— Не нитроглицерин, надеюсь? — Иджес подозрительно посмотрел на него. Взрывник отмахнулся.
— Эй! Я не маньяк-убийца. Ничего опасного. Просто шутка. Макаки любят шутить. Пусть посмеются.
Иджес несколько секунд смотрел на него, потом махнул рукой.
— Идём. Только без взрывчатки!
Гедимин шагнул к ним.
— Мне идти с вами?
Линкен положил руку ему на плечо и осторожно отодвинул сармата в сторону.
— Не надо, атомщик. Тебе и без того досталось. Идея-то в самом деле дурацкая. Хоть и забавная. Стой тут, смотри, что будет.
Через восемь минут оба сармата вышли из-за пластинчатой коробки насосной станции. Линкен подошёл к Гедимину и с ухмылкой кивнул на градирни.
— Хольгер, сколько времени нужно?
— Минут шесть на реакцию, ещё сколько-то — чтобы заметили, — химик задумчиво посмотрел под ноги. — Может, отойдём?
Уйти они успели недалеко — едва подошли к строению на краю площадки, из градирен послышались растерянные и испуганные крики. Несколько сарматов выкатились наружу, едва не сбив с ног тех, кто ждал своей очереди войти, и Гедимин изумлённо замигал — их кожа тускло светилась зеленью.
— Это твоя шутка? — вполголоса спросил он у Линкена. Сарматы, пойманные на выходе, между тем встряхнулись, потыкали в себя пальцами, переглянулись с окружающими и снова скрылись в градирне. Минуту спустя группа светящихся, но уже одетых купальщиков пошла к насосной станции. Гедимин покосился на Линкена. Взрывник только ухмыльнулся.
— Шутка не для тесков, атомщик. Жди дальше.
Ещё тридцать секунд спустя вторая градирня задрожала от криков и ругани. Линкен отступил в проход между зданиями, утаскивая за собой Гедимина. Из башни охлаждения выбегали голые "макаки". Они тоже светились — кто целиком, кто частично, пятнами. Некоторые лихорадочно тёрли себя схваченной на бегу одеждой, другие успели подобрать смарты и теперь звали на помощь медиков и ликвидаторов. Линкен уткнулся лицом в стену и захрюкал.
— Это радиация, твою мать! — донеслось до Гедимина. — Мы все трупы! На грёбаной станции утечка! Вы, слизь, чего вылупились?! Утечка, мать вашу! Живо заткните её! Чёрррт, с меня уже кожа слезает!
Он тихо хмыкнул и ткнул Линкена под рёбра — достаточно крепко, чтобы тот перестал смеяться и повернулся к нему.
— Заметят, — напомнил он. — Мы близко. Что влил?
— Этим не найти, — отмахнулся Линкен. — Даже с анализатором. Через полчаса отсветятся. Если успеют разбудить Мартинеса — вот будет веселье...
— Мистер Мартинес! — услышал Гедимин испуганный голос одного из охранников. — Мистер Мартинес, главный пост на связи! Утечка радиоактивной воды в градирне...
— Пошутили — и будет, — сказал посерьёзневший Линкен, оглядываясь на башни охлаждения. У выхода собралось уже много охранников, большинство успело одеться, некоторые влезли в экзоскелеты. Сарматы, держась в тени стены, пошли прочь от градирен, стараясь не выходить в просматриваемые переулки. "Опять Фюльбер придёт," — думал Гедимин, сдерживая порывы оглянуться и посмотреть, светятся ещё охранники или уже нет. "И, скорее всего, ко мне. Кого ещё подозревать..."
...Последнего светящегося сармата они встретили на берегу озера, среди купальщиков, — видимо, после градирни он захотел охладиться. Перехватив взгляд Гедимина на зеленоватые полосы на его ногах и животе, сармат посмотрел на ремонтника, на его группу, громко хмыкнул и подошёл к ним. За ним подтянулись ещё несколько, без видимых следов люминесцентного вещества, но настроенные не слишком дружелюбно, и Гедимин нехотя поднялся на ноги и незаметно отстегнул от комбинезона ремонтную перчатку.
— Линкен Лиск? — сармат посмотрел на взрывника, отступившего за куст — как бы в смущении, но Гедимин помнил, что именно с той стороны куста Линкен оставил свой комбинезон... и запасы взрывчатки. — Твой фокус с градирнями?
