— Будет работать, — сказал Гедимин, озадаченно глядя на угрюмого сармата. — Никаких видимых дефектов. Что тебе не нравится?
Иджес недовольно сощурился.
— Спасибо, что пришёл проверить. После тебя всем будет спокойнее, — он попытался изобразить радость, но получилась кривая гримаса. Гедимин растерянно мигнул.
— Говори, что случилось. Опять столкнулся с венерианцами?
Смарт в его кармане загудел, и Гедимин, прочитав сообщение, пошёл к выходу и поманил за собой Иджеса. Вот-вот должны были заработать циркуляционные насосы и пропустить по водопроводной системе сухой горячий воздух. После просушки с башни собирались снять защитное поле и оставить её "привыкать" к климату Ураниум-Сити. От воздуха сарматам не было бы никакого вреда, но Гедимин не хотел мешать плановым работам.
— Мафдет достроила на четыре часа раньше, — буркнул Иджес, искоса глядя на Гедимина, уже снаружи, за стеной охладительной башни. — Обогнала меня на четыре часа. Выходит, она — лучший инженер из нас двоих.
— Четыре часа? — Гедимин пожал плечами. — Случайность.
Иджес фыркнул.
— Ты ничего не понимаешь, атомщик. Я почти догнал её! Надо было больше делать самому, не доверяться рабочим...
— Думаю, это несущественная разница, — Гедимин понемногу начинал злиться. "Я уже забыл про эти его вечные гонки. Думал, и он взялся за дело. А он всё ищет, с кем померяться. Вот и работай с такими мартышками..." — он сердито сощурился и отвёл взгляд в сторону.
— Ты не собираешься вернуться к полётам... или заплывам? — с внезапной надеждой спросил Иджес. — Я взял четвёртое место по стрельбам в Порт-Радии. Но у нас тоже сильные противники. Если бы ты вернулся к нам...
Гедимин тяжело качнул головой.
— Не хочу. Надоело.
Ему хотелось проверить почту; он силой заставил себя опустить руку и не прикасаться к смарту. "Слишком рано. Конар ещё не ответил," — сказал он себе, стараясь не думать о странном веществе, обнаруженном на орбите Сатурна. "Может быть, ему вообще запретят отвечать. Если этот металл имеет военное применение... Надеюсь, не имеет. Радиоактивных изотопов очень много. Большинство имеет ограниченное применение. Это не уран и не плутоний... Надо подождать до вечера."
Письмо от Конара пришло, когда сарматы возвращались с работы; Гедимин с трудом дотерпел до конца ужина, дошёл до своей комнаты, плотно прикрыл дверь и только тогда включил смарт и ткнул в новое сообщение.
"Ага! Я так и знал, что вы заинтересуетесь," — сармат почти услышал довольную усмешку Герберта. "И всё-таки удивился такому шквалу вопросов. Пришлось поделиться с Майклом. Он сожалеет, что не может сам выйти с вами на связь, и передаёт вам привет и некоторые сведения. Вот описание образца с его слов (мне самому ещё не удалось на него взглянуть): "тёмно-серый корковатый субстрат, покрытый плотной щёткой полупрозрачных светло-серых кристаллов, высотой от миллиметра до пяти сантиметров. Испускает зеленоватое свечение холодного отлива, заметное невооружённым глазом. Какой-то "суперрадий" из дешёвых комиксов, ей-богу!".
Гедимин мигнул и перечитал ещё раз. "Видимое зелёное свечение. В атмосфере. Не черенковский эффект и не хемолюминесценция? Надо же..."
