— Hasu... — обречённо выдохнул Гедимин, но этого уже никто не слышал — защитное поле окончательно сомкнулось и поглотило звуки.
У ворот лаборатории он оказался первым; их заблокировало изнутри, но Гедимина это задержало не более чем на секунду. Он шагнул внутрь и оказался по щиколотку в воде, защитное поле задрожало, — электролизный каскад был полностью разрушен, но часть электродов ещё осталась в жидкости, и к ним добавились оборванные кабели. С плутониевой установки сдуло часть защитных полей; нижний, страховочный, слой уцелел, нейтронные пушки не торчали наружу, но часть облучаемого материала обнажилась. Гедимин метнулся к щитку и надавил ладонью на аварийные переключатели; с опозданием, но они сработали, и поле перестало рябить. Сармат набросил на плутониевую установку защитный купол — стационарный генератор не должен был пострадать, но, видимо, выгорел блок управления, и экраны не формировались даже после сигнала с щитка.
В дверь кто-то бился; Гедимин оглянулся на неё, удивившись, что слышит стук, и обнаружил, что его собственный защитный кокон растворился. "Но что..." — он не успел додумать мысль, развернувшись к дальней стене раньше, чем смог подобрать слова. Взрыв разрушил не только экраны над плутониевой установкой, — "зелёная мишень" тоже открылась, и теперь излучатель вместе с ирренциевым диском лежали в воде и светились из-под неё холодным зеленоватым сиянием. Гедимин швырнул в них пузырь защитного поля. Свет стал ярче, — всё излучение, не находя выхода из шара, зажгло его изнутри зелёным огнём. Сармат набросил поверх него ещё один купол и поднёс к воде дозиметр. Фон быстро снижался, — видимо, жидкость и поверхности не успели стать радиоактивными.
— Айрон! — крикнул Гедимин, запоздало вспомнив о лаборанте. "Мог бы — давно бы ответил," — от этой мысли ему вдруг стало холодно. Он перевёл взгляд вбок от остатков "зелёной мишени" и увидел неподвижное тело в белом комбинезоне. Айрон сидел у стены, безвольно свесив в воду руки и откинув голову назад; он зацепился поясом за выступ над полом и только поэтому не сполз в лужу окончательно. Гедимин шагнул к нему, поднял на руки, поддерживая голову ладонью, — сармат не отреагировал никак. Его глаза оставались открытыми, зрачки странно расширились и так и не сузились, когда Гедимин повернул его к источнику света. "Без сознания. Надо звать медиков," — сармат, не оглядываясь, пошёл к двери. Снаружи уже не стучали, и блокировка не была снята; Гедимин снял её сам, мимоходом отметив, что уровень воды в комнате быстро спадает, — переключатели открыли аварийный слив.
Сарматы ждали его за дверью. Едва он вышел, Хольгер запечатал ворота защитным полем. Константин и Линкен стояли рядом и молча смотрели на сармата. Иджес и двое лаборантов замерли в дальнем конце коридора, за экраном защитного поля. Гедимин посмотрел на них и криво усмехнулся.
— Нужен медик, — сказал он, осторожно опуская неподвижного филка на пол. — Айрон ранен.
Он по-прежнему придерживал голову лаборанта ладонью; слегка повернув её, он заглянул филку в глаза. Тот так и смотрел в одну точку, и зрачки не сужались даже от ярких красных вспышек аварийного сигнала.
— Айрон, — окликнул его сармат; не увидев никакой реакции, он резко развернулся к "научникам". Они всё ещё стояли в коридоре, молча смотрели на него, и никто не прикоснулся к смарту.
— Что застряли?! — рявкнул Гедимин. — Здесь нужен медик!
— Уже не нужен, — ровным голосом ответил ему Константин. — Все назад!
