Константин кивнул.
— Хорошая мысль. Технология, насколько я понял из документации, предельно проста. Я напишу запрос на обеднённый уран. Гедимин, ты в состоянии сформировать из него купольный экран, не нарушая технику безопасности?
Ремонтник сердито сощурился.
— Хватит про безопасность. Ты читал, что пишут из Лос-Аламоса? Они не доработали технологию. Ставили десятисантиметровые многослойные экраны. Омикрон-излучение поглощается уже на первых миллиметрах, дальше уходит ослабленным. Синтез идёт в ближайшем тонком слое. Чем ближе, тем лучше. Нужно сделать тонкую плотную плёнку. Два слоя — внутренний и внешний, между ними — ирренциевое напыление. А ещё лучше... — он на долю секунды задумался, подбирая слова — в идее он был уверен, в своей способности объяснять — не очень. — Смешать их в расплаве. Сделать однородную смесь. Процесс пойдёт быстрее.
Константин смотрел на него в упор, не мигая, пока Гедимин не замолчал, и ещё пять секунд после этого.
— Два серьёзных предложения от сармата, прочитавшего первые десять страниц документации. Гедимин, твоей уверенности хватило бы на весь флот Саргона. И ты, конечно, можешь подвести под всё это научную базу?
Гедимин мигнул. "Я не понимаю, чего он хочет. Я не сказал ничего, кроме очевидных вещей. Что опять не так?"
— Почитай отчёты о выделении ирренция из уранового экрана, — сказал он. — Там ясно сказано, где скапливался продукт. Это уже проверено, не нужно открывать это заново.
Константин покачал головой.
— Да, в этой части ты прав. Хотя я бы не горячился с "первыми миллиметрами" — речь как минимум о сантиметрах. К тому же надо думать о безопасности. Но я бы хотел обоснования для второй части — той, что касалась расплава и перемешивания. Об этом в отчётах что-то сказано?
— А я бы попробовал, — вполголоса сказал Хольгер. — Я не понимаю, как вообще происходит этот синтез, но эксперимент не помешает.
— Это не эксперимент, — тяжело вздохнул Константин. — Это нелепая затея без обоснования и без внятной цели. Так или иначе, я не позволю разрушать образец или вынимать его из куба. Когда у нас будет уран, мы изготовим несколько сферических экранов и будем нарабатывать ирренций. У вас с Гедимином и Иджесом два месяца на подготовку оборудования для выделения металла. И ещё... если я узнаю, что кто-то контактировал с ирренцием без защитного поля, он будет отстранён от работы. Это всем понятно?..
"В разное время делались разные предположения относительно критической массы основного изотопа ирренция, но на данный момент ни одно не подтвердилось экспериментально," — прочитал Гедимин, пролистнув несколько абзацев. Кто бы ни составлял документацию для сарматов, он добавил туда много лишних слов. Насколько помнил сармат, это было обычным признаком местного "научного стиля" (что бы это ни значило). "Ничего, Константин подсчитает критическую массу. У него есть и смарт, и телекомп. Он умеет считать. Главное, чтобы потом ко мне не лез с насчитанным," — фыркнул Гедимин про себя. В соседнем помещении лежал ирренций, и сармат уже представлял, как сделает стержни из спрессованной урано-ирренциевой пыли и подвергнет их жёсткому облучению, — и, возможно, тогда можно будет работать не с граммами, а с десятками килограммов металла. "С плутонием тоже получилось не сразу, но в конце концов процесс освоили," — вспомнил Гедимин несколько фактов из истории физики. "Ирренций тоже будет освоен. Ещё бы Константин под руку не лез..."
21 августа 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
"Со своей стороны, Гедимин, я могу пожелать вам только удачи. Ваше любопытство будет удовлетворено сполна. Но учтите: официальная позиция Калифорнийского университета — никакого ирренция у сарматов нет, а если есть — Лос-Аламос тут ни при чём..."
