Что-то громыхнуло на горизонте, гул прокатился над водой, на дальнем берегу озера замигали красные огни. Гедимин вздрогнул, ему на долю секунды стало трудно дышать, но тут же он увидел под водой светлую длинную тень и облегчённо вздохнул.
— Вот псих!
— Мать моя пробирка, — пробормотал Хольгер, отступая от воды. Линкен уже добрался до мелководья и встал на ноги, слегка пошатываясь под громоздким грузом. Он тащил на спине две косо выломанные плиты и люк от бронехода. Развязав верёвку на груди, сармат сбросил ношу на камни и сел на неё, шумно отфыркиваясь. Его глаза весело искрились.
— Всё взорвалось, — сказал он, хлопнув ладонью по бронированному люку. — Последнее, что унёс. Застряло в туннеле, пришлось вытаскивать.
— Ты что, руками взрывал? — недовольно сощурился Хольгер. — Таймеров не было?
— Поставил на таймер, — Линкен, вытерев лицо, поднялся и поволок плиты к ущелью. — На пять минут. Говорю же, плита застряла в туннеле.
Гедимин мигнул.
— Ты сначала поставил таймер, а потом стал выносить плиты? Очень глупо. Мог бы не успеть.
— Пять минут — это очень много, — ухмыльнулся Линкен, вглядываясь в полумрак ущелья. — Куда класть будущие стены?
— Я помогу, — Гедимин подошёл к нему. Плита едва не застряла, но её, дважды повернув под разными углами, всё же положили поверх станин, запаса стальных чушек и мягкого подстилающего слоя из ветоши. Гедимин обернул скирлиновой плёнкой крышку люка и жестом попросил Линкена отойти от выхода. Последняя каменная затычка была достроена.
— Будешь строить новое убежище здесь? — Линкен прошёлся по ущелью до скальной стены, в которую упирался проход, и запрокинул голову, разглядывая края обрыва. — Места много.
— Озеро разливается, — буркнул Гедимин, сворачивая почти чистую ветошь в комок. Её ещё можно было досушить и использовать повторно.
— Пойдём, — Хольгер в последний раз посмотрел на озеро и двинулся к скале с удобными уступами. Гедимин остановился на полпути и оглянулся на замурованные пещеры. Где-то под скалой лежали длинные герметично закупоренные бочки с раствором борной кислоты — пять полных твэлов и три готовых урановых стержня, не считая десятка топливных таблеток россыпью. "Полреактора," — невесело усмехнулся про себя Гедимин. "Половина работы. Хорошее было убежище. Настоящая лаборатория. А теперь... теперь не знаю."
— Пойдём, Гедимин, — Хольгер, обернувшись, тронул его за плечо. — Не надо тут стоять.
До глайдера они добрались молча. Как и следовало ожидать, никто не нашёл его в прибрежном лесу — дроны-наблюдатели пролетали здесь очень редко, охранники ограничивались патрулированием городских окраин. Солнце зашло, но небо осталось белым, и освещённость почти не изменилась. Переодевшись в комбинезон, Гедимин встал у глайдера и повернулся к озеру. "Новое убежище... Не знаю, с чего начать," — думал он, глядя на воду. "В городе спрятаться негде. Вырыть нору в лесу? Занять заброшенную шахту? Они все обрушены или затоплены..."
— Гедимин, — Хольгер тронул его за плечо и прикоснулся к нагрудному карману. — Хочешь горчицы или чили? Я взял немного.
— У меня есть, — качнул головой сармат. — Я не голоден.
— У тебя ещё остаётся Лос-Аламос, — напомнил Хольгер, с тревогой вглядываясь в лицо Гедимина. — И этот... учёный с материка. Я всегда удивлялся, как ты с этими занятиями ещё находишь время для опытов.
— Мне нравится учёба. И общение с Конаром, — отозвался Гедимин, глядя на серую воду. — И тетрафторид урана. И черенковское свечение. Буду привыкать без них. В город?
Они ещё застали толпу охранников вокруг мусорного оврага. "Броненосцы" уже расходились, растерянно переглядываясь. Горы отходов просели, их верхушки обрушились, часть мусора засыпала пологий склон. Гедимин посмотрел в овраг и тут же отвернулся — больше в этом месте не было ничего интересного.
