно. Это и позволило немецким генералам "сьесть" всю громадную Северную группу армий союзников по частям. Сначала основной удар пришёлся на французские войска, оборонявшие Лилль. В подвижности немецкие войска переиграли французские силы, спешившие к Аррасу, и разбили их на марше.
На отчаянные просьбы французского Генерального штаба к генералу Горту, командующему британскими экспедиционными силами, нанести отвлекающий удар ответа не последовало. Британские историографы позднее ссылались на то, что в любом случае предпринять какие-либо действия в действительности сэр Горт и не мог: все дороги от фронта были забиты беженцами и обозами, вывозящими имущество английских тыловых подразделений, которых, оказывается, за время, проведённое англичанами во Франции, расплодилось невероятно много. Конечно, автомобили, доверху набитые дорогими сердцу британских офицеров и джентельменов сувенирами, сбрасывать в придорожные канавы, чтобы расчистить дороги было решительно невозможно. Но! Все эти обозы и прочая тыловая масса бежали на запад, к побережью — к портам Кале, Булонь, Дюнкерк.
В южном направлении, на Лилль, дороги оставались свободными — что и продемонстрировали немецкие танкисты, одним броском достигнув предместий Азбрука.
Теперь под ударом оказались фланги отходившей к Па-де-Кале английской группировки и наступил черёд англичан умолять своих союзников о помощи. Но французское командование могло только в бессилии разводить руками: все резервы направлялись на лихорадочно создаваемый рубеж обороны по Сомме, а части 1-ой французской армии, запертые вместе с англичанами в котле, уже ранее подверглись разгрому и сейчас представляли лишь жалкие ошмётки прежних соединений.
Справедливости ради надо сказать, что приказ оказать помощь британцам ударом на север окружённым частям всё же был отдан. Кроме оказания помощи терпящим поражение союзникам он предусматривал и спасение для окружённой группировки французских войск — к этому моменту французское командование уже потеряло надежду на прорыв кольца окружения и надеялось вывезти свои силы морем, с помощью английского флота. Прорыв на север, как и ранее прорыв на юг не удался: к британским траншеям вышли лишь разрозненные группы французских солдат. Остатки французской 1-ой армии капитулировали в Лилле, когда началась эвакуация англичан из Северной Франции и стало окончательно ясно, что помощь к окружённым не придёт.
Но и для германских танковых войск продолжение боёв в Нормандии стоило заметных потерь и стало крупной неудачей. Опьянённые успехом, командиры немецких бронедивизий намеревались прорваться раньше бегущих к побережью англичан к северофранцузским портам и повторить разгром 1-ой французской армии. Замысел не удался: немцы столкнулись с английскими механизированными частями и оказались к этому неготовыми.
Как и предполагали до войны советские военные теоретики, главное отличие механизированных сил современной армии — насыщенность средствами противотанковой обороны — наложилось на особенности местности — приморского нормандского бокажа — и обернулось крупнейшими потерями для немецких танкистов за всю западную кампанию.
Бокаж — своеобразная форма сельскохозяйственного ландшафта западной Франции и Нормандии — представляет собой густую сеть дорог на насыпях, пересекающих множество ирригационных канав и каналов и разбивающих плоскую, гладкую равнину на множество мелких неравных участков — полей и лугов, огороженных высокими — выше трёх метров и густыми живыми изгородями.
Британские артиллеристы со своими лёгкими 25-мм противотанковыми орудиями быстро занимали позиции, неразличимые за вечнозелёными густыми зарослями, подпускали немецкие бронемашины в упор (а иначе и не получалось, на извилистых, с множеством поворотов нормандских дорогах прямая видимость редко превышает сто метров). И расстреляв передовые танки, также мгновенно исчезали, отходя за следующий канал или речной рукав.
Тонкая броня немецких танков совершенно не защищала в таких условиях, и немецкие танкисты почувствовали себя беззащитными, практически голыми. Настроение в механизированных частях вермахта, продолжавших продвижение к Английскому каналу, упало с торжествующе-победного на тревожное, приближающееся к паническому, и командиры немецких дивизий танковой группы Рундштедта начали останавливать свои части, ссылаясь на чрезмерное утомление солдат и необходимость пополнить боевые подразделения личным составом, восстановить повреждённую технику.
Последним крупным сражением, в котором на дюнкеркском направлении участвовали немецкие механизированные силы, стал штурм Булони 2-ой танковой дивизией. Немецкие мотострелки овладели портом, но цена оказалась столь высока, что фельдмаршал Рундштедт, не решаясь сам отдать приказ о прекращении наступления, доложил лично Гитлеру о сложившемся в войсках положении.
