Дверные створки заскрежетали в очередной раз — ещё кто-то пришёл в медчасть и остановился на пороге. В этот раз скрежет был громче и продолжительнее — то ли пришли двое, то ли кто-то с трудом уместился в дверном проёме. "Опять все двери разболтались," — с досадой подумал Гедимин. "Смогу встать — займусь ремонтом."
— По делу или так? — отрывисто спросил недовольный сармат-медик у пришедших.
— Меня только что вызвали, — услышал Гедимин голос Константина. — Я — командир научного центра. Могу я узнать, что с моим сотрудником?
— А, ещё один, — пробормотал медик. — Будешь уходить — забери всех остальных сотрудников. К больному я их не пущу. Хватит уже, пообщались. Ему лежать тут две недели минимум.
Гедимин услышал свистящий вздох и недовольный шёпот. "Они что, все тут?" — он хотел поднять голову и посмотреть, кто из сарматов остался в приёмном покое, но помешал фиксатор поперёк груди.
— Две недели? Никак нельзя ускорить процесс? — судя по голосу, Константин был растерян и сердит. — У нас горит проект, больше никто с ним не справится.
— Об этом надо было думать до того, как избивать его до разрывов кишечника, — ровным голосом ответил медик.
— Я не знал, что так выйдет, — пробормотал Линкен. — Можно подойти к нему?
— Незачем, — отозвался медик. — Подойдёшь через неделю. Но я бы на его месте с тобой не общался.
— Лиск, выйди, — сердито сказал Константин. — Всё, что ты мог сказать, мы уже слышали. Что делать с реактором? Кто-то, кроме Гедимина, способен собрать стержни по его схеме?
Повисла тишина, только сармат-медик ехидно хмыкнул и, оставив сарматов на пороге приёмного покоя, подошёл к Гедимину.
— Тебе ещё повезло, теск. Мог бы вовсе истечь кровью, — он посмотрел на дренаж, довольно кивнул и сменил одну из ампул в дозаторе. — Завтра, если не мутируешь, подстегнём регенерацию. Дней через семь посмотрим — возможно, выйдешь отсюда досрочно. Что там у вас за проект?
— Да так, — неохотно сказал Гедимин. Думать о брошенном на произвол судьбы реакторе было очень тяжело. "Не справятся," — он стиснул зубы и отвернулся к окну. "И лучше бы не трогали."
— Скажи им, чтобы ни к чему не прикасались, — прошептал он. — Целее будет. Выйду — доделаю.
25 июня 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Гедимин толкнул дверные створки в стороны, развёл их до упора, утопив в стене, и шагнул в сторону, отпуская их. Они выехали из пазов с тихим свистом и так же тихо столкнулись.
— В Ураниуме что, больше нет ремонтных баз? — спросил сармат, недовольно щурясь на медика.
— Никогда не проверял, — отозвался тот. — Заявки на плановый ремонт уходят раз в полгода. А что и как должно работать... Ну как, не устал? Иди в душ. Ещё раз посмотрю, что у тебя внутри, и если всё нормально — позову твоих приятелей.
— Они здесь? — удивился Гедимин.
— С утра бродят под окнами, — кивнул медик. — Видимо, заняться нечем. Хотя бы амбал-мутант в этот раз не с ними...
"Бьорк обычно ко мне не ходит," — удивление сармата усилилось. "А, это он не ко мне. Он с Константином. А Константин переживает из-за реактора. Определённо, Ведомство уже на связи..."
"Лифэн" ждал его за углом, там, где раньше была общественная душевая, а сейчас — ровная площадка, на которой иногда стояли глайдеры, а иногда собирались патрульные. Хольгер стоял у машины, Линкен сидел за штурвалом. Увидев их, Гедимин хмыкнул.
— Странно, что Бьорка нет...
— Там все ходят вокруг твоего реактора, — махнул рукой Иджес — единственный, кого пустили в госпиталь, и то неохотно. — Константин прислал всех за тобой. Очень уж невовремя ты... А, при чём тут ты?! Этот псих...
