— А ты сможешь второй раз прицелиться в тот же пикометр? Я вот в сантиметр не всегда попадаю, — признался Линкен. Хольгер хмыкнул.
— Ты бьёшь по площадям. А тут нужен точный расчёт. Константина, что ли, попросить...
Дроны снова появились над деревьями. В этот раз их было шесть — первый отряд привёл подкрепление.
— Пора валить, — прошептал Линкен, пригибаясь к земле и выкапывая из-под веток миниглайд. — Сейчас свернут — взлетаем и врассыпную...
... Прицеливаться в область диаметром в один пикометр было сложно, и Гедимин сильно сомневался, что на местности у него что-то получится, — но на всякий случай довёл расчёты до конца и, отложив их, задумался над ежедневником. Линкен и Хольгер терпеливо смотрели на него; Иджес, пропахший сернистым шлаком, вошёл в комнату и остановился у порога.
— Что у вас там? Планируете, что взорвать?
— Гедимин, так что ты скажешь? — спросил Хольгер, потеряв терпение. Ремонтник пожал плечами.
— Настройки в порядке. Ты нашёл что-то странное, но существующее. Надо собрать больше данных. Лиск, за три взрыва в день тебя не сгонят с полигона?
Линкен озадаченно хмыкнул.
— Я не знаю, атомщик. "Вестингауз" дал мне полигон, но сейчас-то макаки улетают. А что Арбогаст думает о наших опытах — понятия не имею. Может, нас оттуда сгонят безо всяких взрывов. А может, пустят на всю неделю.
— Можно было бы и спросить, — пробормотал Иджес.
— Не светись, — буркнул Гедимин. — Сгонят. Арбогаст в науке — хуже любой макаки.
— Будем взрывать, пока не пришлют патруль, — решил Линкен. — Пока — по воскресеньям, чтобы не дразнить Арбогаста. Много данных тебе нужно?
— Надо посмотреть, что от чего зависит, — сказал Гедимин. — Время, место, образец под облучением, интенсивность омикрон-пучков... Сейчас мы ничего толком не знаем.
— Почему? Уже кое-что есть, — сказал Хольгер. — Такой прокол один на каждое перекрестье, обычно в центре, очень редко — чуть выше. Существует одну микросекунду. И ещё... мы ни разу не попали в вакуум. Всегда на той стороне была высокая плотность вещества.
— Если попадём в вакуум — может быть, взрыва вообще не будет? — задумался Гедимин. "И взрывной реактор наконец заработает," — мелькнуло в голове.
— А если сделать прокол в воздухе, его затянет туда, и взрыв будет на той стороне? — подумал вслух Линкен. Хольгер ткнул его кулаком в плечо.
— Тогда точно пришлют крейсер! Мы даже не знаем, куда ведут проколы.
— Через пикометровую дырку много не рассмотришь, — кивнул Гедимин.
"Сообщать Конару или нет?" — думал он. "Это, кажется, серьёзно. И никак не связано с реактором. Надо сообщить. Он обидится, если такое упустит."
— Я напишу Герберту, — сказал он вслух. — Тут надо думать вместе.
Пальцы Линкена крепко вцепились в его плечо — Гедимин от неожиданности и боли даже ударил сармата по запястью и сам подался в сторону.
— Ты чего?!
— На орбиту Седны всех макак, — Линкен смотрел ему в глаза, недобро щурясь. — Хватит им красть наши открытия. Сами пусть думают. Учёные, tzaat hasulesh...
22 июня 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
"Довольно интересная идея, коллега Гедимин. Но особенно мне понравились ваши замечания насчёт техники безопасности. Очень трогательно, в вашем-то исполнении..."
Гедимин сердито фыркнул и затолкал смарт в карман. "Дошутится он там..."
Ливень прошёл над лесом вчера, вода из гранитных воронок не уходила подолгу, — сармату было всё равно, где ставить опыты, но вот Хольгер не хотел вылавливать ценные реагенты из жижи пополам с песком и сосновыми иглами и требовал чистую "ёмкость". Наконец удалось приспособить к делу неглубокую воронку с узкими трещинами на дне — вода ушла в них, сами трещины быстро замазали расплавленным фрилом.
