— Научная команда за работой, — довольно усмехнулся Нгылек, обведя взглядом лабораторию. — И новое оборудование... Ну что же, Ведомство ждёт вашего отчёта по фэнрилу.
— Нам есть что сказать, — кивнул Константин. — Формулы, чертежи производственных линий, образец оборудования и конечной продукции...
— Забирайте, — Нгылек указал патрульному на брезентовый мешок. — Проверьте местные носители и сотрите лишнюю информацию. Патентное ведомство Австралии ничего не должно узнать, иначе у всех нас будут большие проблемы.
Хольгера передёрнуло. Гедимин, вспомнив отверстия в черепе и долгие попытки собрать память по кусочкам, едва заметно вздрогнул и положил руку химику на плечо. Тот прикрыл её своей ладонью.
— Это образцы продукции? — Нгылек подошёл к столу и посмотрел на разложенные там пластины. — Да, очень похоже на то, что мне показывали. Никаких проблем не возникло?
— Всего одна, — сказал Хольгер, вывернувшись из-под руки Гедимина. — Пластины состоят из нескольких тонких листов. Состав довольно пластичен, но не всегда стабилен.
— Что? — Константин повернулся к химику. — Не помню, чтобы слышал от тебя об этом.
— В отчёте по составу это есть, — спокойно ответил Хольгер. — Ты читал его?
Нгылек стоял, переводя взгляд с одного сармата на другого, но через секунду опомнился и поднял руку.
— Я ещё не читал ваш отчёт, но уже озадачен. Вам нужно время на доработку?
— Никакой доработки, — Константин сердито покосился на Хольгера и взял в руки лист фэнрила. — Всё готово. Хольгер слишком придирчив к мелочам...
Где-то на середине фразы Гедимин услышал тонкий, едва различимый звон. Когда Константин договорил, звук на долю секунды стал невыносимым, как впившаяся в ухо игла, — и оборвался грохотом. Лист фэнрила разлетелся тонкими длинными осколками, забрызгав и северянина, и Нгылека, и вставшего слишком близко Иджеса. Гедимин вынул из своего комбинезона стеклянную иглу и ошеломлённо уставился на чёрную каплю на её конце. Боль от тонкого осколка была слишком мала, чтобы сармат её заметил, — но плотный скирлин был проколот насквозь.
— Твою мать! — Иджес отряхнулся от стекла и зашипел, схватившись за порезанную шею. Гедимин, вздрогнув, шагнул к нему, но механик помотал головой.
— Царапина. Has-su, колется!
Нгылек отвёл окровавленную ладонь от лица и повернулся к патрульным, застывшим у входа.
— Медика. Трое раненых, мелкие осколки.
Константин молчал и тяжело дышал, только чёрная жидкость сочилась из-под пальцев. Ему досталось больше всего осколков, и Гедимин, оценив повреждения, поёжился.
— Да, насчёт нестабильности состава вы оказались правы, — ровным голосом сказал Нгылек, повернувшись к Хольгеру. — Я сообщу об этом Ведомству. Заверните другие образцы так, чтобы осколки не разлетались. Я заберу их в Порт-Радий.
...В госпиталь не забрали никого, осколки вынули на месте. Иджес обошёлся без повязок, Нгылек, едва дождавшись, когда его забинтуют, собрался и ушёл, Константину лицо заклеили почти полностью, только глаза, рот и ноздри виднелись из-под нашлёпок. Оставшуюся часть дня он был угрюм и молчалив, некоторое время выяснял что-то у Хольгера (тот пожимал плечами и качал головой), потом оставил его в покое. Гедимин, забытый всеми, думал, как получить нептуний из подручных материалов; всё упиралось в нейтронную пушку и некоторый объём хорошего графита.