Хольгер и Линкен попятились, выставляя перед собой защитные экраны. Гедимин изумлённо мигнул, высвободил руку и хотел подняться на ноги и выяснить, что командир имеет в виду, но посмотрел на ладонь — и остался на месте. Она была густо вымазана кровью, вязкие потёки свисали с пальцев, и по комбинезону протянулись тёмно-красные, почти чёрные полосы. Размытое, побледневшее кровавое пятно расползалось от головы Айрона, — кровь уже не вытекала, только подкрашивала натёкшую с волос и воротника воду. Гедимин повернул филка набок и глухо застонал — весь затылок лаборанта, от основания черепа и почти до макушки, превратился в чёрно-красное месиво с торчащими розоватыми осколками. Кость была раздроблена, не выдержали и шейные позвонки, — Айрон был мёртв с той секунды, когда взрыв отбросил его к стене.
Ремонтник упал на колени и почти уткнулся лицом в похолодевшую щёку Айрона, — его трясло, и ноги, и руки дрожали так, что не могли служить опорой. "Гремучая смесь," — мелькнуло в голове. "Грёбаная гремучая смесь! Ему нельзя было тут оставаться..." Он крепко зажмурился — глаза нестерпимо жгло, кровь оглушительно стучала в ушах, — казалось, от этого сотрясается всё тело.
— Медкоманду в научный центр! — как сквозь туман, донеслось до Гедимина из коридора. — Лучевые ожоги, подозрение на эа-мутацию! Код "FAUW"!
Через несколько секунд — так показалось сармату; сейчас ему было не до измерения времени, — Гедимина схватили за руки и оттащили от трупа. Он рванулся, швырнул кого-то в стену, вывернул кому-то локоть, на долю секунды удивившись странному жёсткому покрову поверх кожи... секундной заминки хватило — ему в спину ударил заряд станнера, и сармат растянулся на полу. В следующее мгновение перед глазами расплылось красное кольцо, сменившееся непроницаемой чернотой, и несколько часов Гедимин не беспокоился уже ни о чём.
02 марта 44 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
В закрытой наглухо камере карантинного барака зажёгся свет, что-то зашуршало и захлюпало в дверях, из приоткрывшегося оконца выпал запечатанный контейнер и шмякнулся на пол. Гедимин лежал у стены, не двигаясь, прижимаясь грудью к холодному покрытию; шевелиться не хотелось, но свет неприятно жёг и без того больные глаза. Кое-как он поднялся, прикрываясь от тревожащих лучей ладонью, подошёл к контейнеру и долго смотрел на него. Ни есть, ни пить не хотелось. Глаза жгло, носоглотку саднило при каждом вдохе, всё тело странно горело и чесалось, особенно — кровоточащая ранка на левой руке, след от инъекции блокатора, но сильнее всего была боль в груди — казалось, рёбра вот-вот лопнут, не выдержав давления невидимых обручей. Сармат попытался глубоко вдохнуть и мучительно закашлялся. За дверью что-то брякнуло.
— Пей, полегчает, — буркнул в приоткрытое оконце сармат-медик. Гедимин видел его силуэт сквозь толстое полупрозрачное стекло. Судя по очертаниям — и по обрывкам вчерашней стычки, всплывшим в памяти — медик был одет в пехотную броню, такую же, какую выдали патрульным. Что-то странное было в форме головы — возможно, выданные медикам шлемы были другого образца.
"Айрон мёртв," — напомнил себе Гедимин, поднимая контейнер и неловкими пальцами отрывая крышку. "Умер мгновенно. Тяжеловодный каскад разрушен. Кажется, цел генератор плутония. А я..."
Опустошив контейнер, он бросил упаковку в дальний угол. В голове немного прояснилось, и можно было оценить собственное состояние. Глаза по-прежнему горели и слезились — кажется, слизистая серьёзно пострадала. Досталось не только ей — по рукам Гедимина, от пальцев до плечевых суставов, по груди, по ступням и щиколоткам протянулись неровные ряды красноватых пятен. Сармат потрогал пальцем одно из них — жжение усилилось. "Омикрон-ожоги," — Гедимин вспомнил всё, что ему было известно о действии омикрон-излучения на живые организмы; страха не было — лишь вялое любопытство. "Никто не испытывал эти лучи на сарматах. Придётся пронаблюдать всё на себе. Непредвиденный эксперимент..."
— Ещё воды? — спросил из-за двери медик. Кажется, он был единственным живым существом в карантинном корпусе, — ни стонов, ни движений из-за стен Гедимин не слышал.