Германский генштаб, оценив силу сопротивления англичан, принял решение заменить танковые дивизии на линии соприкосновения пехотными дивизиями армейской группы фон Бока, по мере их подхода. Окончательную ликвидацию британских сил намечалось произвести комбинированным воздействием: на суше наступление пехотных сил фон Бока должно было "побудить англичан к эвакуации", а уже собственно добивание эвакуирующихся британских подразделений возлагалось на люфтваффе. Немецкая авиация должна была потопить спасающихся бегством на кораблях англичан и тем самым окончательно вывести Британию из войны на континенте.
Эвакуация с французского побережья британских экспедиционных сил и остатков французских дивизий закончилась 3-его июня. Англичане не стали дожидаться, пока их "побудят" к бегству и начали спасаться вплавь, как только удалось собрать достаточно угольных барж и прогулочных пароходиков. Не ожидавшие этого командующие германскими блокирующими силами промедлили, в преследование пехотные части фон Бока перешли с опозданием. Британцы успели закончить организованную посадку на корабли, хотя и в дикой спешке. Правда, когда германские части вышли на пляжи Дюнкерка, оказалось, что доблесное английское экспедиционное командование умудрилось "забыть" на берегу почти 40 тысяч "неорганизованных" британских военнослужащих.
(А также около 70 тысяч французов и бельгийцев. И все эти солдаты, понятное дело, не стали оказывать никакого сопротивления немцам, раз британское командование уже прекратило боевые действия, а организовано (это "неорганизованные"-то!) сдались.)
Оказывается, из-за нарушений военного учёта в результате неджентельменских действий немецких танкистов, этих солдат при подготовке к эвакуации "не посчитали".
Но всё-таки англичанам удалось вывезти более двух третей своих сил на материке. Расчёт немецкого командования на полное уничтожение окружённой группировки не оправдался — британские и французские корабли эвакуировали с 20 мая по 3 июня почти 340 тысяч человек. Асы Геринга столкнулись с сильным противодействием английской авиации. Люфтваффе, только что закончившее ожесточённые столкновения в небе Бельгии и Северной Франции, оказалось не способно продолжить бои с прежней интенсивностью.
Вдобавок над Дюнкерком немцы первый раз встретились с британскими истребителями типа "Спитфайр", которые англичане задействовали сразу и в большом количестве. Впервые с начала новой европейской войны истребительные штаффели, укомплектованные Bf.109-ми, не смогли завоевать превосходства в воздухе. Люфтваффе понесли значительный урон и были вынуждены действовать с постоянной оглядкой на английские ВВС. Это позволило англичанам с относительно малыми потерями в корабельном составе завершить операцию "Динамо".
После завершения эвакуации британских войск из Дюнкерка положение французкого правительства стало отчаянным: все резервы или оказались в руках противника, либо были исчерпаны в бесплодных контратаках в попытках восстановить прорванный фронт. Французская армия испытывала огромную нехватку в материальных средствах борьбы, в первую очередь большие потери понесла артиллерия и авиация.
Но британский союзник именно в этот решающий момент отказался предоставить помощь. Артиллерия, винтовки и бронемашины были нужны самим англичанам для восстановления боеспособности бежавших с континента частей; при эвакуации было оставлено всё военное имущество, включая личное оружие. Пляжи Дюнкерка были устланы сплошным ковром из тысяч английских пехотных касок-"мисок" — таким образом при погрузке стремились максимально снизить вес каждого человека, чтобы вывезти ограниченным тоннажем как можно больше людей. Теперь заводы Великобритании работали в три смены, стремясь обеспечить войска хотя бы минимальным снаряжением взамен брошенного.
Аналогично британское командование отказалось и от поддержки француских воздушных сил — английская авиация была занята освоением аэродромов на своей территории, готовясь к отражению налётов люфтваффе на города Метрополии. Британское правительство по сути дела предоставило своего союзника на произвол судьбы, озабоченное только собственной обороной.
Несмотря на секретный характер обращений премьер-министра Рейно за помощью к английскому правительству, фактический отказ британцев от выполнения союзнических обязательств широко освещался во французской и британской прессе. Вслед за "эвакуацией", а на деле — капитуляцией* британского экспедиционного корпуса этот отказ поставил под вопрос сохранение союзнических отношений между двумя странами. Также под вопросом оказалось и дальнейшее продолжение сопротивления французской армии — растерянность французского кабинета выразилась в чехарде отставок и смен глав кабинета и военного министерства. Ощутив после британского "предательства" себя в безвыходном положении, правящая верхушка Франции всё быстрее сползала к капитулянтским настроениям. Разложение, охватившее высшие государственные органы, распостранялось вширь, порождая панику, массовое дезертирство и мародёрство. Французское государство агонизировало.