"Вокруг образца всё время толпятся любопытствующие," — продолжал Герберт. "Слишком притягательно выглядит. Видимо, придётся поместить его под замок, пока не дошло до несчастных случаев. Те десантники, о которых я писал в прошлый раз, уже умерли — крайне агрессивная форма лейкоза; боюсь, нечто подобное может повториться в лаборатории. Один... крайне любознательный исследователь (на язык просятся другие слова, но я не хочу, чтобы вы прочитали их) уже уронил под защитное поле вокруг контейнера личную вещь и порывался её достать. Энтони Рохас — неглупый человек, но предельно суеверный — такое воспитание... Это был его фамильный перстень, семейная реликвия и что-то вроде амулета. Очень неудобно носить такие украшения вместе с перчатками, его даже хотели отстранить от работы в лаборатории, но он настоял на своём — то брал перчатки на три размера больше, то вешал перстень на шнурок. Теперь этим играм пришёл конец, и это замечательное кольцо с обсидианом лежит под защитным полем и едва ли отправится оттуда куда-либо, кроме хранилища высокорадиоактивных отходов..."
Гедимин хмыкнул и весело сощурился. "Мартышки!" — подумал он. "Даже учёные — всё равно мартышки. Хорошо, что этот Энтони не облучился."
"А в целом — исследования продолжаются. Пока новому элементу дали временное название, об окончательном будем говорить через месяц или два. Сейчас он называется "ирренций", хотя мы так и не выяснили, что такое "ирръйен", и откуда ваши соплеменники достали этот минерал. На орбите Сатурна ничего подобного раньше не находили... хотя — мы ещё очень многого не знаем о Сатурне.
Ещё одно временное название получило неуловимое излучение, испускаемое образцом, — его решено называть "зелёными лучами", пока не подберут что-нибудь более удачное. Стандартные радиометры, даже самые чувствительные, в его присутствии молчат, как проклятые. Но оно существует, и об этом говорят и вспышки защитного поля, и диагнозы несчастных десантников. По-видимому, зелёные лучи обладают высочайшей проницаемостью, и стандартные методы защиты не срабатывают. Майкл намерен поставить опыты с экранами из разнообразных материалов и подобрать необходимое опытным путём. Из того, что могу сказать я, — десять метров свинца, пожалуй, экранировали бы какую-то часть этого излучения."
Гедимин снова хмыкнул. "Десять метров свинца экранируют что угодно," — подумал он, перематывая страницу. "Если раньше не расплавятся. Значит, ирренций и зелёные лучи? Надо запомнить."
"И последнее — вы были правы, коллега. Заряд ядра был определён точно. Это именно тот "сто сороковой", о котором вы (и — гораздо чаще — я) слышали от Майкла, с периодом полураспада самого стабильного изотопа в 200 тысяч лет. Я, как и вы, уже начинаю подозревать, что семейная легенда Вольтов всё же основана на чём-то реальном. Могло ли выйти так, что мистер Брайан наткнулся на "сто сороковой" во время опытов с трансурановыми элементами? Точный ответ мы едва ли узнаем, но, как мне кажется, сам Майкл полностью в этом уверен. Он — как и я — всегда рад поделиться с вами новостями из лаборатории. Пока вся эта информация не засекречена, я буду держать вас в курсе. Удачи с новыми реакторами, коллега..."
10 января 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
За спиной Гедимина, в ремонтном ангаре, что-то мигнуло и загудело; оглянувшись через плечо, инженер увидел, как по потолку плавно ползёт электрокран, а с его крюка, ухватившись двумя руками, свисает один из сарматов.
— Эй, слезай! Моя очередь! — внизу уже нетерпеливо махал ему другой рабочий. Говорить он старался приглушённо, опасливо оглядываясь на Гедимина.
— Руки берегите, — бросил инженер, отворачиваясь, и перевёл взгляд на Бьорка. Бывший оператор главного крана стоял перед ним, насупившись, и разглядывал грязный лёд под ногами.
— Ну? — Гедимин сузил глаза.
— Мне всё равно, — Бьорк недобро оскалился. — Я не хочу знать, что делается внутри этой штуки. Дай мне нормальный чертёж и кран, и я поставлю всё на места. А в физике ковыряйтесь с Константином. Мне это даром не нужно.
— Пока не увижу, что ты понимаешь, что делаешь, к реактору ты не подойдёшь, — сказал Гедимин. — Иджеса возьму.
Бьорк слегка пригнул голову и испустил негромкий низкий рык. Гедимин не шевельнулся.
— Бьорк! Что у вас тут? — из-за ангара, на ходу отстёгивая от предплечья ремонтную перчатку, вышел Константин, перевёл взгляд с одного сармата на другого и тяжело вздохнул. — Что, опять?