— Нет, — из-за обожжённой слизистой голос прозвучал хрипло. — Я здесь один? Были ещё пострадавшие?
— С подозрением на эа-мутацию — только ты, — ответил медик. — По состоянию на вчера ты не мутант. А сегодня — проверим. Давай правую руку.
Кровезаборник не причинил сармату боли — в отличие от очередной инъекции блокатора. Стиснув зубы и прижав проколотое предплечье к груди, Гедимин отошёл к стене. Вчерашний день вспоминался урывками.
— Я напал на медиков? — неуверенно спросил он, повернувшись к двери. В коридоре хмыкнули.
— Не переживай об этом. От подозреваемых в эа-мутации никто не ждёт здравомыслия. Поэтому нам выдали броню.
Следующую инъекцию должны были сделать на ночь, после вечернего приёма пищи; у Гедимина было много времени на отдых — попытки заснуть, пристальное изучение лучевых ожогов, разглядывание стен. Можно было бы подумать о дальнейших опытах, если бы любая мысль о них не вызывала резкий спазм в груди. В очередной раз восстановив дыхание, сармат перешёл на размышления о десантниках — первых, кто погиб от омикрон-излучения. "Блокатор подавляет регенерацию. Она приближается к человеческой. Если так — через два-три дня наступит смерть. Интересно, эа-мутация начнётся раньше или позже..."
Его мысли прервал звук шагов за дверью. По коридору шли четверо, один из них — в броне, трое — в шуршащих бахилах.
— Эй, атомщик, — раздалось из коридора, и оконце в двери приоткрылось. — Не спишь?
Гедимин вздрогнул и резко поднялся на ноги. Все потревоженные ожоги заныли разом, но сармат только досадливо сощурился.
— Линкен? Ты цел? Не облучился? — спросил он. Из-за двери донеслись нервные смешки.
— Похоже, твои мозги пока в порядке, — сделал вывод Линкен. — И выглядишь ты нормально. Как сармат, а не как куча слизи. Медики обещали починить тебя. Если получится, выпустят через пару недель.
— Хорошо, — ровным голосом ответил Гедимин, ещё раз вспомнив погибших космолётчиков. "Есть ли у меня эти две недели..."
— Дай я поговорю с ним, — вполголоса сказал Хольгер, оттесняя Линкена от оконца. — Гедимин, тебе там нужно что-нибудь?
— Всё, что нужно, мы ему даём, — проворчал медик.
— Что в лаборатории? — спросил Гедимин, отгоняя лишние мысли. — Там было ирренциевое заражение...
— Мы поняли, — отозвался Хольгер. — Тело Айрона тоже было заражено. Часть ожогов ты получил, пока его нёс... Не беспокойся, комнату залили меей от пола до потолка. Сейчас я выделяю ирренций из остатков твоей установки. Наверное, из меи тоже попробую выделить. Ирренций лишним не будет. Твой каскад разрушен. Иджес порывается восстановить его, но на этой неделе я его не пущу. Пока это опасно.
— Не трогайте обломки, — сказал Гедимин. — Иджес, ты слышишь? Я ими займусь, когда выйду. Что с плутонием?
— Нарабатывается, — Хольгер за дверью едва заметно шевельнул плечами. — С утра я проверял его сканером. Этот агрегат не пострадал. Ирренцием его тоже не забрызгало.
— Тело Айрона, — при произнесении этого имени боль в груди усилилась, и Гедимин едва удержал стон. — Оно заражено... Где оно сейчас?
— "Вестингауз" взял на себя погребение, — ответил Хольгер. — Его сожгли в шахте и залили бористым рилкаром. Не уверен, что в случае с ирренцием это поможет, но... Шахта далеко в лесу, предупреждающий знак очень яркий.
— А все твои вещи лежат в мее, — сказал Иджес, выглянув из-за плеча химика. — Наверное, покрасятся. А пятна у тебя на руке — тоже от меи?
На него зашипели с трёх сторон.
— Это ожоги, — ответил Гедимин. — Доза омикрон-излучения. В Лос-Аламосе считают, что оно однозначно смертельно. Хольгер, у тебя был адрес Герберта...