...В коридоре барака раздавался непривычный шум — что-то ввинчивали в стену. Гедимин, уже повернувший к лестнице, спустился и заглянул в дверь. Посреди коридора стоял Кенен и следил за тем, как незнакомый Гедимину сармат подгоняет к дверному проёму его комнаты тонкую непрозрачную створку.
— Вот так хорошо. Жаль, без замка, — ухмыльнулся Кенен и сунул руку в карман. — Вот, бери, как договаривались. И ещё леденец.
— Я тебе что, макака? — фыркнул сармат, засунул леденец в карман Кенена и пошёл к лестнице. Гедимин удивлённо мигнул. "Дверь? В комнате? Странное новшество."
— А, Джед вернулся, — расплылся в улыбке учётчик и жестом поманил его к себе. — Ты вовремя. Заходи, посмотри, как я обустроился. Что скажешь?
Гедимин перешагнул через порог и остановился, с удивлением глядя себе под ноги. Кроме лёгкой двери с символической щеколдой (любой сармат мог бы лёгким нажатием ладони сорвать её с петель, и кусочек металла ничем не помог бы), в комнате Кенена появился небольшой напольный светильник. Его круглая лампа была накрыта полупрозрачным колпаком, довольно бесполезным и даже вредным с точки зрения распространения света, но для чего-то украшенным свисающей сеткой из тугоплавкого скирлина. Поверх матраса лежал плотный кусок материи, на вид составленный из множества отдельных квадратов, белых и синих. Гедимин потрогал его край — кусок состоял из двух слоёв рыхлого скирлина, проложенных каким-то волокном. Рядом лежало квадратное изделие из сходного материала; волокна в нём было больше, и на скирлине был напечатан растительный орнамент. Гедимин удивлённо мигнул и повернулся к Кенену.
— Ты купил себе одеяло и подушку? Зачем?
Учётчик ухмыльнулся.
— Надо же! Атомщик не знает, для чего нужны одеяла и подушки. Я буду спать на них, Джед. Все люди так делают. А мы не хуже их.
— А это для чего? — Гедимин указал на светильник.
— Это ночник, Джед. На батарейках. Тут сразу стало уютнее, верно? — Кенен выжидательно посмотрел на Гедимина. Тот пожал плечами.
— Не понимаю. Тебе темно в комнате?
— Это не для света, Джед, — вздохнул учётчик. — Такие вещи делают комнату похожей на дом, а не на барак. Свободные существа не живут в бараках.
— Свободные существа... — повторил Гедимин, проводя пальцем по цепочке шрамов на подбородке. — Они не живут под охраной. Для чего тебе эти вещи? Сарматы всегда обходились без них.
— Сам придумал, или кто-то сказал? — усмехнулся Кенен, опускаясь на матрас и с нежностью поглаживая одеяло. — Ты пробовал спать с одеялом? Попробуй. Не понравится — вернёшь его в лавку. Откуда тебе знать, хорошо это или плохо, если ты не пробовал?
Гедимин пожал плечами.
— Не вижу необходимости в этих вещах.
— Потому что тебе никогда не выдавали их? — учётчик наклонил голову набок и пристально посмотрел ему в глаза. — А ещё раньше не было необходимости в матрасах. И в ночном отдыхе по шесть часов подряд. Попробуй, Джед. Отказаться всегда успеешь. И ещё... Поставь себе дверь. Всего двадцать койнов — и никто не глазеет на тебя во сне.
— Дверь? — Гедимин растерянно качнул головой. — А это зачем?
— Чтобы закрываться от чужих глаз, — ответил Кенен. — Никогда не хотел, чтобы тебя оставили в покое? А что, если к тебе зайдёт самка?
"Оставили в покое..." У Гедимина неприятно заныло под рёбрами. Снова вспомнились жаркие, перегретые коридоры лаборатории, шипение пара над фторным реактором, треск счётчиков Гейгера и неровный синеватый свет из-под тёмной воды.
— Самка? Зачем?
— Да-а, — протянул Кенен, глядя на сармата. — Уже забыл, зачем приходят самки? Ну, допустим, для совместного изучения ядерной физики. А в соседних комнатах никто не спит, и все заглядывают. Понял?