За углом под стальными "копытами" экзоскелета затрещал лёд. Сарматы, стиснув зубы, повернулись на звук, — обычно охрана не перемещалась так быстро, особенно там, где велись работы.
— Инженеры Кет и Цкау! — тяжёлый экзоскелет остановился и развернулся к сарматам боком. — Срочное сообщение от мистера Мартинеса!
Гедимин и Константин переглянулись. "Срочное?" — ремонтник мигнул. "Монтаж активной зоны разрешён?!"
— Говори, — велел Константин.
— Не приказывайте мне, мистер Цкау, — из-под брони донеслось недовольное фырканье. — Мистер Мартинес сообщает, что через пять дней сюда прибудет комиссия "Вестингауза" для всестороннего изучения обоих энергоблоков и принятия решения по допустимости или недопустимости завершающего этапа монтажа. Он очень советует вам обоим подготовить станцию к её прибытию. Вы оба будете присутствовать там. Если у комиссии возникнут вопросы к вам, вы должны будете ответить.
Развернувшись, "броненосец" быстро пошёл к посту охраны. Сарматы переглянулись.
— Комиссия, — Гедимин сузил глаза. — Что, мало макак тут побывало? Нужны ещё?
— Тихо, — Константин положил руку на его локоть. — Спокойно. Как приедут, так и уедут. Нам повезло, что макаки не распознают нашу мимику. Просто молчи, пока не спрашивают, и отвечай по делу, и всё пройдёт гладко.
Гедимин фыркнул.
— Что они идут проверять — реакторы или мою вежливость?!
Константин похлопал его по локтю.
— Ты ещё не забыл, что мы с ними воевали? Они не слишком нас любят и мало нам доверяют. Постарайся не злить их. Проверка реактора не покажет ничего подозрительного. А вот проверка тебя...
...Со станции сарматов выставили ровно в семь вечера, и ни минутой позже. Вслед за бригадами, покидающими рабочие места, летели дроны-наблюдатели. Гедимин на полминуты задержался в ангаре, прикидывая, где спрятаться, и как незаметно выбраться, когда все уйдут, но дрон, повисший напротив двери, просветил весь ангар лучами считывателя и включил сирену. Через тридцать секунд недовольный сармат выходил за ворота стройплощадки; в спину его подталкивал один из охранников.
— Ты сам не свой последнее время, — заметил Хольгер, когда Гедимин вслед за ним забрался на попутный прицеп. — Никуда не ходишь. Когда выходишь, молчишь или огрызаешься. Что ты задумал? Очередной эксперимент?
— Ничего, — сердито сощурился ремонтник. — Много работы. Все эксперименты — в Лос-Аламосе. Таких, как я, туда не пускают.
...Писем от Крониона не было. В прошлый раз, месяц назад, он обмолвился, что уезжает в Бейт-Маим "по работе"; видимо, в Бейт-Маиме было плохо со связью, или работа занимала слишком много времени. Гедимин слегка удивился, что сармата с территорий Севера выпустили в Мацоду, да ещё в город, населённый людьми, — это было очень странно, однако то, что происходило сейчас в Лос-Аламосе, занимало его куда больше, и он не стал ничего уточнять.
Письмо от Конара было на месте — судя по объёму, значительно короче предыдущих. "Засекретили?" — Гедимину стало не по себе. Помедлив, он коснулся пальцем экрана.
"Мой вам привет, коллега! (И мой привет той перевалочной станции на Амальтее, через которую проходят все почтовые отправления из Ураниум-Сити в Спрингер. В этот раз вы хорошо поработали, ребята. Мой рождественский подарок уже у меня — всего двадцать дней в пути, и готово!) Ваше изделие всё-таки попало в Спрингер и уже напугало одного лаборанта (хорошо, что он не успел донести его до контейнера!). Где вы взяли эту старую фотографию? На студенческих сайтах её давно нет, но, так или иначе, мне было приятно вспомнить те дни и наши дурачества.
