Глайдер довёз рабочих до станции, но на выходе из него возникла заминка, — сарматы долго толпились в дверях, пытаясь выглянуть наружу и узнать, в чём дело. Наконец все выбрались на платформу, и Гедимин увидел длинную очередь, упирающуюся в ворота. На проходной стояли два "Шермана". Под их присмотром двое в лёгких экзоскелетах — охранник "Вестингауза" и "федерал" — обыскивали сармата. Через пару минут его отпустили, вернув часть отнятого, но тут же выцепили из очереди ещё одного и принялись копаться в его карманах.
— Да чтоб им всем! Мы что, на станцию до ночи не попадём? — Хольгер сердито сощурился на "федералов". Со станции вышел "Рузвельт", что-то сказал им, и один из них повернулся к сарматам.
— Операторы АЭС, основной персонал, дежурная ремонтная смена, — проходите вперёд!
Толпа зашевелилась. Тех, кто вышел вперёд, проверили считывателем и пропустили без обыска, но у ворот осталось ещё много сарматов.
— Has-sulesh, — выдохнул Линкен, нервно ощупывая карманы. — Смотри, что они делают!
"Федералы" поймали ещё одного сармата — с заметно оттопыренными карманами — и, развернув его лицом к стене, стали обыскивать. Трое рабочих в это время прошли мимо них налегке, и никто их не остановил.
— Ясно, — Гедимин посмотрел на карманы Линкена и хмыкнул. Потом перевёл взгляд на свои и хмыкнул ещё раз.
— Давай мне свои вещи. Ты, надеюсь, без динамита сегодня?
Сарматы, вставшие в очередь за ними, опасливо переглянулись и подались назад.
— Я что, идиот? — обиделся Линкен. — Меня с динамитом не пускают... А у тебя своих вещей много. Не боишься обыска?
— Да пусть смотрят, — махнул рукой Гедимин. — Даже интересно, надолго ли их хватит.
Его, разумеется, поймали, — за пять шагов до проходной "федерал" посветил ему в лицо и окликнул его по номеру. Сармат подошёл и спокойно встал у стены.
— Что в карманах? — спросил охранник "Вестингауза".
— Материалы для работы, — ответил сармат. — Несколько инструментов.
— Доставай инструменты и показывай, — велел "броненосец".
Обыск занял семь минут; охранники заглянули во все карманы. Гедимин молча стоял у стены и ждал, когда они закончат.
— Тридцать фунтов хлама! — скривился один из них, отталкивая сармата. — Ты что, на помойке рылся?
Гедимин достал из кармана засунутую туда ремонтную перчатку, прикрепил её к поясу и пошёл к воротам. Все "научники" уже обогнали его, а Линкен определённо волновался — и за него, и за свои вещи...
... — Надо поставить сюда свинцовую дверь, — сказал Константин, встав на пороге пустого помещения — новой лаборатории Гедимина. — И стационарный "арктус" для герметичности.
Ремонтник пропустил его слова мимо ушей — он прикидывал, куда лучше вывести из стены трубу для каскада тяжеловодных бассейнов, и как изолировать их от трансформатора.
В коридоре задребезжало. Константин вскинулся и потянулся за рацией.
— Добрый день, месье инженеры, — донёсся из неё не слишком радостный голос Фюльбера. — Я бы хотел поговорить с Гедимином Кетом. Много времени это не займёт.
Сармат переглянулся с Линкеном. "Докопался?" — жестами спросил взрывник, стараясь не мигать слишком часто. "Умеет," — недовольно сощурился Гедимин.
Когда они подошли к воротам, створки были слегка приоткрыты; на той стороне стоял тяжёлый экзоскелет. Фюльбер ждал сарматов рядом с ним, в коридоре. По его сигналу ворота закрылись. Гедимин изумлённо мигнул.
— Месье инженеры, — Фюльбер слегка наклонил голову и обвёл сарматов тяжёлым взглядом. — Всё как обычно, не так ли? Гедимин, у вас что, план, — в год не менее одной самоубийственной глупости?
"Докопался," — ремонтник посмотрел на пришельца с уважением и досадой.
— Я не понимаю, — ответил он вслух. Фюльбер на секунду задержал взгляд на его лице и кивнул.
