Грязевой поток клокотал в соседнем переулке, и где-то по направлению его течения уже слышна была отчаянная ругань — чей-то "Маршалл" опрокинулся в воду. Линкен насмешливо сощурился, выглянул из тупика и вернулся обратно, ухмыляясь так, что лицо перекосилось.
— Ещё одну "козу" закоротило, — прошептал он. — Правильно ты говорил, Гедимин, — они их не чинят. В вакууме им не продержаться и пяти минут!
...Солнце уже ушло за бараки; на улицах прибавилось охранников, площадь почти опустела — Eatesqa, утолив напоследок жажду, расходились на ночлег. Над комендатурой вяло колыхался флаг Атлантиса, изнутри долетали последние звуки гимна.
— Я думал, в праздник макаки не работают, — тихо сказал Гедимин, кивая на пост охраны. Четверо "броненосцев" никак не могли дождаться смены, один порывался закурить, но сосед бил его по руке и указывал на дверь.
— Это не рабочие, — хмыкнул Линкен. — Это подставки для бластеров. Какие им ещё праздники?!
Что-то прогрохотало в отдалении — не так раскатисто, как утренний гром, но довольно громко. Этот звук Гедимину показался знакомым, и он повернулся к его источнику, высматривая в небе цветные искры.
— Не гром — небо чистое, — сказал Кронион. — Ты чего, Гедимин?
— Салют, — отозвался тот, забираясь на крышу. Закат ещё только разгорался, на светлом небе сполохи были почти незаметны, но Гедимин нашёл их у горизонта, далеко на востоке.
— В самом деле, — Линкен встал рядом с ним, высматривая вспышки. — Там Пирр — маленький мартышечий город. Сейчас всё стихнет.
Но салют не стихал — петарды одна за другой взрывались над горизонтом. Уже два наблюдательных дрона слетелись к подозрительной крыше, и Линкену и Гедимину пришлось слезть, а со стороны Пирра всё доносилась канонада.
— Сегодня, конечно, День флага, — покачал головой космолётчик, — и макаки о нём не забывают. Но никогда он не был поводом для такого грохота. Чему они так обрадовались?
15 июня 56 года. Земля, Северный Атлантис, город Пирр, лагерь военнопленных
Линкен обошёл чертёж по кругу и досадливо хмыкнул.
— Я видел эту штуку тысячу раз, двести раз её чинил — но из того, что ты, Гедимин, рассказал тут, я половину не понял. Нет, повторять не надо. Что, правда, в мартышечьей книжке так было написано? Про все эти частицы, и поля, и...
— Я ничего не перепутал, — ровным голосом ответил Гедимин, пририсовывая к генератору Сивертсена источник питания. — Довольно стройная система, если в неё вникнуть. Кронион, а ты понял?
— А? Что? — мутант, встрепенувшись, скатился с крыши. — Ого... А что это за штуковина?
— Генератор полей, — Линкен, хмыкнув, попытался ткнуть его пальцем в бок, но Кронион ловко уклонился. — Гедимин рассказывал, как это работает. Ты что, всё проспал?
— Я? Нет-нет, — замотал головой кот-мутант. — Там, на космодроме, только что сел "Скат", и из него выводят пленных. Пойдём, посмотрим?
Гедимин, пожав плечами, стёр чертёж и пошёл за Линкеном и Кронионом. Позади что-то громко затрещало и громыхнуло, он развернулся и увидел над крышами дымное облако — далеко на востоке, невзирая на яркое солнце, запускали салют.
— Всё взрывают и взрывают, — пробормотал Линкен. — Чего им неймётся?!
Космодром, как всегда, был оцеплен, и несколько десятков наблюдательных дронов висели в небе над ним. Гедимин забрался на крышу и увидел "хвост" понурой колонны — из корабля выбирались последние пленники. Охрана в экзоскелетах следовала за ними, не отступая ни на шаг; их вели вдоль ограды к пока ещё незаселённому бараку. Все Eatesqa были в чёрно-серой форме космофлота, и кожа у них была тёмно-синяя или даже серо-стальная — след множества часов, проведённых на морозе под солнечным ветром.