— Два взрыва в одной и той же точке, — пояснял на ходу Гедимин, расставляя излучатели. Хольгер уступил их ему без звука, взяв на себя установку трёх анализаторов. Линкен в сотне метров от места предстоящего взрыва готовил "бункер" — вычёрпывал воду из ямы. Защитные поля над ней собирался ставить Гедимин.
— Жаль, мало времени. Интересно было бы пошарить лучом в проколе, — сказал Хольгер. — Возможно, там такое, что вся наша возня с ирренцием — просто пустяк. Прямой путь в другую галактику прямо из окрестностей Ураниума...
Гедимин хмыкнул.
— Фантастики пересмотрел? В эти проколы еле-еле пролезают элементарные частицы. И то — каждый раз взрыв.
— А это всегда так, Гедимин, — химик пропустил подколку мимо ушей. — Когда что-то начинаешь делать, бывают и взрывы, и ожоги, и переломы. Ты ведь читал, как люди начинали осваивать энергию атома. Мы ещё очень легко отделались!
— Сканеры готовы? — спросил сармат, недовольно щурясь. — Впереди два взрыва. В ангаре поболтаем. Sa taikka!
...Дроны над полигоном не появились даже после третьего взрыва — хотя сарматы сразу, собрав оборудование, кинулись в укрытие и ждали там, не поднимая головы из-за поваленных деревьев, целых десять минут. Гедимин в спешке ступил на край воронки до того, как его прикрыло защитное поле, и теперь морщился, чувствуя знакомое и очень неприятное жжение в крайних фалангах пальцев. Термическим ожогом явно не ограничилось — по краю размазало ирренций... Сармат извернулся, вылил на ногу остатки меи и замотал ступню в защитное поле.
— Hasu! — Линкен, лежащий рядом с ним, запоздало подтянул ноги и осмотрел свои сапоги. — Теперь и я облучён?
— Будете с Иджесом меряться ожогами, — буркнул Гедимин. — Не дёргайся, там всего фона — едва на микрокьюген.
— Давайте сверяться, — предложил Хольгер, выбираясь из укрытия и доставая анализатор. — Что у вас в третьем проколе?
— Серный газ, окись азота, соли натрия... Судя по плотности — атмосфера, — сказал Гедимин, проверив сканер. — Ещё одна местность. Третья на сегодня.
— Выходит, точки на этой стороне с точками на той жёстко не связаны, — Хольгер внёс что-то в память смарта. — Или... думаю, это влияние движения Земли. Просто другая точка, вот мы в неё и не попадаем. Надо отсчитывать координаты от чего-нибудь не столь подвижного.
— Центр Галактики? — предложил Линкен. — Как в астронавигации? Неподвижных штук в космосе нет. Может, если дырка будет больше, ей такая точность не понадобится?
— Больше? — Хольгер в задумчивости посмотрел на ближайшие деревья, потом перевёл взгляд на Гедимина. — Атомщик... А макропрокол возможен?
Сармат мигнул.
— Макро? — он взял в руки излучатель. — Надо подумать. Если усилить интенсивность и растянуть область пересечения...
— А если образуется несколько микропроколов, а в один они не сольются? — перебил его Хольгер. — Хотя... так информации всё равно будет больше. Сможешь настроить излучатели?
— Можно сделать так, что сольются, — пробормотал Гедимин, почти не слыша его. У него уже был план — оставалось немного посидеть над чертежами и разобранным излучателем и потратить сутки на испытания где-нибудь подальше от сарматов и ценного оборудования. "Идея интересная. Но как оно должно шарахнуть..."
— Эй, вы двое! — запоздало спохватился Линкен. — Сбавьте ход!
Сарматы недоумённо переглянулись.
— Если от маленьких дырок такие взрывы, — Линкен кивнул на полигон, — то большая распылит всё до Порт-Радия! Такие опыты на Луне надо ставить. Здесь места не хватит.
— Что скажешь? — Хольгер тронул задумавшегося Гедимина за локоть. — Если даже Лиск испугался...
Линкен фыркнул.