...Восточный берег занесло ранним снегом — достаточно толстым, чтобы скрыть острые сучки и шишки под ногами, но слишком тонким, чтобы смягчить падение. Солнце давно зашло, из источников света оставался закреплённый на ближайшей сосне фонарь. Гедимин стоял к нему боком, медленно и осторожно разворачиваясь к одному из силуэтов в паре метров от него. Сешат Хепри подпрыгивала на месте от нетерпения и махала руками — на первый взгляд бессмысленно и бестолково, но стоило сармату перевести на неё взгляд, как вторая тень, немного в стороне от первой, приходила в движение. Мафдет Хепри медленно, шажок за шажком, пробиралась за его спину. "Да ну тебя!" — Гедимин резко развернулся, прижимаясь к дереву. Тут же тень мелькнула в воздухе. Сармат ударил наотмашь, отбросил противника, но тут же почувствовал боль в задетой голени — Сешат пиналась метко и очень больно. Отлетев в сторону, она припала к земле, сгребая в охапку снег и растительные остатки, сармат шагнул следом, но ударить в приоткрывшийся бок не успел — твёрдый кулак врезался в его подрёберье. Боль была несильной; сармат развернулся, чтобы выдать Мафдет затрещину, но поневоле остановился — внутренности будто скрутило в болезненный дёргающийся ком. Ударить он смог, но кулак только зацепил плечо; в следующую долю секунды что-то с огромной силой врезалось в грудину, и сармат повалился навзничь, пытаясь сделать вдох. На то, чтобы опомниться и встать, ему не дали и секунды, — два тела тут же навалились сверху.
— Ну? — Сешат уселась ему на грудь и выжидающе посмотрела в глаза.
— Heta, — прохрипел сармат. Боль в животе начала отпускать, и он вывернулся из-под поспешно отскочивших самок и сел.
— Хватит на сегодня? — спросила Мафдет, подбирая пригоршню снега и прикладывая к ушибленной скуле. Сешат, заметно прихрамывая, отошла в сторону и стянула сапог, чтобы рассмотреть пальцы на ноге. В полутьме Гедимин не увидел серьёзных повреждений — даже на себе, хотя грудина болела, и дышать было трудно. Он приложил к предполагаемому кровоподтёку снег.
— Хватит. Вас двоих для меня слишком много, — признал он. Тающий снег, затекающий под комбинезон, приятно охлаждал кожу и перегревшиеся мышцы, и сармат положил ещё немного за шиворот, для лучшего теплообмена.
Сёстры Хепри переглянулись и дружно хмыкнули.
— Тебе надо тренироваться больше, атомщик. Скорости тебе хватает. Ещё бы по сторонам смотрел...
Гедимин мигнул и на всякий случай огляделся по сторонам — ничего нового в лесу, присыпанном снегом, не появилось.
— Знаешь, почему мы с тобой справляемся? — спросила Мафдет. — Мы не просто нападаем с двух сторон. Мы взаимодействуем. Подаём друг другу знаки. Замечал?
Сешат хмыкнула.
— Гедимин ничего не замечает. Что заметишь, когда в голове одни реакторы?
Сармат недовольно сощурился и рывком поднялся на ноги, стряхивая с себя лишний снег и застёгивая комбинезон.
— Пора на базу, — он снял с дерева фонарь и прикрепил к руке.
— Это точно, — кивнула Мафдет. — А ты смотрел бы по сторонам, атомщик. Пригодится.
Он ещё успел искупаться в замерзающем озере до отбоя; лёд уже устоялся у берега, но чуть дальше от мелководья и ближе к насосной станции вода ещё была открыта, и можно было всплыть там и отдышаться. Холодное купание действовало как анестетик, но, похоже, не способствовало регенерации, — выбравшись на берег, Гедимин увидел, что кровоподтёк на груди разросся и потемнел, и ещё один проступил на правом боку. "А мне говорят, что исследовать ирренций — опасно," — усмехнулся он про себя, переулками и окраинами выбираясь к бараку. "Не помню, чтобы ирренций оставлял мне синяки."
В вестибюле не было никого из знакомых, кроме Оллера, и тот, посмотрев на Гедимина и его макушку, покрытую ледяной коркой, только хмыкнул и отошёл с дороги. Сармат зашёл в душевую, чтобы отогреться и вытереться досуха, и успел вернуться в комнату и снять сапоги, когда захлопали двери — сначала в коридоре, потом — над ухом.
— А, ты здесь, — в дверь заглядывал Линкен. — Который вечер тебя не видно.
— Ты что, искал? — вяло удивился Гедимин.
