Перед тем, как войти в барак, Гедимин рассовал найденные детали по карманам, а самые крупные пристроил под верхний комбинезон, — не хотел лишний раз тревожить коменданта, однако Гай, едва подняв на него взгляд, выразительно прищурился.
— Атомщик, я же не слепой, — устало вздохнул он. — Какую дрянь ты снова тащишь в барак?
— Обрезки труб, — Гедимин достал небольшую трубку из кармана и показал Гаю. — Они не взрываются.
— Так я и поверил, — буркнул комендант. — Когда же ты наиграешься... Эй, куда пошёл? Расписание видел?
Лист, вывешенный на стену в комендантской, удлинился втрое. Вместо одной таблицы там было шесть. Гедимин разглядывал их и удивлённо мигал. "Три смены, одна за другой, для шахт и заводов... Теперь работа пойдёт. Если по одной смене в сутки на каждого — ещё останется восемь свободных часов. А вот нам, ремонтникам, повезло меньше... И ещё дежурство на остаток дня? Ведь наверняка что-то будет ломаться — и во вторую смену, и в третью... М-да. Надо будет всё как следует проверить. Не люблю вставать среди ночи..."
Из комнаты Кенена сочился синеватый свет голографического экрана; если учётчик и слышал шаги Гедимина, проходящего мимо, то никак не отозвался. Ремонтник не стал его трогать. Выложив все находки на пол, он постучал в противоположную стену.
— А? — отозвалась Лилит. — Ты ещё не спишь?
— Рано, — сказал Гедимин. — Я собираю синтезирующий реактор. Помощь не помешала бы.
За стеной вскинулись, да так резко, что задели тонкую стену.
— Эй, умник! Ты что сюда притащил?!
— Обрезки труб, химически стойкий фрил и жестяные листы, — ответил Гедимин. — Сборка несложная, но если тебе интересно...
— Так урана там нет? — настороженно спросила Лилит. — Тогда ладно. Только расскажешь мне в подробностях, что эта штука должна делать.
Ремонтник высыпал последние осколки фрила на жаропрочную подставку и приподнял крышку потайного люка. Оборудование, над которым он работал с июля, собирая по кусочкам, было там; Гедимин смотрел на него и досадливо щурился. "Снова будут кривые швы и грубые разрезы," — думал он. "Неустойчивая дуга, резцы нестабильного качества и прочие самоделки. Надо прихватить из ангара ремонтную перчатку..."
11 ноября 56 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
В полях во Фландрии, где маки на ветру
Качаются среди крестов бессчётных...
Тонкий голос летел над посёлком, проникая в бараки, и Гедимин, едва не проспавший поздний подъём, заворочался на матрасе. Встать сегодня предписывалось в девять, но комендант не бродил по коридору с шумом и воплями — тихо сидел в каморке у двери, доедая утреннюю порцию Би-плазмы. Увидев проснувшегося eateske, он молча кинул на стол два запечатанных контейнера.
— Странная музыка сегодня в форте, — заметил Гедимин. — Непохоже на праздничную.
— Сегодня и не праздник, — буркнул Гай Марци. — Сегодня день траура. Надеюсь, хватит ума при макаках от радости не плясать?
"В 10-30 всем подойти к информаторию!" — объявление, набранное крупным тёмно-красным шрифтом, висело прямо поверх расписания. Из-за двери тянуло пронизывающим холодом — Гедимин, вышедший в комендантскую в одном нижнем комбинезоне, даже поёжился.
— Иди спать, — буркнул Гай. — Ещё полтора часа. Пока ты сидишь в бараке, я спокоен.
Гедимин пожал плечами. У него были планы на этот день, но из-за незнакомой традиции "макак" приходилось откладывать их. "Ладно, займусь другим делом," — подумал он, возвращаясь в комнату и приподнимая матрас вместе с крышкой тайника. Внешний корпус будущего реактора был почти готов; Гедимин не был доволен качеством сварных швов и хотел закрыть их металлическими пластинами. "Вентиляция," — он посмотрел на едва заметные зарешёченные щели под крышей. "Ничего, кроме нагретого воздуха, выделяться не должно, однако крыша может пострадать..."