— Я-то псих с динамитом. А вы вроде как нормальные. Не рассчитаете — размажет. Останемся без учёных.
— Думать надо, — буркнул Гедимин. — Думать и считать. И... придётся сказать Константину. Мне точные расчёты никогда не давались.
...Спор о том, кто пойдёт к Константину, был недолгим, — единственным вменяемым сарматом из тройки экспериментаторов командир считал Хольгера; он уже полчаса что-то втолковывал северянину, показывая на телекомпе записи со сканеров. Линкен молча сидел у верстака и наматывал на пальцы красные проводки. Гедимин, засунув излучатель под защитное поле, разобрал его и сейчас подбирал правильные линзы. "Всё равно придётся добавить ирренция," — думал он. "Но это сейчас не проблема..."
— Теск!
От возгласа Константина вздрогнули все. Гедимин от неожиданности едва не полоснул по руке лучевым резаком — еле успел отвести "жало" в верстак и теперь с досадой смотрел на прорезанную дыру. Командир "научников", ударив кулаком по столу, поднялся на ноги. Хольгер отступил на шаг и ошарашенно мигнул.
— Я накладываю строжайший запрет на любые опыты с так называемыми микропроколами, — тяжело дыша, проговорил Константин. — Линкен может себе оторвать хоть руку, хоть голову. Но Гедимин должен быть целым и невредимым. Хольгер, если ты ещё раз попробуешь заморочить ему голову, когда он работает над важнейшим из наших проектов...
— Heta! — Гедимин выпрямился и вскинул руку. — Я сам предложил Хольгеру помощь. Его проект не менее важен!
— Ошибаешься, — сказал Константин; его прищуренные глаза быстро темнели. — До тех пор, пока здесь, в Ураниуме, не выстроен промышленный образец твоего реактора, — ни о каких других проектах не может идти и речи. И даже тогда... То, что вы с Хольгером придумали, — самоубийственный бред. В виде большого одолжения я разрешу ему дальше исследовать микропроколы, но... Дай сюда!
Он смахнул с верстака излучатель вместе с защитным полем.
— Ещё раз увижу, что ты что-то для него дорабатываешь, — сдам патрульным. Лучше расстрел из станнера, чем распыление на кварки.
— Ты сейчас делаешь большую глупость, — медленно проговорил Хольгер; его глаза потемнели и сошлись в едва заметные щели, и Гедимин видел, как дрожат его веки. Он шагнул к химику, положил руку на его плечо, но сармат оттолкнул его.
— Это настоящее открытие, и ты не можешь так запросто закрыть проект, — продолжал Хольгер. — Я выйду на Масанга, а если понадобится — хоть на Ассархаддона. Вы все хотя бы понимаете, о чём речь?! Это вам не миллиграммы тербия и не набор металлических цилиндров! Да о такой технологии Земля мечтала тысячи лет!
— Не обсуждается, — буркнул Константин, возвращаясь за стол и смахивая с экрана открытые окна. — Пиши кому хочешь. Идиотов и самоубийц там нет.
Гедимин хотел что-то сказать, но осёкся. "Набор цилиндров?" — он еле слышно хмыкнул, отвернулся и сел на место. "И миллиграммы тербия... Ну, как знаешь."
— Эй, теск! — рявкнул Линкен; когда он успел выйти из угла, Гедимин не видел, но теперь он стоял почти вплотную к Хольгеру. — Сам понял, что сказал?!
— Да чтоб вас всех, — пробормотал Амос, бочком выбираясь к выходу. Он остановился у верстака, с опаской посмотрел на Гедимина и попытался обойти его по широкой дуге, но не рассчитал расстояние и задел его локоть.
— Слишком шумно. Идём, — ремонтник, недобро щурясь, поднялся с места и, придерживая Амоса за плечо, вышел в коридор. — Я пойду работать.
— Можно к тебе? — лаборант опасливо оглянулся на приоткрытую дверь.
— И вот только заявись на полигон! — донеслось из лаборатории. Гедимин плотно сдвинул створки и пожал плечами.
— Сиди, пока не зовут.