— Мой, — не стал отпираться взрывник. — И что, скажешь, что шутка тебя напугала? Радиация так не светится. Мне не веришь — вон, послушай атомщика.
Гедимин открыл было рот, но по изменившимся лицам сарматов понял, что никто всерьёз его слушать не собирается, и недовольно сощурился. "Нашёл чем напугать чужаков... Ладно, ещё не дошло до взрывов — это уже хорошо."
— Дурацкая у тебя шутка, Лиск, — сармат поморщился. Линкен хмыкнул.
— Что, макаки плохо бегали? Или тихо визжали?
Кто-то из сарматов ухмыльнулся. Тот, на ком осталось светящееся вещество, недовольно покосился на них.
— Посмотрим ещё, как они над тобой пошутят.
— Откуда узнают? — спросил Линкен, слегка сузив глаза. — Ты скажешь?
Сармат фыркнул.
— Я-то нет, и мои — нет. Даже насосная станция промолчит. Но ты ведь всегда так шутишь — и они не настолько тупы, чтобы это не запомнить. В общем, жди ответа.
— Ну, спасибо, что предупредил, — Линкен едва заметно усмехнулся. — Опять карцер? Ничего, будут и у нас свои бластеры и крейсера.
— Есть растворитель для этого вещества, — вмешался в разговор Хольгер. — Если оно не стирается, и ты не хочешь так ходить — скажи, я приготовлю антидот.
Сармат отмахнулся.
— Само сотрётся. Вреда от него нет, но вот шутка была дурацкая.
Чужаки ушли под свой куст. Линкен обиженно фыркнул.
— Дурацкая... Сам он и такой не придумает.
— А он прав, — буркнул Гедимин, доставая из кармана гудящий смарт. Кто-то вышел на связь — и, судя по сигналу, не Конар и даже не Кронион.
— Мсьё Гедимин? Хорошего вечера — и с хорошим днём отдыха, — голос Фюльбера звучал, как всегда, ровно и размеренно. — О том, что он у вас удался, я уже наслышан. Подробности мне не слишком интересны. Спасибо, что выбрали предельно безвредное вещество без дополнительных эффектов. Передайте благодарность мсьё Хольгеру.
— Я не понимаю, — проговорил Гедимин, чувствуя себя довольно глупо. В трубке хмыкнули.
— Не трудитесь, мсьё инженер. Это даже на охранниках не сработает. Не беспокойтесь, никаких санкций с моей стороны не последует — по крайней мере, к вам и вашим товарищам. А вот охрана, увы, моего доверия не оправдала. Надо будет заняться дисциплиной. Вы с вашей "утечкой", пожалуй, заслужили небольшую премию. Месяца через два-три, когда сроки всех взысканий пройдут, получите её вместе с жалованием. Постарайтесь пока не попадаться охране под горячую руку. Они навряд ли сойдутся со мной во мнении...
Смарт коротко прогудел и отключился. Гедимин повернулся к Линкену.
— Фюльбер обещал премию. Разделю между тобой и Хольгером. В этот раз я точно ни при чём.
— Хорошо, что не сдал, — хмыкнул взрывник. — Да не надо, бери себе. Мне хватит. Не рассказал, как успокаивал мартышек?
Гедимин качнул головой.
— Он, кажется, доволен, что мы это сделали. Наверное, ему не нравились купания в градирнях.
— Да, люди этого не любят, — кивнул Иджес. — Пока сами не попробуют. В градирне хорошо. Линкен, только не лей больше никакой дряни в воду! Во второй раз — уже не смешно.
Гедимин запоздало вспомнил, что собирался нырнуть — для этого и снял комбинезон на прохладном ветру, а сейчас его кожа уже слегка посинела от долгого охлаждения. Он быстро шагнул в воду, оттолкнулся и ушёл на глубину. "Градирни, шутки над охраной... Это всё от безделья," — думал он, проходя сквозь толщу воды. "Если бы мне дали вернуться к работе..."