Все пленники спустились, но "Скат" не убирал трап. Последним, отстав от колонны на десять минут, на землю сошёл одинокий eateske в серо-стальной форме без пятен и нашивок, только тонкие серебристые полоски блестели на предплечьях. За ним, направив на него бластеры на четырёх "руках", спустился охранник в "Тилацине". Гедимин хмыкнул — эти австралийские экзоскелеты давно не попадались ему на глаза.
Ещё два "Тилацина" подошли к пленнику с двух сторон, и солдаты втроём повели его вглубь лагеря. Впереди шёл местный охранник в "Шермане", и встречные существа отходили с его дороги.
— Четыре макаки и один eateske, — ощерился в ухмылке Кронион. — Вы такие опасные!
— Куда это его ведут? — озадаченно мигнул Гедимин.
Не приближаясь ни к одному из бараков, "Шерман" шёл к огороженной части лагеря, примыкающей с юга к комендатуре. Там стояли усиленные посты охраны, и над любым пленником, подошедшим к этому району слишком близко, начинали кружить сразу три дрона. Сейчас охранники расступились, пропуская пришельцев.
— Интересно, кто он, — пробормотал Гедимин, спускаясь с крыши. Выглядывать, что происходит за оградой, было бесполезно — он не раз в этом убеждался. Кронион спрыгнул следом, лихо перекувыркнувшись в воздухе.
— Эй, Линкен, — мутант оглянулся на оставшегося на крыше и потянул его за ногу. Отскочить он успел, но на всякий случай Гедимин встал между ним и Линкеном — глаза космолётчика потемнели и сузились, и мутанту могло не поздоровиться.
— Там Киаксар. Hasulesh всё-таки взяли его, — сказал Линкен и замолчал. Гедимин смотрел на него, ожидая пояснений, — сказанное было не слишком понятным.
— Кто этот Киаксар? — спросил он наконец. — Твой друг?
Линкен мигнул, заглянул Гедимину в глаза и мигнул ещё раз.
— Ты что, с Энцелада?! Может, ты ещё не знаешь, кто такой Саргон Криос?
Ремонтник сузил глаза.
— Саргона я знаю.
— Значит, и на Энцеладе давали слушать его речи, — облегчённо вздохнул Линкен. — Видел командиров за его спиной? Киаксар был там, справа от Саргона. Тогда он был комендантом Нергала — если на Энцеладе знают, где это.
Гедимин знал, где находится Нергал, и думал, что космолётчику следовало бы подбирать выражения, но сейчас главным было не это. В словах Линкена он уловил некоторый смысл...
— Киаксар был твоим командиром?
— Tza, — космолётчик склонил голову. — Нет, но я бы хотел. Бойцы с Венеры говорили, что его отряд последним покинул планету. Видимо, их захватили в поясе астероидов. Если Киаксар в плену, значит, свободных Eatesqa уже не осталось.
...За пять минут до обеда все разошлись по баракам и сидели там, дожидаясь, пока охранники привезут еду и воду. Со стороны комендатуры снова доносились звуки гимна — возможно, там поднимали флаг, но выйти и посмотреть Гедимин не мог — "броненосец" стоял у входа, пересчитывая пленных. Разобрав контейнеры с водой и Би-плазмой, все сосредоточенно ели, было слышно только хлюпанье вязкой жижи. Гедимин, свернув вскрытый контейнер пополам, влил содержимое в рот. Ложки не было, пачкать руки он не любил. "В Нью-Кетцале был черпак," — вспомнил он в очередной раз и покосился на голый фрил, выстилающий нижний ярус. "И матрас."
Мешок с пустыми контейнерами вынесли из барака, и дверь захлопнулась. Гедимин растерянно посмотрел на соседей — они были удивлены не меньше, чем он. Три минуты спустя в барак вошёл охранник, махнул фонарём, на миг ослепив пленников, и заорал:
— Все на выход!