Гедимин мигнул.
— Разумно, — сказал он. — Дверь пригодится. Двадцать койнов?
— Одеяло тоже возьми, — сказал ему вслед оживившийся Кенен. — Оно ещё дешевле. Когда мы удерём из этих бараков, у нас будут настоящие дома. Привыкай к нормальной жизни, Джед. Война закончилась.
Гедимин вошёл в свою комнату, опустился на матрас, поставил в угол сапоги и растянулся во весь рост, немного прогибая спину в обратную сторону. "В фильмах люди заворачиваются в одеяла, если им плохо. Кажется, это их успокаивает. Надо будет попробовать. Не уверен, что это действует на сарматов, но, возможно, макаки что-то недоговаривают..."
31 июля 50 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
"Ваше последнее письмо отличается от предыдущих, мой друг. Возможно, я вычитал в нём то, чего вы не писали, но мне кажется, что вы чем-то расстроены, и что это не ушибленный молотком палец, а что-то более серьёзное. Если вам нужна помощь, вы всегда можете обратиться ко мне или через меня к Майклу, и, если это в наших силах, мы сделаем всё, что можно. Не бойтесь и не стесняйтесь. Я очень мало знаю о вашей жизни, но я хотел бы сделать её лучше..."
Гедимин смущённо хмыкнул и на секунду отвёл взгляд от экрана. "Это не в ваших силах, профессор Конар. Не надо так со мной возиться."
"В этот раз вы задали необычный вопрос (и не задали обычных, чем, должен признаться, сильно меня встревожили; надеюсь, это означает, что вы не сталкивались с вопросами, требующими разъяснений, в ваших исследованиях, и не означает, что я утратил ваше доверие, или что вы оставили исследования вовсе). И я отвечаю — нет и ещё раз нет. И табак, и алкоголь употребляются издавна, в том числе учёными мужами (и иногда, увы, безо всякой меры). Некоторые люди под их воздействием действительно расслабляются и успокаиваются, кого-то они побуждают к лихорадочной активности, кого-то вгоняют в сон. Но никакой необходимости в их употреблении — как студентами, так и профессорами — я не видел даже в молодости (хотя не обходил их стороной). Когда вы заглянете в Лос-Аламос — или, ещё лучше, в Спрингер — я буду рад посидеть с вами в любом заведении за кружкой напитка, который вам по вкусу, и если это будет вода, я нисколько не буду смущён, а наша беседа не станет менее интересной..."
Гедимин вышел из центрального информатория, немного постоял у крыльца, прислушиваясь к городским звукам. Гул двигателей и скрежет взрезаемого фрила пополам с грязью затих ещё неделю назад; мусорный овраг опустел, ограждение убрали, осыпающийся склон заложили обломками строительных плит. Сейчас это был пустой котлован с изрытым дном в следах гусениц. Ещё сутки охранники, ругаясь, раскладывали по следам полосы дёрна. Теперь в овраг не заходил никто, кроме робота-уборщика с баком воды — дёрн регулярно поливали, и злаки выглядели не более жёлтыми, чем обычно в это время года. "Весной тут будет трава," — был уверен Хольгер. Гедимин не спорил. Местная флора восстанавливалась быстро, сармат не раз это наблюдал на лесных вырубках. Мусоровозы, не сворачивая больше к оврагу, везли свой груз на фрилосинтезирующий комбинат, куски металла отделяли и передавали в лавку Грегори Смита. Порыться в груде металлолома, независимо от результата раскопок, стоило пять центов.
Сегодня горка была так мала, что Гедимин даже не подошёл к ней. Он направился к прилавку и остановился, разглядывая разложенные на полках инструменты. Ремонтные перчатки, в отличие от дешёвых отвёрток, клещей и плоскогубцев из плохой стали, не были свалены в ящик — их положили отдельно, на самое видное место. Они лежали так уже две недели; роботы-уборщики смахивали с них пыль, но ни разу Гедимин не видел, чтобы кто-нибудь купил их. "Сорок один койн двадцать центов," — сармат досадливо щурился на ценник. "Разумеется, никто их не возьмёт. А я взял бы. Но..."