01 октября 42 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Иджес замолчал. В наступившей тишине над побережьем было отчётливо слышно, как ледяные осколки наползают на берег — ветер гнал их по чёрной воде, и они тускло поблескивали в свете прибрежных фонарей. Вдалеке по волнам расплывалось мутное желтоватое пятно — светилось окошко насосной станции и цепочка светодиодов вдоль её стен. Аэродромные прожектора были направлены вверх, в пустое небо, — все шахтёрские глайдеры ночной смены уже час как улетели на рудники, чужаки в Ураниум-Сити так поздно не заглядывали. Вместе с воем ветра, звоном раскалывающихся льдин и гулом насосной станции Гедимин слышал отдалённые шаги — стальные "копыта" экзоскелетов опускались на платформу с отчётливым стуком.
— Не лезьте на воду, пока лёд не встанет, — Гедимин вытер небольшую подводную лодку ветошью и завернул её в непрозрачный тёмный скирлин. — Или хотя бы привяжите Айзека к чему-нибудь непотопляемому. В прошлый раз я сделал для эхолота гидроизоляцию. Не помогло. Что вы с ним делали?
Иджес смущённо хмыкнул.
— Его и так никто не пускал ходить по воде. Был нормальный плот. Не знаю, как он с него свалился, — сказал он. — Наверное, мы привяжем эхолокатор отдельно от Айзека. Так хоть что-то одно останется на плаву.
Он поднялся на ноги, отряхиваясь от мокрых листьев, и подобрал обе подлодки.
— Иди, — кивнул Гедимин на его вопросительный взгляд. — Я ещё искупаюсь.
— Не замёрз? — Иджес посмотрел на его ладонь, но в полутьме было не разглядеть цвет кожи — и тем более было не отличить обычный светло-серый "окрас" Гедимина от слабой синевы, проступающей на холоде. — Зашёл бы в душевую! Венерианцы, правда, уже ушли...
Он посмотрел на крыльцо общественной душевой и хмыкнул.
— Да, ходить туда незачем. Филки опять всё выстудили. Ничего не понимают в купании!
— Иди уже в барак, — буркнул Гедимин. — Скоро отбой.
— А сам что не идёшь? — прищурился Иджес.
— Надо охладить голову после твоих подлодок, — проворчал сармат, снимая сапоги и пояс. Он не был уверен, что нырнёт — чёрная вода и лёд у берега выглядели негостеприимно — однако Иджеса пора было спроваживать. План "посидеть вечером у озера и подумать об омикрон-излучении" провалился с грохотом, оставалась надежда на первые ночные часы — в такую погоду было мало желающих спускаться к берегу и мешать составлять чертежи из осколков льда.
Купание не задалось — лёд мешал всплывать, и какой-то осколок оставил царапину на щеке, когда Гедимин выныривал за воздухом. Через пять минут сармат выбрался на берег. Ветер усилился, как и холод, — задерживаться на берегу не имело смысла. Он стал одеваться, но ничего, кроме штанов и сапог, надеть не успел, — куст за его спиной затрещал, послышался металлический скрежет.
— Эй, теск! — приглушённым шёпотом сказал охранник в лёгком экзоскелете. Гедимин видел, что это "Маршалл" — и, скорее всего, один из "Маршаллов" "Вестингауза" — но опознавательные знаки то ли расплывались из-за скверного освещения, то ли были чем-то заляпаны. Сармат растерянно мигнул и повернулся к экзоскелетчикам. Их было двое — один подошёл к Гедимину почти вплотную, второй стоял поодаль, — но в притоптанной траве, а не на платформе, и слишком близко к берегу.
— Ты Гедимин Кет?
По какой-то причине оба не включали ни фонарь, ни считыватель. Сармат скользнул взглядом по экзоскелетам, — мелких неисправностей хватало в каждом из них, но серьёзных повреждений не было.
— Это я. Что, нужен ремонт? — так же тихо спросил он. Вместо ответа охранник шагнул к нему. Он не замахивался — просто ткнул "клешнёй" в грудь сармата, и Гедимин услышал треск шокера в ту же секунду, когда его тело перестало ему подчиняться.
— Этот? — услышал он, лёжа ничком в траве. Сердце снова начало биться — спустя две или три секунды после удара, но ощущение раздавленности, тяжесть во всём теле и красные пятна перед глазами проходить не спешили.
— Он, — стальное "копыто" врезалось Гедимину в рёбра. — Слизь! Повезло, что он тут был один. Поднимай его, хочу посмотреть в глаза.