— Ты забросил тренировки, — сказал взрывник. — Так нельзя. Совсем размякнешь. Купания тут не помогут. Пойдёшь со мной завтра в лес? Там сейчас снег, удобно.
— Я тренируюсь, — отозвался Гедимин. — С сёстрами Хепри. Возьми в лес Константина.
Линкен настороженно сощурился.
— Сёстры Хепри? Самки? Это паршивые тренировки, атомщик. Они шустрые, да, но удар у них слабый, что у одной, что у другой. Тебе — как щекотка. Это баловство, а не тренировка.
Гедимин молча расстегнул комбинезон и показал свежие кровоподтёки — и один позавчерашний рубец, уже подживший, хорошее напоминание о том, на что может сгодиться сухая сосновая ветка. Линкен посмотрел, покачал головой и пробормотал себе под нос что-то по-сарматски.
— Две дуры! Они бы ещё заточки взяли, — он опустился на пол и потрогал шрам от ветки. — Если возьмут — гони в шею. Они так тебя покалечат. У вас хоть какие-то правила есть?
Гедимин внимательно посмотрел на него.
— Когда тебя волновали правила? Когда мы дрались трубами в топливном цехе?
— Не равняй, — сердито сощурился Линкен. — Я знаю, что делаю. И умею соизмерять силы. Ты тоже. А эти дурные самки...
— Зато они не стреляют мне в спину, — Гедимин поднялся на ноги и развернулся к двери. — И не одобряют тех, кто это делает. Иди к Константину, Лиск. Ты нашёл командира, а мне они не нужны.
10 ноября 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
— Проверка на эа-мутацию! — Константин бросил на стол перед Гедимином кругляшок с номером. Сармат мигнул.
— С утра?
— Иди, там уже ждут, — махнул рукой северянин. —
— Везёт! — вздохнул Иджес, получивший свой номерок — как и положено, на поздний вечер. — Тебе там не стоять со всей ремонтной сменой...
— Мне одно интересно в этих проверках — как Гедимин вообще их проходит? — Константин посмотрел на потолок и опустился в кресло перед телекомпом. — Никогда не поверю, что можно со здоровым неповреждённым мозгом трогать ирренций руками...
Сармат не стал дослушивать, что ещё скажет командир ему вслед. С медицинской проверкой следовало разделаться как можно быстрее, чтобы не провести всё утро в очереди, — на станции было много персонала, а проверяли всех в один день.
...Кровезаборник, пискнув, отлепился от руки Гедимина и упал в подставленную ладонь. Сармат бросил его в ячейку и направился к выходу.
— Стой! — крикнули ему вслед. Он не обратил на оклик внимания — здесь было много сарматов, и постоянно кто-то входил и выходил — но патрульный у двери встал на его пути и толкнул его в грудь.
— Оглох? Тебя звали!
Медик, до этого момента сидевший у телекомпа и не отрывавший взгляда от экрана, поднялся и жестом поманил к себе Гедимина.
— Что-то не так? — настороженно спросил сармат.
— Гедимин Кет — ты? — медик осмотрел его с ног до головы внимательным взглядом. — У тебя было что-то хроническое с грудной клеткой. А это повод для регулярных осмотров. Когда тебя в последний раз осматривали?
Сармат недовольно сощурился — он не рассчитывал, что у медиков такая хорошая память, и менее всего ему хотелось тут застрять.
— Тебе заняться нечем? — он кивнул на толпящихся в приёмном покое сарматов с кровезаборниками.
— Анализы — не моё дело, — отмахнулся медик. — Я по более сложным случаям. Раздевайся до пояса и рассказывай, что было со спиной. Ранение из станнера?..
"И что?" — Гедимин в недоумении потрогал бок, пожал плечами и потянулся за комбинезоном. Никаких изменений он не почувствовал — разве что слабое жжение под кожей после двух инъекций.
— Невралгии скверно лечатся, — проворчал медик, бросив пустые ампулы в утилизатор. — Ничего, кроме поддержки, дать не могу. Береги спину и... сказал бы — "нервы", но кто из сарматов знает, как это делается?! Походишь две недели на уколы, вреда от них не будет.