Он достал связку электродов. За прошедший месяц они незаметно накопились — расхода почти не было — и, по крайней мере, о них беспокоиться не приходилось. Вспомнив тонкое "жало" лучевого резака и столь же изящные "щупы" ремонтной перчатки, Гедимин поморщился — его самодельное оборудование до них ощутимо не дотягивало, однако выбирать было не из чего. Три попытки выноса инструментов из ангара закончились ничем — если не считать результатом стычку с охраной, разряд станнера в живот или свежий шрам на плече. На "после праздника" была намечена четвёртая...
К половине одиннадцатого окончательно рассвело, солнце поднялось над восточными скалами, и снег засверкал, как россыпь битого стекла. Множество микроскопических ледяных кристаллов покрылось тонкой скользкой коркой, и она, ломаясь, хрустела под ногами — звук шагов любого существа разносился по всему притихшему посёлку. Поселенцы медленно стягивались к информаторию; выходцы с Венеры и Земли спрятались от холода в вестибюле, марсиане остались на улице, кто-то из уроженцев спутников Юпитера и Сатурна даже снял капюшон и насмешливо щурился на прохожих. Гедимин попробовал последовать их примеру — но чувство онемения в кончиках ушей ему не понравилось, и он, не обращая внимания на смешки, надел капюшон обратно.
Над фортом подняли флаг Атлантиса; он был приспущен, и негромкая музыка из-за ограды звучала совсем не весело. В стороне от натоптанных троп стоял "мирный служащий", натянув на уши капюшон и спрятав руки в карманы — его рукавицы выглядели толстыми, но, похоже, от холода защищали плохо. На груди у него висел приоткрытый короб, из которого выглядывало что-то красное. Гедимин пригляделся и увидел вдетый в петлю нагрудного кармана искусственный цветок — ярко-красный, с широкими лепестками и чёрной сердцевиной.
— Эй, — окликнул "мирный" одного из охранников. Тот оглянулся — служащий указал на цветы. Охранник подошёл, осторожно взял один из короба и прикрепил к "руке" экзоскелета.
— Куда их столько? — он покосился на полупустой короб. — Нас тут в два раза меньше!
— Что означает это растение? — спросил, подойдя, Гедимин. Видимо, он ступал тише, чем казалось ему самому, — оба человека, резко развернувшись к нему, вздрогнули от неожиданности.
— Знак памяти о павших, — буркнул, нахмурившись, охранник. — Что ты тут делаешь, теск? Иди в зал, все ваши там.
— Сегодня день воспоминаний о мертвецах? — удивлённо мигнул ремонтник. — Это традиция траура?
Люди переглянулись, служащий хотел отойти, но едва не поскользнулся на ледяной корке и предпочёл остаться на месте.
— Мы сегодня вспоминаем солдат, — нахмурился он. — Тех, кто погиб во всех войнах, и тех, кто прошёл их и выжил. Это их день. У вас, тесков, нет ни будущего, ни прошлого...
— Эй, — предостерегающе посмотрел на него охранник.
— Дай мне растение, — попросил Гедимин. "Те, кто погиб на войне, и те, кто выжил. Эта традиция выглядит осмысленной..."
— Тебе? — человек смерил его недоверчивым взглядом. — Ты же теск, какое тебе дело...
Он осёкся и молча протянул ремонтнику цветок. На груди не было креплений — Гедимин пристроил его к левому плечу и, благодарно кивнув, пошёл к информаторию. Встречные поселенцы удивлённо смотрели на яркий цветок; краем глаза ремонтник видел, как ещё двое подходят к "мирному служащему".
На крыльце, повернувшись к двери боком и сняв капюшон, стоял Линкен, жёсткий мех на его макушке серебрился на солнце. Гедимин, привстав на пальцы, зашёл к нему со спины, но слух у космолётчика был гораздо лучше, чем у любой "макаки".
— В этот раз ты первый, — усмехнулся одними глазами Линкен. — Так Хольгер тебя не поймал? Он ходит где-то тут... с цезием в кармане.
— Нашёл-таки? — хмыкнул Гедимин. — Хорошо. Реактор почти готов.
— И что меня тянет в смех, когда ты говоришь "реактор"? — спросил сам себя космолётчик. — Загадка. А что это у тебя на плече?