Второй охранник завернул руки сармата за спину и поднял его за них — резким рывком, так, что затрещали связки. Гедимина прислонили к броне "Маршалла". Вывернутые руки болели, и он попытался встать на ноги, чтобы ослабить нагрузку на плечи, — но конечности не слушались. Даже голова не хотела держаться прямо; второй охранник приставил "клешню" к его лбу и посветил фонариком в лицо.
— Урод жёлтоглазый, — пробормотал он, коротко ткнув Гедимина "кулаком" под дых. Под весом обмякшего тела вывернутые плечи заболели сильнее прежнего. Сармат попытался вдохнуть глубже — пора было сбрасывать оцепенение и удирать, происходящее сильно ему не нравилось.
— Что скалишься, ублюдок? — стальные "пальцы" больно сдавили Гедимину кадык. — Думал, Мартинес тебя выгородит? Без него разберёмся. Вспомнишь свои шутки, когда потроха изо рта полезут. Давай, Джо, тащи его на трубы!
— Может, в овраге кончим? — охранник неуверенно оглянулся на озеро и световое пятно вокруг насосной станции. — Свет горит. Увидят.
— Там люди, Джо, — прошептал второй. — Ни одной слизистой твари. Никто ничего не скажет. Двигай!
Охранник вздёрнул сармата выше, так, что его ноги уже не касались земли. Гедимин стиснул зубы и с удивлением заметил, что челюсти ему уже подчиняются — как и веки. Медленно и осторожно он попробовал шевельнуть пальцем. Мышцы всё ещё дёргались рассогласованно, но сармат сокращал и расслаблял их, пока очередная часть тела не становилась полностью управляемой.
Трубы, присыпанные ледяными осколками, выходили на несколько метров в озеро; они обмёрзли, лёд трещал под "копытами", и Гедимин ждал, что охранники не удержатся, но кто-то вовремя поставил им зимние шипы — они даже не поскользнулись. Висеть на руках становилось больнее с каждой секундой, — кажется, насильно расслабленные мышцы не выдержали нагрузки. Нечего было и думать раскачаться на таких руках — даже в полном сознании, без пятен, плывущих перед глазами. "Он держит меня сервоприводом. Не устанет," — с досадой подумал Гедимин. "Если бы поставил на опору..."
"Макаки" остановились. Тот, у кого были свободны руки, повернулся к сармату, посмотрел на него и снова ударил в живот.
— Меня не зашиби! — опасливо прошептал Джо — тело сармата, качнувшись, врезалось в экзоскелет. — Лучше выдави ему глаза. Хочу посмотреть, как он корчится.
— Не спеши, всё будет, — пообещал первый, снова поддевая Гедимина "клешнёй" под подбородок. — Слышал, слизь? Сначала мы выдавим тебе глаза. Потом оторвём яйца. Потом переломаем все кости в руках и ногах и выкинем под трубы. Вы — живучие ублюдки, но ты не порадуешься, что ещё жив. Попроси, чтобы я пристрелил тебя. Попроси, мразь!
Он расставил "пальцы" и поднёс к глазам сармата. Гедимин отдёрнул голову назад, насколько мог, и пнул ближайшую конечность экзоскелета — гораздо слабее, чем хотелось бы, но, судя по хрусту и сдавленному оханью из-под шлема, весьма удачно.
— Тварь! — охранник с трудом вернул утраченное равновесие и отступил немного назад, глядя на ноги сармата. — Нет, ты видел?! Уже очухался!
— Врёшь, — Джо дёрнул Гедимина за руки. — Видишь — молчит. Любой давно заорал бы. Говорил же — надо в овраге кончать. Потом бы сюда оттащили.
— Теперь стрелять нельзя, — прошептал другой. — С берега видно. Держи его выше, Джо. Подальше от света. Раздавлю ему яйца — больше не дёрнется.
Гедимин хотел ударить его коленом, но промахнулся — Джо резко дёрнул его за руки, и боль помешала сосредоточиться. "Клешня" сжалась на его мошонке. Сармат ожидал резкой боли — но не такой оглушающей, пробирающей до костей. Видимо, подавленная иннервация ненадолго восстановилась, чтобы подать последний сигнал тревоги, — ремонтник стиснул зубы, не желая радовать "макак" воплями, но вой сам вырвался из груди, мимо голосовых связок. Светодиоды на стене насосной станции мигнули, чья-то тень упала на освещённые трубы.