Гедимин растерянно мигнул и перечитал сообщение ещё раз. "Никогда не понимал мартышек," — подумал он, закрывая почту и выключая смарт. Светодиод на стене пока горел красным, и прозрачная перегородка между секторами лаборатории не опускалась, — вокруг рабочего места Гедимина столпились патрульные в бронежилетах. Один из них выкладывал на стол тёмно-серые пластины, запакованные в жёсткий фрил. Они были невелики, но сармат держал каждую из них двумя руками, и Гедимин понимал, что весят они немало. Рядом стоял Константин, пересчитывал пластины и отмечал что-то на экране смарта.
— Вот и уран, — сказал Айрон, подходя к Гедимину вплотную; он и так держался поблизости, особенно сегодня, когда сарматов согнали с обычного места, но сейчас он чуть ли не прислонился к ремонтнику, и тот недовольно сощурился. — Нам не положена спецодежда для работы с ним?
— Этого мало? — Гедимин поддел пальцем складку на рукаве его белого комбинезона. Униформа работников станции — тесков и филков — выглядела практически одинаково, не считая размера, но кто-то не рассчитал пропорции — и на филках комбинезоны висели мешками. Гедимин снова подавил желание взять форму Айрона и подогнать под его ширину плеч — скорее всего, при стирке "доработанный" комбинезон просто сочли бы испорченным и выкинули.
— Разве не должно быть свинцовой прослойки? — спросил лаборант. — Эта одежда не защитит от гамма-излучения.
— Слой, который защитит, ты не поднимешь, — ответил Гедимин, поднимаясь со стула и подходя к прозрачной перегородке. Насколько он мог видеть, патрульные привезли довольно много урана — этим можно было обложить образец ирренция со всех сторон в десять слоёв. Гедимин едва заметно усмехнулся и размял пальцы — он давно не работал с урановыми пластинами и, хотя на ощупь этот малоактивный металл не отличался от любого другого, всё же сармат чувствовал странное волнение, когда брал его в руки.
..."Респиратор, шлем, перчатки, щупы, защитное поле..." — Гедимин неуклюже пошевелил рукой, просунутой под прозрачный купол, и чуть не смахнул на пол урановую заготовку. "Майкл был бы доволен. Вот она, техника безопасности..."
Лист с параметрами будущего экрана был прикреплён к верстаку снаружи поля; Гедимин скосил глаз на него и увидел чью-то тень за своим плечом. Пока он работал с урановыми заготовками, Линкен подошёл к нему и теперь стоял у верстака, пристально глядя на руки сармата.
— Это не взрывается, — буркнул Гедимин, недовольно щурясь. Линкен хмыкнул.
— Что ты всё о взрывах?.. Это обеднённый уран? Помню, у тебя было много этого добра. Делаешь колпак для светящейся пыли?
Гедимин молча кивнул и, отложив заготовку, потянулся за другой. Он не хотел оставлять обрезки и осколки — нужно было точно подогнать части друг под друга.
— Говоришь, уран внутри этой штуки превратится в ирренций? — не отставал Линкен. — И будет ирренциевая сердцевина в ирренциевой ёмкости?
— Да, так, — неохотно кивнул Гедимин. — Реагирует внутренний слой...
— Атомщик, а можешь сделать колпак-сферу? — понизил голос Линкен. — Круглый со всех сторон...
Гедимин положил на верстак заготовку и повернулся к взрывнику.
— Лиск, тебе жить надоело?
Линкен криво ухмыльнулся.
— Ирренция будет мало, верно? Двадцать грамм внутри, десять снаружи. Это же не критическая масса? Ты говорил — меньше ста грамм не взорвётся...
— Никто не знает, какая там критическая масса, — сузил глаза ремонтник. — Можно случайно... проверить.
— Датчики всякие есть, — пожал плечами взрывник. — Вас тут двое атомщиков. Вы что, не поймёте, когда пора разбирать?
Гедимин хмуро посмотрел на него, ненадолго задумался и нехотя кивнул.