"Интересно будет, если Ведомство разрешит опыты," — думал он по дороге в "красный отсек". "Помогать всё равно не пойду. Надо думать, что говоришь. Набор цилиндров, ah-hasu..."
11 июля 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
— Ведомство прислало "ya"at", — тихо сказал Хольгер, разглядывая пустую ванну разделяющего агрегата. — В этот раз — окончательный.
— Угу, — отозвался Гедимин. — Вот тебе сырьё. Каждый номер обрабатывай отдельно, выработку записывай.
Он протянул Хольгеру длинную металлическую полосу, завёрнутую в защитное поле. С собой у него было ещё несколько таких же полос, в углу каждой был выведен аккуратный номер из трёх цифр, разделённых косыми линиями.
Хольгер поднял взгляд на Гедимина, вздрогнул и странно изогнул губы.
— Атомщик, сколько можно?! Я же извинился...
— Тебе неинтересно, а мне надоело, — буркнул сармат, загружая кусок плутония в дробилку. — Или работай, или уходи. Сам справлюсь.
Он ждал, что химик молча развернётся и уйдёт, оставив его наедине с разделителем, и уже собирался звать Амоса — в работе не было ничего сложного, но у лаборантов записи получались аккуратнее. Хольгер остался на месте, только отвёл взгляд.
— Ладно. Будет тебе выработка по номерам.
...К вечеру реактор был разобран полностью — ирренций отправился на переработку, механические части — на дезактивацию. На месте остались только сигма-излучатель и выключенный монитор.
— Всё сидишь? — Линкен заглянул в отсек, и Гедимин с досадой вспомнил, что не заблокировал дверь, когда возвращался с верхнего яруса. — Ты давно на полигоне не был...
Сармат пожал плечами.
— Работа... Надо ещё раз урезать массу ирренция. Думаю, что делать с обсидианом...
— Весь в реакторе, — хмыкнул Линкен. — Не хочешь поговорить с Хольгером? Он больше не делает дырки в вакууме. Взрывает свои реагенты и сразу уходит.
— Ему же не запрещали опыты с микропроколами, — слегка удивился Гедимин. — А вот мне — запретили. Сам с ним говори.
Он попытался сосредоточиться на данных о выработке — получалось, что просто делать ровные цилиндры со стенками одинаковой толщины бессмысленно, и окончательная форма должна быть более сложной... Но Линкен всё ещё стоял за спиной и заглядывал в чертежи.
— Вот, диск возьми, — заметив недовольный взгляд Гедимина, взрывник протянул ему небольшой предмет. — Хольгер вернул. Сказал — полезно, но не то.
— Ну да, в Лос-Аламосе фантастику не изучают, — ремонтник фыркнул, но диск забрал. — Иди уже. Всем нам не дают работать. Его, по крайней мере, не расстреливают.
21 июля 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Ладонь Гедимина легла на защитное поле, поверх последнего, полупрозрачного слоя, и красные волнистые линии, задрожав, стеклись к ней. Ощущение тепла потекло по коже, обвивая пальцы тонкими волокнами, потом упёрлось в запястье — и, помедлив секунду, хлынуло вверх. "Сигма концентрируется," — отметил сармат, посмотрев на поле под ладонью. Руку не жгло, но ему было не по себе, и он отодвинулся от реактора и, стянув перчатку, внимательно осмотрел кожу. Никаких повреждений, как и следовало ожидать, не осталось.
"Странный ритуал," — подумал сармат. "Но вроде не опасный." Теперь, когда со "странностями" было покончено, защитное поле можно было уплотнить, а самому — перебираться к щиту управления.
Новый эксперимент подготавливался десять дней, начался сегодня, а закончиться должен был месяц спустя. Тридцать три килограмма плутония и триста тридцать граммов ирренция, — ещё полгода назад Гедимин не рискнул бы так урезать количество, но сейчас уже было очевидно — качественный скачок произошёл, и к массе ирренция выработка более не привязана. Осталось рассчитать оптимальную конструкцию реактора и равномерно распределить по нему омикрон-излучение, — "сигма", какую бы роль в синтезе она ни играла, распределялась самостоятельно.