Их выгнали наружу, где уже толпились Eatesqa из других бараков, и всех вместе повели к комендатуре. Гедимин, оглядываясь по сторонам, видел охранников — они выстроились вдоль переулка, смещаясь вслед за толпой. Всех, кто был в лагере, вывели на площадь, но поместились там не все — ведущие к ней улицы были заполнены пленными. Гедимин покосился на крышу — залезть туда было бы неплохо, но рядом с бараком стоял настороженный "броненосец", и его бластеры были направлены на толпу.
Гедимин остановился — дальше идти было некуда. Вся площадь была заполнена пленными. Её разделили на несколько секторов, в промежутках стояли охранники в экзоскелетах. Кроме "Шерманов" и "Маршаллов" ремонтник разглядел среди них полосатые "Тилацины", — прилетавший утром "Скат" привёз подкрепления.
Над комендатурой со вчерашнего дня колыхался флаг Атлантиса, но сегодня к нему добавились ещё четыре — знамёна всех пяти государств были здесь. Над ними, на крыше, под присмотром охранников был установлен проектор, и все смотрели в его сторону — "макаки" собирались что-то показать.
Воздух над проектором задрожал, и после недолгой ряби световое пятно превратилось в голограмму. Человек в странной одежде из нескольких плохо прилегающих друг к другу слоёв, "подрощенный" до трёх метров, стоял на возвышении, за его плечом виднелись другие силуэты, но их рассмотреть было невозможно.
— Граждане Атлантиса! — заговорил он, и Гедимину стало немного не по себе — вспомнилась "Шибальба" и безумный взгляд Саргона с экрана в информатории. — У меня есть новость для вас — и это самая радостная из новостей за последние четыре года. Сегодня, пятнадцатого июня, последний командир марсианских захватчиков подписал акт о капитуляции. Этот день мы назовём последним днём войны.
"Вот как," — подумал Гедимин. "Понятно, что они вторые сутки празднуют."
— Мы многое пережили за эти четыре года, — продолжал человек. — Много испытаний выпало на долю всех людей Солнечной Системы. Годы спустя мы будем с гордостью вспоминать, как выстояли вместе против страшнейшей угрозы для всего человечества. Мы вспомним всех, кто проложил путь к победе, кто сражался в космосе и на поверхности планет, кто переживал нужду и невзгоды в тылу, под бомбами, под угрозой плена и безжалостного уничтожения. Этот день навсегда останется в истории, как великий праздник для всех людей Солнечной Системы.
Чья-то ладонь легла на плечо Гедимина и крепко сжала его. Eateske обернулся — рядом стоял Линкен и, сузив потемневшие глаза, смотрел на голограмму. Человек замолчал, и всю площадь накрыла тишина.
— Я обращаюсь к вам, бывшие солдаты Саргона, — снова заговорила голограмма. — Вы, обманутые и запуганные безумным тираном, были втянуты в войну. Миллионы граждан Марса погибли и лишились всего по вине Саргона и его приспешников. Все, кто виновен в геноциде населения планет, в бесчеловечных опытах и развязывании войны, понесут заслуженное наказание. Но те, кто не запятнал себя преступлениями и согласен сохранять лояльность Атлантису, могут не опасаться за свою жизнь и свободу. Им всем будет дана возможность жить и работать на автономных территориях, выделенных властями Атлантиса. Я, Фрэнсис Джон Гиллан, являюсь куратором проекта "Слияние", и когда он будет завершён, люди и искусственнорождённые будут жить в мире и согласии. Я надеюсь на ваше благоразумие.
Он слегка наклонил голову и отошёл в сторону — голограмма, задрожав, растаяла. Гедимин недовольно сощурился — похоже, Линкен решил раздавить ему плечо, так сильно сжались его пальцы.
Проектор снова замигал, и из дрожащего воздуха выступил новый силуэт. Он, несомненно, принадлежал eateske — светло-синему марсианину в пятнистом комбинезоне космолётчика. Увидев его, Линкен испустил свистящий вздох — так тихо, что его расслышал только Гедимин.