— Разумеется, мсьё инженер. Особенности марсианского менталитета... На ваше счастье, местные, как вы их называете, бабуины не умеют вести допрос. А я постараюсь, чтобы те, кто умеет, на вас не вышли. Ваш план на этот год выполнен? Постарайтесь не создавать проблем хотя бы до марта. Ещё неплохо будет, если оружие или его обломки всплывут где-нибудь в дикой местности. В сочетании с тем, что вы обошлись без убийств, — это успокоит федералов.
Он посмотрел на Линкена. Тот сощурился, но Гедимин видел, что это не проявление недовольства, — просто взрывник старается не мигать и не расширять глаза слишком сильно.
Ворота открылись, выпустив человека, экзоскелет подобрал его и зашагал прочь. Сарматы переглянулись.
— Умная мартышка, — с уважением пробормотал Линкен. — Хорошо, что таких мало. Придётся что-нибудь подбросить ему.
— Не надо было вообще брать бластеры, — буркнул Гедимин. — Зачем они тебе понадобились?
Линкен ухмыльнулся.
— Тогда тебе пришлось бы пожертвовать нейтронной пушкой. А так — обойдёшься малой кровью. Хотя бластеры у "Шерманов" неплохие. Оставлю один себе. Найдёшь завтра время его доработать?
Гедимин пожал плечами.
— Надо — приноси.
21 февраля 44 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Что-то негромко билось о стену водосборной цистерны, когда напор воды увеличивался; больших помех это не создавало, но Гедимин решил проверить, в чём дело. Когда лишняя жидкость вытекла, он увидел на дне два свёртка, туго обмотанных пузырчатым скирлином. Они были слишком тяжёлыми, чтобы всплыть, но обёртки всё же защитили содержимое от воды. Подняв свёртки, Гедимин удивился их тяжести — а через секунду понял, что внутри, и ухмыльнулся, прижимая находку к груди.
— А! — Линкен, увидев Гедимина с двумя нейтронными пушками в руках, довольно усмехнулся. — Принёс. Куда он их засунул?
— В водосборную цистерну, — ответил ремонтник, бережно вытирая с излучателей водяную взвесь. — Интересно, откуда он их кидал, что охрана не увидела?
Линкен качнул головой.
— Даже спрашивать не буду. Ну что, всё цело? Годится для работы?
Гедимин кивнул.
— Начну собирать установку. Дейтерия уже достаточно.
Константин на несколько секунд оторвался от телекомпа и недовольно посмотрел на сарматов.
— Защитное поле и дезактивация! Здесь будет "чистая" лаборатория. Поставлю дозиметр у входа, не прошедшие проверку пойдут наверх.
— Тут не может быть ничего "чистого", — Гедимин указал на агрегат-разделитель. — Моя лаборатория не "грязнее" этой установки.
— И скоро она переедет к тебе, — кивнул Константин. — Вдобавок к твоим... Чего ты там насобирал?
— Тяжеловодный каскад и плутониевую установку, — ответил ремонтник. Командира "научников" передёрнуло.
— Тут будет ещё и плутоний?!
— Ведомство разрешило, — напомнил Хольгер, выглянув из своего угла. — Если Гедимину для работы нужен плутоний, не ходить же за ним каждый раз на границу...
Константина передёрнуло ещё раз.
— Банда полоумных, — пробормотал он, брезгливо морщась. — Ладно, Гедимин, ты свободен. Можешь убить себя любым доступным способом. Но дозиметр у входа я поставлю.
Ремонтник повернулся к Хольгеру.
— Ты готов? У нас остался ещё один образец, — напомнил он. Химик мигнул.
— Да, верно. Я успел забыть. Хорошо, я подготовлю разделитель. Кто принесёт образец — ты или Айрон?
Гедимин покосился на лаборанта — тот смотрел на него с надеждой — и махнул рукой.
— Айрон. Я его проконтролирую.
Константин фыркнул.
— Тебя самого должны контролировать два "Рузвельта" с ракетомётами — и то я не уверен, что этого хватит!
На пороге хранилища Гедимин покосился на закрытые ворота лаборатории и тихо хмыкнул.