— Да, и твоя рация скоро будет у нас, — подтвердил химик. — Ты хочешь что-то спросить у него?
— Не сейчас, — качнул головой сармат. — Если я здесь умру, напиши ему об этом. Кто-то должен сообщить. Чтобы не думал, что я отказался от пари... из трусости или ещё почему-либо.
— Псих, — свистящим шёпотом произнёс Линкен и тут же помянул "макак" — кто-то заехал ему локтем в бок.
— Если ты умрёшь, пари примем на себя мы с Константином, — сказал Хольгер. — Тут затронута гордость всех сарматов, и Ведомство не даст нам так просто отступить. Но ты постарайся выжить. Принести тебе бумаги для записей?
Медик фыркнул.
— Да отстаньте от него! У него скоро кожа слезет. Какие, в ледяной астероид, записи?!
— Может, позже, — ответил Гедимин, покосившись на красные пятна на коже. Шелушиться они ещё не начали, и белые пузырьки из-под них не прорезались, — но впереди было минимум три дня...
— Следи за моими установками, — сказал он. — Плутоний в конце месяца надо будет переработать.
— Ты выйдешь раньше, — отозвался Хольгер. — Но если что — справлюсь и я. Можешь спокойно лечиться. Мы тут решили — если ты вдруг не выживешь... тогда мы назовём наш центр твоим именем.
Гедимин смущённо хмыкнул. Снаружи громко и ехидно хмыкнул медик.
— А при жизни — не заработал? — спросил он. — Ладно, хватит отнимать силы у полумутанта. Ему и без вас плохо. Идите работать!
Когда с гулом закрылся тяжёлый люк, и шаги окончательно затихли, сармат сел на пол и посмотрел на пустой потолок. "Мы с Константином," — повторил он про себя. "Он сказал — "мы с Константином". Наверное, Ведомство всерьёз надавило, что наш командир взялся за такое дело. Ведь всё запорет со своей техникой безопасности..."
15 марта 44 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
— Всё ещё не мутант, — в голосе медика Гедимину послышалось разочарование пополам с изумлением. — И определённо не труп. Внутренние органы в порядке, функции мозга... ну, здесь приходится верить аппаратуре, кожные и слизистые покровы восстановились, сетчатка тоже. Выходи и одевайся. Не знаю, какой дрянью ты облучился, но, видимо, ты из тех крыс с иммунитетом.
Гедимин усмехнулся. Пока ещё усмешка получалась кривой. Что он не умрёт, сармат сам поверил не так давно — когда ему перестали вводить блокатор, и на второй день ожоги из красных стали оранжевыми, а потом посерели и впечатались в кожу размытыми тёмными пятнами. Сармат мельком видел себя в зеркале — его кожа стала светло-серой, кое-где появились новые рубцы, особенно много их было на руках. Примерно в тот же день перестало жечь носоглотку и глаза — регенерация справилась с повреждениями; анализы крови подтвердили, что костный мозг пережил облучение без потерь, а эа-формирование так и не началось. "Как там говорят на Севере? Дуракам везёт?" — едва заметно усмехнулся он, надевая новый комбинезон — белый, как положено спецформе рабочего "Полярной Звезды". Сармат отметил про себя, что соскучился по станции, и что ему будет приятно снова взглянуть на градирни и здание основного корпуса — и даже, возможно, потрогать реакторы, пока никто не видит. Боль в груди ослабла, но окончательно не ушла — пока её вытеснило изумление от собственной живучести и удачливости сармата. "Крыса с иммунитетом?" — он посмотрел на новые ожоги. "Надеюсь, Штибер не приедет сюда, чтобы вскрыть меня."
...До станции пришлось добираться пешком — подвезли его только до завода "Локхида", весь транспорт "Полярной Звезды" давно вернулся на базу, — утренняя смена уже полчаса как началась. Ни реакторы, ни градирни, ни "научный ангар" за время отсутствия сармата не изменились, как и коды на воротах. Тихо, не поднимая шума, Гедимин спустился на нижний ярус, ненадолго замер в нерешительности между дверями лаборатории и хранилища — и пошёл направо.