— Ладно. Пусть будет сфера. Теперь иди займись делом.
...Последний внешний слой экрана был практически готов, и Гедимин собирал его, проверяя, как он будет лежать на гладкой поверхности, когда к столу быстрым шагом подошёл Константин. Остановившись над ремонтником, он шумно выдохнул сквозь респиратор и постучал пальцем по плечу сармата.
— Гедимин, что это ты собрал?
— Экран, — отозвался ремонтник, недовольно щурясь под маской. Судя по голосу Константина, что-то снова пошло не так.
Северянин взял с верстака листок с параметрами и с размаху прилепил его к защитному полю перед лицом Гедимина, так, что сармат от неожиданности вздрогнул и слегка подался назад.
— Ты это читал? Ты понял указания?
Ремонтник отвёл его руку в сторону.
— Не делай так. Я читал. Так, как у меня, — лучше.
Константин на секунду застыл на месте с листком в руке, и Гедимин потянулся за следующей заготовкой, но его крепко схватили за плечо.
— Лучше? И ты в состоянии это обосновать? Вместо плотно прилегающего куба — здоровенная сфера? Это — лучше?
— Излучение распространяется во все стороны равномерно, — если бы вторая рука Гедимина не была под защитным полем, он избавился бы от хватки Константина, а так пришлось терпеть и досадливо щуриться на почти готовый урановый экран. — Нет смысла делать куб.
— Великолепно, — пробормотал Константин с плохо скрываемой досадой. — А что насчёт размеров?
— Больше поверхность — больше выход, — пожал плечами Гедимин. — Откачать из сферы воздух — не будет рассеяния. Хотя оно и так пренебрежимо мало. Но если так мешает — пусть будет вакуум.
Константин тяжело вздохнул и выпустил плечо ремонтника.
— Надеюсь, твои опыты не закончатся полным разрушением лаборатории. Продолжай работу.
22 августа 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Сфера медленно опустилась на опору, и зелёные вспышки в нижней части защитного поля погасли окончательно. Гедимин разжал "кисть" манипулятора и некоторое время следил за неподвижным шарообразным экраном, прикрывавшим образец ирренция — и за тонкими волнистыми линиями красноватого свечения на полупрозрачном куполе. Они были немного ярче обычного и формировались в виде концентрических кругов, в основном вокруг манипулятора; чем дальше от него, тем линии становились тоньше.
Убедившись, что сфера держится надёжно, Гедимин перевёл все захваты в верхнее положение, вынул руки из жёстких перчаток и потянулся к щитку управления — нужно было прикрыть манипулятор защитным полем. Хольгер тронул его за плечо, и сармат остановился.
— Датчики, — напомнил химик, показывая несколько миниатюрных "жучков". — Есть смысл поставить их на экран.
— Температура и давление? — Гедимин озадаченно мигнул. — Полезнее был бы радиометр. Внутри всё равно вакуум.
Он уступил Хольгеру место у манипулятора и продолжил наблюдения за красноватыми линиями на защитном куполе. Когда механизм занял верхнее положение, они практически погасли — только приглядевшись, можно было рассмотреть тонкие, не толще микрона, "волоски" на внутренней части полусферы.
Хольгер сбросил датчик внутрь манипулятора и опустил его к сфере, дожидаясь, пока "жучок" докатится до "кисти" и будет захвачен и подготовлен к установке. Красные линии вспыхнули и стянулись к основанию автоматической руки. Гедимин мигнул.
— И ты это видишь? — спросил Хольгер, свободной рукой прикоснувшись к защитному куполу. — Странная реакция.
Он закрепил первый датчик и бросил в проводящий канал второй. Волнистые разводы на защитном поле не тускнели и не смещались. Манипулятор потянулся к дальней части уранового экрана — пятна пробежали по куполу вслед за ним и быстро погасли, оставшись только у основания "руки". Хольгер остановил поднятый манипулятор и высвободил свою кисть.