— Первый, кто это сказал мне, считал, что хватит двух "Шерманов". Я, наверное, немного изменился с тех пор...
Айрон испустил негромкий смешок.
— Обо мне когда-нибудь тоже так скажут.
...Лаборант ушёл, крепко держа в руках шар защитного поля с куском урано-ирренциевой смеси внутри. Гедимин убедился, что до лаборатории он добрался без проблем, и закрыл двери хранилища. Пора было проверить, что происходит с ураном, облучаемым сквозь самую большую из существующих обсидиановых линз (по крайней мере, в научном центре Ураниум-Сити не было ни одной более крупной).
Анализатор сработал исправно, выдав процентный состав и массу составляющих. Гедимин растерянно мигнул и щёлкнул по нему ногтем. Это не изменило показания. С тех пор, как он в последний раз замерил содержание ирренция, вещества не только не стало больше — оно почти исчезло, зато откуда-то возник плутоний. "Генераторный," — отметил про себя Гедимин, глядя на изотопный номер. "По крайней мере, Линкен не возбудится. Но что он там вообще делает? Надо связаться с Конаром. Тут что-то странное..."
Он отключил анализатор и вышел из хранилища. Хольгер уже должен был подсчитать массу ирренция и удельный выход — это никак нельзя было пропустить.
... — Четыре и девяносто шесть, — объявил Хольгер, поворачиваясь к Гедимину. — Удельный — ноль и сто девяносто восемь. Хороший результат... и, похоже, никаких проблем с выделением газа. Хотя в металле появилось много внутренних каверн... думаю, такие смесевые пластины нужно быстро заменять и перерабатывать, пока они не крошатся в руках.
Гедимин кивнул.
— В марте попробуем то же, но с плутонием. Если я не ошибся, получим больше двадцати процентов. Правда, опять будут проблемы с газоотводом...
— Форма пластин, — Хольгер задумчиво посмотрел на работающий разделитель. — Я бы начал с формы. Возможно, скрученная фольга?
Иджес, до сих пор спокойно работавший у верстака Гедимина, отложил деталь и повернулся к сарматам.
— Из чего там вы собрались крутить фольгу? — подозрительно спросил он. — Из плутония? Это точно про реактор, а не про бомбу?
— Бомба? — Линкен, временно занявший под свои опыты одну из горелок на столе Хольгера, резко развернулся и впился взглядом в Гедимина. — Что там про бомбу?
Ремонтник досадливо сощурился и, отмахнувшись от сарматов, пошёл к двери. В новой лаборатории было ещё много работы.
Погрузиться в сборку плутониевой установки ему не дали — Хольгер появился на пороге через полторы минуты после того, как Гедимин вошёл в помещение.
— Есть небольшой эксперимент, — сказал он со странным блеском в глазах. — Не найдёшь время поучаствовать?
Гедимин мигнул.
— Тебе нужна помощь? Что за эксперимент?
Они вернулись в "чистую" лабораторию, и Хольгер подошёл к столу. Горелки и большая часть посуды с него были убраны, а на небольшой подставке из рилкара лежал закреплённый кусочек серебристой фольги. Сармат не сразу его заметил — это был квадрат со стороной в один сантиметр, едва различимый на пустом столе.
— Нужно применить силу, — сказал Хольгер, протягивая Гедимину стальной штырь. — Попробуй пробить этим долотом фольгу.
Сармат озадаченно мигнул, повертел в пальцах штырь, посмотрел на тонкий листок металла. "Странная шутка. Не понимаю," — думал он, осторожно пристраивая долото к фольге и крепко зажимая его в кулаке. "Ну хорошо..."
Бил он не со всей силы — не хотелось пробить подставку и повредить себе пальцы, но удар получился неслабым — ладонь, сжимавшая стальной штырь, ощутимо заныла. "Гедимин, ты идиот," — дежурно напомнил себе сармат, убирая руку и потирая ушибленное место. "Что, молотка не нашлось?"
Фольга, невредимая и не получившая ни царапины, по-прежнему лежала на подставке, только теперь под ней виднелась сеть тонких трещин — Гедимин всё-таки перестарался. Сармат, не веря своим глазам, поддел кусочек металла пинцетом, — никаких повреждений действительно не было. Он озадаченно посмотрел на Хольгера.