— Траурный знак, — Гедимин поправил цветок — бумажные лепестки от неосторожного тычка смялись. — Их носят, вспоминая о погибших солдатах. Сегодня такой день.
— Мартышечий значок? — сузил глаза Линкен. — Нашёл что нацепить...
— Разве тебе некого вспомнить? — спросил, не отводя взгляда, ремонтник. Лиск на мгновение странно оскалился, потом наклонил голову.
— Мне для этого значки не нужны.
Ещё один поселенец вошёл в информаторий; к его плечу был прикреплён красный цветок. Линкен проводил его хмурым взглядом.
Хольгер, нашедший их через две минуты, был молчалив и угрюм. Он посмотрел на растение Гедимина, прикоснулся пальцем к лепестку своего значка и протянул ремонтнику туго свёрнутый листок, обвязанный проволокой.
— Где взял? — спросил тот, убирая свёрток в карман. "Тут один или два грамма. Вполне достаточно для реакции."
— Электролит, — отозвался Хольгер, оглянувшись через плечо. — Идём, займём места.
Гедимин давно не заглядывал в кинозал — за это время тот стал двухэтажным. Второй ярус нависал над первым под небольшим углом к экрану, решётчатые опоры поддерживали его, по двум из них проложили винтовые лестницы. Гедимин внимательно осмотрел опору со всех сторон — и, перехватив Хольгера, ткнул пальцем вверх.
— Ладно, — не стал спорить тот. На верхнем ярусе, как и на нижнем, не было кресел или фиксированных мест — от стены до стены лежали узкие длинные матрасы, и поселенцы сели на один из них.
Перед тем, как свет в зале погас, Гедимин успел увидеть на переднем ряду рыжую макушку и тёмно-красный комбинезон — Кенен был здесь, и пристроился он не к уборщикам — его окружали серокожие выходцы с Ио и Европы, шахтёры и рабочие с обогатительного завода. Ремонтник хотел окликнуть его, но в зале зазвучала музыка, а на экране появилась равнина, усеянная красными цветами...
...Финальная песня закончилась, дальше мелодия прокручивалась без слов; текст, написанный странным витиеватым почерком, закрывал пол-экрана, но под ним ещё были видны маковые поля и древние могильные плиты. Гедимин сидел, склонив голову. О бесчисленных людских войнах он не думал — ему вспоминался рассыпающийся под бомбами клонарий, истребители, взрывающиеся в небе, и обречённый взгляд раненого пилота из "Шибальбы". "Имена... книги..." — он стиснул зубы. "У меня нет даже имён. Ни у кого из них не было имён..."
Экран окрасился тёмно-синим, мелодия затихла, но свет не зажигался. Пять секунд спустя — Гедимин только успел переглянуться с соседями — перед залом возникла знакомая голограмма. Джеймс Марци с красным маком в петлице — по-прежнему в "мартышечьем" костюме, и всё так же нелепо выглядящий в этой слоистой одежде — посмотрел на поселенцев и слегка наклонил голову. Гедимин покосился на Линкена — тот сидел спокойно, только немного прищурился — можно было подумать, что ему не разглядеть изображение...
— Я рад видеть вас, мои собратья, — заговорил Джеймс. — Даже в этот день, полный скорби. Граждане Атлантиса вспоминают погибших в войнах и чествуют героев, доживших до победы, и мы сегодня присоединяемся к ним. Эта бессмысленная война очень много отняла у нас. Каждый второй из моих собратьев погиб по прихоти безумного тирана Саргона. Мы не в силах вернуть их. Но мы можем вложить силы в то, чтобы новая война между народами Солнечной Системы не началась никогда. В мире и сотрудничестве с людьми, общаясь с ними и обучаясь у них...
Гедимин снова покосился на Линкена. Тот презрительно щурился на голограмму, но не шипел и не стискивал зубы. Заметив взгляд соседа, он повернулся, и лицо, рассечённое шрамом, дёрнулось в кривой усмешке.
— Пусть болтает, — прошептал он, потирая затылок. — Береги нервы, Гедимин. Этот дурак — не худшее, что могло бы случиться.
— Ты раньше говорил иначе, — изумлённо мигнул ремонтник.