"Плохо, когда только у тебя прямые руки," — думал Гедимин, занимая место в глайдере. Хольгер крепко сжал его руку; Линкен оглянулся через плечо и тут же отвёл взгляд. Гедимин успел заметить, как потемнели его глаза, из белесых став серыми.
— С Конаром не связывался? — спросил он у Хольгера. Тот смутился.
— Поговорили немного о сигма-излучении. Цензура, всё-таки, чудовищно мешает!
Гедимин кивнул.
— Когда откроют территории, будет легче.
..."Скафандр" из защитного поля для него сооружали вдвоём Хольгер и Константин — самому Гедимину это не доверили. Химик настроил систему воздухообмена и придирчиво проверял звукопроницаемость, пока уже сам сармат не начал недовольно щуриться — никакой необходимости в том, чтобы что-то слышать во время работы, он не видел.
— До сигнала отсек не открывать! — отдал последнее указание Константин, быстрым шагом направляясь к "чистой" лаборатории. Гедимин остался в одиночестве посреди коридора, озадаченно оглядываясь по сторонам. "Что они успели сделать с реактором, что так шарахаются?!" — думал он.
Под потолком коротко прогудело, и сармат открыл массивную дверь "красного отсека". В первые секунды ему показалось, что защитное поле разрушилось, и в лицо ему ударил горячий ветер. Но всё было цело — только по поверхности нематериального экрана плыли красные разводы, а к коже, беспрепятственно пройдя сквозь все барьеры, прикасались десятки тёплых волокон. Гедимин, оторопев, стоял на пороге и смотрел на резервуар с разобранными стержнями — секунд пять, не меньше, пока не вспомнил об открытой двери и гудящей в коридоре сирене.
— Хватит уже, — буркнул он, приводя в действие блокировку. Сирена замолчала, тёплые нити как будто стали тоньше и слегка отодвинулись, но всё равно казалось, что воздух наполнен ими, — как будто сармат плыл сквозь огромный ком тины.
"Работать. Не отвлекаться," — Гедимин привычным движением убрал защитный экран с резервуара, сверился с маркировками, извлёк несколько цилиндров и поставил их под поток горячего воздуха. Ирренций источал ощутимое тепло, уран и плутоний ощущались сквозь защитное поле так же, как любой кусок металла, — никак, и это немного успокаивало.
"Как будто всё время смотрят под руку," — думал Гедимин, собирая стержень за стержнем. Он давно знал, как будет это делать, технология была отработана, — цилиндры скреплялись вместе, маркировки накладывались одна на другую, несколько заученных движений — и первая сборка выставляется под охлаждающую вентиляцию за трёхслойный защитный экран. Он не просвечивал, но ощущение тёплых нитей, наматывающихся на руки и плечи, не оставляло Гедимина даже после того, как он возвращался к месту сборочных работ. "Здесь больше защитных полей, чем всех веществ, вместе взятых," — угрюмо думал он. "Но сигма проходит насквозь. Ещё бы понимать, как она действует..."
— Заработало? — спросил его Иджес четыре часа спустя; Гедимина, несмотря на сопротивление, вытащили из "красного отсека" и усадили в "чистой" лаборатории. Кроме Би-плазмы, на его верстаке сегодня лежали тюбики с горчицей и кетчупом; откуда они взялись, никто не признался.
— Ещё ничего не собрано, — отозвался Гедимин, вскрывая контейнеры. Теперь он чувствовал, как волнение уходит, и как сильно хочется есть.
— Эти твои штуки работают и по семь, и по одной, — сказал Иджес. — Они уже синтезируют?
— Отстань от атомщика! — зашипел на него Линкен. Гедимин заметил, что в глаза он по-прежнему не смотрит, попытался перехватить его взгляд, но взрывник только вздрогнул и отвернулся.
— Пока нет. Защитное поле мешает, — пояснил ремонтник.
— Можно взглянуть на твой дозиметр? — протянул руку Хольгер.
— Сигма зашкаливает, — Гедимин отдал ему прибор и украдкой покосился на своё предплечье — в некоторые моменты казалось, что невидимые волокна опутывают его полуметровым слоем, но никаких следов они не оставили.