"Им всем заняться нечем?" — Гедимин, выбравшись из медчасти, недоумённо пожал плечами. "Я ничего не чувствую, он ничего не видит, но мне ходить к нему две недели на какие-то уколы... Медики!"
...До станции он подъехал на попутном глайдере — и, едва спустившись в лабораторию, понял, что тут уже и без него весело.
— Неподчинение приказу? — Константин, недобро щурясь, смотрел в упор на Иджеса и поглаживал рукоять станнера. Механик, ощерившись, выставил перед собой руку с генератором защитного поля на запястье. Рядом стоял, сложив руки на груди, угрюмый Хольгер. Линкен тихо сидел в дальнем углу и, не мигая, смотрел на сарматов. Из-за его плеча выглядывал Айрон. Лаборант Хольгера спрятался за спиной химика — Гедимин от двери видел только край рукава.
— Хоть стреляй, — угрюмо сказал Иджес. — Я к этой штуке не притронусь. Это работа Гедимина. Мы здесь при чём?!
— Я ни за что не возьмусь без Гедимина, — поддержал его Хольгер. — Он — специалист по радиоактивным материалам. А я не хочу испортить итог двухмесячной работы.
— Что здесь происходит? — спросил Гедимин, вклиниваясь между столом и Константином. Северянин вздрогнул и шагнул назад.
— Атомщик, ты вовремя, — криво усмехнулся Иджес. — Этот полоумный хочет, чтобы мы достали урановую сферу и выделили ирренций. А мы не хотим, чтобы тут всё повзрывалось.
— Ирренций не взрывается, — буркнул ремонтник, недобро щурясь на Константина. — Если ты убираешь отработанную сферу, её надо заменить новой. Её уже собрали?
Командир качнул головой.
— Я собирался поручить это тебе, — он на долю секунды ощерился. — Пока меня не начали называть полоумным. Объясни этим двоим, что сфера не взрывоопасна, и пусть они начинают выгрузку.
— Я к ирренцию не прикоснусь, — лицо Иджеса окаменело.
— Пока не готова новая сфера, никакой выгрузки не будет, — хмуро сказал Гедимин. — Нельзя терять рабочее излучение. Иджес, проверь разделитель. Он давно простаивает без работы, возможно, нужна отладка.
Иджес облегчённо вздохнул и пошёл в пустой сектор. Сейчас, когда прокатный стан увезли в Порт-Радий, а новый Гедимин ещё не собрал, там стоял только ирренциево-урановый разделитель, накрытый брезентовым чехлом и защитным полем поверх него. Гедимин повернулся к верстаку, разыскивая взглядом материал для работы.
— Уран привезли?
— Уран есть, — отозвался Константин, подозрительно щурясь на ремонтника. — Можешь приступать к работе. Не забывай о технике безопасности. Хольгер, подготовь реактивы. Как только сфера будет готова, вы с Гедимином приступите к выгрузке.
В полной тишине он вернулся к своему столу. Гедимин, собирающий конструкцию из защитных полей, подпорок и щупов, едва заметно усмехнулся, но оборачиваться не стал. Он работал молча, пока к нему не подошёл Хольгер.
— Я опасался, что он так и не согласится, — тихо сказал он. — Было такое впечатление, что он готов стрелять.
— Он странный, — буркнул ремонтник, не отводя взгляда от урановых пластин.
— Как ты думаешь, сколько ирренция мы выделим? По моим расчётам — чуть больше двух граммов, — сказал Хольгер. — Было бы интересно собрать омикрон-излучатель и поработать с разными веществами. Подопытных крыс у нас нет, но вот опыт с сивертсенитом... я бы повторил его. Это будет супергенератор, если удастся что-то сделать с наведённой радиацией.
— Нейтронные пушки экранируют довольно надёжно, — пожал плечами Гедимин. — Похожую конструкцию можно собрать и для ирренциевого элемента. Сколько ирренция ты возьмёшь себе? Мне нужно немного для сигма-сканера.
— Бери, сколько нужно, — поспешно сказал Хольгер. — Пятисот миллиграммов мне хватит.
— Я возьму столько же, — кивнул Гедимин. — Иджесу вообще не нужно. Линкен пока обойдётся. Значит, нам хватит на опыты и ещё немного останется на дальнейший синтез.