— Ещё раз, — сказал тот. — Только бей сильно. Не бойся, подставка не последняя.
Гедимин хмыкнул, надел ремонтную перчатку, снова приставил стальной штырь к кусочку фольги и ударил по тупому концу бронированной плоскостью. В этот раз он не осторожничал, и стол, хоть и был закреплён, слегка покачнулся. Рилкаровая пластина раскололась окончательно, и невредимый обрезок фольги погрузился в осколки и вдавился в столешницу. Гедимин снял перчатку, потёр кулак и растерянно посмотрел на обломки стального штыря, рилкаровое крошево, вмятину в столешнице и тонкий листок металла, немного загнувшийся по краям. На его середине появилась небольшая точечная вмятина.
— Хватит, — Хольгер жестом "отодвинул" сармата от стола, осторожно подобрал пинцетом фольгу, положил на рилкаровый лист и разгладил. — Ну как тебе жёсткость?
Гедимин подобрал обломок штыря, посмотрел на слом, на вмятину в столешнице, и протянул руку к фольге.
— Что это? Новый сплав?
— Не совсем новый, — химик едва заметно усмехнулся. — Изобрели его в Лос-Аламосе. Я только повторил их эксперимент. Именно это вещество они назвали мифрилом. Это сплав серебра и кейзия в пропорции десять к одному. Есть ещё образец "пятнадцать к одному", по свойствам он не отличается. Кстати, в нагретом виде довольно пластичен. Но греть нужно долго.
— Что с термостойкостью? — спросил Гедимин. — А под излучатель ставил?
— Плавится при четырёх с половиной тысячах по Фаренгейту, — ответил Хольгер. — При четырёх — размягчается. Непростой материал, но свойства многообещающие. Да, излучение держит. Чуть хуже, чем чистый кейзий, и со временем может заразиться, но всё-таки...
Гедимин кивнул.
— Мне нравится это вещество. Интересно, можно ли его синтезировать...
Хольгер пожал плечами.
— Возможно, в Лос-Аламосе или Канске уже это сделали. Попробуй спросить Конара.
...Гедимин сидел со смартом в руках и медленно, осторожно подбирая слова, набирал сообщение в Лос-Аламос. Это письмо было внеочередным, и цензура должна была обратить на него особое внимание, а сармату этого совсем не хотелось. "Надеюсь, Герберт всё поймёт," — он перечитал ещё раз и заменил несколько слов. "Как надоели эти намёки и дурацкие выражения вместо нормальных терминов..."
23 февраля 44 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Из мусорного бака свисал толстый аккуратно обрезанный кабель. Блеск металла на срезе привлёк внимание Гедимина на долю секунды — и сармат прошёл бы мимо, если бы не вспомнил, что кабеля такого сечения просто так под ногами не валяются, а плановой замены высоковольтных линий или ремонта трансформаторов в последние недели не было.
"Интересно," — сармат поднял крышку бака, проследил за кабелем, уходящим под груду обёрток и смятых упаковок, и изумлённо мигнул — на самом дне лежало что-то большое, плотно завёрнутое в грязную ветошь. Оба конца кабеля — второй был замечен Гедимином на долю секунды позднее — торчали из свёртка.
Сармат вытащил тяжёлый предмет из бака, не обращая внимания на разлетевшиеся обёртки и спрыгнувшего со стены робота-уборщика, и прижал к груди. Уже за воротами, быстро нырнув в безопасный "ангар", он снова начал дышать. Очередную посылку от одного из товарищей Линкена трудно было не узнать — безымянный сармат ухитрился пронести на территорию АЭС практически целый РИТЭГ. Когда Гедимин снял грязные обмотки и перевернул агрегат набок, он заметил повреждения — устройство разбирали довольно грубо, крепления просто сбивали ломом, герметичность нарушили, и от РИТЭГа шло сильное тепло и, скорее всего, излучение. Сармат завернул устройство в защитное поле и, бросив ветошь в ёмкость для опасных отходов, пошёл вниз. Сам генератор его не интересовал, а плутоний был на месте, — лучшего и желать было нельзя.