"Дверь и одеяло," — напомнил он себе, отводя взгляд от инструментов — и заодно от стоек с одеждой. Чем дольше сармат обходился без подземной лаборатории, тем полезнее ему казался комбинезон защитной окраски. "Если придётся работать в лесу... Да ну! Всё-таки я не сурок, чтобы рыть норы..." — он выкинул ненужные мысли из головы и огляделся в поисках Грегори Смита.
— Говоришь, это помогает? — негромко спросили сбоку. Голос был знакомым. У прилавка, разглядывая пёстрые пачки сигарет, стояли Кенен и Линкен. Взрывник смотрел недоверчиво и хмуро.
— Людям — точно, — кивнул Кенен. — Отбивает рвотный рефлекс. Когда нужно работать с разлагающейся органикой, это бывает полезно. Табачный дым отбивает гнилостный запах. И влияет на мозг.
— Не знал, что эти палочки нужны для... осмысленных вещей, — покосился на него Линкен; шрам на его лице дрогнул. — Макаки в Агарте иногда играли с теми, кто попадал в карцер — втыкали эти штуки им между пальцев. Иногда в глаза или в пах. Это неприятно. Для нас менее, чем для макак. Я поиграл с некоторыми из них напоследок...
Он сжал одну ладонь другой так, что захрустели кости. Гедимин отвёл взгляд и положил руку на прилавок. Грегори, настороженно выглядывающий из-за полки, подошёл к нему.
— Мне нужно одеяло. И дверь, — сказал сармат.
— Двери у нас все одинаковые, парень, — Грегори подцепил клешнёй экзоскелета тонкую пластину фрила, окрашенного под настоящее дерево, и положил поперёк прилавка, бросив сверху пакет с крепежом. — Одеял больше. Какое тебе?
— Они разные? — слегка удивился сармат.
— По длине. По цвету, — человек указал на свёртки, торчащие из открытых коробов. — Ты крупный парень и по виду суровый. Бери это.
Одеяло было составлено из чёрных и серых квадратов. На ощупь оно не отличалось от того, которое купил себе Кенен. Гедимин пожал плечами и достал карту.
— Тридцать восемь койнов ровно. Подушку возьмёшь?
— Нет, — отозвался ремонтник, глядя на оставшиеся у него полтора койна. Он покосился на ремонтную перчатку, и его взгляд не остался незамеченным.
— Чего вы все так боитесь кредита?! Был бы он с процентами, я бы ещё понял, но так-то — что не так?! — развёл "клешнями" Грегори. — Бери свою приспособу, парень. И подушку. Да я не удивлён, что вы взбунтовались, — всю жизнь спать на земле и камнях, тут свихнёшься! Бери, не пройдёт месяца, как расплатишься...
Гедимин покачал головой и, свернув одеяло потуже, сунул его подмышку. Убрав в карман пакет с крепёжными деталями, он уже собирался закинуть дверь за спину и выйти, когда на его плечо легла чья-то ладонь.
— Покажи эту... приспособу, — велел Линкен, глядя на человека в упор. Ремонтная перчатка легла на прилавок. Теперь Гедимин мог рассмотреть маркировку на гладкой поверхности и пересчитать встроенные устройства.
— Я возьму, — Линкен равнодушно посмотрел на перчатку и всунул карту в считыватель. Прибор протяжно запищал.
— Койн и двадцать центов будешь должен, — сказал торговец, протягивая сармату перчатку. Линкен отмахнулся.
— Забирай, Гедимин. Тебе нужно, я знаю.
Сармат изумлённо мигнул и развернулся к взрывнику.
— Зачем ты это сделал?
Он снова достал карту.
— Я выплачу остаток, Грегори.
— Тем лучше, — торговец, сняв с его счёта койн и двадцать центов, подвинул перчатку к краю прилавка и отошёл к сарматам, выбирающим напиток из множества ярких банок. Гедимин вложил руку в ремонтную перчатку, аккуратно закрепил ремни. Она села на предплечье, как влитая. Линкен ухмыльнулся и положил ладонь ему на плечо.
— Не лаборатория. Но хоть что-то, — тихо сказал он. — Ладно, хватит тут маячить. Помочь тебе с дверью?