Я так много пишу о ерунде — это потому, что интересных новостей практически нет, за исключением одной. И вот это — очень странная вещь. Как вы помните, образец ирренциевой руды был найден в контейнере из обеднённого урана. После доставки в лабораторию его хранили отдельно, с обычными мерами предосторожности. Три дня назад его подвергли тщательной очистке и хотели поместить к другим контейнерам, но что-то заставило меня проверить его защитным полем, и я увидел знакомые вспышки. Контейнер испускал "зелёные лучи", при том, что на нём не могло остаться ни атома ирренция!
После этого контейнер снова передали радиохимикам. Не буду утомлять вас описанием процесса, но теперь достоверно установлено — 0,5% вещества в его составе — окись ирренция. Где бы ваши соплеменники ни взяли этот контейнер — от Меркурия до Титана — нигде им не мог попасться уран с такими примесями, иначе ирренций был бы обнаружен гораздо раньше. Сейчас этот вопрос очень меня занимает, а радиохимики ищут ответ. То, что я могу предположить, звучит слишком странно..."
Гедимин перечитал, с силой провёл ногтем по экрану там, где было написано об окиси ирренция. "Эти контейнеры делают так, чтобы они не пропитывались содержимым. Это не может быть диффузия... или может? Но синтез? Самопроизвольный синтез? Нет. Невозможно."
"Я уверен, что дело в загрязнении," — напечатал он в окне быстрого ответа. "Система очистки могла дать сбой. Такое случается."
"Самопроизвольный синтез!" — сармат криво усмехнулся и покачал головой. "Ерунда. Контейнер рассыпался бы в пыль."
"А я бы провёл опыт," — мелькнуло в голове, и Гедимин резким движением бросил смарт в карман и поднялся на ноги. "Именно с синтезом. Интересно, Майкл рискнёт?"
15 января 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
"Что меня всегда в вас восхищало, Гедимин, так это ваша невозмутимость..."
Снова вспомнив короткую фразу — единственную в письме, пришедшем два дня назад из Лос-Аламоса — инженер едва заметно усмехнулся. При мысли о странном веществе и экспериментах с ним у Гедимина теплело в груди, и он в очередной раз жалел, что не может выехать на юг и присоединиться к исследователям. "Майкл не выгнал бы меня," — он был полностью в этом уверен. "А я придумал бы что-нибудь дельное. Это лучше, чем строить реакторы по чертежам полуторавековой древности."
"Но лучше строить реакторы, чем стоять здесь и ждать," — подумал он, покосившись на левое плечо. В него крепко вцепилась бронированная "лапа" тяжёлого экзоскелета. Один охранник стоял немного позади Гедимина, второй следил за Константином. Оба сармата маячили перед главным корпусом "Полярной Звезды" уже полчаса, и у ремонтника начинало неметь плечо.
Из-за поста охраны показалась группа "броненосцев" — пять "Рузвельтов" в центре, восемь лёгких "Маршаллов" в окраске "Вестингауза" по краям. Сквозь негромкий шум из вспомогательного корпуса Гедимин услышал сердитые голоса из-под брони.
— Вы сообщили о готовности к монтажу активных зон, мистер Мартинес. Вам известно, на сколько вы опередили график, если верить этому сообщению?
— Известно, — отозвался Фюльбер. — Тем не менее — реакторы готовы, и вы сами можете в этом убедиться.
— Исключено, — донеслось из экзоскелета. — Полностью исключено! Вы сидите в канадской глуши, у вас нет опытных рабочих, нет ни одного инженера, никого, кроме кучки охранников, — и вы уверяете, что построили АЭС, да ещё раньше срока?
— Сарматы великолепно работают, — спокойно ответил Фюльбер. Экзоскелетчики остановились перед главным корпусом, и один из "Рузвельтов", шагнув вперёд, развернулся и широким взмахом стальной конечности указал на здание.
— Великолепно копают, вы хотели сказать, — невидимый собеседник еле слышно фыркнул. — Я не буду отрицать, что они хорошо приспособлены к простой физической работе. Но ни один теск не в состоянии прочитать чертежи! Кто давал им указания? Вы лично?