— Оно тебя ждало, — усмехнулся Хольгер, проверяя показания. — Да, в самом деле. Очень интенсивное излучение. Я бы добавил защитных полей... если бы это имело смысл.
— Почувствуешь себя плохо — выходи сразу же, — сказал Гедимину Константин и, оглянувшись на телекомп, пощёлкал ногтем по столешнице. — Так что у нас со сроками? Уложишься?
— Да иди ты на Седну! — снова вскинулся Линкен. — Атомщик только из госпиталя. Ты учился в Канске? Вот шёл бы и сам собирал, раз такая спешка!
— Лиск, сиди тихо, — сердито покосился на него Константин. — Ты уже себя показал. Если мы теперь ещё и сроки сорвём...
Гедимин молча ел Би-плазму, смешанную с кетчупом и горчицей, и думал о реакторе. Странная мысль пришла ему в голову, и он ухмыльнулся. "Если эта штука в самом деле реагирует... Теперь, если я потрогаю реактор, он потрогает меня. Забавно."
— В среду можешь звать Масанга, — сказал он Константину, дождавшись, когда все сарматы замолчат. — Будет торжественный запуск. Можно даже с красной кнопкой.
Линкен от неожиданности шумно фыркнул и полез в карман.
— Вот, держи.
— С кнопкой или без неё, но запустить лучше во вторник, — покачал головой Константин. — Успеешь? Чтобы в среду точно знать, что всё работает...
— Успею, — кивнул Гедимин, но кнопку взял и осторожно положил в карман. "Когда всё заработает, можно будет устроить ритуал. Глупость, но хоть какое-то развлечение."
— Кто сегодня читает новости? — спросил Амос.
— Обед закончился, — отозвался Константин. — Иди работать.
— Дай Гедимину отдохнуть, — буркнул Линкен. — Он только пришёл.
— Именно его никто и не выгоняет, — командир "научников" повернулся к нему. — А вот остальные...
— Я пойду, — Гедимин, собрав пустые контейнеры, поднялся с места. — Работы много.
"Странные они сегодня," — думал он, пристраиваясь со смартом в пустом "зелёном отсеке". Большая часть помещения была занята конструкциями реактора; проверки прошли, и их временно отключили, оставив только монитор и несколько датчиков. Единственным движущимся объектом, не считая самого Гедимина, тут был робот-уборщик, запертый в отсеке и занятый только сдуванием пыли с труб и кожухов.
Он хотел почитать, о чём Конар переписывался с Хольгером, но красный заголовок в новостях отвлёк его — а через несколько секунд сармат забыл о чужой переписке. "Опять авария," — думал он, стискивая зубы. "Что-то серьёзно не так с этой планетой..."
"Новая катастрофа на территориях искусственнорождённых" — гласил заголовок. "Случайность или умысел? Потери малы и в то же время огромны."
На приложенной фотографии трудно было что-то разобрать — Гедимин видел только гору снега и льда, пару проходчиков и группу сарматов-спасателей в ярких комбинезонах — механизмы казались мелкими насекомыми рядом с разгребаемым завалом.
"Внезапная лавина похоронила под собой промышленные здания на окраине города Туле," — читал Гедимин. "Центром комплекса был научно-исследовательский центр "Хейдрун", созданный в рамках программы развития сарматских территорий (основные направления работы — органическая и неорганическая химия, геология, горное дело). В момент катастрофы в научном центре находилось семнадцать сотрудников. Сведений о выживших нет."
"Ничего не понимаю в обвалах," — сармат разглядывал лавину и не мог различить под ней ни одного предмета, сделанного искусственно, — здания, сколько бы их ни было, исчезли без следа. "Но я бы, наверное, не выкопался."
Он потёр рёбра и поморщился. Кажется, до этого дня он не слышал о научном центре "Хейдрун"... впрочем, он не знал ни одного научного центра, кроме "Полярной Звезды" — никто и никогда не упоминал ни их названия, ни местонахождение. "Теперь один знаю. И тот разрушен," — он невесело ухмыльнулся. Поиск на северянских сайтах ничего не дал — там знали не больше, чем в Атлантисе, разве что среди комментариев было больше сочувственных.