— Что-то не так? — насторожился Гедимин.
— Следи за вспышками, — сармат кивнул на купол. Ремонтник досадливо сощурился — кажется, он упустил подходящий момент для наблюдений. Красные линии уже практически погасли.
— Это не реакция на манипулятор, — сказал Хольгер, просовывая руку в перчатку. Линии медленно проявились на прежних местах.
— Там больше ничего нет, — сказал Гедимин. — Ты поставил датчики?
— Ещё два, — сармат опустил манипулятор; механическая "кисть" втянула в себя небольшой предмет и медленно потянулась к сфере.
— Закончишь — освободи для меня перчатку, — попросил ремонтник, наблюдая за перемещением красных вспышек.
Через пять минут Хольгер отошёл в сторону и встал рядом с защитным полем.
— Такое ощущение, что оно реагирует... на нас, — заметил он, проводя пальцем по подсвеченным участкам. Гедимин поместил руку в перчатку, но сдвигать манипулятор не стал, — но вспышки всё равно появились. "Что-то нагревается?" — он с подозрением посмотрел на механизм. "Но внутри вакуум, а сигма-излучение не усиливается от нагрева..."
— Конар и Рохас наблюдали нечто подобное, — вспомнил он.
Дверная створка тяжело загудела — в помещение заглянул Константин.
— Всё в порядке? — громко спросил он. — Сколько ещё времени вам нужно на установку экрана?
— Экран установлен, — отозвался Гедимин, убирая манипулятор из зоны воздействия сигма-лучей. — Мы выходим.
— Десять минут лишних, — Константин сердито постучал по экрану рации, где высвечивалось время. — Выходите!
Сарматы переглянулись.
— Мы проводим наблюдения за образцом, — напомнил Хольгер, выбираясь из хранилища. — Это занятие требует времени.
— Вам пора уже научиться рассчитывать сроки, — отозвался Константин. — Я сокращу ваше пребывание там на десять минут — сами решайте, когда именно откажетесь от наблюдений.
Сарматы снова переглянулись, и Хольгер изумлённо мигнул.
— Это нравится мне всё меньше и меньше, — тихо сказал он, когда им удалось отделиться от Константина и на минуту задержаться в коридоре. Гедимин молча кивнул.
23 августа 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Гедимин задумчиво смотрел на исчёрканный лист скирлиновой бумаги; расчёт с каждой секундой выглядел всё более странно, и было похоже, что придётся полностью его переделывать. За левым плечом сармата что-то шевельнулось, но он не стал оборачиваться. Рядом с ним что-то брякнуло, и он повернулся к источнику звука и растерянно мигнул — на верстаке лежал бесформенный свёрток со свисающими во все стороны проводами, а рядом со свёртком — монитор устаревшей модели, по виду — извлечённый из груды ненужных деталей за пять центов. Константин стоял над всем этим и терпеливо ждал, когда Гедимин обратит на него внимание.
— Что это? — спросил сармат.
— Камеры, — Константин развернул непрозрачный скирлин и показал связку небольших настенных видеокамер, несколько мотков провода и пакет клемм и переключателей. — Спецзаказ. Сегодня займёшься ими. Возьмёшь Иджеса и Айрона, установишь камеры в хранилище и обеспечишь вывод на монитор над моим столом.
Иджес, услышав своё имя, подошёл и вынул из пучка одну камеру.
— Пятицентовая?
Гедимин невольно усмехнулся — оборудование показалось знакомым не только ему. Константин угрюмо посмотрел на сарматов и постучал пальцем по верстаку.
— Когда всё будет установлено, вы сможете наблюдать за образцом, не подставляясь под излучение. Тебе это должно быть интересно, Гедимин. Ты уже выбрал весь недельный лимит.
Сармат повертел в руках монитор — в принципе, это устройство было рабочим, как и "пятицентовые" камеры — и повернулся к Иджесу.
— Займись настройкой. Я в хранилище.