— Я, Джеймс Марци, обращаюсь к моим собратьям, искусственнорождённым, — заговорил жёлтоглазый eateske, и площадь еле слышно загудела, но сердитые крики охранников установили тишину. — Победа над Саргоном кажется вам поражением? Это не так. Теперь вы свободны от власти жестокого тирана. Вашими телами он мостил себе путь к господству над миром, где вас ожидало только прозябание в рабстве у безумца. Война, развязанная им, стоила нашему народу трёх миллионов жизней! Настало время нам забыть старую вражду. Жизнь в мире с людьми, сотрудничество и взаимопомощь, — вот что ждёт нас теперь. Я, Джеймс Марци, назначен координатором проекта "Слияние" со стороны искусственорождённых, и я обещаю оправдать доверие властей Атлантиса и моего народа.
— Голограмма... Хитрые твари, — еле слышно прошептал Линкен на ухо Гедимину. — Сюда бы их живьём да твой стреломёт, и он бы всё оправдал...
"Значит, этот Марци теперь командир?" — стиснул зубы ремонтник. "Что ж, ожидаемо..."
— Так скоро, как только возможно, всем пленным будут даны на выбор территории для расселения, — пока Гедимин и Линкен переглядывались, Джеймс ушёл с возвышения, и его сменил ещё один странно одетый человек. — Там жизнь и свобода каждого из них будут неприкосновенны. Мы, в свою очередь, ожидаем от вас лояльности и подчинения законам, общим для всех. Сегодня великий день, и пусть воспоминания о вражде не омрачают его. С победой, граждане Атлантиса! С нашей победой!
Голограмма, мигнув в последний раз, исчезла, и над площадью загремел гимн. Толпа зашевелилась, разбредаясь по переулкам. Гедимин отступил к стене, пропуская поток, огляделся в поисках охранников и взобрался на крышу. Линкен залез следом и сел рядом, глядя в пустое небо. Его глаза почернели и сошлись в узкие щёлки, шрам подёргивался.
— Джеймс — жёлтоглазый, — недовольно сощурился Гедимин. — Как и я.
— Не смей сравнивать себя с этим ублюдком, — прошептал Линкен. — Слышать этого не хочу! Почему Саргон не расстрелял его ещё на Деймосе?!
Гедимин пожал плечами.
— Теперь он — командир, — хмыкнул он. — Искусственнорождённые? Так мартышки нас называют? Ни разу не слышал.
Линкен повернулся к ремонтнику, пристально посмотрел на него и покачал головой.
— Ты с Энцелада, Гедимин. Когда там успели построить клонарий?
— Если ты знаешь больше, чем я, было бы разумно что-то рассказывать, — сузил глаза тридцать пятый. — Что представляют из себя "территории для расселения" — и что означает слово "Слияние"?
— Новое рабство у макак, я думаю, — поморщился Линкен и провёл пальцем по шраму на затылке. — Я понял только то, что на Марс нам вернуться не позволят. Оставят в Атлантисе, под присмотром. Им, никчёмным тварям, всегда нужны рабы.
Гедимин огляделся — площадь почти опустела, но и в переулках не было видно толп. Eatesqa разошлись по баракам — услышанное требовало обдумывания и обсуждения.
— Мы ещё можем сбежать, — еле слышно сказал тридцать пятый, придвинувшись к Линкену. Тот криво усмехнулся.
— Некуда, Гедимин. Вся Солнечная Система — один большой обезьянник.
За первым надсадно пищащим дроном к бараку подтянулся второй, и третий уже реял над соседней крышей. Кто-то из охранников, толпящихся на площади, неминуемо должен был обратить на писк внимание. Пора было уходить, но Гедимин медлил. У него осталось много вопросов, но ни "броненосцы", ни погасший проектор ответить на них не могли.
18 июня 56 года. Земля, Северный Атлантис, город Пирр, лагерь военнопленных
Удар был быстр и точен; Линкен, нелепо взмахнув руками, растянулся на земле, кот-мутант прыгнул ему на грудь, метя задней лапой в горло. Гедимин перехватил его в прыжке, прижал к себе спиной, локтем правой руки поддел его подбородок, выгибая шею "кота" назад. Захват был крепок, сжатие должно было вышибить из Крониона дух, но мутант ловко лягнул противника в пах. Этот удар был очень неприятен, но не заставил бы Гедимина разжать руки; но второй пинок, одновременно с первым, пришёлся по скреплённой штырями ноге.