"Слышал о "Хейдрун"?" — послал он сообщение Хольгеру. Сармат ответил без промедления: "Сегодняшние новости? Да, неприятное событие. Оказывается, у нас изучали химию. Семнадцать исследователей — и я не знаю ни одного."
— Hasulesh, разумеется, — угрюмо сказал Линкен, когда сарматы собрались на берегу озера — уже после работы и её обсуждения. — Кто ещё убивает учёных? Ни один сармат...
— Кхм, — Константин кивнул на Гедимина, и взрывник осёкся и, помрачнев, уставился в землю.
— Бывают и просто лавины, — сказал Хольгер. — В Гренландии погода неустойчивая, а снега много.
— Из-за "просто лавины" Маркус бы туда не прибыл, — качнул головой Линкен. — Он найдёт, кто это сделал.
— А то после Ясархага он нашёл... — подал голос Бьорк, и все удивлённо мигнули — с тех пор, как мутант пришёл на берег, от него не слышали ни слова.
— Маркус знает, что делает, — буркнул Линкен. — Это мы не знаем. Это и к лучшему.
30 июня 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Монорельс с тихим гудением сдвинулся на полметра, и Гедимин, протянув руку, сдёрнул с крюка первую сборку. Она весила почти центнер и была обернута защитным полем до такой степени, что её очертания не то что не прощупывались — их даже нельзя было рассмотреть; держать её в одной руке не мог даже сармат, и он перехватил её двумя руками и растянулся под удерживающими механизмами. Хвостовики вошли в пазы, электромагнитные захваты сработали — Гедимин почувствовал слабый рывок. Тщательно проверив расположение маркировок, он выпустил сборку из рук и выпрямился. Сидеть на краю корпуса было не слишком удобно и едва ли отвечало требованиям техники безопасности, — хорошо, что никто из Ведомства при этом не присутствовал.
"TZA" — вспыхнуло на подсвеченных клавишах переключения. Кран снова загудел. Вторая сборка уже была в отсеке. Чтобы проехать несколько метров от затянутой защитным экраном двери до корпуса реактора, ей понадобилось две минуты. Гедимин хмыкнул. "Хорошо, что они осторожны. Плохо, что у меня не получается."
Семь центнеров — меньше, чем весила любая топливная сборка, с которыми сармат имел дело до сих пор; это была полная загрузка нового реактора, первая и, как надеялся Гедимин, последняя из доставленных внутрь вручную. Дальше должны были работать механизмы, и с края корпуса ремонтник видел некоторую их часть — электромагниты, при отключении которых заменяемая часть стержней должна была опуститься вниз, в специальные ячейки, и ячеистое дно корпуса — до определённого момента герметичное, после — пропускающее стержни вниз, к фиксирующим и выгружающим механизмам. Сармат успел проверить их на стальных болванках и даже на довольно хрупких стеклянных трубках, — даже изъеденный внутренними реакциями плутоний должен был выдержать выгрузку, не размазавшись по всему реактору.
В углу отсека послышался протяжный писк — термодатчики зафиксировали рекордную температуру. Все семь сборок были на месте, и охлаждения им уже не хватало. "HETA" — вспыхнула красная клавиша на потолке. Гедимин скатился с края корпуса и, рывком сдёрнув мешающее защитное поле, опустил рычаг и нажал несколько кнопок. Вспышек и гудков стало больше, но сармат не обращал на них внимания — он следил, как сборки опускаются в корпус, как один за другим срабатывают пояса внутренних датчиков, и отключаются генераторы защитных полей. Охладитель уже тёк внутри корпуса; сначала — тёплый, медленно остывающий вместе со сборками, вскоре он наполнил весь объём. Гедимин проверил насосы, проследил, как снижается, не успев подняться до опасного предела, температура, и ненадолго остановился, мысленно считая до тридцати. Такого волнения он не испытывал с тех пор, как впервые были запущены реакторы "Полярной Звезды". Усмехнувшись странной мысли, пришедшей в голову, он повернулся к установке и поднял руку ладонью вперёд.