— Я помню, — кивнул Линкен. — Но теперь видно, что Джеймс не просто подлец. Он ещё и дурак. А такие долго не живут.
— Нужно новое имя, — сказала — чуть погромче — голограмма, и Гедимин удивлённо мигнул: "Что-то я пропустил..."
— Новое, не оскорбительное и не запятнанное кровью, несущее в себе часть истории этого мира, — продолжал Джеймс. — Теперь оно у нас есть. Вчера был подписан указ, закрепляющий за нашим биологическим видом новое название. Оно досталось нам от народа воинов и кочевников, населявшего юг Северного Союза. Их набеги наводили ужас на огромную империю — и всё же они присоединились к ней и стали её защитниками. Их название — "сарматы" — теперь переходит к нам. Я, сармат Джеймс Марци, первым сообщаю вам эту новость.
Гедимин мигнул ещё раз. "Сарматы? Макаки ещё и название нам придумали? Мало было других нелепых выдумок..."
— Название исчезнувшего народа? — сузил глаза Линкен. — Да сколько ещё нам донашивать мартышечьи обноски?! Из-за того, что этим идиотам не запомнить простейшее слово...
— Тихо там! — сразу несколько шахтёров из соседнего ряда повернулись к нему. — Охрана!
Голограмма погасла, за ней пропало синеватое свечение экрана, под потолком зажглись лампы. Поселенцы выходили из зала и разбредались по посёлку. Большая группа направилась в компьютерный зал, ещё одна — за овраг, в сторону спортивной площадки. Гедимин остановился в вестибюле.
— А ты, Хольгер, что скажешь о подарке от наших щедрых друзей? — Линкен толкнул бывшего пилота в бок. — Как тебе нравится быть сарматом?
— Красивое слово, — пожал плечами Хольгер. — Гораздо лучше, чем "теск" или "слизь". Гедимин, ты куда?
Ремонтник остановился и потёр висок.
— Пойду заканчивать обучение. Несколько тестов по "Основам"... — он попытался вдохнуть немного глубже — невидимый, но ощутимый обруч стягивал рёбра и давил на грудь.
— Плохая идея, — сузил глаза Линкен, внимательно посмотрев на него. — В таком состоянии ты завалишь тесты. Тебе надо охладиться, атомщик. Пойдём купаться!
Гедимин, забыв о тяжести в груди и тумане в черепе, изумлённо мигнул.
— Куда?!
— На озеро, — глаза Линкена сверкнули серебром. — Там всего пять сантиметров льда. На Ацидалии мы купались в худшие дни. Хольгер, ты с нами?
— Одно слово — марсианин, — фыркнул пилот, направляясь к двери. — Купаться во льду! До такого даже макаки не додумаются.
Душевая выглядела закрытой, и Гедимин остановился на подходе, но Линкен приблизился к двери и шарахнул по ней кулаком. Створки задребезжали и дёрнулись, отъезжая в стороны. Двое служащих, скучавших внутри, шарахнулись к стенам, одинокий охранник вскинул бластер.
— Полотенце, — буркнул Линкен, протягивая руку. Охранник глубоко вздохнул.
— Псих, — пробормотал он, швырнув космолётчику свёрток.
Из-за промороженных береговых кустов Гедимин с удивлением услышал плеск и фырканье. Линкен обошёл заросли, помахал кому-то рукой и, не останавливаясь, двинулся дальше.
— Вот здесь, — оставив полотенце на кустах, он спрыгнул на лёд. Слой замёрзшей воды даже не хрустнул под его весом. Отойдя от берега на десять шагов, Линкен остановился и подпрыгнул — с тем же результатом.
— Пять сантиметров, говоришь? — сощурился Хольгер. — Я пошёл за ломом.
— Подожди... — Гедимин опустился на корточки, потрогал лёд. Поверхность, присыпанная колким снегом, была вздыблена волнами в двух направлениях — относительно большие валы тянулись с востока на запад, а маленькие, почти незаметные, — с севера на юг, отмечая, где тёплые стоки с насосной станции впадают в озеро. Гедимин поднялся, сделал несколько шагов в сторону, внимательно разглядывая замёрзшую воду, покосился на прорубь под кустами — из неё выползал на снег один из синекожих купальщиков — и, припав на одно колено, с силой опустил кулак на лёд.
